Еще раз о содержании термина орда и категориях «Золотая Орда», «Белая Орда», «Синяя Орда».

Тишин В.В. Еще раз о содержании термина орда и категориях «Золотая Орда», «Белая Орда», «Синяя Орда».

Еще раз о содержании термина орда и категориях «Золотая Орда», «Белая Орда», «Синяя Орда».

Цель исследования: в статье рассматриваются некоторые вопросы, связанные с дискуссией о соотношении между собой понятий Золотая Орда, Белая Орда, Синяя Орда, с акцентированием внимания на сам термин орда — и как научной дефиниции, и как, собственно, исторического понятия, в тех фонетических формах, в которых оно фиксируется в источниках. Автором предлагается выявить исходное значение термина ordo ~ orda и выделить этапы расширения его семантики с разграничением семантических пучков.

Материалы исследования: статья может рассматриваться как своего рода комментарий к исследованиям последних лет. Ввиду того, что все материалы по затронутой проблематике давно известны исследователям, подборка источников выглядит хрестоматийно — это монгольские, китайские, латинские, мусульманские (арабские и персидские) и древнерусские тексты, содержащие в той или иной форме слово ordo. Автором привлечен далеко не весь фонд источников, но наиболее показательные, на его взгляд, материалы. В значительной степени использован лингвистический материал, в качестве которого выступает собственно лексический фонд конкретных языков.

Результаты исследования и научная новизна: в ходе исследования контекстов употребления термина ordo ~ orda в разных источниках и разных орфографических (соответствующих фонетическим) вариантах, автор пришел к следующему. От основного значения, зафиксированного у монголов в XIII в., ‘ставка правителя с семьей, свитой и всем обслуживающим персоналом’, развились вторичные, отражающие одну из сторон исходного содержания. Поскольку развитие происходило параллельно, это не исключало употребления в одних и тех же текстах слова в разных значениях, которые могут быть выявлены только в результате анализа контекста. Контексты употребления термина в источниках позволяют утверждать, что процесс расширения его значения, нашедший отражение в восприятии авторов, бывших представителями иноземных культур, происходит в период после середины XIV в., будучи непосредственно связанным с событиями политической истории Улуса Джучи, погрузившегося в эпоху смут. Также появление дополнительных значений, связанных с территорией, явились следствием осмысления контекстуального содержания в рамках восприятия, характерного для оседлых культур. Автор статьи солидаризируется с исследователями, отмечающими тождество категорий Золотая Орда и Белая Орда, противопоставляемых понятию Синяя Орда, изначально связанных, соответственно, с обозначением владений потомков Бату в западной и Урду — в восточной части Улуса Джучи. Кроме того, признается недостаточно обоснованной, хотя и теоретически допустимой, гипотеза о соответствии данных цветовых маркером с традиционной геосимволикой тюркских и монгольских народов. Тот факт, что термин цветовыми маркерами золотой и белый чаще связывается со значением ханской юрты / шатра, находит соответствие в источниках о существовании у ханских шатров подобных эпитетов. Обладание некоего правителя таким шатром являлось распространенным феноменом, по крайней мере, в монгольской традиции, но с ранних времен утверждается в качестве атрибута именно правителей Улуса Джучи. Однако, реальное выявление соотношения между концептами «золотой» и «белый» требует специальной работы.

Введение

Вопрос о понятиях Золотая Орда, Белая Орда, Синяя Орда и их соотношении друг с другом не раз дискутировался в историографии. Обстоятельно все источниковедческие и историографические аспекты рассмотрены, в частности, в статье К.З. Ускенбая [43] и в наиболее полном виде в его монографии [44, с. 81-112], где также, в принципе, показано, что существующие полярные взгляды в выводах исследователей при ограниченном круге письменных источников, наиболее приближенных по времени создания к описываемым эпохам, вытекают, скорее, из субъективных предпочтений в трактовках событийной канвы употребления этих дефиниций. Расширение источниковой базы за счет привлечения материалов более поздних эпох, но при этом связанных с тюркской культурой, в том числе устной традиции, показывает, что, хотя восприятие ее носителями цветовых маркеров различных частей Улуса Джучи претерпело определенное преломление, будучи переосмыслено в рамках той или иной династийной традиции, никаких значительных расхождений, препят-

ствовавших бы выявлению общего контекста этого восприятия, не имеется [26; 27; 14]1. Однако, как становится ясно из современной ситуации, только в постсоветской историографии сохраняет актуальность не столько сама дискуссия о соотношении упомянутых выше «Орд», но даже непосредственно связанный с ней вопрос о содержании самого понятия орда [33; 15].

