Проблема происхождения индоевропейских народов является одной
из наиболее важных не только в археологии, но и в лингвистике, посколь-
ку в настоящее время на языках этой языковой семьи говорит большая
часть населения нашей планеты. Эта проблема имеет под собой 400-
летнюю историю, с того времени, когда Джозеф Скалигер обратил вни-
мание на языковую близость некоторых народов, а впоследствии нача-
лись обсуждения истории их происхождения. За это время прародину ин-
доевропейцев помещали в разных областях Старого Света от Атлантики
до Тихого океана и Индии, при этом автор не будет рассматривать гипо-
тез, размещающих индоевропейскую прародину на Балканах, в Цен-
тральной или Северной Европе, поскольку без пренебрежения доказа-
тельной базой и археологическим материалом показать распространение
индоевропейцев из этих регионов является невыполнимой задачей 1 .
Представляется более полезным сконцентрироваться на обсуждении воз-
можности локализации прародины индоевропейцев в степной зоне Вос-
точной Европы, то есть на той точке зрения, которая и разделяется в на-
стоящее время большинством археологов.
Данная гипотеза была предложена Г. Чайльдом и впоследствии раз-
вита М. Гимбутас и Дж. Мэллори 2 . В настоящее время в наиболее общем
виде она выглядит следующим образом. В степной зоне Восточной Евро-
пы предполагается имманентное развитие культур, начиная с энеолитиче-
ских культур к ямной культуре эпохи ранней бронзы, катакомбной куль-
туре средней бронзы, срубной культуре поздней бронзы и скифским
древностям раннего железного века. Эта зона рассматривается как реги-
он, где происходило оформление индо-иранцев. На рубеже СБВ и ГТБВ
происходит проникновение восточноевропейского компонента в Заура-
лье, где появляются памятники типа Синташты и Аркаима, а затем ряд
андроновских культур. Во второй половине II тыс. до н.э. андроновские
племена мигрируют на юг, что ведет к появлению в Средней Азии биш-
кентской и вахшской культур, а затем индо-ариев в Индии. Миграцию
иранцев на территорию Иранского плато связывают обычно с племенами
срубной культуры.
Появление тохар в Центральной Азии связывается либо с ямной ми-
грацией в эпоху ранней бронзы из степной зоны Восточной Европы и
формированием афанасьевской культуры Саяно-Алтайского нагорья, ли-
142бо с более поздним распространением на восток памятников федоровской
культуры, которая является одной из составляющих андроновского куль-
турного массива. Впрочем, последний вариант после исследования более
ранних тохарских погребений в бассейне Тарима, в Синцзяне, можно не
обсуждать.
Проникновение индоевропейцев на Балканы рассматривается в рус-
ле «курганной теории», хотя сегодня этот процесс датируется уже не ям-
ным временем, а поздним энеолитом и связывается с памятниками типа
Ново-Данилово и Средний Стог II. Предполагается, что именно эти степ-
ные компоненты оказали влияние на формирование в III тыс. до н.э. куль-
тур шнуровой керамики Северной Европы, за которыми видят предков
германцев, балтов, славян и кельтов.
Появление в местах исторического проживания анатолийцев и ар-
мян связывают либо с проникновением в Малую Азию балканского куль-
турного комплекса в конце IV тыс. до н.э., что действительно имело ме-
сто, либо с «прорывом курганных культур» степной зоны на юг, что не
соответствует реальности.
При всей стройности этой концепции она не лишена весьма сущест-
венных недостатков. Главным из них является то, что эта теория никогда
не существовала как единая развернутая система, являясь, скорее, неким
общепринятым направлением мышления исследователей, занимающихся
различными блоками этой проблематики.
В результате почти не делалось попыток верификации отдельных
блоков на совместимость друг с другом. Единственной работой, в кото-
рой делается попытка представить эти блоки в виде единой системы, яв-
ляется уже упомянутая выше книга Дж. П. Мэллори, но базируется она не
на анализе материала, а на мнениях исследователей, отрабатывавших эти
отдельные блоки, причем на мнениях достаточно обобщенных. Если же
мы обратимся к конкретным фактам, то перспективы решения индоевро-
пейской проблемы с этих позиций представятся совсем в ином свете. Де-
тальная критика этих позиций может быть весьма обширна, и мы остано-
вимся лишь на нескольких пунктах.
В Восточной Европе в течение эпохи бронзы не наблюдается гене-
тической преемственности культур, как это предполагает «курганная тео-
рия». Налицо весьма ощутимые культурные сломы при смене ямной
культуры катакомбной и при формировании культур срубно-алакульского
времени. На последний процесс основное влияние оказала синташтинская
культура Зауралья, но вывести ее из культур Восточной Европы невоз-
можно. Ряд сопоставлений синташтинского материала возможен с куль-
турой многоваликовой керамики Украины, абашевскими культурами ле-
состепной зоны Восточной Европы и позднекатакомбными древностями.
Однако все эти культурные образования формируются синхронно син-
143таштинской культуре и черты их сходства обусловлены близкими меха-
низмами этого формирования.
Так называемая «андроновская культурно-историческая общность»
является историографическим мифом. Она состоит из двух основных
компонентов – алакульской и федоровской культур, имеющих различное
происхождение и различные тенденции последующего развития. И оби-
лие синкретических памятников вовсе не является основанием для отне-
сения племен, оставивших эти культуры, к близким этносам.
Другой миф – это миграция ариев на юг из степной зоны. В Иране и
Индии отсутствуют какие-либо черты культур степной зоны эпохи ПБВ.
Используемые в качестве моста между степью и Индостаном бишкент-
ская и вахшская культуры Таджикистана не имеют прототипов на севере.
