«Америка была ни чем иным, как идеалом Европы. Та пожелала увидеть в Новом Свете лишь то, чем хотела бы стать сама», – считает культуролог Фернандо Аинса. Образ Нового Света очень быстро сложился на основе языческих и христианских мифологических представлений о рае.
Уругвайско-французский культуролог Фернандо Аинса в своей книге «Реконструкция Утопии» (изд-во «Наследие», 1999) показывает, что европейцы в Америке искали подтверждение библейских сюжетов и средневековых мифов о райской земле. Мы публикуем отрывок из его работы.
Первые пульсации американской утопии можно различить в античных мифах, которые предвозвещали существование «четвёртой части света», а позже — в мифах, составивших основу идеи Нового Света в ходе открытия Америки в 1492 году и её включения в сферу западноевропейского воображения. Движение на закат, в древнеегипетскую «землю мёртвых», началось в Греции. Именно на западе находится языческий рай, какое бы имя он ни носил,— Елисейские поля или Сады Гесперид; именно в западном направлении разворачиваются странствия гомеровской «Одиссеи»; здесь же находится континент Атлантида из платоновских диалогов. По мере того, как исследовательские экспедиции и путешествия всё дальше смещают к западу границу неизведанного, мифологические острова гомеровского мира (Сицилия и Липарские острова) вытесняются Блаженными островами, расположенными по ту сторону Геркулесовых столпов, где люди всё ещё живут в Золотом веке.
Прогресс научного знания лишает сакральности небесные сферы: теперь их населяют звёзды и созвездия, с вполне определенными названиями, их движение подчиняется эмпирически доказанным законам физики, и по точному расположению звёзд ориентируются мореплаватели. Уже и ангелы растворяются в пространстве — всё менее «космическом» и всё более «космогоническом». Остаётся лишь одно неизведанное направление — на Запад: туда увлекают путешественников мистика географии и дух приключений (Эрнст Блох назовет это «географическими утопиями»), а также дискуссии астрономов и картографов о реальных размерах нашей планеты.
В необходимости проложить путь к легендарным землям на закате больше не остаётся сомнений. О четвёртой части света говорят как о достоверном факте — его остаётся только доказать. Поэтому-то Альфонсо Рейес полагает, что Америка была «землёй, куда стремились ещё прежде, чем её открыли, ибо её искали все, и до того, как превратиться в установленный факт, она была научным и одновременно поэтическим предчувствием». Таким образом, открытие Америки не было случайным. «Европа открывает Америку, ибо нуждается в ней», утверждает Леопольдо Cea.
Америка служит подтверждением и обоснованием фантазий и легенд прошлого, она актуализует пророчество Священного Писания о том, что где-то существует земля обетованная, эсхатологический finis ferrarian, край земли, где суждено завершиться времени, где будет явлено последнее откровение, альфа и омега истории. Подобно экзегету, который «раскрывает текст», извлекая из него «скрытое» содержание, европеец видел в открытии Америки возможность расшифровать тайну и утвердиться в своей эсхатологической вере. Время, как «корабль», увлекает человека в завещанный рай — и хотя рай этот будет вновь обретён лишь с концом истории, он может быть явлен в настоящем благодаря раскрытой тайне Америки.
По воле случая первые земли Нового Света, открытые Христофором Колумбом, были островами, больше того, островами райскими, где жили в «чистоте изначальные люди». Абстрактный, фантастический образ Эдема превращается в прекрасную реальность. Как показал Сержио Буарке ди Оланда на примере Бразилии, образ Нового Света очень быстро сложился на основе языческих и христианских мифологических представлений о рае. Все верили, все утверждали, что Золотой век, описанный классическими авторами,— Гесиодом, Вергилием, Пиндаром, Горацием, Овидием, Сенекой и Лукианом из Самосаты— не навсегда исчез в прошлом, но сохранился в неприкосновенности на американской территории. Его признаки видят во многих приметах быта коренных народов и относят это на счёт изоляции, в которой живут счастливые обитатели островов.
Золотой век прошлого вновь обрел место в настоящем, христианство первых веков своего существования возродилось в утопической деятельности миссионеров, потерянный рай обретён в «эдемизме», классическая Аркадия цветет вновь, все опять одержимы желанием найти источник вечной молодости. «Изобретение» Нового Света сопровождается воскрешением и переработкой старых мифов.