Нужно отметить, что последний обсуждается только в постсоветской историографии и преимущественно историками, хотя, благодаря работе немецкого филолога-тюрколога Г. Дёрфера [52, S. 165; 53, S. 32-39] и также изысканиям советского археолога Г.А. Федорова-Давыдова [45, с. 63-67, 107, 118-122], он давно может считаться решенным. Только в русском языке и, соответственно, у авторов, пишущих на нем, обнаруживается некоторое неоднозначное понимание самого термина орда. Именно этот факт во многом способствует реинкарнации дискуссии там, где это не кажется обязательным.

Обсуждение

1. В вопросах разбора исторической терминологии, касающейся конкретной языковой и культурной среды, предпочтение следует отдавать источникам, происхождение которых непосредственно связано с ними. В данном случае, речь о материалах, связанных с кочевнической средой, т.е. сведениях тюркских и монгольских источников, что, однако, осложняется их небольшим количеством, но компенсируется возможностью выявить и в инокуль-турных текстах влияние собственно кочевнической среды, когда сведения заимствовались прямо из нее.

1.1. Считается, что термин ordo ^Ч^ встречается уже у сюн-ну

передаваемый в китайской транскрипции оу-то / ИЙ^ в «Ши цзи» Ü и

«Цянь Хань шу» ММ*, оу-то ^^ в «Хоу Хань шу» ШШШ, что, как установлено многочисленными исследователями, неоднократно обсуждавшими этот вопрос, обозначает, судя по контекстам источников, некий стационарный объект, своеобразный укрепленный военный лагерь с гарнизоном [71, р. 508509; 53, S. 35-36; 21, с. 39, 131-132, комм. 91; 22, с. 37, 142, прим. 14; 59, s. 265-267; 60, s. 2-3]. Между тем, такой авторитетный лингвист-тюрколог как А.В. Дыбо, ориентировавшаяся на систему реконструкции древнекитайской фонетики С.А. Старостина и учитывая разработки Э.Дж. Пуллиблэнка, считает, что фонетически передача в древнекитайском посредством сочетания оу-то

(< зап.-хань, вост.-хань *?wa-lwüt) оригинального звучания *ordo невозможна. А.В. Дыбо предлагается реконструкция *xoX-ut (ср. тюрк. qos) [8, с. 91; 9, с. 234-235, 248, прим. 18]. Однако, есть сведение, отчасти компенсирующее

возражение против попыток впервые обнаруживать ordo у сюн-ну — в «Ляо ши» Sí. (цз. 93) город шань-юя (шань-юй чэн Ш) или Лун-тин ЯШ характеризуется как во-лу-до ЙШ^ [71, р. 509].

1 Здесь и далее, ввиду ограниченного объема публикации, не имея возможности привести библиографию по каждому из затронутых вопросов, мы ограничиваемся упоминанием наиболее показательных публикаций.

Первое по времени достоверное упоминание термина ordo в источниках встречается в памятниках древнетюркской рунической письменности — в надписи Кюль тегину: oyuz jayi orduy basdi ‘Огузы враждебные орду атаковали’ (Кб, стк. 8); orduy birmädi ‘[они] орду не взяли’ (Кб, стк. 9) [68, s. 242]. По контексту источника от лица Бильге кагана говорится, что благодаря этому в плен не попали его мать, мачехи, тетки, невестки и жены. Это, как отмечает Б. Огель, близко к значению, в котором слово предстает в «Китаб-и Дэдэм Коркут» [60, s. 12, 213], где фиксируется значение не столько ‘свита / сопровождение бея’ [37, с. 563], сколько вовсе все хозяйственное пространство, связанное с юртой хана или бея, и, соответственно, домочадцы, воины, слуги, пастухи его стад [60, s. 210-221]. Это значит, что совершенно права была А. фон Габэн, отмечавшая, что в ordo должны были находиться юрты (äv), где пребывали женщины с их хозяйством [54, S. 38], почему термин следует интерпретировать как ‘Lager’ [54, S. 37], ‘Heerlager’ [54, S. 38].