Все их аналогии уходят на запад – в Юго-Западный Туркменистан и
Иран. К тому же датировка бишкентской культуры позднеандроновским
временем не правомерна. Эта культура возникает, по-видимому, син-
хронно Синташте на Урале.
Можно привести и ряд возражений лингвистического плана. В язы-
ках Авесты и Ригведы отсутствуют финно-угорские включения, что было
вряд ли возможно, если бы индо-иранцы формировались в непосредст-
венной близости от финно-угорского этнического массива. Кроме того,
важным основанием в пользу локализации индо-иранской прародины в
степной зоне Восточной Европы была фиксация скифо-европейских изо-
глосс, которыми охвачены даже языки островных кельтов, но которые не
распространяются на иные иранские диалекты. Необходимо, при этом,
помнить о том, что В.И. Абаев подчеркивал: сформироваться эти изо-
глоссы могли не позднее середины II тыс. до н.э. 3 . В результате найти ка-
кую-либо археологическую модель, иллюстрирующую эту ситуацию, по-
просту невозможно. Как невозможно, с учетом этого факта, показать на
археологическом материале схему диалектного членения индо-иранских
языков. Если же вспомнить, что в рамках «курганной теории» под древ-
ними европейцами понимаются шнуровые и постшнуровые культурные
образования Европы, то все это превращается в сгусток противоречий.
При этом около середины II тыс. до н.э. вся система культур, сфор-
мировавшихся на «шнуровой» основе, рушится, и ей на смену приходят
новые культурные образования. В эти процессы были втянуты огромные
регионы Европы – от Средней Волги до Англии.
Много вопросов можно задать и относительно выделения из индо-
европейской семьи анатолийцев, армян и палеобалканских народов. Если
это связывать с миграцией степных племен на Балканы в первой полови-
не IV тыс. до н.э. и с последующим распространением балканского куль-
турного комплекса в Анатолию на рубеже IV – III тыс. до н.э., то как это
может быть соотнесено со схемой диалектного членения индоевропей-
144ских языков? А если в этот клубок противоречий мы добавим тохарскую
проблему? Как уже говорилось выше, с тохарами мы можем соотнести
лишь ямную миграцию на восток и формирование афанасьевской культу-
ры. Но, учитывая принятую в рамках той же теории индо-иранскую при-
надлежность ямников, на каком восточноевропейском археологическом
материале мы будем показывать более раннее родство тохар с кельтами и
италиками?
Собственно, продолжать этот критический разбор можно бесконеч-
но долго, если углубляться дальше. Но в этом и нет необходимости, по-
скольку теории, как таковой, как единого целого, реально не существует.
В противоположность этому выдающиеся советские лингвисты
Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов, базируясь на языковых данных, предло-
жили локализацию прародины индоевропейцев на Ближнем Востоке и
показали миграции отдельных полуляций в места их исторического про-
живания. Несмотря на солидность аргументации, приведенной ими, эта
теория не была принята большинством исследователей. Особые нарека-
ния вызывало описание миграций древних европейцев (балтов, славян,
германцев, кельтов и италиков) из Передней через Среднюю Азию, Урал
и Восточную Европу.
Такой долгий путь в Западную и Центральную Европу вызывал не-
доумение, прежде всего, археологов.
Поскольку, по общему убеждению, проблема происхождения индо-
европейских народов является комплексной, ее решение должно удовле-
творять требованиям как археологии, так и лингвистики. Поэтому в дис-
куссии основной упор был сделан на обсуждении археологических воз-
можностей для принятия предложенной модели. Последнее представлялось
особенно важным, поскольку, по глубокому убеждению большинства ар-
хеологов, картина миграций, показанная Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Ивановым,
целиком расходится с теми историческими процессами, которые реконст-
руируются для Евразийского континента на основании археологических
источников. Это позволило Дж. П. Мэллори, выступившему на страницах
своей книги «In search for Indo-Europeans» выразителем мнения большин-
ства археологов («main stream of conventional wisdom»), воздать должное ко-
лоссальному труду авторов и уклониться от обсуждения его результатов.
Тем не менее, анализ археологических источников Евразии, пред-
принятый автором настоящей работы, позволил показать, что теория,
предложенная Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Ивановым, принципиально верна.
В ряде работ была предложена археологическая схема происхождения и
миграций индоевропейцев, которая в деталях соответствует той, которую
предложили вышеназванные исследователи 4 . Ниже мы приводим данную
схему в наиболее общем виде.
145Этот обзор мы начнем с происхождения индо-иранцев, поскольку в
«курганной теории» их локализация является едва ли не ключевым зве-
ном. Р. Гиршман показал, что проникновение митаннийских ариев в Се-
верную Месопотамию следует связывать с памятниками Шах-Тепе, Тю-
ренг-Тепе, Тепе Гиссар, расположенными в Северо-Восточном Иране 5 .
По-видимому, в этом же регионе нам следует искать и корни бишкент-
ской и вахшской культур Таджикистана. Металл и керамика этих культур
не имеют прототипов на севере. Все их аналогии находятся далеко на за-
паде – от Южного Прикаспия до южной части Циркумпонтийской зоны.
Остановиться на Прикаспийском регионе нам позволяет, главным обра-
зом, погребальный обряд – скорченные катакомбные захоронения, при-
чем мужские и женские костяки обычно лежат на разном боку. Развитие
катакомбного обряда, как это было доказано И.Н. Хлопиным при иссле-
довании могильника Пархай II, можно проследить на территории Юго-
Восточного Прикаспия, начиная с рубежа V – IV тыс. до н.э. и по II тыс.
до н.э. включительно 6 .
