НАКОНЕЧНИКИ СТРЕЛ.
Всего в коллекции Сарского городища насчитывалось 80 наконечников стрел из раскопок разных лет. Из них сохранилось 66 экземпляров. Наконечники отличаются большим разнообразием форм. А.Ф. Медведевым сарские стрелы отнесены к 11 типам [Медведев А.Ф., 1966. С. 57, 59, 64, 65, 68, 73, 74, 77, 80]. Более подробное знакомство с материалом позволяет несколько уточнить и дополнить эту классификацию. На памятнике найдены стрелы 14 типов, отраженных в классификации А.Ф. Медведева (рис. 42). В то же время отмеченный исследователями тип 75 (ланцетовидные трехгранные наконечники) среди сарских находок не известен, равно как и ромбовидный наконечник т.н. «гнездовского типа» (тип 41); единственный экземпляр, упоминаемый А.Ф. Медведевым, восстановлен, очевидно, по не совсем ясному описанию Д.Н.Эдинга [Эдинг Д.Н„ 1928. С. 56, 57]. С учетом этих изменений классификация стрел Сарского городища представлена в табл. 5. Ведущими формами являются типы 46 и 62 — ромбовидные «новгородского типа» и ланцетовидные. По данным А.Ф. Медведева, типы 3, 15, 46, 61 и 71 относятся к формам, традиционно принятым у финно-угорских племен Поволжья и, очевидно, найденные на Сарском городище наконечники этих типов были изготовлены местными, мерянскими кузнецами. Другую группу составляли типы 39, 62, 63, 77, 79 — ланцетовидные и генетически близкие им. Эти формы хорошо известны в древнерусских памятниках IX, Х (преимущественно) и начала XI в. Для жителей Сарского городища ланцетовидная форма наконечников — несомненно заимствованная. Наконец, третью группу образуют наконечники типов 44, 57, 80, 95, топография находок которых и сравнительная малочисленность аналогий не дают оснований для определения их происхождения. В целом анализ наконечников стрел дает картину, сходную с результатами, полученными при исследовании ножей: среди местных, исстари известных образцов оружия появляются новые формы, которые с течением времени становятся очень распространенными. Структура металла одного из наконечников типа 46 исследована Б.А. Колчиным. Он оказался цельножелезным [Колчин Б.А., 1953. С. 144. Рис. 113, 10]. Остролистный наконечник типа 61 из слоя посада откован из вторичного металла или отходов производства.
НАКОНЕЧНИКИ КОПИЙ.
Всего в коллекции насчитывалось 26 экземпляров. Большинство находок происходит с территории могильника. К находкам на поселении с уверенностью можно относить лишь 10 экземпляров.
15 наконечников классифицированы А.Н. Кирпичниковым [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. II. С. 70, 72]. Рассмотрение всей коллекции находок дает возможность несколько уточнить и дополнить эту сводку (табл. 6). В таблице учтены 23 экземпляра из 26. Все они (кроме № 20 из Ярославского музея) хранятся в Ростовском музее. Три наконечника утрачены.
Тип 1. Ланцетовидные наконечники копий. Все найдены на территории поселения. Принадлежат к двум разновидностям — с коротким пером (2 экз.; рис. 46, 4,9) и с длинным (1 экз.). Первые можно отнести к изделиям местных мастеров. Подобные наконечники известны в небольшом числе в погребениях мордвы YII-IХ вв., мари и муромы IX — начала Х в. [Циркин А.В., 1984. С. 125, 126; Архипов Г.А., 1973. С. 50. Рис. 66, 6,7; Гришаков В.В., Зеленеев Ю.А., 1990. Рис. 12, 4]. Крупный наконечник № 2 выделяется своими размерами (рис. 45, 7). В древнерусских памятниках подобные встречены лишь трижды: два — в курганах Юго-Восточного Приладожья и один — в Шестовицких курганах. По-видимому, это изделие изготовлено в Скандинавии, где ланцетовидные наконечники крупных размеров не так редки. В грунтовых могильниках крупные ланцетовидные наконечники, явно привозные, встречены в хорошо датированных комплексах Х в. в погребении 4 Максимовского могильника (мурома) и погребении 1 Новленского могильника [Спицын А.А., 1901. С. 107; Макаренко Н.А., 1908. С. 15]. Этим же временем следует датировать сарский экземпляр, что не противоречит установленной А.Н. Кирпичниковым хронологии для копий типа 1 (900-1050 гг.) [Кирпичников А.Н., 1966. Т. II. С. 68-70, №№ 3,22,52].