Попытка читать сочетание (a)qs(i)r(a)q ordo в памятнике Могойн Шинэ Усу (МШУ, Вост., стк. 8) [60, s. 42-43], другом памятнике древнетюркской рунической письменности, оказалась необоснованной, поскольку там, видимо, q(a)s(a)r qord(a)n [50, p. 95б 645; 13, с. 166; 41, с. 9-10]. Этот факт убирает один из аргументов в области изысканий с цветовой семантикой.

Далее слово ordo встречается в другом памятнике древнетюркской рунической письменности «Ырк битиг» («Гадательной книге») [60, s. 43]: qan oluruqan ordo japmis ‘хан, воссев [на престол] (т.е. воцарившись), лагерь основал’ (ЫБ, XXVIII), qan sükä barmis jayiy sancmis köcürü qonturu kälir özi süsi ögirä säbinü ordusiyaru kälir ‘хан на войну пошел [и] врага поразил, переселяя и поселяя [их] приходит, [он] сам [и] войско [его] в лагерь приходит’ (ЫБ, XXXIV). Не полностью отражают всю специфику предлагаемые переводы в первом случае ‘дворец’ [20, с. 87] или ‘резиденция’ [7, с. 235, 370], во втором — ‘столица’ [20, с. 88], ‘ставка’ [7, с. 370].

В восточно-туркестанских древнеуйгурских текстах чаще используется именно значение ‘дворец’, как, например, в древнетюркском переводе Suvarnaprabhäsasütra или «Алтун йарок» (Suv, 621:22) [20, с. 169, 177, 185, 404].

В киданьский период слово фиксируется в передаче во-лу-до [71,

р. 508]. Киданьский материал показывает, что ordo были особо организованными военно-административными единицами, которые могли быть как сформированы, так и расформированы — это передвижные военные лагеря с соответствующей инфраструктурой, подразумевающей обслуживающими воинов домохозяйствами и населением, которое также могло быть мобилизовано [71, р. 509-517; 60, s. 64-67]2.

По другой линии развитие семантики термина пошло на тех территориях, где кочевнический быт уступал место оседло-земледельческому.

Махмуд ал-Кащгарй (XI в.) приводит следующее значение:

ordu ‘ставка хана’ (qasaba al-malik). Отсюда город Кашгар называется jjJ; jl ordu känd, что значит: ‘город, в котором располагается

2 А.В. Дыбо интерпретирует киданьский термин как ‘дворцовая стража’ [9, с. 237].

ставка хана» (balda al-iqama wa-qasaba al-mnlnk); ordu — ставка

(qasaba) вблизи Баласагуна. Поэтому Баласагун тоже называется JbAj^ .J Jr1 quz ordu» [24, с. 143; 57, p. 148].

Аналогичные контексты представлены в поэме «Кутадгу билиг» [30, стб. 1072-1073; 50, p. 203]. Ср. там же производное qarsï ordu, ordu qarsï ‘дворцы’ [7, с. 429, 370; 37, с. 496; 38, с. 459], что все же правильно рассматривать как сочетание двух разных слов [59, s. 278-285; 60, s. 93-95, 98].

Автор компилятивного сочинения XIII в. ал-Макдиш упоминает город «царя туркмен» с названием Урду [23, с. 185]. Ср. зафиксированное у Джу-вей™ название столицы уйгуров Ordubalïy [53, S. 33; 55, p. 54, note 7; 60, s. 89]. Сведения обоих авторов восходят к чуть более ранним временам, однако, фактически, вторят данным Махмуда ал-Кäщгарû в том плане, что отмечают утверждение за ordo ~ ordu семантики именно резиденции правителя, связанной с городским поселением и наоборот.

У Махмуда ал-Кäщгарû мы встречаем также глагол ordulan-, например, в таком контексте: «говорят: beg bir jerig ordulandï ‘бег некое место сделал (ittahada) своей ставкой (qasaba)’» [50, p. 213; 59, s. 264; 24, с. 259; 57, p. 244], или ordulanïp jüksäk tayïy oylaq catar ‘поселившись на высокой горе, он пригоняет [туда] козлят’ [38, с. 459]. Это косвенно говорит о том, что к этому времени термин активно использовался в плане обозначения именно временного местопребывания и отнюдь не обязательно правителя.

