Александра Фёдоровна Романова получила в народе массу оскорбительных прозвищ, считалась немецкой шпионкой, изменницей и чуть ли не разорителем России. Возможно, отчасти она сама давала повод.
145 лет назад, 6 июня 1872 г. в семье Великого герцога Гессенского и Рейнского родилась четвёртая дочь. Её назвали Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадская. Бабка, английская королева, называла её Sunny — Солнышко. Домашние — Аликс. В России, где ей суждено было стать последней императрицей, при крещении в православную веру получила имя Александры Фёдоровны. За глаза же — прозвище «Гессенская муха».
Восприятие правителей в народе, или, как принято выражаться в научной среде, репрезентация власти — важный момент в осознании некоторых исторических периодов. Особенно это касается великих потрясений вроде революций или эпохи реформ. Только что власть была исключительно от Бога и сомнений относительно своей легитимности у народа не вызывала. Но вот что-то происходит, и люди тут же начинают производить байки и легенды относительно своих лидеров. Пётр Великий становится не только царём-плотником, но и Антихристом, а Иван Грозный превращается в «Ивашку, царька кровавого». Того же прозвища удостаивается и последний русский император Николай II. С его женой, Александрой Фёдоровной произошло нечто похожее. С одной только разницей. Если на Николая поначалу ещё возлагали какие-то надежды, то императрицу у нас невзлюбили сразу и целиком.
Глас народа
После того, как семью последнего Романова канонизировали, память о том, как именно воспринимал народ Александру Фёдоровну, пытаются затушевать сусальными воспоминаниями. Например, такими: «Императрица организовала 4 больших базара в пользу туберкулезных в 1911, 1912, 1913 и 1914 гг.; они принесли массу денег. Она сама работала, рисовала и вышивала для базара и, несмотря на свое некрепкое здоровье, весь день стояла у киоска, окруженная огромной толпой народа. Маленький Алексей Николаевич стоял возле неё на прилавке, протягивая ручки с вещами восторженной толпе. Восторгу населения не было предела». Однако буквально через несколько строк автор этих воспоминаний, фрейлина и ближайшая подруга императрицы Анна Вырубова, делает показательную оговорку: «Народ, в то время не тронутый революционной пропагандой, обожал Их Величества, и это никогда нельзя забыть».
Княжна Вера Гедройц (справа) и императрица Александра Фёдоровна в перевязочной Царскосельского госпиталя. 1915 г. Источник: Public Domain
Интересное дело. В 1911 г. народ, по мнению двора, оказывается, полон восторга по отношению к своей царице. Слепота поразительная. Потому что сам народ, прошедший и позор Русско-японской войны, и Революцию 1905-1907 гг., имеет совершенно иное мнение. Вот фрагмент одного уральского сказа: «Царица после девятьсот пятого году камень с краснинкой видеть не могла. То ли ей тут красные флаги мерещились, то ли чем другим память бередило, а только с пятого году к царице с красным камнем и не подходи — во всю голову завизжит, все русские слова потеряет и по-немецки заругается».
Никаким восторгом здесь и не пахнет. Скорее уж сарказм. И подобное отношение к своей персоне Александра Фёдоровна должна была наблюдать буквально с первого дня. Более того — она сама, вольно или невольно, давала к этому повод. Вот что об этом говорит та же Анна Вырубова: «Когда Александра Федоровна только что прибыла в Россию, она написала графине Ранцау, фрейлине своей сестры, принцессы Ирен: «Моего мужа отовсюду окружают лицемерие и лживость. Чувствую, что здесь нет никого, кто мог бы быть его действительной опорой. Немногие любят его и свое Отечество».
Почему-то это рассматривают как исключительно высокодуховное послание, полное скорби и печали. На самом деле оно полно заносчивости и самомнения. Едва прибыв в чужую для себя страну и ещё не выучив языка, супруга государя тут же начинает оскорблять своих подданных. Согласно её авторитетному мнению, русские не любят свою Родину и вообще все — потенциальные предатели.
Венчание Николая II и Александры Федоровной.
Изнанка «обожания»
Слово — не воробей, и шила в мешке не утаишь. То, что было достоянием высших сфер, уже спустя пару дней через слуг, истопников и кучеров становится достоянием широкой общественности. И немудрено, что после такого искромётного выступления новой царицы полиция начинает регистрировать всё больше и больше дел, проходящих как «оскорбление величества».
Александре Фёдоровне припоминалось всё. Даже то, в чём она не была виновата. Так, бракосочетание Николая и Александры, да и весь их медовый месяц, совпали с трауром по только что умершему отцу Николая — императору Александру III. Вывод в народе был сделан моментальный. И отчасти пророческий: «Немка эта, почитай, на гробу к нам въехала, принесёт несчастье».
Впоследствии осмеянию подвергалось всё, что исходит от Александры Фёдоровны. Все её начинания — временами действительно благие и нужные — становились целью издевательств. Порой — в крайне циничной форме. Любопытно, что самого царя при этом не затрагивали и даже жалели. Вот фрагмент протокола одного из дел об «оскорблении величества»: «Василий Л., мещанин казанский 31 году от роду, указывая на портрет царской семьи, говорил: «Это — первая б… И дочери её б… И все ходят к ним… А государя нашего жаль — они, б… немецкие, его обманывают, потому сын не его, а подменный!»
Списать эту «красоту» на происки масонов или большевиков не получится. Хотя бы по той причине, что 80% обвинительных приговоров по таким вот делам вынесены крестьянам, агитацию среди которых те же большевики начнут ещё очень нескоро — когда крестьяне попадут под призыв и станут солдатами.
Впрочем, и тогда агитировать конкретно против императрицы никакой нужды не было. С самого начала войны её и без того объявили немецкой шпионкой и изменницей. Это народное мнение было настолько распространённым, что достигло ушей, которые для него и вовсе не были предназначены. Вот что пишет вице-консул Великобритании в Москве Брюс Локхарт: «Ходит несколько хороших историй, касающихся германофильских тенденций императрицы. Вот одна из лучших. Царевич плачет. Няня говорит: «Малыш, отчего ты плачешь?» — «Ну, когда бьют наших, плачет папа, когда немцев — мама, а мне когда плакать?»
Именно в годы войны среди прочих прозвищ Александры Фёдоровны появляется и «Гессенская муха». Такое насекомое действительно есть — это серьёзный вредитель, нападающий на рожь и пшеницу, способный убить урожай чуть ли не целиком. Если учесть, что Февральская Революция началась как раз с дефицита хлеба, поневоле задумаешься о том, что иногда глас народа — действительно глас Божий.