Тип II. Ромбовидный наконечник (рис. 34, 8). Единственный экземпляр найден в погребении 6 Сарского могильника. А.Н. Кирпичников отмечает архаичность ромбовидных наконечников, которые, судя по находкам в Европе, относятся в основном к YI-YIII вв. [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. II. С. 12]. Опубликованные наконечники этого типа IX-Х вв. отличаются большей плавностью линий и сравнительно узким пером, что сближает их по очертаниям с типами I и (отчасти) IIIа. Наконечник, аналогичный сарскому по размерам и форме, найден в Муроме (случайная находка) [Кирпичников А.Н. 1966. Вып. II. С. 52. № 63]. Его датировка в рамках IХ-Х вв., предложенная А.Н. Кирпичниковым, исходя из указанных выше данных, не представляется обоснованной. В Шатрищенском могильнике такой же наконечник обнаружен в погребении 40. Автор раскопок, опираясь на данные А.Н. Кирпичникова, считает возможным датировать его YI-YIII вв., что соответствует общей датировке могильника. [Кравченко Т.А., 1974. С. 141. Рис. 18, 2]. В мордовских древностях такие наконечники распространяются с VIII в. (тип II, 1 по А.В. Циркину) [Циркин А.В., 1984. С. 126. Рис. 3, 4]. Приведенные сведения позволяют датировать сарский экземпляр временем не позднее VIII в. Этому не противоречит находка в том же погребении ранней формы удил VIII-IX вв. (см. ниже).
Тип III. Наконечники удлиненно-ромбовидной формы (рис. 44, 7,11). Известно 7 экземпляров, найденных как на поселении, так и в могильнике (2 экз.). Копья этой формы были широко распространены во всей средневековой Европе.
Следует отметить особенную «пламевидность» пера четырех сарских наконечников (рис. 44, 8-10). Если принять гипотезу о самостоятельности пламевидных форм, то их нужно отнести к древностям конца VII — начала IX в. [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. II. С. 12, 13; Шитов В.Н., 1977. С. 116]. В Безводнинском могильнике такие наконечники относятся к четвертой стадии (конец VII — первая половина VIII в.) [Краснов Ю.А., 1980. С. 75,98,104].
Тип IIIа. Отличается от вышеописанного своими пропорциями (рис. 44, 12,13). Из 7 сарских экземпляров 6 происходят с поселения и 2 — из могильника. Форма, безусловно, местная, хорошо известная в древностях восточных финнов конца 1 тыс. н.э. Подавляющее число наконечников IХ-Х вв. этого типа найдено в грунтовых могильниках мери, мари, муромы и во Владимирских курганах [Архипов Г.А., 1973. С. 48, 49. Рис. 65].
Тип IIIб (рис. 44, 1.3). Представлен двумя экземплярами. Так же, как и предыдущий тип, местного происхождения. Ареал полностью совпадает с районом распространения типа IIIа. Для периода IX — начала XI в. выделен А.Н. Кирпичниковым на основе формальных признаков (угол изгиба лезвия и пр.) [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. II. С. 14]. Однако по своим пропорциям подобные наконечники ближе к образцам типа IIIа, нежели к изящным древнерусским копьям типа III, более позднего времени. Экземпляры IХ-Х вв. вряд ли можно рассматривать как самостоятельный, исторически сложившийся тип. Правильнее было бы считать их модификацией типа IIIа.
