Историк Игорь Данилевский о взаимоотношениях Александра Невского и Золотой Орды, борьбе за власть между Чингизидами и особой роли Невской битвы
Александр Невский, наверное, самый популярный из князей Древней Руси. Если верить результатам телевизионного проекта с ужасным названием «Имя Россия», это самый популярный деятель нашей истории вообще.
Александр Невский — фигура противоречивая, неоднозначная и при этом невероятно популярная. Связано это, наверное, с тем, что, как известно, кино является важнейшим из всех искусств, именно этот образ Александра Невского закрепился в массовом сознании граждан России. Действительно, гениальный фильм Сергея Михайловича Эйзенштейна создал образ идеального князя, победителя над теми силами, которые угрожают Руси, близкого к народу, доброго и в то же время достаточно жесткого — идеальный князь. Но, правда, таким он был только у Эйзенштейна. Современники оценивали деятельность Александра несколько по-иному.
Кстати, прозвище Невский он получил достаточно поздно. Только в XIV веке его упоминают впервые с этим прозвищем, а заодно упоминают с этим же прозвищем и его сыновей. То есть прозвище ему было дано явно не в связи с той самой Невской битвой, которую все вспоминают, поскольку проходили когда-то курс отечественной истории в школе. Александру тогда было всего 18 лет, и поэтому его дети явно не могли принимать участие в этом сражении. Речь идет о другом — это какие-то владения Александра в районе Невы, скорее всего, хотя это тоже один из вопросов.
Сама история Александра достаточно любопытна. Он получает княжеский престол уже в то время, когда Русь вошла в состав Улуса Джучи после монгольского нашествия. И это получение ярлыка на княжение было сопряжено с целым рядом сложностей. Первым русским князем, который получил ярлык на великое княжение из рук Батыя, был отец Александра, Ярослав Всеволодович. И тут тоже начинаются какие-то непонятные вещи, потому что тот же Ярослав был вызван в Каракорум, там он, судя по всему, был отравлен, у нас есть свидетельства, скажем, Плано Карпини — это католический миссионер, который был в Каракоруме, который если сам не видел, то, во всяком случае, слышал о том, что произошло с Ярославом.
После чего Александр вместе со своим братом Андреем тут же были вызваны в Каракорум. Они, правда, поехали не сразу, и понятно почему: тот же Плано Карпини писал, что все говорили о том, что их вызывают для того, чтобы убить, хотя непонятно, зачем так далеко ехать, чтобы убить, можно было и на месте как-то решить эту проблему. Но тем не менее братья приехали в Каракорум, и там Андрей, младший брат, получает ярлык на великое княжение, а Александр — ярлык на Киев и на всю Русскую землю — довольно странное распределение. Но Киев в это время находится в плачевном состоянии: еще до нашествия два похода совершенно колоссальных объединенных войск, которые организовал Андрей Боголюбский, разорили Киев, а в 1240 году Киев еще был захвачен монголами, и там оставалось где-то 200 дворов, то есть его и городом по большому счету назвать уже сложно.
Поэтому Александр поехал не в Киев, а в Новгород. Но прошло всего 4 года, и в 1252 году он был вызван в ставку Батыя, который в это время управляет как раз тем самым Улусом Джучи, и там из рук Батыя получает ярлык на великое княжение Владимирское, хотя во Владимире сидит в это время его брат Андрей, у которого тоже ярлык на великое княжение от имени великого хана. Батый отправляет вместе с Александром большой отряд под командованием Неврюя. Просил об этом Александр, не просил об этом Александр — споры могут продолжаться до бесконечности.
Самое главное, что Владимир был взят, Андрей бежал, а Александр стал великим князем Владимирским.
И наступает новая фаза в его правлении, когда он в 1256 году подавляет восстание в Новгороде против ордынских численников, причем расправляется с новгородцами очень жестоко: одним носы урезал, другим глаза выколол, после чего перепись была проведена. То есть фактически Александр прилагает очень серьезные усилия к тому, чтобы северо-западные русские земли, до которых полчища Батыя не дошли, вошли в состав Улуса Джучи и начали выплачивать дань.
Тут, конечно, возникает некоторое противоречие между нашим сознанием и тем, что знал летописец, который рассказывает об Александре. Наступает период относительного затишья. Кончается все тем, что Александр в очередной раз едет в ордынскую ставку, желая, как пишут летописцы, отмолить от большой беды, от участия древнерусских дружин в походах монголов. Надо сказать, что они до этого принимали участие в таких походах и после этого будут принимать участие, и это, в общем-то, было действие, которое, с одной стороны, вроде бы действительно было бедой, но, с другой стороны, приносило определенные доходы тем князьям и тем дружинникам, которые в этих походах принимали участие.
Возвращаясь из Орды, Александр разболелся и в Городце скончался.
Основную славу Александру приносят два сражения — Невская битва и Ледовое побоище. Сражения, надо сказать, не такие глобальные, как у нас их иногда представляют. Гораздо важнее борьба Александра с литовской опасностью, потому что в это время формируется Великое княжество Литовское и совершаются взаимные набеги на северо-западные земли и с северо-западных земель. Это была гораздо более серьезная вещь. Но у нас принято говорить о том, что Александр якобы совершил исторический выбор: он, с одной стороны, боролся против крестоносной агрессии, а с другой стороны, налаживал отношения с Ордой. Надо сказать, что говорить о выборе тут, по-моему, трудно, потому что, с одной стороны, не Александр выбирает между этими двумя силами — его выбирают в Орде, причем выбирает его Батый.
Дело в том, что за всеми этими передачами ярлыков на великие княжения стоит внутренняя политическая борьба между Чингизидами. Батый еще во время похода на запад поссорился со своим двоюродным братом Гуюком, сыном великого хана Угэдэя, и Угэдэй вызвал Гуюка во Внутреннюю Монголию, там устроил разнос своему сыну, даже собирался его казнить, потом решил отправить на расправу к Батыю и вдруг скоропостижно скончался. Плано Карпини говорил, что его отравила тетка Гуюка. Батый, узнав о смерти Угэдэя, не поехал во Внутреннюю Монголию, потому что у него была хорошо налажена разведка, он, видимо, понимал, кто станет новым великим ханом. Была проведена потрясающая предвыборная кампания, в результате которой — ее организовала ханша Туракина, мать Гуюка, — Гуюк становится великим ханом. И когда Батый дает ярлык на великое княжение Ярославу Всеволодовичу, этим он нарушает правило: он мог дать только грамоту на управление, ярлыки выдает великий хан. Вот именно, наверное, поэтому Ярослав и был вызван в Каракорум и там убит. А вот потом уже сыновей Ярослава вызывают в Каракорум, чтобы дать им правильные ярлыки. И когда они едут, Гуюка уже нет — Гуюк поехал выяснять отношения с Батыем, но по дороге скончался. И управляет в это время Огул-Гаймыш, вдова Гуюка, которая дает ярлыки на великое княжение Андрею и на княжение в Киеве и Русскую землю Александру.
Но в это время Батый начинает потрясающую интригу со своим двоюродным братом Менке, с тем чтобы сменить Огул-Гаймыш, — ее обвинят в государственной измене, в заговоре и казнят как колдунью, как преступницу. И Батый фактически отдает великоханский престол своему двоюродному брату Менке при условии, что сам Батый будет иметь определенную автономию. Вот тогда-то, в 1252 году, он и дает ярлык на великое княжение Александру, то есть за всем этим стоят собственные политические разборки внутри Монгольской империи. То, что Батый благоволит к Александру, — это точно. Надо сказать, что все эти перипетии, связанные с переделами власти на Руси, с передачей ярлыков, — это все интересные истории, но они, как правило, остаются в стороне.
Александру приписывают две очень серьезные победы, на которых, собственно говоря, и концентрируется все внимание и в учебниках, и в монографиях, — это сражение на Неве и Ледовое побоище. Как ни парадоксально, до определенного момента, а точнее сказать, до Великой Отечественной войны Ледовое побоище если и упоминается, то вскользь, в университетских курсах его вообще не упоминали.
О Невской битве писали, говорили, и понятно почему: потому что Невская битва играла особую роль.
Правда, о Невской битве мы знаем только из одного источника — это Новгородская первая летопись. Эти сведения ничем не подкрепляются.
Поэтому те рассказы, которые мы знаем, — это слегка расширенные рассказы Новгородской первой летописи с добавлением огромного количества цитат из «Иудейской войны» Иосифа Флавия, из «Троянских сказаний», из византийской повести о Дигенисе Акрите (был такой византийский пограничник), которые, собственно говоря, эти красивые детали и рассказывают. Детали о том, как Александр «самому королю възложи печать на лице острым своим копием», о том, как были перебиты шведы на противоположном берегу Ижоры, где «Александрову полку непроходно было». Потери шведов были гораздо меньше, само это столкновение не фиксируется шведскими источниками, и в принципе понятно почему: Невская битва была одним из эпизодов выяснения отношений между Новгородом и Швецией.
В 1187 году — об этом у нас никто старается не вспоминать — была одержана самая крупная победа в наступательной политике Новгорода на Швецию — это слова одного из крупнейших специалистов в борьбе Руси против крестоносной агрессии. В 1187 году карелы, подстрекаемые новгородцами, и, скорее всего, новгородцы в том числе дошли до города Сигтуна и уничтожили его, просто стерли с лица земли. Сейчас о Сигтуне у нас уже мало кто помнит, но тогда это была столица Швеции. Ворота Сигтуны, как говорят, украшают новгородский собор Софии, в качестве сувенира его прихватили с собой то ли эти карелы, то ли новгородцы.
Так что это была очень сложная длительная борьба, подписывались договоры, договоры нарушались, и высадка десанта на Неве — это один из эпизодов. Кстати сказать, не самый серьезный эпизод, потому что потом шведы построят крепость Выборг, потом как раз на месте сражения Александра со шведами в устье Ижоры построят крепость Ландскрону — сейчас это территория города Санкт-Петербурга, Ижорский район. Но обе эти крепости, хоть и были построены, никакой роли фактически не сыграли, шведы вынуждены были бросить их через год-полтора: жить невозможно, природные условия совершенно чудовищные, плюс к этому бесконечные нападения карелов, ижоров, новгородцев, поэтому эти две шведские крепости — не просто высадка десанта, а шведские крепости — никакой роли в том, чтобы блокировать северо-западные русские земли, прекратить доступ к основным торговым путям, не сыграли.
А уж тем более не сыграла такую роль Невская битва. Кстати сказать, описание довольно своеобразное. Рассказ о Невской битве заканчивается довольно странной фразой о том, что «новгородцев и ладожан погибло человек 20, а может, и меньше — бог весть». То, что это событие явно меньше, чем обычно ему приписывается, — это да. И тем не менее прозвище Александра Невский закрепляет эту довольно жесткую связь между Невским сражением и той ролью, которая приписывается Александру в отражении шведской агрессии. На самом деле это не столько агрессия, сколько борьба — за торговые пути, за сферы влияния. И здесь Александр одержал вполне серьезную для своего времени победу. Но этим, наверное, значение Невской битвы и исчерпывается. А вот что касается Ледового побоища, оно заслуживает особого рассмотрения.