Это позволяет предпринять поиски истоков катакомбной погре-
бальной традиции Северного Причерноморья на юге, тем более что ряд
других артефактов и черт культур катакомбной культурно-исторической
общности имеет несомненные параллели на Кавказе и в более южных ре-
гионах. Это может объяснить причину появления в Северном Причерно-
морье индоарийской топонимики 7 . При этом необходимо помнить, что
появление катакомбного погребального обряда в Восточном Средизем-
номорье, как и в Северном Причерноморье, является разрывом с прежней
культурной традицией и осуществляется практически синхронно. С этого
же времени в ближневосточных источниках встречаются упоминания о
«воинстве Манда», с которым воевали аккадские, а затем хеттские цари 8 .
Однако вернемся к Индостану, где в позднехараппский период в до-
лине Инда и к северо-западу от нее формируется ряд новых культурных
образований: культура Свата, культура джхукар, могильник Н. Хараппы.
Позднее, уже во второй половине II тыс. до н.э., возникает культура «се-
рой расписной керамики» бассейна Ганга, связанная с наиболее поздней
волной «ведических» ариев. Этим культурам невозможно найти паралле-
ли в степной Евразии. Основные их связи простираются на северо-запад и
запад – бишкентская и вахшская культуры, бактрийско-маргианский ар-
хеологический комплекс, более ранние памятники Маргианы типа Намаз-
га V, Северо-Восточного Ирана (Гиссар II, IIIB) и далее на запад вплоть
до Закавказья 9 .
Южные корни имеют и иранцы. В целом ряде работ В.И. Сарианиди
показал, что формирование в начале II тыс. до н.э. бактрийско-
маргианского археологического комплекса связано с миграцией из сиро-
анатолийского региона. Этот комплекс сменяет культурные образования
146типа Гиссар II, III B, Намазга V и распространяет свое влияние вплоть до
долины Инда. Впоследствии данная культурная традиция без особых из-
менений доживает вплоть до ахеменидского времени 10 . В.И. Сарианиди
склонен связывать этот комплекс с индо-иранцами, но датировать выде-
ление индоарийских и иранских диалектов II тыс. до н.э., по-видимому,
нельзя. Поэтому речь должна идти уже об иранцах, что подтверждается и
раскопками протозороастрийского храма Тоголок-21 11 . Но на фоне пред-
ставлений о северной прародине индо-иранцев это уже дискуссия второго
порядка, и я надеюсь, что она станет актуальной уже в ближайшее время.
Последующее продвижение западных иранцев (предков персов и
мидян) в районы Загроса и Северного Ирана маркируется распростране-
нием культуры «серой керамики» РЖ I Ирана, которое датируется нача-
лом второй половины II тыс. до н.э. Связь этой культуры с более ранними
памятниками Северо-Восточного Ирана была показана К. Янгом 12 . За-
падноиранская принадлежность этой культуры часто подвергается со-
мнению, несмотря на то, что с ее появлением и вплоть до надежно зафик-
сированных в этом регионе персов и мидян особых культурных транс-
формаций здесь не происходит. Основанием для сомнений стало отсутст-
вие иранской ономастики в Приурмийском районе вплоть до рубежа II –
I тыс. до н.э. Однако в предшествующий период эта зона была вовсе не
охвачена письменными источниками 13 . Но этот вопрос может быть пред-
метом обсуждения, в отличие от вопроса о возможных импульсах в этот
регион из степной зоны Восточной Европы.
Таким образом, не существует ни одной индо-иранской культуры
южной зоны, которая формировалась под воздействием «степных» куль-
тур. На этногенез этих племен влияли, главным образом, широтные ми-
грации, осуществлявшиеся в рамках обширного региона, включавшего
Сирию, Восточную Анатолию, Иран, Маргиану, Бакгрию и Индостан.
Поэтому единственной дискуссионной проблемой является появление
иранских племен в степной Евразии.
Довольно очевидный путь к ее решению позволяют наметить па-
мятники синташтинской культуры, исследованные в Южном Зауралье 14 .
Как мы уже отмечали, эта культура не выводима из культурных образо-
ваний Восточной Европы предшествующего периода. Аналог круглопла-
новым синташтинским укрепленным поселениям известен в Закавказье
(Узерликтепе), но появление севано-узерликской группы памятников в
Закавказье прерывает прежнюю культурную традицию куро-аракской
культуры. Это происходит около ХVIII в. до н.э., то есть синхронно с
формированием синташтинской культуры Зауралья 15 . Более ранние ана-
логи, датируемые второй половиной III тыс. до н.э., есть только в Анато-
лии и Сиро-Палестине. К ним относятся поселения Демирчиуйюк, Пулур
и Роджем Хири. Данную архитектурную традицию мы можем проследить
147и в более раннее время до конца V – начала IV тыс. до н.э. (Мерсин ХVI)
и далее до VI тыс. до н.э. (Хаджиляр Па) 16 .
Только архитектурными традициями параллели синташтинской
культуры в сиро-анатолийском регионе не ограничиваются. Можно ука-
зать на серию близких форм металла, керамики, традиций погребального
обряда 17 . Примечательно то, что на этот же регион указывает В.И. Сариа-
ниди, определяя истоки бактрийско-маргианского археологического ком-
плекса.
Проникновение синташтинских племен в Восточную Европу и на
Южный Урал приводит к существенной смене всей прежней культурной
системы. В лесостепной зоне формируются культуры абашевской куль-
турно-исторической общности, а с ХVI в. до н. э оформляется срубно-
алакульский культурный блок, охватывающий огромные пространства
степи и лесостепи Евразии от Днепра до Центрального Казахстана. Его
формирование мы можем интерпретировать уже в качестве иранизации
этой зоны. Однако связывать с этими памятниками последующие культу-
ры скифо-сако-сарматского мира нельзя. В конце финальной бронзы ко-
личество памятников катастрофически уменьшается. На значительной
территории от Дона до Восточного Казахстана существуют лишь единич-
ные погребения, которые можно датировать началом I тыс. до н.э. и кото-
рые не связаны с культурами раннего железного века.
