Пожары в средневековой Москве.

Пожары в средневековой Москве.

«Рассказы о пожарах – это бесконечная черная сага русских летописей. В начале каждой повести обязательно сообщается, когда и откуда начался пожар. Важно было также и то, у какой церкви или владения пожар остановился. Эти обстоятельства вызывали особый интерес. Народная молва искала собственные объяснения причинам пожаров. Материалом для этих фантазий и служили данные о движении огня. Полем сражения с саламандрами могли быть и сам Кремль («град»), и торгово-ремесленная часть города («посад»). Город делился на районы: Занеглименье, Заречье (Замоскворечье), Большой посад, Чертолье.

Вот перечень тех московских пожаров, о которых сообщают летописи…
1472 год. «Того же лета, месяца июля в 20, в 3 час нощи, загореся на Москве на посаде у Въскресениа на рве и горело всю нощь и назавтрее до обеда; и многое множество дворов сгоре, единых церквей 25 згорело.
А горело оттуду по берегу до Воздвижениа на Востром конци да по Васильевской луг да по Кулишку; а вверх от Въскресениа по рву по Вознесение на рве, да по Яр, да по Богоявление каменное, да по Въскресение на Дмитриевъской улице, да оттоле по Евпатей святы, да по Кулижку же. Была бо тогда и буря велми велика, огонь метало за 8 дворов и за боле, а с церквей и с хором верхи срывало.
Истомно же бе тогда велми и нутрии граду, но милостию Божиею и молитвами Пречистыа Его Матери и великих чюдотворцев молением ветр тянул з города, и тако заступлен бысть.
Был же тогда и сам князь велики во граде и много пристоял на всех местех, гоняючи со многими детми боярскими, гасящи и разметываю-щш.
Другая летопись замечает, что в этот пожар «множество людей погоре». Еще одна уточняет, что пожар начался «от Голутвиньского двора».

1473 год. «Toe же весны, апреля в 4 день, в неделю 5 поста, еже глаголется Похвалнаа, в 4 час нощи, загореся внутри града на Москве у церкви Рожества Пресвятыя Богородица близ, иже имать придел Въскресение Лазареве.
И погоре много дворов, и митрополичь двор згорел и княжь двор Борисов Василиевича, по Богоявление Троецкое да по житници городцкие.
И дворец житничной великого князя згоре, а болшей двор его едва силою отняша, понеже бо сам князь велики был тогда в городе.
Да по каменой погреб горело, что на княжь на Михайлове дворе Андреевича в стене городной.
И церкви Рожества Пречистые кровля огоре, такоже и граднаа кровля, и приправа вся городнаа, и что было колико дворов близ того по житничной двор городной выгорело…».
(Каменная церковь Рождества Богородицы с приделом во имя Воскресения Лазаря была построена в 1393 году вдовой Дмитрия Донского Евдокией. Она располагалась рядом с великокняжеским дворцом. Там же, в Кремле, находились и дворы удельных князей – родного брата Ивана III Бориса Васильевича Волоцкого и князя Михаила Андреевича Верейско-Белозерского, дяди великого князя. Возле северной стены крепости располагалось подворье Троице-Сергиева монастыря с церковью в честь Богоявления.)

1475 год. «Того же месяца (июня. – Н. Б.) 10, в 1 час дне, загореся на Москве за рекою близ церкви Святаго Николы, зовомой Борисова; и погоре дворов много и церковь та згоре».

1475 год. «Того же месяца 12 (сентября. – Н. Б.), в полнощи загорелося на Москве на посаде за Неглимною, меж церквий Николы и Всех Святых, и погоре дворов много, и те обе церкви згореша».

1475 год. «Того же месяца (сентября. – Н. Б.) 27, в 3 час нощи, погорел совсем на Орбате Никифор Басенъков, точию главами выметашася вси».

