Русские походы на Сарай

Сарай упоминается русскими летописями в связи с двумя походами новгородских ушкуйников. Вопрос с этими двумя походами не вполне ясен. Состоялись они в 1374 и 1375 гг., причем ни одна из русских летописей не рассказывает о них обоих. Кроме того, в них есть черты сходства – и в том, и в другом случае упоминаются Болгар и Сарай. Эти обстоятельства навели некоторых исследователей на мысль о том, что в действительности речь идет об одном и том же походе, по-разному описанном в летописях. С этим трудно согласиться, потому что обстоятельства этих походов слишком разные, чтобы речь могла идти об одних и тех же событиях.
Зачастую современные авторы говорят в связи с этими походами о взятии и разгроме ордынской столицы. На самом деле летописные тексты не дают для этого никаких оснований. В 1374 г. говорится лишь, что «50 ушкуевъ поидоша на низъ по Волзе къ Сараю», о дальнейших событиях умалчивается. В 1375 г. ушкуйники «сами поидоша в носадахъ по Волзе на Ни[зъ] къ Сараю, гости крестьяньскиа грабяще, а Бессермены бьюще. И доидоша на оусть Волгы, близъ моря, града некоего Хазьторокана». Из этого следует, что Сарай они прошли, не останавливаясь. Таким образом, главное «достижение» новгородских молодцов заключалось в разгроме двух русских городов и продаже русских пленных в рабство мусульманам.
Любопытно сообщение Тверской летописи о том, что после избиения ушкуйников на пиру в Астрахани татары «въ главахъ ихъ мизгитъ складоша». «Мизгит» – это масжид (мечеть). Сообщение довольно туманно, но можно предположить, что черепа убитых были вделаны в стены мечети. Обычай такого рода засвидетельствован источниками у тюркских народов, но, насколько мне известно, не применительно к мечетям.

Поход 1374 г.

Того же лета идоша на низъ Вяткою ушкунцы разбойници, 90 ушкуевъ, и пограбиша Вятку, и шедше взяша Болгары, хотеша и городъ зажещи, и даша имъ окупа 300 рублевъ; и оттуду разделишася на двое: 50 ушкуевъ поидоша на низъ по Волзе къ Сараю, а 40 ушкуевъ поидоша вверхъ по Волзе, и дошедше Обухова, пограбиша все Засурие и Маръквашъ, и перешедъ за Волгу суды все изсекоша, а сами поидоша къ Вятке на конехъ, и много селъ по Ветлузе идуще пограбиша.
(Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. 8, стр. 21)

Поход 1375 г.

[О Прокофьеве кончине.] Коли князь Дмитрии былъ подъ Тферью, а в то время пришедше Новгородци Великого Новагорода оушкуиници, 70 оушкуевъ, и стареишина беаше оу нихъ Прокопъ, а другыи Смолнанъ, и, пришедше, взяша градъ Костромоу. Взятье же ихъ таково: прежде выидоша рекою Костромою на Волгу и сташа, ополчившася на брань; граждане же изидоша изъ града противу, събрашася на бои, а воевода же беаше оу нихъ, тои же наместникъ, Плещеевъ. Новгородци же видевше гражданъ Костромиць много, болши 5000, а самыхъ мало, с полторы тышаци, и разделишася Новгородци на 2 части: одину половину отпоустиша в таи в лесъ, они же обоидоша около по можжеелнику и оудариша на Костромиць в тылъ, а другаа половина в лице оудари. Воевода же видевь бывшее и оубояся, нача бежати, ни самъ на нихъ оударивъ, ни рати своеи повелелъ, но выдавъ рать свою и покинувъ градъ свои, подавъ плещи, побеже къ Костроме; Костромици же, видевше то, и не бившеся побегоша. Мнози ту на побоищи побьени быша и падоша, а друзии по лесомъ разбегошася, а иныхъ живыхъ поимали и повязаша. Новгородци же видеша оставленъ градъ и небрегомъ, и несть емоу забороны ни откудоу же, и взяша градъ и пограбиша его до конца, и стоявше въ граде неделю целу, и всякого скровища изыскавше изнесоша, и всякии товаръ изъобретше и поимаша. Не все же товарно съ собою попровадиша, но елико драгое и легчаишие, а прочее тяжкое излишнее множаишее въ Волгу меташа и глоубине предаша, а иное огнемь пожгоша, и множество народа крестьяньскаго полониша, моужеи и женъ и девиць, съ собою провадиша, и отъидоша отъ Костромы. И шедше на Низъ по Волзе, пограбиша Новгородъ Нижнеи, много всякого полона взяша и градъ зажго[ша]. И поидоша на Низъ, и поверноуша в Каму, и тамо помедлиша неколико время. И потомъ внидоша Камою на Волгоу, и дошедше на Низъ по Волзе града Болгаръ, и тамо полонъ всь крестьяньскии попродаша Бессерменомъ, или Костромьскии или Нижняго Новагорода, жены и девици, и сами поидоша в носадахъ по Волзе на Ни[зъ] къ Сараю, гости крестьяньскиа грабяще, а Бессермены бьюще. И доидоша на оусть Волгы, близъ моря, града некоего Хазьторокана, и тамо избиша лестию Хазитороканьскии князь, именемь Салчии; и та[ко] вси безь милости побьени быша, и ни единъ отъ нихъ не остася, а имение ихъ все взяше Безьсерменове; и такова бысть кончина Прокопоу и дружине его.
(Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4, часть 1, стр. 304-305)