Формирование носителей протоскифского диалекта проходило в За-
кавказье на основе комплексов севано-узерликского типа, близких по ря-
ду параметров синташтинской культуре. Сохранение этой традиции в За-
кавказье отмечено могильниками у Ханлара и Артик 18 . В начале второй
половины I тыс. до н.э. из закавказско-переднеазиатского региона осуще-
ствляется миграция в Центральную Азию, что приводит к формированию
в Саянах, на Алтае и Тянь-Шане культур карасук-ирменского культурно-
го блока. В самом начале I тыс. до н.э. часть этих популяций проникает в
степную зону Восточной Европы, хотя наблюдается и более далекое про-
движение отдельных групп, вплоть до Центральной Европы 19 . Это дви-
жение отражает появление киммерийцев в Северо-Понтийской зоне.
Часть этого этнического компонента сохраняется в Закавказье (Га-
мир). Его активность фиксируется письменными источниками Передней
Азии. Вместе с тем, наблюдается инфильтрация этих групп на северные
склоны Кавказа, где сталкиваются, таким образом, киммерийские попу-
ляции, мигрировавшие из Центральной Азии, с племенами, пересекшими
Кавказский хребет. Собственно скифы оформляются чуть позже в Цен-
тральной Азии (Аржан). Их миграция осуществляется из Центральной
Азии через Переднюю Азию и Кавказ в Восточную Европу.
Подобный подход к решению скифо-киммерийской проблемы вы-
водит нас на проблему появления скифо-европейских изоглосс. Протос-
148кифские контакты с древними европейцами (кельты, италики, балты, сла-
вяне, германцы) осуществлялись, начиная с ХVIII в. до н.э., в Юго-
Восточном Закавказье и Приурмийском районе. В ХVII в. до н.э. первые
древнеевропейские популяции (кельто-италики) начинают стремитель-
ную миграцию через Иран и Среднюю Азию и оказываются на Алтае, где
происходит формирование сейминско-турбинского типа памятников. Из
этого региона осуществляется миграция этих племен на запад 20 . В ряде
западносибирских культур появляются черты, присущие культурам за-
кавказско-переднеазиатского региона: укрепленные поселения и поселе-
ния с круглым планом, валиковая керамика, оловянистые бронзы, литье
по восковой модели, втульчатые копья, одно- и двулезвийные кинжалы с
металлической рукоятью, одомашненные животные.
В ХV в. до н.э. по тому же маршруту осуществляется миграция другой
древнеевропейской группы – предков балтов, славян и германцев. Это при-
водит к формированию от Иртыша до Зауралъя федоровской культуры, ко-
торая, наряду с алакульской, включается в андроновскую культурно-
историческую общность и чье формирование пока не получило удовлетво-
рительного объяснения. Ряд черт этой культуры известен в регионе, примы-
кающем на юго-западе к Каспийскому морю в культурах РБВ – ПБВ: кур-
ганный погребальный обряд, каменные ящики и цисты, обряд кремации,
овальные блюда, лощеная керамика, очажные подставки и т. д. Металлооб-
работка федоровской культуры восходит к традициям Циркумпонтийской
зоны периода СБВ, хотя ей известны и синхронные аналоги – металлообра-
ботка сумбарской культуры Юго-Западного Туркменистана. Необходимо
отметить, что обычно скудное присутствие федоровских материалов в Сред-
ней Азии рассматривается в качестве признака арийского движения на юг.
Однако направление данной миграции маркируется включениями на север-
ных федоровских памятниках маргиано-бактрийской керамики, относящей-
ся к ранним стадиям существования этого комплекса.
В связи с этим обнаружение на юге Средней Азии фрагментов так
называемой «степной» керамики (а речь идет о весьма скудных находках)
может вполне быть объяснено не движением с севера на юг, а продвиже-
нием федоровских племен на север. Наиболее западные памятники, не-
сущие в себе федоровские черты, известны в Поднепровье.
В результате этих миграций волна пришельцев вступает во взаимо-
действие с представителями более раннего миграционного потока и от-
тесняет их к западу. В широком ареале от Алтая до Поволжья в течение
ХVI – ХV вв. до н.э. происходит постоянный отток населения на запад. В
итоге образуется целая серия культур, в которых фиксируются черты
первой (сейминско-турбинской) и второй (федоровской) миграционных
волн. Это черноозерский культурный тип на Иртыше, черкаскульская и
межовская культуры Урала, сусканско-лебяжинский тип и приказанская
149культура Волго-Камья, поздняковская культура бассейна Оки. Формиро-
вание этих синкретических в своей основе образований подтверждает ги-
потезу Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванова о том, что в ходе совместных ми-
граций древних европейцев к северу от Каспийского моря образовался
ареал, в котором происходило сближение ранее дифференцированных
древнеевропейских диалектов 21 .
Движение древних европейцев далее на запад, в места их историче-
ского проживания, растянулось на длительный период и осуществлялось
несколькими разновременными потоками. Это был достаточно сложный
процесс, в котором, наряду с быстрыми миграциями на значительные
расстояния, имели место постепенные перемещения небольших коллек-
тивов. Поэтому в европейских культурах встречаются как черты более
ранние, присущие собственно сейминским или федоровским комплексам,
так и черты синкретических образований, сформировавшихся на их основе.