Понсе де Леон обшаривает Антильские острова и Флориду в поисках легендарного источника вечной молодости, Орельяна даёт античное имя «Амазонка» реке, к низовьям которой спускается, а в царство Эльдорадо направляет шаги Писарро — подобно тому, как страна Сипанго указывала путь каравеллам Колумба.
Открытие Америки вовсе не набрасывает узду на тот полёт фантазии, которым дышат карты неведомого, воображаемого Запада, созданные в эпоху античности и в средние века, оно не только не разоблачает фантазию, но и стимулирует её, как бы предоставляя ощутимые доказательства, оправдывающие продолжение поисков идеального пространства. Достаточно вспомнить многочисленные экспедиции, организованные Испанской и Португальской короной, а также англичанами, немцами, голландцами и французами, с единственной целью — найти места, которые сегодня кажутся химерами: источник вечной молодости, царство Пресвитера Иоанна, Семь Городов Сиволы, Серебряную Гору, Коричную Страну, Город Двенадцати Цезарей, Белого Короля, Эльдорадо и страну Амазонок. Многие открытия и исследования обширных территорий Северной и Южной Америки были совершены в поисках мифов, принимаемых за реальность. История разочарований от этих экспедиций во многом совпадает с историей экспансии Испанской империи.
Одновременно коллективное воображение Европы переносит на американскую территорию подвиги рыцарских романов, каталоги фантастической зоологии и прикладной ботаники, забытые легенды и поверья. После открытия Америки хронисты, сопровождавшие конкистадоров, усердно проверяли эти мифы и приспосабливали их к американской реальности. Априорное понятие о Новом Свете, каким он представлялся, пронизывает любое описание его действительности. Казалось, что в Новом Свете находят подтверждение фантазии из описания воображаемого путешествия Жана де Мандевиля, созданного около 1355 года, и целый ряд «чудес», описанных в путешествиях Марко Поло или в «Этимологиях» Исидора Севильского.
Берналь Диас дель Кастильо, прибыв вместе с Эрнаном Кортесом в Теночтитлан и увидев белые здания столицы империи ацтеков, возвышающиеся над цветущим озером, полагает, что «зрит перед собою чудеса Амадиса Гальского»; Гонсало Фернандес де Овьедо утверждает, что Антильские острова, куда он высадился вместе с Христофором Колумбом, — это острова Гесперид, которые античные авторы помещали на западной оконечности земли, в сорока днях плавания от Коргон (островов Зелёного Мыса) и где сохранился в неприкосновенности рай Золотого века.
Со своей стороны, падре Акоста в своем сочинении De Natura Novi Orbis — которое Александр Гумбольдт считал основой современной американской географии, — объясняет происхождение миграций в Новый Свет и разнообразие его фауны и флоры, исходя из сведений о Ноевом ковчеге, как он описан в Книге Бытия.
В охваченной кризисом Европе сообщения об Америке оказали непосредственное влияние на создателей нового жанра. Томас Мор, создавая «Утопию», черпает вдохновение в первых новостях о Новом Свете. По-видимому, он, был знаком с сочинением De Orbe Novo Педро Мартира, появившимся в 1511 году, и с «Письмами» Америго Веспуччи, собранными в «Четырёх Плаваниях», которые в то время циркулировали по Европе. Но и его собственное произведение сразу по публикации включилось в дискуссию о том, как организовать Новый Свет и управлять им.
По мере того как ширилось завоевание Америки, получал распространение и жанр утопии. Теории о воображаемых мирах соотносились с практикой завоевания и колонизации — так реальность и фантазия, питая друг друга, развивались в постоянном взаимодействии.
То был один из тех редких моментов американской истории, когда воображение сливалось с реальностью, когда предсказания вписывались в контекст не только возможного будущего, но и настоящего, которое, как верилось, поддаётся реорганизации в соответствии с представлениями о должном. Характерное для этого периода интенсивное утопическое творчество обусловило особую близость утопий к конкретным проектам обустройства вновь открытой реальности.
По мнению Х.А.Мараваля, «бремя утопии» порождено «изобретением» Америки в XVI веке. Она живёт на стыке геометрических проектов «Утопии», «Новой Атлантиды», «Города Солнца», «Океании» и визионерских образов мифов и легенд, вдохновивших многочисленные экспедиции, которые устремились в самые отдалённые уголки континента.