1475 год. «Месяца октября 2, в 4 час дни, загорелося на Москве внутри града близ врат Тимофеевских. Князь же великий сам со многими людми пришед, угасиша то, и оттоле поиде к столу на обед. И еще вполы стола его загореся на Москве внутри града, близ Николских ворот, в пятой час дня, меж церквей Введениа Богородици и Козмы-Дамъяна, и выгоре мало не весь город. Горело по великого князя двор, да по монастырь Спасской, да по княже Михайлов двор Андреевича, а подолом по Федоров двор Давидовича; по те места едва уняша на третием часе нощи, понеже бо сам князь великий на всех нужных местех пристоял со многыми людми.
Единых церквей каменных 10 обгоре, а у 11-й, у Вознесениа, и нутръ выгорел, опроче застенных каменных, и тех 10, а деревянных згорело церквей 12; да два застенка Архангелскых деревянных размета-ша, Въскресение да Акилу Святаго».

1476 год. «Месяца августа 31, в 1 час ногци, бысть гром страшен и молниа велика, якоже попалити хотящи, и дождь силен велми». (Только проливной дождь спас Москву от этого пожара. От удара молнии сильно пострадал собор Симонова монастыря.)

1476 год. «Того же месяца (сентября. – Н. Б.) 26, згорела церковь на Москве Възнесение на рве».

1477 год. «Toe же зимы, месяца февраля 16, в неделю Сыропустную, в 7 час нощи у Михайлова Чюда згорела трапеза да архимандрича келья Генадиева».

1477 год. «Месяца марта 20 день, в среду на пятой неделе поста, после стояниа, в 7 час нощи, загорелся двор князя Андреа Меншаго, и згореша дворы обеих князей Андреев; а которые дворцы малые около их попов Архангелъских, а те розметаша; пристоял бо бе сам князь великий и сын его и многие дети боярские, понеже бо не успе лещи еще князь великий после стояниа великого канона Андреева».

1479 год. «Месяца сентября в 9 день, в 6 час нощи с четверга противу пятници, загореся Москва внутри града близ церкви Петра чюдотворца, иже на Угрешском дворе; бяху бо поварни за градом под стеною градною, и загореся поварни те, и от того кровля граднаа загореся, такоже и хоромы иже в граде, а людем всем спящим.
Начаша из Заречиа кричати, что град горит, а в граде не видал нихто, и горе ночь ту всю и 4 часы дни, едва сам князь велики съ многими люд ми переметали и угасили».

1485 год. «Toe же зимы и погоре город Москва, Кремль весь, апреля в 13 день, во вторник ночи, на 2 недели по Велице дни. И згоре полграда».

1488 год. «Того же месяца (августа. – Н. Б.) 1-3, после обеда на 9-м часе дни, загореся церковь на Москве на посаде Благовещение на Болоте, и оттого погоре, от града до Кулишки мало не дошло до Всех Святых, да до Покрова в Садех да по Неглинну; а церквей тогда згорело 42».

1493 год. «Тоя же весны, апреля 16, на Радуници, погоре град Москва нутрь весь, разве остася двор великого князя новой за Архаггелом (Архангельским собором московского Кремля. – Н. Б.), и у Чюда в монастыре (Чудов монастырь. – Н. Б.) У казна выгоре».

1493 год. «Того же лета, июля 16, во вторник, 11 час дни, зазже гром съ молоньею верх маковици болшиа, тес под железом, у соборныа церкви Успениа Пречистии на Москве, а внутри церкви мало попалило на царскых дверех, да половина опоны згорела на амболе, да два блъванца древяных розразило под амболом; а верх вскоре угасиша и, Божиею милостию, церкви не бысть пакости ничтоже».