В ХVI – ХV вв. до н.э. начинается существенная трансформация куль-
тур Западной, Центральной, Северной и Восточной Европы. Наиболее от-
четливо это проявилось в металлообработке. Во всем этом ареале распро-
страняются изделия, наследующие сейминско-турбинские традиции: втуль-
чатые копья, долота, кельты, однолезвийные кинжалы, выплавленные из
оловянистых бронз. Появляются типы валиковой керамики, присущие вос-
точной зоне. В погребальной обрядности наблюдается сочетание кремации и
ингумации, подкурганных и грунтовых захоронений, каменные ящики и
цисты. Все эти черты представлены в европейских культурах в различных
сочетаниях. Общими являются лишь традиции металлообработки.
Наиболее рано они начинают проявляться в культуре Ветеров и
группе Мадьяровце Центральной Европы, в поздней фазе культуры Ото-
мани-Фюзешабонь в Венгрии, в армориканской культуре Бретани и уэс-
секской культуре Юго-Восточной Англии, хотя все эти культуры несут
многочисленные признаки прежних европейских образований. Чуть поз-
же формируется культура курганных погребений Германии, тшинецко-
комаровская культура между Вислой и Днепром и сосницкая культура на
левобережье Днепра. Подобная локализация этих культурных образова-
ний позволяет связать более ранний поток с кельтами, культуру курган-
ных погребений – с германцами, тшинецко-комаровскую – со славянами,
а сосницкую – с балтами.
Появление древних европейцев в Центральной Европе стимулиро-
вало продвижение фракийцев в Северное Причерноморье (сабатиновская
культура), а последующая их активность – дорийскую миграцию на юг
Балканского полуострова и вызванные этим миграции различных индоев-
ропейских групп (палеобалканских и греческих) в Малую Азию, Пале-
стину и Египет (движение «народов моря»).
150Прояснение процессов, связанных с ранней историей индо-иранцев
и древних европейцев, позволяет перейти к проблеме происхождения ин-
доевропейцев в целом. Предложенная Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Ивановым
локализация их прародины на территории Армянского нагорья была
обоснована изоглоссами с семитскими, северо-кавказскими, картвельским
и шумерским языками, а также реконструкцией природного окружения
праиндоевропейцев. Предполагается довольно продолжительное сущест-
вование праиндоевропейского языка, распад которого датируется време-
нем не позднее V – IV тыс. до н.э. 22 Более поздние даты для праиндоевро-
пейского состояния (IV тыс. до н.э.) определяет Дж.П. Мэллори 23 . При
этом он основывается на реконструируемой для праиндоевропейского
языка терминологии, связанной с колесом и упряжью, а единичные свиде-
тельства колесного транспорта появляются лишь с IV тыс. до н.э. В этом рас-
суждении заключена серьезная методологическая ошибка, поскольку основа-
нием для построения масштабной гипотезы должны служить факты, а не их
отсутствие. Терминология для упряжи, например, может быть связана с ис-
пользованием пахотных орудий, первые данные о которых появляются в За-
кавказье с VI тыс. до н.э. (Арухло I) 24 . Использование колес могло начаться
раньше их археологической фиксации. На подобную возможность указывает
обнаружение на энеолитических памятниках Закавкавказья пряслиц в виде
моделей колес с выступающей ступицей. В более позднем археологическом
контексте они безусловно рассматривались бы как модель колеса. Это пред-
полагает более ранее использование колес без ступиц и возможность соотне-
сения колес и глиняных пряслиц, обнаруженных на памятниках Северной
Месопотамии уже в VI тыс. до н.э.
Некоторые иные аргументы в пользу восточноевропейской локализа-
ции индоевропейской прародины можно также отвергнуть с опорой на ран-
ние закавказские и переднеазиатские материалы. В частности, в этих рай-
онах дикая лошадь не была известна, а предполагается, что у праиндоевро-
пейцев лошадь уже была одомашнена. Поэтому обнаружение на памятниках
Восточной Анатолии и Закавказья VI – IV тыс. до н.э. костей лошади 25 мо-
жет служить свидетельством доместикации этого животного. На поселении
Аликемектепеси, датируемом в некалиброванной шкале концом V тыс. до
н.э., обнаружены кости уже двух пород лошадей, что намного раньше пер-
вых следов доместикации в Восточной Европе. К тому же одна из опор тео-
рии о ранней доместикации лошади в Восточной Европе (энеолитическое
поселение Дереивка) рухнула, а обсуждение доместицированой лошади в
Казахстане (Ботай) построено на мифических основаниях.
Одним из базовых аргументов в пользу локализации индоевропейской
прародины в Восточной Европе являются очень ранние языковые контакты
этих популяций с предками финно-угров. Однако данные контакты настоль-
ко неотчетливы, что могут рассматриваться, скорее, с позиций теории ност-
151ратического единства, которая предполагает очень отдаленное родство ин-
доевропейских, картвельских, урало-алтайских и эламо-дравидских языков.
Определенные археологические основания для этого есть. Мезолитические
комплексы Восточного Прикаспия были подвержены влиянию из Загроса.
Далее, в течение неолита и энеолита наблюдается существенное влияние из
Восточного Прикаспия в районы Урала и Поволжья, что отражает расселе-
ние народов, язык которых трансформировался впоследствии в финно-
угорский. Распространение эламо-дравидских языков тоже может быть свя-
зано с культурными влияниями из Загроса, что отчетливо фиксируется на
материалах Иранского плато. Таким образом, у нас есть возможность про-
демонстрировать ностратическую теорию на археологическом материале,
что является дополнительным аргументом в пользу ближневосточной лока-
лизации индоевропейской прародины.