И въ то же время Новогородецъ Прокофей съвокупи около себе людий съ полторы тисячи, (въ) 70-и ушкуевъ, взяша Кьстрому. Наместникъ тогды былъ на Костроме Плещее, виде ихъ Новогородцевъ Плещее воевода побеже; тогда Новогородци елико могоша взяша, а излишнее меташа въ воду, а иное огнемъ пожгоша, а люди множество плениша. И шедше на Низъ пограбиша Новьгородъ, а градъ съжгоша; и пограбиша многы люди, и въ полонъ поведоша. И поидоша въ Каму реку, и по мале выгребоша Камою, и поидоша въ суде(хъ), и дошедъ Болгарь испродаша полонъ весь, а сами поидоша къ Сараю, гости христианскии грабя, а бесермени биючи. И доидоша до усть Волгы, до Хазторокани, и тамо изби я лестию князь Хазторо(ка)ньскый, именемъ Салчей, събратився съ Прокофьевою дружиною, и позва ихъ на честь пира, и тако все безъ милости побиени быша, и безчсиленое ихъ богатество взяша, а въ главахъ ихъ мизгитъ складоша.
(Тверская летопись. ПСРЛ. Т. 15, стб. 435-436)

2. 1471 г. Вятский поход, который был

В 1471 г. Сарай захватило и разграбило войско вятчан: «Тое же зимы Вятчане съвокупльшеся, шедъ взяша Сарай Великий, Татаръ всехъ изсекоша, а сущее все разграбиша, а инии мертвыхъ раскопываючи грабяху» (Львовская летопись. ПСРЛ. Т. 20, стр. 296); «Того же лета, в тоу же пороу, идоша Вятчане Камою на низъ и въ Волгоу в соудехъ и шедше взяша градъ царевъ Сарай на Волзе и множество Татаръ изсекоша, жены ихъ и дети в полонъ поимаша и множество полоноу вземше, возвратишяся. Татарове же Казаньстии переняше ихъ на Волзе, Вятчане же бившеся с ними и проидоша здравии съ всемъ полономъ, и многие тоу отъ обоихъ падоша» (Типографская летопись. ПСРЛ. Т. 24, стр. 191); «А того же лета Вятчане шед суды Волгою на низ взяша Сараи, много товара взяша, и плен мног поимаша. Слышевше се Татарове Большие орды, поне же близ ту кочевали за один день, и тако многое их множество поидоша переимати их, и поимавше суды и всю Волгу заступиша суды своими, хотяще их перебити, они же единако пробишася сквозь их и уидоша со всемъ, а под Казанью тако же хотеша переняти их, и тамо проидоша мимо тех со всем в землю свою» (Московский свод. ПСРЛ. Т. 25, стр. 291); «Того же лета ходили Вятчане ратью на Волгу. Воивода был у них Костя Юрьев. Да взяли Сарай и полону бесчисленная множество и княгинь сарайских» (Устюжская летопись. ПСРЛ. Т. 37, стр. 93).
Летописи не говорят прямо о том, что этот поход был осуществлен по призыву Москвы. Однако это выглядит правдоподобно ввиду того, что сразу же по возвращении из Сарая вятчане отправились в поход против напавших на Устюг новгородцев под началом воевод Ивана III: «Вятчане же пришедше изъ Сараю и поидоша с воеводами великого князя, с Васильемъ Образцемъ и Борисомъ Слепцемъ, и съ Оустюжаны противу Новогородцевъ» (Типографская летопись. ПСРЛ. Т. 24, стр. 191).