1493 год. «Того же месяца июля в 28, в неделю, в 7 час дни, загореся церковь от свечи Святый Никола на Песку (в Замоскворечье. – Н. Б.).
И в том часе воста буря велиа зело, и кинуло огнь на другую сторону Москвы-реки ко Всем Святым, а оттоле за Неглимну къ Егорию Святому каменой церькви.
И в том часе воста буря, и нечислено нача горе-ти во многих местех.
И выгоре посад за Неглимною от Духа Святаго по Черторию и по Борис-Глеб на Орбате и до Петровские слободки, а за Москвою-рекою от Софьи Святыа выгоре и до Акима и Анны.
А из Заречьа въ городе загорелося, князя великого двор и великие княгини, и оттоле на Подоле житници загорешася, и двор князя великого новой за Архангелом выгоре, и митрополичь двор выгоре, и у Пречистыа олтарь огоре под немецким железом, и в граде все алачюги выгореша, понеже бо не поспеша ставити хором после вешняго пожара.
И церковь Иоанн Предтеча у Боровитцких ворот выгоре, и западе, и в церкви поп згорел, а под церковию казна великиа княгини выгоре.
И Боровитцкаа стрелница выгоре, и граднаа кровля вся огоре, и новаа стена древянаа у Николских ворот.
А из города торг загорелся, и оттоле посад выгоре возле Москву-реку до Зачатиа на Востром конци, и по Васильевский луг, и по Все Святые на Кулишке, и оттоле по Иоанн Богослов и по старую Троицу, и Стретенскаа улица вся выгоре до всполия, и церковь каменаа Стретение огоре.
И многа тогда людем скорбь бысть: болши двоюсот человек згорело людей, а животов бесчислено выгоре; а все то погоре единого полудни до ночи. А летописець и старые люди сказывают: как Москва стала, таков пожар на Москве не бывал».
После этого страшного пожара в числе бездомных погорельцев оказался и сам Иван III. Все его кремлевские хоромы превратились в пепел. Вместе со своим семейством он вынужден был перебраться на восточную окраину Москвы, где возле церкви Николы в Подкопаеве находились государевы конюшни. Здесь, «в крестьянских дворех» Иван прожил более трех месяцев. В воскресенье, 10 ноября 1493 года он вернулся в Кремль, где плотники спешно выстроили для него новый деревянный дворец.

Пожары в Москве во времена Ивана III случались гораздо чаще, чем набеги татар. В их подозрительном постоянстве (особенно в 1470-е годы) москвичи неизбежно должны были увидеть чей-то злой умысел. Ведь засылка шпионов-поджигателей во вражеский город была в ту пору обычным средством ведения войны.

В апреле 1496 года случился сильный пожар в псковском кремле. По этому поводу местный летописец сообщает: «А зажег Чюхно (чухонец. – Н. Б), закратчися (прокравшись тайком. – Н. Б.), а послаша его немцы зажечь и посулиша ему дару много, и поспешением Святыя Троица изымаша его на Крому и сожгоша его огнем, месяца апреля в 12 день…».
Этим коварным способом борьбы с врагом пользовались и москвичи. Во время похода на Казань летом 1524 года «несколько московских шпионов подожгли казанскую крепость, построенную из дерева, и она совершенно сгорела на глазах русского войска».
Иногда поджог был обычной местью злобного соседа. Житие преподобного Кирилла Белозерского рассказывает о том, как первые монастырские кельи пытался поджечь местный житель по имени Андрей, Ему не понравилось появление обители рядом с его владениями.

Летописцы не сообщают о том, какие подозрения возникали у москвичей в связи с бесконечными пожарами в последней трети XV столетия. Конечно, у пожаров могли быть и вполне обычные причины: беспечность в обращении с огнем или удар молнии. Однако во все времена простолюдины, как и дети, любят страшные сказки. Кроме того, они всегда хотят найти какого-то конкретного виновника своих несчастий… Здесь уместно будет вспомнить о страшном московском пожаре в июне 1547 года.
«В 1547 году выдалось на редкость засушливое лето. В Москве участились пожары. Самый крупный из них уничтожил большую часть деревянного города. В огне погибло несколько тысяч жителей. Десятки тысяч остались без крова и пропитания.
Возникли слухи, что причиной пожаров были поджоги и колдовство: в Москве объявились «многие сердечники, выимали из людей сердца». Волхвы не поджигали город, а кропили дома «сердечным» настоем, что и вызывало пожар. Власти предприняли самые свирепые меры против «зажигальников»: их пытали, «и на пытке они сами на себя говорили», после чего их казнили «смертною казнью, глав им секли и на колье их сажали и в огонь их в те же пожары метали».

На второй день после «великого пожара» была сформирована боярская комиссия для наказания виновников бедствия. В воскресный день 26 июня бояре собрали народ на площади перед Успенским собором и начали спрашивать: «Кто зажигал Москву?» Чернь обвинила в поджоге Москвы Анну Глинскую «с детьми и людьми»; они будто бы вынимали сердца из людей и настоем кропили столицу…». Духовенство убеждало потрясенных москвичей, что «сие бысть грех ради наших». Однако у простонародья сложилось иное мнение. Через пять дней после пожара москвичи ворвались в Кремль, схватили и побили камнями боярина Юрия Васильевича Глинского, обвиняя его в поджогах. Дворы Глинских были разграблены, а приближенные перебиты.