Здесь же, у Махмуда ал-Кашгар^ уже видим появление должности, связанной с этим термином: ordu basï ‘название ханского слуги (постельничий) (ismu’l-farräs li’l-muluk)’ [24, с. 143; 57, p. 149; 50, p. 203], лучше — ‘дворецкий’ [7, с. 370; 37, с. 569; 38, с. 459]. Это явно свидетельствует о том, что акцент семантики термина ordo ~ ordu, к моменту написания «Дûвäн Лугат ат-Турк» и без того включающей в себя понятие ‘двора’, теперь еще сместился именно в область значений, связанных с правителем и его окружением.

И следом у Махмуда ал-Кащгарй упоминается омоним: ordu Jb-1 J ‘the «burrow (nafiqa ‘)» of a gerboa; the «hole» (hijr) of a weasel; the «underground habitation» (maskan tahta l-ard) of any animal’ [57, p. 149]. Ср. каз., бараб. орда, тел. ордо ‘нора животных’ [30, стб. 1072-1073]. Примечательно, что и каз., бараб. орда, и тел. ордо, отражающее лабиализованное исходное *орда, а также ккалп., хак., саг. орда ‘логово’, явно гомогенные с глаголом or- ‘рыть, копать’ [34, с. 467-468], — по крайней мере, отражающие семантику этой основы, — являются лишь омонимами для искомого слова, но с ним никогда не контаминируются.

В «Codex Cumanicus» мы видим соответствие лат. rnria, н.-перс. ordu, кыпч. orda, или же, в трактовке издателя, «palatium aestivum vel hibernum», «castra» [51, p. 105, 257, 313], по сэру Дж. Клосону ‘royal court’ [50, p. 203].

Последнее свидетельство является очень важным как с точки зрения фонетики, так и семантики.

1.2. Характерно, что все источники, на каком бы языке они ни были написаны, отражают именно форму со вторым огубленным гласным, кроме «Codex Cumanicus», а также древнерусского ордá и среднегреческого (XIV в.) ovpSáv ‘Lager des Herrscherhauses in Kiptschak’ [53, S. 36-38].

У Ц. де Бридиа употребляется форма ordea: «Staciones can et principum ‘ordea’ Tartarice appellantur» [46, с. 91, 115]. П. Пельо видел в этом упоминании русифицированную форму оригинального *ordu > orda [63, p. 39]. Д. Синор считал ее ошибочной, полагая, что она была исправлена у Дж. Пьяно Карпини [66, p. 546]3. Примечательно, что описания Г. Рубруком ставки Бату, а Ибн Баттутой ставки Узбека, включавших дворы их жен [45, с. 64-65; 40, с. 81-82], фактически соответствуют представлениям об ordo, полученным на основе памятников древнетюркской рунической письменности и «Китаб-и Дэдэм Коркут». Г. Рубрук использует слово curia как синоним ordu, сближая его с orta ‘середина’ [49, p. 187; 40, с. 82].

Учитывая, что в «Codex Cumanicus» приводится это же значение, П. Пельо писал, что там приведена «восточно-тюркская» форма orda [62, p. 30, note 2]. Соответственно, это подвигло французского ориенталиста предположить, что францисканский эмиссар имел тюркоязычных информаторов [62, p. 30, note 1; 63, p. 106]. Впрочем, уже Г. Дёрфер возразил П. Пельо на этот счет, считая форму orda именно монгольской [53, S. 39]4. К.Г. Менгес отмечал, что древнерусское орда может одинаково восходить как к ordu, так и orda, притом не обязательно считать тюркской формой только ordu [58, p. 229]5.