Одним из доводов, направленных на отрицание возможности лока-
лизации индоевропейской прародины на Ближнем Востоке, является так
называемый «аргумент березы», поскольку слово для ее обозначения в
индоевропейских языках восходит к одной основе и предполагается, что
на Ближнем Востоке береза неизвестна. Однако исследование поселения
VII тыс. до н.э. Тель Магзалия в Северной Месопотамии выявило пыльцу
этого растения 26 . Все эти факты, с учетом развитой «горной» лексики в
праиндоевропейском языке и множества иных лингвистических данных о
природном окружении праиндоевропейцев 27 , значительно сужают про-
странство для дискуссии между сторонниками восточноевропейской и
ближневосточной локализации индоевропейской прародины.
На наш взгляд, наиболее ранними комплексами, отражающими со-
стояние праиндоевропейского единства, являются поселения Северной
Месопотамии VII тыс. до н.э. типа Тель Магзалии, Чейюню-тепеси, Нева-
ли Чори. Материалы этих памятников позволяют реконструировать хо-
зяйство, детально соответствующее хозяйству праиндоевропейцев, ре-
конструируемому Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Ивановым 28 . Оно было земле-
дельческо-скотоводческим. К культивированным растениям относились
пшеница и ячмень. В составе стада первоначально абсолютно доминирует
мелкий рогатый скот, хотя крупный рогатый скот был известен. Посте-
пенно доля его возрастает, а в слоях, переходных к хассунскому времени,
появляются кости свиньи. Глина использовалась как формовочная масса
при строительстве жилищ и оборонительных укреплений, но керамика
вплоть до VI тыс. до н.э. отсутствует. Медные изделия из самородной ме-
ди известны. Они изготавливались методом холодной ковки. Все это объ-
ясняет отсутствие развитой гончарной и кузнечной терминологии. Суще-
ствовало ткачество (находки пряслиц, начиная со стадии Телль Сотто), ши-
тье (иглы и проколки). Изготавливались полированные каменные топоры.
152В Восточной Европе и в других регионах никогда не существовало
культуры, которая соответствовала бы всем этим характеристикам. Па-
мятники же Северной Месопотамии VII – VI тыс. до н.э. полностью под-
ходят под то описание культуры и хозяйства праиндоевропейцев, которое
сделано Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Ивановым.
Диалектное членение праиндоевропейского началось с выделения
анатолийских языков. В конце VII – VI тыс. до н.э. фиксируются мигра-
ции анатолийского населения на Балканы. Миграции VII тыс. до н.э. были
связаны с неидоевропейскими популяциями. Вероятно, индоевропейские
миграции маркируются появлением в VI тыс. до н.э. на Балканах ком-
плексов типа Старчево-Кереш, сопоставимых с северомесопотамскими
стадии Телль Сотто и шулавери-шомутепинскими Закавказья.
В это же время происходит продвижение индоевропейцев на Кавказ
(шулавери-шомутепинская культура) и на Нижний Дон (Ракушечный Яр).
Впоследствии, вплоть до начала раннего железного века, по этому маршруту
неоднократно прокатывались различные волны индоевропейского населения.
Одной из наиболее важных миграций, осуществленных в этом на-
правлении, было движение палеобалканских популяций, связанное с па-
мятниками типа Ново-Данилово и нижнего слоя Михайловского поселе-
ния. Появление этих групп привело к крушению всей свиты культур бал-
канского энеолита и формированию культур эпохи бронзы. Эти новые
культурные образования формировались на основе интеграции пришлого
и местного населения, что позволяет предполагать, что наряду с палео-
балканскими диалектами в регионе сохраняются анатолийские. Послед-
нее подтверждается фиксацией на Балканах анатолийского топонимиче-
ского пласта, а также тем, что после смещения в конце IV тыс. до н.э.
балканского культурного комплекса в Северо-Западную Анатолию (Троя I,
II) здесь фиксируется два языковых компонента – фракийский и лувий-
ский 29 . В дальнейшем этот комплекс продвигается в Центральную и Вос-
точную Анатолию, оказывая воздействие на переоформление местных
культур вплоть до Закавказья и Палестины (куро-аракс и кирбет-керак).
Продвижение этих групп в последний регион позволяет вспомнить «хет-
тов», упоминаемых в довольно архаичных частях Ветхого Завета.
Таким образом, выделение анатолийских диалектов происходит
около конца VI тыс. до н.э. в результате миграции части праиндоевропей-
ских племен на Балканы, что соответствует схеме диалектного членения
индоевропейских языков. На Балканах анатолийские диалекты сущест-
вуют в течение довольно продолжительного времени в изоляции от про-
чих индоевропейских языков. Это и привело к сохранению их консерва-
тивных черт, восходящих к праиндоевропейскому состоянию. Во второй
половине IV тыс. до н.э. носители анатолийских диалектов вытесняются на
территорию Малой Азии, в результате чего на рубеже IV – III тыс. до н.э.
153происходит выделение хеттского (несийского) и палайского языков и во-
зобновляются контакты с остальным индоевропейским массивом. Про-
движение лувийского диалекта на восток было связано с более поздними
событиями, когда во второй половине III тысячелетия до н.э. фиксируется
распространение по Юго-Западной Анатолии вплоть до Киликии культу-
ры Трои. Хетты же, оказавшиеся в восточной Анатолии, продвигаются в
Центральную Анатолию несколько позже. Такое встречное движение
хеттов и лувийцев уже предлагалось в археологической литературе
(Ме11аагt), но встретило возражения исходя из предположения, что носи-
тели этих родственных диалектов должны были мигрировать из одного
ареала. Однако в данном случае речь идет уже об их финальных миграциях.
В Европе взаимодействие более ранних северо-балканских и цен-
тральноевропейских компонентов со степными привело к сложению в конце
энеолита, РБВ и СБВ культур воронковидных кубков и шаровидных амфор,
а затем шнуровых культур, распространяющихся по лесной зоне от Запад-
ной Европы до Средней Волги. Культуры шнуровой керамики, по-
видимому, и были тем индоевропейским пластом, который был ассимилиро-
ван древними европейцами, а в северо-восточном ареале – финно-уграми.