Тип VII (рис. 44, 4-6). Двушипные втульчатые наконечники. Известны 3 экземпляра из культурного слоя городища. Это широко распространенная территориально и хронологически форма, представляющая собой, по-видимому, охотничье оружие населения городища. Часто встречается в финских грунтовых могильниках 1 тыс. н.э. [Циркин А.В., 1984. Рис. 3]. Подводя итоги рассмотрению коллекции наконечников копий, следует отметить, что данная категория оружия отличается устойчивой традиционностью типов. Помимо трех наконечников типа I и, возможно, нескольких экземпляров типа III, остальные имеют форму, которую можно считать традиционной для большинства, если не всех, финно-угорских племен Поволжья.
СУЛИЦЫ.
На Сарском городище найдено 5 наконечников сулиц. Один из них (рис. 46, 1) происходит из раскопок П.С. Савельева (1854 г.), остальные — из раскопок 1930 г. Все наконечники черешковые. По форме относятся к III и IV типа (по классификации А.Н. Кирпичникова). Сулицу из раскопок 1854 г. А.Н. Кирпичников датирует Х в. [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. II. С. 100]. Вероятнее всего, к этому времени относятся и остальные экземпляры.
МЕЧ.
Обнаружен на городище во время раскопок 1930 г. Впервые А.Н. Кирпичников опубликовал его как найденный в кургане в окрестностях Ростова и датировал Х-ХI вв. [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. 1. С. 80]. Меч относится к типу Е, по классификации Я. Петерсена, но имеет ряд особенностей, отличающих его от большинства других образцов этого типа. Распространенная орнаментация навершия и перекрестия с помощью пропущенной в ячейки серебряной проволоки на сарском мече отсутствует. Нет и традиционного трехчастного деления навершия: в этом он сходен с мечом, найденным в Киеве [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. 1. Рис. 6, 2]. Поле перекрестия и навершия инкрустировано вертикальными полосами бронзы, расположенными между ячеек. Отмечая простоту отделки, А.Н. Кирпичников был склонен предполагать местное происхождение меча. Однако при расчистке клинка на долу была обнаружена надпись «+LVNVECIT+», т.е. «Лун сделал», а на другой его стороне — клеймо в виде косого креста в обрамлении парных вертикальных черт (рис. 47, 7). А.Н. Кирпичников предположительно датировал меч концом Х в. [Кирпичников А.Н., Дубов И. В., 1982. С. 149-150]. Надпись уникальна — на других расчищенных европейских клинках подобные ни разу не встречены.
НАКОНЕЧНИКИ НОЖЕН
На Сарском городище найдено два наконечника ножен мечей и один — боевого ножа. Наконечник ножен меча бронзовый, прорезной, с двусторонним стилизованным изображением птицы (рис. 47, 3) происходит из раскопок 1854 г. Он относится к первой группе, по классификации Г.Ф. Корзухиной, и к типу 1, по классификации В.И. Кулакова, — т.е. к вещам, которые Г.Ф. Корзухина рассматривает как шведские изделия и датирует второй половиной Х — началом XI в. [Корзухина Г.Ф., 1950. С. 65. Табл. 1, 3-14]. Второй наконечник, вернее, нижняя часть кожаных ножен со следами бронзовой оковки, принадлежит однолеэвийному мечу (рис. 47, 5). Такое оружие известно по находкам в финских могильниках Кошибеевском, Борковском, Кузьминском, Хотимльском, Малышевском и др. [Дубынин А.Ф., А-1949. С. 60]. Датировка их широка: от середины 1 тыс. н.э. до Х-ХI вв. [Смирнов А.П., 1952. С. 118-124]. Возможно, частью подобного меча является обломок рукоятки (черенок), найденный на поселении (рис. 47, 4). Наконечник ножен боевого ножа (рис. 47, 1) происходит из раскопок 1854 г. Хранится в Государственном историческим музее [ГИМ. Хр. 121/24а. № 2645]. Прорезной крестообразный узор встречается на скандинавских вещах этой категории [Arbman Н. 1940. Та(. 6, 20].
ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ.
На городище найдены часть кольчуги и навершие шлема.
Кольчуга сохранилась очень плохо: скипелась в один ком, и детали ее конструкции проследить невозможно (рис. 47, 6). Исходя из общей хронологии памятника и датировки аналогичных находок в других местах, кольчуга может быть отнесена к IX-X вв. [Кирпичников А.Н., 1971. Кат., № 6]. Сарское городище — одно из четырех поселений этого времени на территории Древней Руси, где найдены остатки подобного доспеха.