Сэр Дж. Клосон, следуя Г. Дёрферу [53, S. 34], дает следующие значения термина ordo: «originally ‘a royal residence’, that is ‘palace’ or ‘royal camp’ as the circumstances demanded; in the religious (Bud. and Man.) texts also ‘a heavenly mansion’. An early l.-w. for ‘palace, royal camp’ as ordo in Mong.»; «In SW Az., Osm. it came to mean ‘a royal camp’, thence any ‘military camp’ and finally, in military terminology, the largest type of military formation, ‘army’. Elsewhere it retained its original meaning, but there are indications that in some languages it was reborrowed fr. Mong.» [50, p. 203]. В словаре Э.В. Севортяна также принимается предложенная Г. Дёрфером первичная семантика, связанная со значением ‘стан’, ‘лагерь (войсковой)’ ~ ‘резиденция хана’, с которым связано, с одной стороны, значение ‘войско’, с другой — ‘шатер командующего войсками’, ‘шатер хана’. При этом довольно ранним отмечается развитие ‘ставка (резиденция), местопребывание хана (государя), правителя’ > ‘дворец’, ‘шатры и строения, в которых живут ханские жены, дворня’. Примечательно, что значение ‘ставка (резиденция) хана, государя’ обнаруживается только в форме orda, зафиксированной в туркменском, кыпчакском и узбекском языках, но неизвестно для ordu [34, с. 471-472].

В отличие от ряда исследователей, отмечавших проникновение формы orda в тюркские языки как обратное заимствование из монгольской среды, Э.В. Севортян рассматривает в качестве возможного вариант, предполагающий активизацию уже в монгольское время этой формы, существовавшей

3 Д. Синор считает, что контекст источников позволяет прямо утверждать: «Orda is a house (domus) or a tent (tentorium)» [66, p. 546], ‘princelly dwelling’ [66, p. 551], однако, думается, этот крупный востоковед слишком буквален.

4 О монголизмах в «Codex Cumanicus» см. теперь [56], где слово orda не отмечено.

5 В.Д. Аракин считал, что в русский язык проникла форма орду, что отразилось в выражении «поиде в (во) Орду», затем на русской основе она была переосмыслена как падежная, превратившись в исходное орда [1, с. 118-119, 123], но, как отметила Г.Ф. Благова, «в русских летописях не менее часты словосочетания типа приде || выиде из Орды», а в тюркоязычной среде известны и формы с огубленным финальным гласным [3, с. 38, прим. 4].

в значении ‘стан/резиденция правителя’, «однако уже применительно к центру монгольского государства» [34, с. 472]. Согласно Э.В. Севортяну, это слово является первичным именем от глагола orut- ‘стоять или располагаться лагерем’, ‘останавливаться’ + аффикс -u (-г), -a, т.е. ordu < *ortu < *orutu; orda < *orta < *oruta. Однако, приводимое Э.В. Севортяном ortu со ссылкой на А. фон Габэн неправомерно, поскольку, как отметил сэр Дж. Клосон, различить термин ordo с orto 'середина' в древнеуйгурских текстах из-за особенностей графики часто можно только по контексту [50, р. 203]. К.М. Му-саев уточняет Э.В. Севортяна, указывая глаголы < or- 'охватывать, жать', ora-'окружать' [37, с. 569].

А.В. Дыбо не находит внешней этимологии и рассматривает слово как обратное заимствование из монгольской среды — в киданьский период слово перешло из древнетюркского в форме 3 л. ед. ч. от orun ‘место’ > ‘дворец, ханская резиденция’, т.е. *ornu, с развитием сочетания сонантов, характерным для языков кыргызской группы -rn- > -rd- [9, с. 248].

Не углубляясь в вопрос об этимологии слова, следует обратить внимание именно на сам факт распространенности в тюркских языках форм ordo ~ ordu и orda, первую из которых возможно интерпретировать как именно тюркскую, для второй — предполагать монгольский облик и распространение в тюркских языках в качестве обратного заимствования [53, S. 37]6.

1.3. Огромное значение для этого очевидного фонетического разграничения имеет именно обоснование семантики. Как в древнетюркский период, так и в «Китаб-и Дэдэм Коркут» в значениях слова нет сильного разделения между окружением правителя и лагерем, в то время как в Киданьской империи и в империи Чингиз-хана, где армия была более организованной структурой, последний факт отразился на эволюции понятия ordo [60, s. 67].

Как заметил Б. Огель, монголы до 1206 г. не знали ordo как организации, но употребляли слово в другом значении — ‘дворец’. Об этом свидетельствует относящееся к 1196 г. сочетание ordo-yin ger как ‘дворцовой юрты’ [60, s. 72] (ср. ordo ger [69, р. 51, 453-454])7, и в дальнейшем все преобразования вокруг ordo связаны со значением дворца [60, s. 69-98]. Именно в этом значении в отношении монголов слово, являясь частью названий различных должностей, проникает и в персидские источники [60, s. 79]. Оно же сохранилось в последующем в различных монгольских языках, где представленные фонетические формы ordo ~ orda восходят именно к исходному ordo [53, S. 37].

В «Хэй-да ши-люэ» место расположения шатра правителя на-

зывается во-ли-то что являет собой китайскую транскрипцию слова

*ordo [18, с. 138, комм. 54; 60, s. 350], а место становища всей совокупности шатров родственников и подданных правителя вокруг его шатра именуется

«большой ордой» (да во-ли-то что есть калька с монг. yeke ordo)

6 Фонетическая форма ordo является следствием реализации явления аттракции гласных по признаку степени подъема, согласно которому гласные непервых слогов уподобляются по степени подъема гласному первого слога, т.е. исходным вариантом должно быть ordu. Ср. выше orda ‘нора животных’ > ordo.

7 И. де Рахевильц, впрочем, считает, что Чингиз-хан заимствовал понятие об организации ordo у кераитов [64, р. 425].

[118, с. 138, комм. 56; 40, с. 80]. «Си-ю цзи» Чань Чуня употреб-

ляет формы ву-ли-до ЛМ^, во-ли-до ЙЖ^ в значении резиденции [48, p. 43, note 97, p. 58, p. 137]. В «Юань ши» 7U.È это же сочетание также встречается в форме во-лу-до в значении ставки [61, p. 209; 62, p. 30].

Контексты, связанные с обозначением «золотого шатра», позволяют пронаблюдать и другой сдвиг значения. Согласно «Тайной истории монголов» (§ 184), у кераитского Онг хана была золотая юрта (altan terme) [69, p. 105,

664-665; 60, s. 240, 316]. «Хэй-да ши-люэ» ШШ®^- отмечает «золотую юрту»

(цзинь чжан й®) у правителя монголов [18, с. 138, комм. 56; 60, s. 350; 40, с. 214]. Согласно Рашйд ад-Дйну, в 1224 г. Чингиз-хан разбил «большую золотую ставку» ( JJí líAU.3 ) [31, с. 230, прим. 5]. У Ц. де Бридиа упоминается syram ordea, что у Пьяно Карпини как syram ordam обозначается ставка Гуйюка [46, с. 91, 116, 338; 60, s. 362-364; 63, p. 39]. Последнее сочетание является передачей монг. sira ordo ‘yellow encampment’, где ‘yellow’, по мнению И. де Рахевильца, соответствует ‘golden’ и также ‘imperial’ [64, p. 425; 69, p. 264], хотя в монгольских языках достоверно регистрируется, скорее, в значении, близком к ‘бледный’ [65, S. 712, 718]. Джувейнй описывает шатер Угэдэя, расшитый внутри золотом, но снаружи покрытый белым войлоком, он

именовался (или J-‘.J^ .Jé**1* ). Этот эпизод пересказан у

Рашйд ад-Дйна, где мы встречаем [55, p. 239, note 6; 32, с. 41,

прим. 55; 40, с. 82; 26, с. 140]. Шатер Газан хана называется у Рашйд ад-Дйна

урду-й зарйн

QUJ [40, с. 85]. Ибн Батгута упоминает золотой

шатер у хана Узбека [5, с. 147; 60, s. 364; 40, с. 215].

К собственно «золотым шатрам» мы вернемся ниже, а здесь отметим лишь то, что как персидские и арабские, так и древнерусские, латинские и китайские источники в течение XIII-XIV вв. употребляют термин ordo в значении ставки хана [45, с. 63, 107, 120]8, позволяя, в целом, как отмечал Г.А. Федоров-Давыдов, представлять ханское ordo как объединяющее «ставки его жен с их людьми и охраной и ставку самого хана со свитой» [45, с. 65]. Следует отметить, что в понимании самих представителей кочевнической культуры содержательное наполнение понятия ordo обеспечивается за счет трех взаимосвязанных и не разграничивавшихся семантических компонентов — ‘местопребывание какого-либо предводителя’, ‘некая совокупность народа’ и ‘организация’, но не ‘территория’!