Миграция тохар в Центральную Азию происходила, вероятно, во
второй половине III тыс. до н.э., поскольку уже с рубежа III – II тыс. до н.э.
тохары фиксируются в бассейне Тарима. В. Хеннигом, а за ним Т.В. Гам-
крелидзе и В.В. Ивановым была предложена связь тохар с «кутиями» и
«тукри» ближневосточных источников и «юэджами» китайских 30 . Наибо-
лее вероятной культурой Центральной Азии, которую можно связать с
тохарами, является окуневская, локализующаяся в Саянах. Не исключено,
что переоформление афанасьевской культуры и формирование поздних
афанасьевских комплексов Алтая тоже сопровождалось распространени-
ем тохарского языка. Более ранние афанасьевские памятники Саяно-
Алтайского нагорья, по-видимому, следует связывать с продвижением
сюда индо-иранского населения с территории Восточной Европы (ямная
культура). Тохарская миграция осуществлялась, главным образом, через
территорию Средней Азии. Однако не исключено, что какие-то группы
пересекли степную Евразию.
Таким образом, данная схема принципиально (хотя и не в деталях)
соответствует картине происхождения и миграций индоевропейских на-
родов, предложенной Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Ивановым. Это позволяет
полагать, что в наиболее общих чертах индоевропейская проблема решена.
В заключение мне хотелось бы остановиться на географических фак-
торах, обусловивших характер индоевропейских миграций. Территория
Курдистана и Армении, откуда осуществлялись эти миграции, представляет
собой горную страну, рассеченную множеством долин. Это способствовало
диалектному членению индоевропейских языков еще в рамках исходного
154ареала. Большое диалектное разнообразие характерно для населения горных
районов и в настоящее время. Фактор горного ландшафта сказывался и на
необходимости миграций за пределы исходного ареала. В случае начала эт-
нических перемещений и проникновения новой этнической группы в какую-
то долину это приводило к вытеснению оттуда прежнего этноса. Не следует
забывать и о такой важной характеристике данного ареала, как сейсмические
процессы. Здесь они имеют такую мощность, что способны иногда полно-
стью изменять ландшафт и оказывать существенное влияние на возможно-
сти выживания той или иной популяции.
Географический фактор обусловил также основные направления
миграций. На юг они практически не осуществляются, за исключением
Сиро-Палестины. Возможности южных миграций были ограничены пус-
тынями и ранними государственными образованиями Месопотамии и
Нильской долины. На Балканы миграции балканских и северомесопотам-
ских популяций осуществлялись лишь по начало V тыс. до н.э., когда
формирование очень развитых и консолидированных обществ балканско-
го энеолита поставило заслон дальнейшей инфильтрации переднеазиат-
ских племен в эту зону. Поэтому основные миграционные пути проходи-
ли через Кавказ и Иран и на особенности культурогенеза в Северной Ев-
разии оказывало воздействие то, что эти миграции осуществлялись в об-
ход Черного и Каспийского морей. В результате в разных районах Евра-
зийского континента формируются культуры, имеющие сходные черты,
но не связанные друг с другом генетически.
Очень важной характеристикой процессов, сопровождавших индоев-
ропеизацию континента, было то, что они растянулись на несколько тысяче-
летий. Поэтому в большинстве регионов новые волны индоевропейцев на-
кладывались на индоевропейский массив, ранее осевший на той или иной
территории. Это создает иллюзию имманентного развития культуры. Одна-
ко в реальности речь должна идти об участии местного субстрата в культу-
рогенезе. В чисто количественном выражении местные популяции обычно
преобладали над пришельцами. Распространение языка последних осущест-
влялось успешно лишь в том случае, если мигрирующей группе удавалось
продолжительное время доминировать в регионе и ее язык становился свое-
образным «lingua franca».
Необходимо отметить одну весьма важную характеристику описан-
ных здесь этнических процессов. Они редко были перемещением одно-
родной в культурном и языковом плане массы людей, полностью сме-
няющей прежде жившую здесь популяцию. Количество пришельцев мог-
ло быть даже значительно меньше числа проживавшего на какой-либо
территории местного населения. Однако более высокий культурный и со-
циальный уровень позволяли им доминировать и постепенно подчинять и
ассимилировать местные народы. Этот процесс был очень продолжителен
155и далеко не всегда успешен. Примером может служить миграция балтов,
славян, германцев, кельтов и италиков через огромные пространства
Среднего Востока, Сибири, Урала и Европы. В ходе этой миграции они
постоянно взаимодействовали друг с другом и с местными финно-
угорскими, алтайскими, иранскими и тохарскими племенами, включая их
в свои коллективы. В большей степени это касается балто-славяно-
германской группы. Не исключено, что именно поэтому данная группа в
большей степени утратила антропологические черты, свойственные пе-
реднеазиатским популяциям.
Я не исключаю, что после прохождения подобной миграции в Се-
верной Евразии еще очень длительное время сохранялись районы, в кото-
рых население говорило на диалектах этой группы, будучи лишь впо-
следствии ассимилировано финно-уграми. Подобная подвижная этниче-
ская картина всегда характеризовала Евразию и, вероятно, всегда будет ее
характеризовать. Сходные процессы осуществляются и в настоящее вре-
мя, если не оценивать их в рамках нескольких десятков лет. Во многом
это обесценивает любые разговоры о коренных и пришлых народах, по-
скольку все эти понятия имеют очень конкретный временной и изменчи-
вый пространственный показатель. Вообще, в известном смысле, любые
разговоры об исторических правах той или иной нации бессмысленны. Те
же русские вобрали в себя огромное количество разных народов, будучи
в генетическом и антропологическом плане скорее ассимилированы ме-
стными популяциями, утратив черты, присущие их переднеазиатским
предкам. В этом главная суть этнических процессов, происходивших и
происходящих на севере нашего континента.
Примечания
1
См.: Мэллори Дж. П. Индоевропейские прародины //Вестн. Древней истории. 1997. No1.
См.: Childe V.G. The prehistory of European Society. London, 1950; Gimbutas M. The Kur-
gan culture // Actes du VII CI SPP, Prague, 1970; Mallory J.P., In Search of the Indo-
Europeans. Language, Archeology and Myth. London, 1989.
3
См.: Абаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы. М., 1965.
4
См.: Григорьев С.А. Синташта и арийские миграции во II тыс. до н.э. //Новое в архело-
логии Южного Урала. Челябинск, 1996; Григорьев С.А. Древние индоевропейцы: опыт
исторической реконструкции. Челябинск, 1999; Grigoriev S.A. Ancient Indo-Europeans.
Chelyabinsk, 2002.
5
Ghirshman R. L’Iran et la migration des Indo-Aryens et des Iraniens. Leiden, 1977.
6
См.: Хлопин И.Н. Могильник Пархай II (некоторые итоги исследования) // Сов. архео-
логия. 1989. No 3.
7
См.: Трубачев О.Н. Indoarica в Северном Причерноморье // Античная балканистика. М.,
1987; Он же. Некоторые данные об индоарийском языковом субстрате Северного Кав-
каза // Вест. Древней истории. 1978. No4.
8
См.: История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые
очаги рабовладельческой цивилизации. М., 1988.Ч. 2. С. 130, 131.
2
1569
См.: Allchin B., Allchin R. The rice of civilization in India and Pakistan. Cambrige, 1982.
См.: Сарианиди В.И. Древности страны Маргуш. Ашхабад, 1990; Sarianidi V. Margiana
and Protozoroastrism. Athens, 1998.
11
См. дискуссию об этом: Вестн. Древней истории. 1989. No1 – 2.
12
Young T.C. The Iranian migration into the Zagros // Iran. L., 1967. Vol.5.
13
См.: Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М., 1970.
С. 334 – 337, 341.
14
См.: Зданович Г.Б. Аркаим – культурный комплекс эпохи средней бронзы Южного
Зауралья //Рос. археология.1997. No2; Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Син-
ташта. Челябинск, 1992; Боталов С.Г., Григорьев С.А., Зданович Г.Б. Погребальные
комплексы эпохи бронзы Большекараганского могильника (публикация результатов
археологичских раскопок 1988 года) // Материалы по археологии и этнографии Юж-
ного Урала: Тр. музея-заповедника «Аркаим». Челябинск, 1996.
15
См.: Кушнарева К.Х. Севано-узерликская группа памятников // Эпоха бронзы Кавказа
и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа. М., 1994. С. 127.
16
Korfman M. Demirciuyuk. Die Ergebnisse der Ausgrabunger 1975-1978. B.I. Rhein, 1983.;
Mizrachi Y. Mystery Circles // Biblical Archaeological Research. 1992. Vol. 18, No4; Keban
project. Pulur Excavations. 1968 – 1970. Ankara,1976.
17
См.: Григорьев С.А. Синташта и арийские миграции…; Григорьев С.А. Древние индо-
европейцы…
18
См.: Гуммель Я.И. Раскопки к юго-западу от Ханлара в 1941 г. // Вестн. Древней ис-
тории. 1992. No4.; Хачатрян Т.С. Артикский некрополь. Ереван, 1979.
19
См.: Членова Н.Л. Хронология памятников карасукской эпохи. М., 1972. С. 131 – 135.
20
См.: Черных Е.Н., Кузьминых С.В. Древняя металлургия северной Евразии. М., 1989.
21
См.: Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Миграции племен-носителей индоевропейских
диалектов с первоначальной территории расселения на Ближнем Востоке в историче-
ские места обитания в Евразии // Вестн. Древней истории. 1981. No2. С. 27.
22
См.: Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбили-
си, 1984. С. 375, 390 – 396, 863.
23
Mallory J.P. The Indo-European Homeland Problem: a Matter of Time // The Indo-
Europeanization of Nothern Europe. Washington, 1996.
24
См.: Энеолит СССР. М., 1982. С. 133.
25
См.: Энеолит СССР. С. 134 – 135.; Bokonyi S. Horse and sheep in East Europe in the Cop-
per and Bronze Ages // Photo – Indo – European: The archaeology of a linguistic problem.
Studies in honor of Marija Gimbutas. Washington, 1987.
26
См.: Зеликсон Э.М., Кременецкий К.В. Палеография района Джебел Синджара //
Бадер Н.О. Древнейшие земледельцы Северной Месопотамии. М., 1989. С. 288.
27
См.: Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы…
28
См.: Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. С. 580 –
585, 655 – 660, 687 – 693, 697, 704 – 716, 743 – 745.; Бадер Н.О. Указ. соч.
29
См.: Гиндин Л.А. Троянская война и Аххиява хеттских клинописных текстов // Вестн.
Древней истории. 1991. No3. С. 29, 38.; Титов В.С. К вопросу о соотношении этнолин-
гвистических слоев и культурно-исторических общностей на юге Балканского полу-
острова // КСИА. 1970. Вып. 123. С. 32 – 38.
30
См.: Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Первые индоевропейцы в истории: предки тохар в
древней Передней Азии // Вестн. Древней истории. 1989. No1
Григорьев С.А. Археологические основания ближневосточной локализации индоевропейской прародины на территории Евразии // Вестник Челябинского университета. 2003, Серия 10. Востоковедение. Евразийство. Геополитика. № 2, с. 142-157.
