Нет повести печальнее на свете, чем повесть о «казанщине» в переложении некоего русского книжника, автора «Казанской истории». Вот, к примеру, длиннейшая выдержка из нее с живописанием тех бедствий, которые обрушили на землю Русскую нечестивые агаряне казанския:
«И как могу я рассказать или описать те грозные напасти и тучи страшные, обрушившиеся в те времена на русских людей! Ибо страх меня побеждает, и сердце мое горит, и плач смущает, и сами слезы текут из очей моих! Да и кто может рассказать, о правоверные, о бывших тогда великих бедах страшнее Батыевых, в течение многих лет причиняемых казанцами и поганой их черемисой православным христианам.
Батый ведь всего один раз прошел по Русской земле, словно стрела молнии или темная огненная головня, спаляя, и сжигая, и разрушая, и пленяя христиан, посекая их мечом. И с тех пор обложил он правителей наших тяжелыми данями, как было сказано прежде. Не так было с казанцами: они из земли нашей не уходили, время от времени с царем своим разоряя ее и захватывая пленных, и пожиная, как пшеницу, и посекая, как сады, русских людей, и кровь их, как воду, проливая по долинам, не давая христианам ни на час покоя и тишины.
Никто же из князей и воевод наших не мог ни подняться против них, ни помешать их зверствам, бесчеловечности и суровости, ни оказать им сопротивления, ни остановить их, и ни в чем им не препятствовали худые, и некрепкие, и немощные воеводы наши.
И была тогда великая печаль всем людям, жившим на границе с теми варварами, и горькие слезы текли из глаз у всех правоверных людей. Дома же свои они по большей части ставили в безлюдной местности, в лесах, и жили там, в пещерах и горах прячась с женами своими и детьми, боясь попасть в плен к варварам. Иные же, оставив дома свои, и род и племя свое, страну и отечество, где они родились и были воспитаны, переселялись оттуда в глубину Руси, куда не доходили те варвары.
И что тут много говорить: ведь от частых их набегов и завоеваний до основания были разрушены многие русские города и поросли они былием и травою, так что стали неузнаваемы.
Опустошили они и все села, так что от всеобщего запустения позаросли они густыми лесами. И жгли они великие честные монастыри, святые же церкви оскверняли присутствием своим, ложась в них спать; и чинили они насилие над пленными женщинами и девицами; и, раскалывая секирами честные святые образы, предавали их огню-всеядцу; и святые служебные сосуды в простую посуду превращали: дома, на пирах своих, ели и пили из них скверные и поганые свои яства и напитки; и снимали честные кресты, серебряные и золотые, и, обдирая оклады с икон, переливали все это на серебреники и золотые и делали женам и дочерям своим серьги, ожерелья и мониста, а свои головы украшали тафиями и из священнических риз шили себе одежду; и над монахами чинили надругательство, бесчестя образ ангельский: засыпали им в сандалии горячие угли и, обвязав вокруг шеи веревку, заставляли их скакать и плясать, словно прирученных зверей; и стаскивали с молодых красивых иноков черные ризы и облачали их в мирские одежды, а затем продавали их, как простых юношей, в далекие варварские земли; и расстригали молодых инокинь, и насиловали их, как простых девушек, и брали их себе в жены; над мирскими же девицами на глазах у отцов их и матерей, не стыдясь, преступное блудное дело творили, также и над женами на глазах у их мужей, еще же и над старыми женщинами, которые до сорока и до пятидесяти лет во вдовстве пребывали, оставшись без мужей своих. И невозможно подробно перечислить все преступления их, ибо все это я видел своими глазами и знаю то, о чем пишу в горьком этом повествовании.
Православные христиане ежедневно уводились в плен казанскими сарацинами и черемисой, старым же, непригодным для работы, они выкалывали глаза и обрезали уши, нос и губы, и выдергивали зубы, и вырезали щеки, и в таком виде бросали их, еле дышащих. Иным же отрубали они руки и ноги, и валялись те люди как бездушные камни на земле, и спустя недолгое время умирали.
Некоторые люди посечены бывали, других же они пронзали железными прутьями меж ребер, и в грудь, и в лицо, иных, убивая, перерубали пополам, иных же сажали на острые колья возле их города и предавали позору, насмехаясь над ними.
О царь Христос, велико твое терпение! Вот что они — хуже, чем с теми, о ком выше шла речь, — делали с младенцами незлобивыми: когда те, смеясь и играя, протягивали к ним любовно руки свои, словно к родным отцам, окаянные те кровопийцы, схватив за горло, душили их, и, взяв за ноги, разбивали о камень и о стену, и, пронзив копьями, поднимали в воздух…».
Но вот в чем вопрос — как сравнить несравнимое? Ни одни казанский хан, что Магмет-Аминь, что Сафа-Гирей, тем более прочие, ну никак не может в одну строку поставлен в печально прославленным Батыгой-царем. Оно, конечно, все как в Париже, вот только крыши пониже и асфальт пожиже, похоже, вот только ресурсы Казанского «царства» и «царства» золотоордынского, тем более период его расцвета ну никак не сопоставимы.
И, следовательно, Казань никак не могла оказаться столь же опасным врагом, что и Золотая Орда. И даже Крымское ханство было более опасно, чем Казань, а вот поди ж ты, вот какая выходит закавыка!
В чем же причина? Осмелюсь предположить, что ответ кроется в самом приведенном отрывке. Прежде всего вот этот фрагмент: Не так было с казанцами: они из земли нашей не уходили.
Близость казанских владений к русским (точнее, соприкосновение, общий рубеж-«фронтир») создавали для казанских богатуров уникальную возможность съездить за зипунами и ясырем буквально через дорогу (в шаговой доступности) — собрался, подпоясался, и вперед, а к вечеру уже вернулся. Крымцам в этом плане было хуже — им надо было преодолеть сотни верст безлюдной степи, а потом вернутья обратно, а потому их предприятиятребовали серьезнйо организации и до поры до времени (пока русские не продвинулись далеко в Поле) их набеги были относительно релки — в отличие от казанских.
И вторая причина тоже названа автором «Казанской истории» — развал системы обороны «казанской украины» (Никто же из князей и воевод наших не мог ни подняться против них, ни помешать их зверствам, бесчеловечности и суровости, ни оказать им сопротивления, ни остановить их, и ни в чем им не препятствовали худые, и некрепкие, и немощные воеводы наши) в годы междуцарствия и боярского правления.
И еще один момент — ситуация на «казанской украине» в эти годы весьма схожа была с аналогичной ситуацией на «украине» «литовской». Там тоже шла «малая война» безперестани. Но, поскольку, похоже, что обмен ударами там был взаимным, то катастрофа не наступила (в переложении некоего книжника).
В.В. Пенской.