Вместе с тем, не исключено, что Г. Рубрук зафиксировал случай контаминации форм ordo и orta, что произошло из-за пересечения значений — соответственно ‘ставка правителя’ и ‘середина’, ‘центр’. Однако, нас будет интересовать другой вопрос.

8 Утверждение, что некоторые контексты древнерусских летописей позволяют понимать термин «в значении всей земли татарской, всего их государства» [45, с. 119] (ср.: [4, с. 73]), обусловлен субъективным восприятием содержания текста.

2. Как было отмечено выше, употребление орфографической формы орда, принятой в русскоязычной традиции, иногда вызывает путаницу у самих исследователей, руководствующихся значениями этого слова в современном русском лексиконе, ставшим отражением мировосприятия представителем оседлой культуры, и на этой основе пытающихся, автоматически перенося эти представления, предпринимать какие-то изыскания над источниковым материалом.

2.1. В древнерусских летописях термин орда употребляется именно в значении местопребывания «царей татарских»9, но уже в актовом материале московских князей Х1У-ХУ вв. значение становится более широким, позволяя трактовать его как обозначение некоей этнополитической категории [45, с. 120, прим. 73]10.

Относительно событий, наступивших после 60-х — 70- гг. XIV в., и далее в древнерусских источниках начинают фигурировать множество «Орд» в значении политических единиц [45, с. 121].

После этого периода употребление слова орда приобретает несколько контекстов.

В «Хожении за три моря» Афанасия Никитина (последняя треть XV в.) слово встречается в значениях как ‘стан, кочевье’, так и ‘полчище, войско’, последнее также фигурирует уже в «Задонщине» (конец XIV — начало XV вв.) [39, с. 705-706].

Древнерусский текст ярлыка хана Ахмата московскому великому князю Ивану Васильевичу, несмотря на сомнения некоторых исследователей, видимо, восходит к нескольким подлинным документам последней четверти XV в. [6, с. 174-176], содержит следующие выражения: «Ахматово слово ко Ивану. От четырех конец земли, от двоюнадесять Поморий, от седмадесять орд, от Болшия Орды» и далее «Ведомо да есть: кто нам был недруг, что стал на моем царстве копытом, а аз на его царстве стал всеми четырми копыты; и того Бог убил своим копием, дети ж его по Ордам розбежалися» [6, с. 198].

«Казанский летописец» (вторая половина XVI в.), где впервые в русскоязычной традиции упоминается и сочетание «Золотая Орда» [5, с. 147], употребляет термин орда преимущественно в отношении к городу, но также подразумевая политическое образование как в плане территориальном, так и в плане популяционном [28, стб. 498-499 (указатель)]. Приведем несколько контекстов. Так, по Соловецкому списку, в одном месте говорится: «То бЪ преже земля Болгарецъ Малыхъ за Камою, до велиюя рЪки Волги и БЪлыя Волжки, до Велиюя Орды Нагайсюя» [28, стб. 12], в другом: «и приведе съ ним Нагайскихъ Срачинъ и всю Орду Златую» [28, стб. 50]. Наиболее значим здесь пассаж об образовании Казанского ханства: «И начаша збираться ко царю мнози варвары отъ различныхъ странъ, ото Златыя Орды и отъ Асторо-хани, отъ Азуева, и отъ Крыма, и нача изнемогати время то и Великая Орда

9 Исследователи неоднократно отмечали, что в русскоязычной среде домонгольского периода слово, скорее всего, отсутствовало. Даже если допустить, что оно бытовало в устной речи, в письменных памятниках оно не зарегистрировано [1, с. 118].

10 В целом, это согласуется с построениями Г.А. Богатовой, не подкреплявшей свое видение семантической эволюции термина на основе исторического контекста [4, с. 73-74].

Золотая, усиляти и укрЪплятися вместо Золоты Орды Казань, новая орда, запустевши Саиновъ юрт, кровда Рускою кипя. Проиде царская слава, и честь, и величество зъ Болшiя Орды и старыя матери ордамъ всЬмъ на пре-окоянную дщерь, младую Казань, и паки же возрасте царство, аки древо измершiе отъ зимы, и оживе, аки солнцу огрЪвшу весне. Отъ злаго древа, реку же отъ Златыя Орды, злая, злая вЪтвь произыде, Казань, горки плодъ изнесе, второе зачася отъ другаго царя Ординъского» [28, стб. 19-20] (ср. также в более позднем списке из коллекции В.М. Ундольского (первая половина XVII в.): [28, стб. 220-221]).