Навершие шлема представляет собой воронкообразную железную втулку высотой 5,7 см, по нижнему широкому краю которой сохранились следы заклепок, соединявших ее со шлемом (рис. 47, 2). Расширенная нижняя часть инкрустирована бронзовым пояском. Навершие, по всем признакам, принадлежит шлему типа II, по классификации А.Н. Кирпичникова (сферо-коническому), и на основании аналогий (Черная Могила, Гнездово) датируется Х в. [Кирпичников А.Н., 1971. Табл. X, 23]. Особенностями сарского экземпляра являются ровный, без выступов, нижний край и инкрустированный поясок. На поселениях Х в. это единственная известная находка, остальные встречены в погребениях.
ТОПОРЫ.
На Сарском городище представлены двумя группами — проушными и втульчатыми. Проушные топоры (табл. 8). Всего известно 9 экземпляров. Все они найдены на территории поселения.
К боевым относятся экземпляры типов II, III, VI. Остальные — рабочие, точнее универсальные. Большинство сарских образцов, по данным А.Н. Кирпичникова, датируются концом Х — началом XI в. [Кирпичников А.Н., 1966. Вып. II. С. 26-46]. Собственно мерянскими являются орудия типа VIII, часто встречающиеся в комплексах YII-Х вв. финских могильников [Архипов Г.А., 1973. С. 43, 44]. Орудия других типов появляются в быту финских племен только в древнерусское время. Наиболее ранним в сарской коллекции является один из рабочих топоров типа V (рис. 46, 5) скандинавского происхождения. Топор относится к разновидности типа «С», по классификации Я. Петерсена. На территории Финляндии, где, по сводке Е. Кивикоски, насчитывалось 18 экземпляров этого типа, происходящих из памятников северной части страны и Аландских островов, они датируются временем, предшествующим эпохе викингов [Kivikoski Е., 1973. 8. 86. АЬЬ. 617]. Погребение в Северной Швеции, где найдена точная аналогия сарскому топору, относится к «поздневендельскому или раннему периоду викингов» [Serning I., 1960. 8. 167. Таf. 16, 4]. Топор типа «С», но несколько иной формы, встречен в Старой Ладоге в слое Е, [ГЭ, ОИПК. № ЛС-1360]. Однако существуют топоры этого типа, относящиеся к более позднему времени. Так, в могильнике Бирка такое орудие найдено в одном комплексе с черепаховидной фибулой типа 55, по Я. Петерсену, датирующейся концом Х — началом XI в. [Arbman Н., 1940. Таf 14, 1. Gг. 865]. На территории Эстонии один экземпляр найден в погребении, которое, судя по находке в нем германских монет, относится к XI в. [Schmidehelm М., 1928. 8. 640. АЬЬ. 9]. Наблюдения над материалами из Эстонии, где имеется богатая коллекция орудий этой формы из разновременных памятников, позволяют наметить основную линию эволюции типа. Ранние экземпляры отличаются длинной, сравнительно узкой лопастью и акцентированным выступом обуха. Позднее лопасть становится короче и шире, появляется косой срез ее нижней кромки. Обушной выступ выделяется не столь четко и в конце концов совсем исчезает. Исходя из отмеченных признаков, топор с Сарского городища следует отнести к числу ранних экземпляров этого типа и на основании приведенных выше аналогий датировать с достаточной долей уверенности концом VIII — началом IX в. Находки Сарского топора типа «С» и некоторых других предметов этого времени являются свидетельством ранних международных контактов ростовской мери. Орудия типа «С» на Руси и близлежащих территориях широкого распространения не имели. Кроме упомянутых экземпляров из Старой Ладоги и Эстонии отдельные топоры найдены в муромском Малышевском могильнике, марийском Веселовском могильнике, на городище Супруты (р. Упа, Тульская обл.), в Приладожье (устье р. Паши, курган 7, погребение 1), во Владимирских курганах [Леонтьев А.Е., 1981. С. 146].
Могильник и созонный лагерь «гостей».
С Сарским городищем связаны еще два археологических памятника. Один из них — могильник, который был открыт лишь в 1930 г. во время карьерных разработок. Он располагался в 100 м к юго-западу от поселения за валом 3 и занимал, по оценке участников раскопок, площадь около 1 га (рис. 23). Столь обширная площадь подразумевала очень большое количество погребений, однако отрывочные сведения сохранились лишь о незначительной их части. Большая часть захоронений была разрушена при разработке карьера. Краткая характеристика материалов могильника дана в работах П.Н. Третьякова и Е.И. Горюновой [Третьяков П.Н., 1941а. С. 92-95; Горюнова Е.И., 1961. С. 117- 119]. Хранящаяся в Ростовском музее опись сарских коллекций из раскопок 1929- 1930 гг., а также примечания и отдельные записи позволяют частично восстановить инвентарь и обряд 17 погребений. Нумерация погребений дана в соответствии с инвентарными номерами описи. Пол погребенных определен по составу инвентаря, обрядность (ингумация или кремация) — по указаниям описи, в некоторых случаях по сохранности вещей. Об ориентировке и других деталях обряда сведений нет. Часть предметов из погребальных комплексов депаспортизирована или утеряна.
Погребение 1. Женское (далее Ж), трупоположение (далее Тп). Инвентарь состоял из тонкой бронзовой спирали головного венчика, 4 бронзовых проволочных височных колец, 2 бронзовых подвесок-колокольчиков, бронзовой спиральной пронизки, обломка спирального браслета треугольного сечения, пластинчатой обоймы.
Погребение 2. Ж, Тп. В состав инвентаря входили 2 бронзовых височных кольца (одно втульчатое, другое с заостренными концами), тонкая бронзовая спираль, бронзовый колокольчик-пирамидка с восьмеркообразной петлей, нож, фрагмент толстой шерстяной ткани, лепной сосуд с подлощенной поверхностью (рис. 32, 1-6).
Погребение 3. Мужское (далее М), Тп. Инвентарь состоит из ножа и железной пряжки (рис. 33,1,2).
Погребение 4. М, Тп. Инвентарь: копье, железная булавка с бронзовым навершием, нож (рис. 33, 3-5).
Погребение 5. М, Тп. Инвентарь: кельт, нож, бронзовая сюльгама с короткими «усами», изогнутая железная пластинка с закрученными в петлю концами (рис. 33, 6-9).
Погребение 6. М, Тп. Инвентарь: копье, кельт, удила, нож (рис. 34, 8 — II), щитковое височное кольцо муромского типа (рис. 34, 12).
Погребение 7. Ж(?), трупосожжение (далее Тс). Инвентарь: бронзовый пинцет (?), фитильная трубка, 4 железные пряжки, часть сильно обожженной бронзовой спирали головного венчика, нож (рис. 34, 1-7).
Погребение 8. М, Тп. Инвентарь: железная спиралеконечная фибула (спирали в одной плоскости с дугой) (рис. 35, 1), железная овальная пряжка, нож, фитильная трубка.
Погребение 9. Ж, Тс. Отмечены углистое пятно и кальцинированные кости. Среди них найдены: две литейные формочки, четырехугольная плитка обожженной глины, шумящая бронзовая подвеска с двумя треугольными привесками, 2 шумящие подвески с бутылковидными привесками, обгоревшие обломки других украшений (рис. 35,2-4).
Погребение 10. Ж(?), Тс. Инвентарь: 2 литейные формочки, льячка, бронзовый наконечник пояса и поясная бляшка, язычок бронзовой пряжки, деформированные в огне бронзовые украшения (рис. 36, 1-5), обломки глиняного сосуда.
Погребение 11. М, Тп. Инвентарь: 4 железные пряжки (сохранились в обломках, 2 фитильные трубки, железные пластинки, колечко из двух витков бронзовой проволоки (рис. 36, 6-8).
Погребение 12. Ж, Тп. Инвентарь: спиральный браслет (в обломках), согнутая в кольцо тонкая бронзовая проволока, 2 подвески-цепедержатели в форме трехрогой лунницы, бронзовый спиральный перстень из проволоки трехгранного сечения, нагрудная серебряная дисковидная бляха (рис. 36, 9-12).
Погребение 13. Ж, Тп. Из инвентаря в описи упомянуты обломок бронзовой спиральной пронизки (рис. 36, 13), обломок пластинчатой поясной обоймы, фрагменты сосуда.
Погребение 14. Ж, Тс на стороне. Кальцинированные кости и деформированные // (С.91) 92-97 — Рис. 32, 33, 34, 35, 36, 37. в огне бронзовые украшения были завернуты в бересту. Сохранились 7 колоколовидных подвесок, обломки 2 спиральных браслетов, части спиральных пронизок разного диаметра, части 2 сюльгам с длинными «усами», не менее 5 шумящих подвесок (рис. 37).
Погребение 15. Ж, Тп. Инвентарь: бронзовые спиралеконечная фибула, шумящая цилиндрическая подвеска (в обломках), подвеска-конек, 3 тонкие спирали-пронизки, спиральный браслет, (рис. 35, 5,6,8,9), бронзовая дисковидная бляха (в коллекции не сохранилась). Возможно, к этому погребению относились также литейная формочка (рис. 50, 6) и льячка.
Погребение 16. Ж, Тп. Из инвентаря сохранились бронзовые подвеска-пирамидка с эвеном плетеной цепочки и сюльгама круглого сечения с длинными «усами» (рис. 35, 7,10).
Погребение 17. Ж(?), Тс. Инвентарь: бронзовые височное(?) перстнеобразное кольцо с заходящими концами и дротовый браслет с уплощенными концами, нож, фитильная трубка.
В коллекции раскопок 1929-1930 гг. сохранилось также много вещей из могильника, принадлежность которых к отдельным комплексам определить невозможно. Это сюльгамы (рис. 35, 11,12), пряжка, большая серия наконечников копий, кельты, ножи, застежки с «крылатой иглой и др. Несмотря на неполноту и отрывочность сведений о могильнике, его материалы позволяют сделать ряд выводов. Инвентарь погребений подтверждает предложенную датировку поселения — вторая половина VII — начало VIII в. К ранним комплексам относится мужское погребение 6 с характерными по форме удилами и наконечником копья [Леонтьев А.Е., 1988. С. 13], погребение 5 с «короткоусой» сюльгамой, а также погребения 2, 14, 16, в которых обнаружены сюльгамы с длинными «усами» и подвески-пирамидки. Наиболее ранними вещами являются найденные на территории могильника бронзовая пряжка с длинной орнаментированной обоймой (рис. 75, 4) и сюльгамы с короткими «усами», признанная датировка которых YI-YII вв. К концу YII-YIII в. относятся дисковидная бляха с «дверцей» из погребения 12, серебряная застежка с «крылатой иглой», «пламевидные» наконечники копий. Хотя некоторые из перечисленных находок имеют довольно длительный период бытования, включая VI в., вещей, обычных для времени ранее второй половины VII в., нет. Это сказывается прежде всего в отсутствии характерных пряжек и деталей поясного набора, известных в ранних финских могильниках Поволжья. Хронологически ранние погребения Сарского могильника соотносимы с захоронениями IV, отчасти III, стадии Безводнинского могильника [Краснов Ю.А., 1980. С. 103-106]. Скорее всего IX в. следует датировать погребение 10 — по находкам бронзового штампованного (?) наконечника пояса с орнаментом в виде розеток и круглой бляхи из того же поясного набора с орнаментом типа ложной зерни. В рамках IX-XI вв. датируется погребение 7, в комплексе которого встречена железная пряжка с прямоугольным приемником. К поздним можно отнести женское погребение 15, в которой найдена подвеска-конек Х-ХI вв. В этом же комплексе (странное сочетание!) оказалась и бронзовая дисковидная бляха с «дверцей» (обычно они серебряные). Однако в коллекции бляха не сохранилась и установить ее тип невозможно. Погребальный инвентарь могильника отличается традиционностью. Все вещи в погребениях представлены обычными для финских племен формами. Среди оружия, орудий труда и бытовых предметов это наконечники копий с удлиненным ромбовидным пером, топоры-кельты, ножи с прямой спинкой, фитильные трубки. Среди украшений наиболее характерными, определяющими облик племенного костюма, являются втульчатые височные кольца с заходящими концами, бронзовые спирали головных венчиков, шумящие привески. Многочисленные предметы, обогатившие быт жителей в IХ-Х вв., в могильник не попадают: здесь нет ножей и копий новых форм, проушных топоров, ножниц, фибул, перстней, пластинчатых браслетов, бус, подвесок. Можно полагать, что похоронный ритуал достаточно строго фиксировал обязательные элементы одежды и сопутствующего инвентаря погребенных. В погребальном обряде сосуществовали ингумация и кремация, что в той или иной степени было свойственно многим финно-угорским племенам. Оригинальным выглядит обычай заворачивать остатки сожжения в бересту (погребение 14), хотя использование коры для этой цели известно и по другим могильникам [Краснов Ю.А., 1980. С. 26]. Другой особенностью можно считать малое количество керамики, которая отмечена всего в 2 погребениях из 17, однако не исключено, что фиксация инвентаря была недостаточно полной. Погребение 10 и, вероятно, 15 можно считать погребениями литейщиц. По наблюдениям Л.А. Голубевой, погребения женщин-литейщиц известны в памятниках последней четверти 1 тыс. н.э. у всех финских народов Поволжья [Голубева Л.А., 1984. С. 75-89].
Сезонный лагерь «гостей» (Сарское 2).
С Сарским городищем связан еще один необычный археологический памятник, получивший название Сарское 2 [Леонтьев А.Е., 1988. С. 14-16]. Это остатки сезонного лагеря, располагавшегося в 150-200 м от городищенского посада на выступе террасы противоположного левого берега р. Сары (рис. 38, 1). Общая площадь лагеря невелика — около 300 кв. м. Слабый песчанистый культурный слой имел толщину до 0,25 м и был полностью переотложенным. По скоплению находок и большей интенсивности отложений можно предполагать существование одной-двух построек. Многочисленные столбовые ямы, в расположении которых нет какой-либо системы, показывают, что речь может идти лишь о каких-то временных сооружениях типа навеса, шатра и т.п. В зоне культурного слоя не было долговременных кострищ или очагов. Очаг, однако, существовал, но за пределами основных отложений, в 7 м к югу, на оконечности мыса. Он представлял собой округлую в плане чашеобразную выемку диаметром 2 м и глубиной до 0,38 м, заполненную лежащими в 2-3 ряда камнями. По дну шла прослойка прокаленного грунта. Поблизости обнаружен железный стержень и ромбовидный наконечник стрелы. Выбросов камней, золы и угля рядом нет, так же как и следов какого-либо строения. Интересно, что для очага был выбран суглинистый участок, в то время как сам лагерь был поставлен на песке — естественное расположение для всех недолговременных стоянок начиная с эпохи неолита до современности.
Приведенные наблюдения определенно указывают на то, что лагерь вряд ли существовал более одного летнего сезона (рис. 38, 77). Своеобразен состав находок на территории лагеря. Необычно мало керамики, представленной мелкими фрагментами лепных сосудов грубой работы. Не найдены такие обычные для поселений предметы, как пряслица. Нет следов производственной деятельности: отсутствуют орудия труда и характерные отходы вроде шлаков, металлического лома и т.п. Зато собрана представительная коллекция предметов военного снаряжения: 17 наконечников стрел разных типов (рис. 39, 1-11), 6 панцирных пластин (рис. 40, 8-12), 2 кольчужных колечка, ножи (рис. 40, 21), наконечник ножен боевого ножа (рис. 40, 13), рогатина (рис. 39, 12), подвеска к рукояти плети (рис. 40, 18), часть стремени, детали поясного набора (рис. 40, 6,7,23). Найдены и другие вещи, обычные для мужского инвентаря: фитильные трубки, одна из которых медная (рис. 40, 19,20), 3 оселка (рис. 40, 25), 2 весовые гирьки (рис. 40, 14-15), а также части призматического замка (рис. 40, 16,17). Украшения единичны: две стеклянные бусины синего цвета, обломок бронзового бубенчика (?), часть бронзового неорнаментированного пластинчатого браслета (?) и трапециевидная подвеска (рис. 40, 1-5). Помимо вещей найдены три серебряные монеты: подражание дирхему второй половины IX в.; 1/4 дирхема 199 г.х. (811/812 гг.); дирхем (Саманиды, Исмаил ибн Ахмед) 290 г.х. (902/903 г.) Наиболее вероятным временем попадания монет в слоя является начало Х в. Следует отметить, что на Сарском городище дирхемы чеканки позднее 912/913 гг. не встречены. Остальные находки не противоречат предложенной датировке. Трехлопастные наконечники стрел бытовали до середины Х в. [Медведев А.Ф., 1966. С. 58,59]. Второй половиной IX — началом Х в. датируется наконечник пояса (рис. 40, 6) [Плетнева С.А., 1981. Рис. 37, 92]. Прочие предметы, имея более широкий хронологический диапазон бытования, вполне обычны для указанного времени. В целом археологический комплекс Сарского 2 лишен определенной этнической окраски. Керамика из-за фрагментарности и малочисленности неинформативна, можно лишь отметить, что фрагменты характерных для мери сосудов с ровной заглаженной поверхностью единичны. Определимых мерянских вещей в коллекции нет. Не свойственна для местных памятников и конструкция очага: обычные печи-каменки, в отличие от него, имеют прямоугольные очертания и не углублены в землю. Аналогичное наблюдение принадлежит Л.А. Голубевой. На поселении Крутик на р. Шексне несколько очагов сходного устройства группировалось в окраинной части поселения. Здесь же были найдены вещи иноземного происхождения [Голубева Л.А., Кочкуркина С. И.,1991. С. 37, 38]. В обоих случаях, по-видимому, открыты простейшие по конструкции полевые универсальные кострища, известные у многих народов и по сей день. Широкое распространение имели и найденные на памятнике изделия. Панцирные нашивные пластины — наиболее ранняя находка этого рода на территории Северо-Восточной Руси — достаточно хорошо известный в свое время доспех [Кирпичников А.Н., 1971. С. 16]. Редкой находкой является наконечник ножен боевого ножа. Аналогичный по форме, но с другим орнаментом, известен в коллекции Сарского городища (рис. 48, 1). К тому же кругу европейских древностей, встречаемых и на территории Северной и Северо-Восточной Руси, принадлежат ланцетовидные наконечники стрел, детали рукояти плети, ножи с длинным черенком и уступом при переходе спинки клинка к черенку. Некоторые предметы связаны с финским миром Волги и Оки. Это фитильные трубки, поясная накладка, карабин. Аналогия рогатине, представляющей собою не что иное, как клинок ножа с втулкой для насадки на древко, известна лишь в одном из погребений мордовского Лядинского могильника (информация, любезно предоставленная Р.Ф. Ворониной). Довольно широкое распространение у финских племен имели трехлопастные наконечники стрел, мало известные в землях к западу и северу от Волги [Медведев А.Ф., 1966. С. 59; Розенфельдт И.Г., 1982. С. 127-128]. В истории Сарского городища возникновение и недолгое существование сезонной стоянки было лишь кратким эпизодом. Обитателями лагеря были скорее всего пришлые купцы или дружинники. Близость к основному поселению, отсутствие укреплений указывает на явную связь с городищем и мирный характер отношений. К племенной организации мери группа «гостей» скорее всего не принадлежала. Появление подобного лагеря буквально у подножия племенного центра является прямым подтверждением внешних связей мери.
Реферат является частью книги А.Е. Леонтьев»АРХЕОЛОГИЯ МЕРИ. К предыстории Северо-Восточной Руси».РАН, Институт археологии, Археология эпохи великого переселения народов и раннего средневековья. Выпуск 4 Ответственные редакторы серии: Г.Е. Афанасьев и Ф. Дайм при участии Д. Кидда,МОСКВА 1996.
Полный текст книги
Подготовка реферата — Сергей Бадаев (alrik).
