По мнению большинства исследователей, к числу древнейших текстов о Невской битве 15 июля 1240 г. относятся известие Новгородской I летописи старшего извода (сохранившегося в Синодальном списке XIV в.) и житие Александра Невского, написанного младшим современником князя, заставшего ветеранов сражения на Неве.
Долгое время известие Новгородской I летописи старшего извода о Невской битве 1240 г. по умолчанию воспринимали как утентичный рассказ. Пожалуй, первый, кто попытался это обосновать, был советский ленинградский исследователь И. П. Шаскольский. Он писал, что подробное упоминание павших, вплоть до простолюдина — кожевничьего сына, и точная дата боя, вплоть до дня недели — в вск 15 июля, упоминание каким образом шведы хоронили своих павших — говорит о том, что все было записано по свежим следам. Действительно, 15 июля 1240 г. выпадало на вск. С первым аргументом Шаскольского вероятнее всего тоже стоит согласиться — у нас не так уж много поименных летописных списков павших в боях новгородцев времен новгородской независимости, тем более, простых, вроде Иванка Прибышинича Опонника и Дрочилы сына Кожевника.
И никто не доказал, что такие списки конструировались в новгородском летописании задним числом, тем более на основе художественного вымысла (а синодиков вечевого Новгорода с поименным упоминанием павших до нас не сохранилось, а тот что есть — с упоминанием павших на Куликовом поле — как раз поименно никого из новгородцев не вызывает. Да и намеков на существование таких синодиков нет. Остается предположить, что такие летописные списки павших писались по относительно свежей памяти. Что касается подробностей как кого погребли — мы не можем конечно знать, это реальный факт, или поздние вымыслы вроде провалившихся под лед немцев (противоречащих болнн ранним описаниям Ледового побоища) или предводительства над шведами в Невской битве ярла Биргера, который ярлом не стал и поход видимо возглавлять все же не мог (о чем верно писал тот же Шаскольский). И все же, стоит отметить, что сведения НIЛ cт. о погрузке тел знатных шведов на 2 судна отчасти перекликаются с упоминанием Жития о том, что шведы погрузили трупы павших сограждан на суда и потопили в море.
Однако, в 1990-е гг. появились работы датского ученого Д. Линда, который считал, что летописная запись возникла не раннее XIV в. Во-первых, он обратил внимание на то, что в НIЛ cт. упоминается о гибели в Невской битве шведского епископа. Между тем, как отметил ученый, все тогдашние шведские епископы пережили Невскую битву.
Но стоит обратить внимание на то, что новгородский летописец подчеркивает, что гибель шведского епископа — лишь версия некоторых людей: иные говорят, что и епископа убили. Может быть, не убили, а ранили, а может быть не епископа, а другого важного католического церковного сановника.
Во-вторых, Линд обратил внимание на странное имя убитого шведского воеводы — Спиридон, и считал, что это поздняя путаница с именем тогдашнего новгородского владыки Спиридона. Но имя воеводы могло быть искажено на русский лад до неузнаваемости. Как правило, на Руси иностранные имена русифицировали созвучно. Но есть отдельные примеры в новгородских актах, когда ливонский магистр Зигфрид стал Селиверстом, комтур Дидерик — Тифофеем. А ведь с Ливонией у новгородцев были не менее тесные контакты, чем со шведами. Потому с тем же успехом редко но метко могли хоть Сигурда Спиридоном назвать.
В третьих, ученый сомневался в реальности участия в битве на стороне шведов норвежцев и финнов и отнес это заблуждение к XIV в., когда Швеция и Норвегия объединились. Но он — да и многие кто пишут об участи или не участии суми, еми да урман в Невской битве по факту воспринимают их как единые централизованные державы. А в эпоху крестовых походов сколько отдельных выходцев из разных земель в них участвовало невзирая на внешнюю или внутреннюю политику своих стран. В ливонском набеге на Новгородскую землю 1241 г. участвовали литовцы. Литва в то время не особо дружила с псами-рыцарями. И литовцев было не так много — ливонские хронисты их вообще не упоминают. Но присутствие отдельных людей или небольших отрядов вполне хватило, чтоб новгородцы выделили их среди прочих участников вторжения в их пределы.
В четвертых, Линд почему- то считал, что все эти подробности в известии НIЛ cт. были заимствованы из известия НIЛ мл. в которой он видел «Житие» Алкесандра Невского. В действительности Житие в НIЛ мл представлено фрагментарно в нескольких погодных статьях, а записьза 6748 (1240 г) представляет собой компиляцию из Жития и известия НIЛ cт. При этом, Д. Линд полагал, что была некая аутентичная краткая новгородская летописная запись о Невской битве, вроде той, что существует в относительно позней Псковской III летописи. Хотя по большому счету изавестие Псковской III летописи с неменьшим основанием можно считать выжимкой из НIЛ cт.