В конце XVII века в Москве отмечен примечательный случай. Во время сильного пожара на помощь москвичам прибежали несколько немцев. Обезумевшая толпа увидела в иностранцах виновников бедствия. Несчастных сначала избили до полусмерти, а потом живыми бросили в огонь.

Самые фантастические объяснения причины постоянных пожаров наверняка возникали и во времена Ивана III. И так же толпа искала виновных среди известных и почему-либо ненавистных народу личностей. Можно предположить, что первыми в этом ряду были Софья Палеолог и окружавшие ее греки и итальянцы.

Юродивые и бродячие монахи будоражили народ предсказаниями новых пожаров. В 1488 году, незадолго до Пасхи, один монах из Паисиева монастыря в Галиче, дождавшись выхода Ивана III к народу, «возопил»: «Горети Москве на Велик день!» Государь велел схватить крикуна и отправить под надзор в Николо-Угрешский монастырь. Однако слух о пророчестве разнесся по Москве. Особенно переполошились богачи, принявшиеся в спешном порядке покидать город. Между тем Пасха прошла спокойно. Однако большой пожар, случившийся в Москве 13 августа этого года, благочестивый летописец связывает с пророчеством галичского монаха.

Помимо свирепого вопроса «кто виноват?» черная сага московских пожаров неизбежно вызывала и вопрос «что делать?». Имелась ли в Москве времен Ивана III какая-нибудь служба наподобие современной пожарной охраны? Существовали ли какие-то правила действий горожан и городских властей в случае пожара? Проводилось ли официальное расследование причин пожара?

Источники, как обычно, не дают ясного ответа. Впрочем, одна новгородская летопись рассказывает, что в 1531 году после очередного сильного пожара в город присланы были московские дьяки для правильной распланировки улиц на пожарище. Не ограничившись этим, порученцы «решетки повелеша ставити по всему граду, и огневщики уставити по повелению государя великого князя Ивана Васильевича всея Руси». Отсюда следует, что Иван III в конце своего правления не только занялся благоустройством Москвы, расширением улиц и обеспечением ночной безопасности с помощью решеток, но также ввел службу «огневщиков», то есть пожарных.

Что же касается личных, дворовых мер пожарной безопасности, то духовник Ивана Грозного Сильвестр в своем знаменитом «Домострое» советует иметь на каждом дворе колодец, а также держать на случай пожара воду по комнатам и возле бани. Горящий фитиль ночника следует помещать над водой…

По сведениям Адама Олеария, в эпоху царя Михаила Федоровича в Москве обязанности пожарных выполняли стрельцы «и особые стражники». Примчавшись на пожар, они обязаны были иметь при себе топор для разборки деревянных строений.
Наряду с общегородской пожарной службой в Москве имелись и «ведомственные» пожарные. Так, например, в 1674 году один иностранец видел, как вокруг торговых рядов денно и нощно несет службу караул, а рядом стоят емкости с водой на случай пожара. На рынках вообще запрещалось держать жилые помещения, дабы не иметь дела с огнем. Мастера, чья работа была связана с огнем, обязаны были жить в особых слободах на окраине города и у воды…

Летописцы сообщают только о крупных пожарах, испепеливших целые районы города. Быстро потушенные пожары были столь обычным делом, что оставались без упоминания. Один голландец, посетивший Москву в начале 1676 года, рассказывает, что с января по май значительные пожары вспыхивали в разных концах города чуть ли не каждый день. Власти не проявляли особого беспокойства. В конце концов сам государь решил покончить с этой напастью. Он «приказал, чтобы в городе ни русские, ни немцы не зажигали огня в черных избах…».

В Москве, несомненно, существовало постоянное наблюдение за городом с вершины одной из кремлевских башен или с колокольни. Сигналом пожара в русских городах издавна служил частый звон сигнального колокола – набат. Возможно, что присутствие великого князя Ивана при тушении пожара объяснялось не только его личным темпераментом. Подобно турецкому султану, он следовал древней традиции, требовавшей от главы государства в минуты общественных бедствий быть со своим народом.»

Цитируется по: Борисов Н.С. Повседневная жизнь средневековой Руси накануне конца света.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб