«Первый день войны. 2-е Ленинградское артиллерийское училище, находящееся в Лужских лагерях, поднято по тревоге, материальная часть выводится из парка и маскируется в лесу. О начале войны ничего не известно, срочный завтрак и вывод материальной части на погрузку в железнодорожный эшелон.
Погрузка корпусных 152 мм. гаубиц и 122 мм. пушек дело не простое, но помогли навыки, полученные на специальных тренировках. В 12 часов первая за войну бомбежка — прилетевший самолет-разведчик сбросил пару небольших бомб, разорвавшихся неподалеку.
Бомбежка впечатления не произвела, но заставила все делать более четко и быстро. К вечеру прибыли в Нарву, откуда удалось сообщить родителям об отправлении на фронт.
Автор воспоминаний будучи курсантом.
Эшелон шел без остановок, и мы едва успели пришить полевые петлицы и заменить пуговицы, как эшелон прибыл на железнодорожную станцию Тапа. Разгрузились в темноте и сосредоточились неподалеку в лесном массиве. Вечером, опять в темноте, совершили марш в 10-12 км. по лесной дороге к строящемуся полевому аэродрому.
Замаскировав материальную часть, начали оборудование боевых позиций по его восточной границе, с целью простреливать летное поле. Оборудование позиций и подвозка боезапаса заняла пару дней.
26-го июня была поставлена боевая задача: по данным агентурной разведки, на летное поле должен высадиться большой авиадесант, целью которого является перехват путей отхода войск Красной армии из Таллина на Ленинград.
Наша задача — дать ему высадиться, а затем, беглым огнем прямой наводкой, с помощью двух пулеметных батальонов Ленинградского Пехотно-пулеметного училища, расположившихся на позициях вдоль северной и южной границ аэродрома, уничтожить десант на земле вместе с самолетами.
Сигнал для открытия огня — взрыв склада авиабомб, расположенного вблизи границы аэродрома. Стало известно, что десант сосредотачивается для погрузки, вылет его намечен на ночь 4-5 июля.
4-го июля ничего не произошло, вечером пришло сообщение — десант грузится на самолеты. По команде готовности, примерно в час ночи, курсантские расчеты заняли места, подготовили боезапас.
Через два часа пришло сообщение, что первые звенья самолетов взлетели в воздух и к ним пристраиваются другие. Тут же последовало сообщение, что взлетевшие самолеты, собравшись, взяли курс на Тапу.
Примерно в 5 часов утра, с рассветом, мы услышали гул самолетов с юго-запада, а через пару минут первые точки летящих самолетов. Не делая захода на посадку, первая тройка самолетов снизилась и у самой земли нахально включила осветительные фары.
Курсанты 2-го ЛАУ.
Наше напряжение достигло предела, орудия заряжены, нервы натянуты, словно орудийные шнуры. Еще бы! Корпусные орудия — против самолетов! Военная история такого противостояния не знала.
Но здесь последовало самое большое разочарование, как оказалось — за всю войну. В последний момент перед касанием грунта, из-под склада авиабомб взлетела куча разноцветных ракет, и самолеты, дав газ, не коснувшись земли, взмыли вверх.
Вот где сказалось отсутствие нашей авиации! Два дня искали «ракетчиков» — не нашли, хотя и обнаружили блиндаж с запасом продовольствия, патронов и теплой одежды.
Но десант был сорван, шоссе Таллин — Ленинград оставалось недоступным врагу, и сообщение между городами прервано не было. Оставаясь на позиции еще пару дней, прослушали обращение Сталина к народу и 4-го июля, снявшись с позиций, двинулись к городу Раквере.
В районе древнего замка, расположенного на высокой горе юго-западнее города, у болотной низины, произошла стычка с неопознанной группой в форме бойцов Красной армии.
Как оказалось, это была группа курсантов пехотного училища, которая получила задачу уничтожить отряд немецких диверсантов в форме курсантов артучилища, якобы захвативших крепость и, приняв нас за этот отряд, открыла огонь. Инцидент был исчерпан без потерь с обеих сторон.
Здесь орудийные расчеты пересадили на броню танков с тем, чтобы они, вырвавшись на день-два вперед, успели оборудовать огневые позиции в заданном районе восточнее Нарвы для орудий, буксируемых дизельными тягачами с малой скоростью. Задача — выйти к мосту через реку Нарова и занять боевые позиции вдоль опушки леса на ее восточном берегу.
Были сведения, что немцы вышли в тыл нашим войскам, обороняющим север Латвии и Эстонию, и большая колона их танков движется по западному берегу Чудского озера, с целью захвата моста у города Нарва и, тем самым, отрезать все войска, находящиеся в Прибалтике.
Двигаясь по шоссе, видели, как местное эстонское население торжествует, наблюдая отход Красной армии. Особенно это проявилось в Йохви, где разряженные мадонны пели и веселились, делая в нашу сторону непристойные знаки и принимая позы, не оставляющие сомнения об их отношении и чувствах к нам. Так хотелось врезать им, но — дисциплина… А жаль, это же отношение проявилось и после войны, проявляется и сейчас.
Двигаясь форсированным маршем, достигли заданный район. Огневые позиции расположились вдоль опушки леса — фронтом на запад, дивизион гаубиц-пушек слева от шоссе, пушечный дивизион справа.
Окопались, замаскировались, выложили боезапас. Ждали два дня. В отличие от авиадесанта, противник нас не обнаружил. Захватив без сопротивления мост через Нарову, рванул на Кингисепп.
Дав танковой колонне пройти до опушки леса, прямой наводкой вдребезги разнесли первый танк, и тут же последний. Порядок ведения огня был заранее обусловлен — от головы к хвосту колонны вел огонь гаубичный дивизион, распределяя его по порядку расположения стволов на батарее, пушечный — с большей дальностью прямого выстрела, от хвоста к голове.
Танки, находясь на насыпи и проектируясь на фоне неба, являлись доступной целью. Высокие и крутые откосы не давали танкам сойти с дороги, а те из них, которые были сброшены разрывами снарядов, оказывались в болоте. Через несколько минут колона превратилась в груды дымящегося металла, в которых горели их экипажи.
Этот бой стал первым для меня весьма поучительным боевым уроком, в котором расчетливость и вдумчивый подход к решению боевой задачи, военная мудрость и точность исполнения дали великолепный результат. Главное, мы поняли — немца можно бить!
Задача была выполнена, дорогу расчищали саперы, а мы отправились в Кингисепп. Здесь, на окраине города, в течение одного дня, материальная часть артиллерии была передана вновь формирующимся артиллерийским полкам резерва Верховного Главного командования (РГК), а курсантов автотранспортом перебросили под Ленинград в район Вороньей горы — Красное Село для борьбы с диверсионными отрядами.
После пары перестрелок у Вороньей горы, нас отправили в Ленинград, где 15 июля в здании училища нам зачитали приказ о выпуске, присвоении офицерских званий «лейтенант».
Спустя несколько дней, получив форму и снаряжение, сухой паек, денежный и продовольственный аттестаты, мы уехали в Москву, в Главное управление Кадров Артиллерии для получения назначений.
В Москву прибыли в ночь первого авианалета 28 июля и были свидетелями работы зенитной артиллерии ПВО. Несколько дней с нами вели занятия по стрельбе преподаватели Академии.
Получил направление в г. Кимры, в формирующийся 839 артиллерийский полк 260 стрелковой дивизии 50-й армии на должность командира взвода топографической разведки.
Так я впервые попал в здание Артиллерийской Академии, не подозревая, что волею судеб стану на многие годы ее слушателем. Но для этого мне предстояло отвоевать войну.» — из воспоминаний курсанта(в 1941-м) 2-го Ленинградского артиллерийского училища Я.А.Гельфандбейна.