Таким образом, идеи Линда о позднем происхождении известия НIЛ ст. трудно признать доказанными. Наоборот, они покоятся на недоразумениях и однобоких трактовках источника. Нельзя сказать, чтобы положения Линда не оспаривались. Тот же Я.С. Лурье указал,что в НIЛ мл. за 1240 г. записана не особая редакция Жития, а компиляция из НIЛ cт. и Жития. И идея о путанице Спиридона архиепископа и воеводы не очень убедительна. В.А. Кучкин привел не менее интересные аргументы в пользу возможности участия в походе на Неву на шведской стороне норвежцев и финнов. Ряд авторов, считающих, что имя воеводы — путаница с именем владыки (Матузова+Назарова), или что в летописи ошибочно указано про участие финнов и норвежцев (Шаскольский, Данилевский) все же не спешили на этом основании объявлять поздним все сообщение НIЛ cт. о Невской битве.
Но вот ныне А.А. Нестеренко в качестве аксиомы воспроизвел основные положения Д. Линда, не упомянув его оппонентов. И развил мысль в духе Линда, что в описании Невской битвы спутались реалии Невской битвы и постройки Ландскроны в 1300 г. Хотя о вольном обращении Нестеренко с фактами и склонности к фантазиям можно отдельный пост писать да не хочется. Достаточно сказать, что по его мнению русские отставали поля боя за шведами,что отсутствует в источниках и существует исключительно в воображении самого Нестеренко.
С другой стороны, в контексте работ А.А. Гиппиуса, известие НIЛ cт. о Невской битве хронологически и стилистически вписывается в летописание хрониста новгородских владык Спиридона-Далмата. Правда, оказывается, что в подавляющем большинстве случаев эти стилистические особенности из статьи за 6748 г. свойственны не только летописцу Спиридона-Долмата. И даже в тех отдельных случаях, когда Гиппиус не приводит других примеров, не факт что их нет. К примеру, скрытая летописная библейская цитата присутствует, пожалуй на 100 С. НIЛ. В рассказе о том, как в 1337 г. крамольники заперли архимандрита в Никольской церкви есть явный отсыл к Библии: не рой другому яму, сам в нее попадешь. Е.Л. Конявская считает, что отличительной особенностью летописца Спиридона-Далмата служит выражение Бог весть. Но нет: можно привести такие случаи напимер из НIЛ на С. 61-62, 95, 423. И подобные примеры в новгородском летописании — в том числе и времен Московской Руси, можно множить!
Летописца Спиридона-Долмата Гиппиус и Конявская называют пономарем Тимофеем. Хотя, как отметил В.К. Зиборов, о тождестве хрониста — Тимофея и Тимофея-пономаря идут споры. И на самом деле сложно однозначно сказать, к кому относится упоминание Тимофея в летописи за 1230 г. от первого лица — к самому летописцу Спиридона-Долмата, или к иному сводчику, или переписчику, так или иначе оказавшемуся причастным к НIЛ cт., дошедшему в Синодальном списке XIV в.
Таким образом, сложно однозначно ответить на вопрос о времени происхождения рассказа НIЛ cт. о Невской битве. Но попытки отнести его к XIV в. представляются неубедительными. Но дата битвы с точностью д дня недели и поименное упоминание павших новгородцев включая сына кожевника видимо писалось по свежим следам.
Опять же стоит обратить внимание на то, что описанные в НIЛ cпешные сборы Александра с малыми силами на бой со шведами косвенно перекли о описанным в Житие внезапным налетом русских войск на шведский лагерь. Скорее всего, это не случайно. Современники помнили, что это была не большая по численности участников баталия, а внезапный налет на лагерь противника, который удобно бывает делать относительно небольшими силами.
Другое дело, что размер войска не всегда имеет значение для значимости сражения. Шведы при Александре не вторгались в Новгородские земли. Более того, в 1256 г. начав строить на приграничной р. Нарве крепость, сбежали как только узнали, что новгородцы только призвали Александра Невского, чтоб потом с ним идти на них войной. А зимний поход Александра Невского с новгородцами на подвластные шведам финские земли остался безнаказанным. Поэтому любимые некоторыми коллегами идеи И.Н. Данилевского что Невская битва была битвой в кавычках и была незначительной навряд ли правильны.
Да и новгородцы не так уж много сражений в XIII в. датировали в своих летописях с точностью до одного дня. Невская битва 15 июля 1240 г. — одна из считанных. Новгородский летописец, повествуя о смерти Алесандра Ярославича отметил: даи, гослоди милостивыи, видети ему лице твое в будущии векъ, иже потрудися за Новъгородъ и за всю Русьскую землю.
Наврядли тут не имелась ввиду Невская битва — одно из самых ярких и значимых сражений с участием этого князя и новгородцев. При этом, новгородская эпитафия дорогого стоит: ни один другой князь не удостоился на десятилетия вперед таких негативных упоминаний в договорах Новгорода с князьями — не отбирай наши пожни как твой брат, или отец Александр. Видимо, заслуги князя в боях с новгородскими западными противниками были таковы, что даже при непростых весьма и вестма отношениях с новгородцами он удостоился столь похвальной летописной эпитафии новгородского хрониста. И, конечно, пора уже перестать считать новгородцев сплошь мелкими пакостниками-прохиндеями, ценящими только свою незалежнисть и борющимися с «общерусскими интересами». Как видим, ценить и уважать достойных полководцев — при самых сложных личных отношениях с ними — и новгородцы порой умели так, как дай Бог всем порядочным людям!
М.А.Несин.