3. 1480 г. Московский поход, который мог быть

«Казанская история», написанная в 1564-1565 гг., содержит рассказ о посылке Иваном III во время Стояния на Угре войска во главе с царевичем Нурдовлатом и князем Василием Ноздреватым Звенигородским в тыл Ахмату: «И совеща князь великий с воеводы своими добро дело, иже полза бысть ему великая, и по немъ и детемъ, и внуком его в веки. И посылаетъ отай царя Златую Орду пленити служиваго своего царя Нурдовлета Городецкаго, с нимъ же и воеводу – князя Василиа Ноздроватаго Звенигородцкаго со многою силою, и доколе царь стояше на Руси, не ведущу ему сего. Они же, Волгою, в ладияхъ пришед на Орду, и обретоша ю пусту, без людей: токмо в ней женьский полъ, и старъ и млад. И тако ея поплениша: женъ и детей варваръскихъ, и скот весь в полонъ взяша, иныхъ же огню и воде, и мечю предаша, и конечне хотеша юртъ Батыевъ разорити. Уланъ же царя городецкаго и Обляз лесть сотвори, глаголя царю своему: “Что твориши, о царю, яко нелепо есть тебе большаго сего царства до конца разорити – от него же ты и самъ родися, и мы все. И наша земля то есть и отецъ твоих искони. Се повеленная пославшаго ны понемногу исполнихомъ, и доволно есть намъ, и поидемъ, егда како Богъ не попустит намъ”. И прибегоша вестницы ко царю Ахмату, яко Русь Орду его расплениша. И скоро в томъ часе царь от реки Угры назадъ обратися бежати, никоея пакости земли нашей не учиниша. Да тако же преже реченное великаго князя воинство от Орды отступи. И приидоша нагаи, иже реченныя мангиты, по московскомъ воинстве. И тии тако же останки ординъския погубиша, и юртъ царевъ разориша, и царицу его побиша» (Библиотека литературы Древней Руси. Т. 10. СПб., 2000, стр. 262).
Исследователи обычно рассматривают этот рассказ как вымысел автора «Казанской истории», поскольку ни одна из русских летописей в своих повествованиях о Стоянии на Угре о таких событиях не упоминает. Однако отвергать его с ходу было бы слишком опрометчиво. Следы традиции, согласно которой Сарай был разорен войсками Ивана III, содержат и русские летописи, независимые от «Казанской истории»: «Темъ блаженнымъ великымъ княземъ Иваномъ Василиевичемъ всея Русии вначале свободилъ Богъ христианьство отъ работы бесерменьскыа, и та Болшая Орда имъ порушилася, и почали те цари Ординьские жити въ Азсторохани, и та Болшая Орда опустела, а место ея во области близъ города Азсторохани, два днища по Волге вверхъ, именуется Сараи Болшие» (Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 13, стр. 236).
Отголоски этой традиции обнаруживаются и в Разрядных книгах: «Тамбовские историки-краеведы нашли в московских архивах и опубликовали составленную в 1681 г. выписку, сделанную “в Разряде”, с кратким изложением истории завоевания московскими войсками юга и юго-востока Европейской России. Важно, что выписка сделана именно “в Разряде” – в дневнике важнейших государственных событий, который велся при дворе московских великих князей и затем царей и представляет собой источник, независимый от летописей. Там сказано, что “в прошлых давних летах, при княжении великих князей московских… татарские цари жили в Орде на луговой стороне Волги реки, на реке Ахтубе” и что “великие князи московские на Ахтубе Орду войною разорили и учинили пусту…”. Как видим, разорили Орду именно “великие князи московские”, а не ногайцы, и не вообще Орду, а совершенно конкретно резиденцию ханов на Ахтубе – левом притоке Волги ниже нынешнего Волгограда, т.е. именно Сарай» (А.А. Шенников. Червленый Яр. Исследование по истории и географии Среднего Подонья в XIV-XVI вв. Л., 1987, стр. 47).
Страх перед возможной диверсией служилых татар Ивана III в ордынском тылу стал одной из причин поспешного отступления Ахмата в 1472 г. Трудно предположить, что русский великий князь не воспользовался бы этим средством борьбы в 1480 г., тем более, что времени у него для этого было предостаточно – противостояние с Ахматом в 1480 г. длилось около шести месяцев, а в 1472 г. – всего около месяца. Путь на Сарай по Волге после победы над Казанью в 1478 г. был открыт. Косвенным подтверждением историчности сообщения «Казанской истории» является и полное отсутствие упоминаний о служилых татарах в рядах оборонявшего Берег русского войска в 1480 г., в отличие от 1472 г., предполагающее их занятость в другом месте. Умолчание русских летописей о походе Нурдовлата и Василия Ноздреватого также может быть объяснено. Официального рассказа о событиях 1480 г., который был бы решающим аргументом относительно действий русского командования, не существуют. Кроме того, все сохранившиеся летописные повествования об этих событиях в большей или меньшей степени враждебны Ивану III и стремятся представить его действия в отрицательном свете, т.е. их авторы не были заинтересованы в рассказе об успешной диверсии войск великого князя в татарском тылу.