Помещенное в датирующемся XVIII в. московском списке Никаноров-ской летописи (конец XV в.) «Описание Златыя Орды» дает понимание «Златой Орды» как конкретно локализованного города, давно заброшенного к моменту написания источника («в лЪто 6000») [29, с. 162]. В памятниках русского летописания и литературы XVII в. понятие «Золотая Орда» употребляется именно в значении развалин Сарая [4, с. 74-75].

В компилятивной «Скифской истории» Андрея Лызлова термин орда употребляется фактически в самом широком спектре значений [19, с. 8, 26, 27, 28, 29, 31, 34, 39, 45, 48, 113, и др.]. Можно отметить некоторые случаи употребления разных значении в одном контексте: «… побил Болшия орды царя Ахмета, еже той же имать быти, и Орду его конечно обладал, и людей в Крымскую Орду преведе») [19, с. 45]. Любопытен следующий эпизод, показывающий различение употребления слова в названии конкретного политического образования и для обозначения некоей формы социально-политической организации: «Мало глаголю, ибо оныя Великия или Золотыя Орды и Казанскаго царства татарове глаголаху: «Егда бяше Золотая орда Ордою и Казань царством, тогда Крым древнею их бяше»» [19, с. 113].

По-видимому, к XVIII в. уже оформляется весь основной спектр значений слова орда, характерный для русского языка [36, с. 69].

Интересно заметить, что то же значение, что приводится у Афанасия Никитина, перекликается с контекстами у Иосафата Барбаро (XV в.), который употребляет понятие lordo в значении ‘народ’ (lordó, zoe populo) [2, с. 117, 140, 168, прим. 40], но также ‘земля, кочевье, территория улуса’ [2, с. 122, 146, 172, прим. 65], и в значении ставки хана (in el lordó) [2, с. 130, 147, 179, прим. 120]. Их современник Амброджо Контарини использует термин для обозначения конкретной политической общности, связанной с определенной территорией [2, с. 221, 223].

В сочинении Му’йн ад-Дйна Натанзй «Мунтахаб ат-таварйх-й Му’йнй»

(1413 г.) впервые фигурирует термин 1 Jjjjl в качестве политического образования, восходящего к группе племен, подвластных потомкам Орду11, старшего сына Джучи, в названиях Ак Ордо и Кок Ордо [53, S. 38; 45, с. 65, 119, 121, 141-144; 42, с. 86-94; 43, с. 361-362; 44, с. 91]. Между тем, в «Му’изз ал-Ансаб» (1426 г.) последнее сочетание, как говорится, обозначает «детей и потомков (фарзандан ва уруг)» Орду [11, с. 29; 40, с. 223; 44, с. 95]. Таким образом, синхронные персидские источники фиксируют различные значения. Здесь также для нас важна орфографическая форма — *ordo.

11 Об имени см.: [62, р. 29-32].

Названные контексты в персидских источниках коррелируют с отмеченным фактом расширения семантики в древнерусских и латинских источниках, по крайней мере, уже к началу XV в. Отсюда выявляется, что семантика термина ordo идет по следующим направлениям:

‘ставка правителя с семьей, свитой и всем обслуживающим персоналом’ >

(1) ‘юрта или дворец правителя’;

(2) ‘местопребывание (конкретного) правителя’ >

(2.1) ‘территория, подвластная правителю-обладателю конкретной ставки, и ее население (= улус)’ >

(2.1.1) ‘конкретное этнополитическое образование’;

(2.2) ‘местопребывание правителя, обладающего золотым шатром (= «золотая орда», см. ниже)’ >

(2.2.1) ‘«Золотая Орда» как конкретное поселение-«столица»’;

(3) ‘люди, организованные вокруг отдельной ставки’ >

(3.1) ‘люди, [так или иначе] связанные с конкретной ставкой’ >

(3.1.2) ‘люди, находящиеся в подчинении правителя-обладателя конкретной ставки’ >

(3.1.3) ‘значительное количество народа’12;

Начало процесса таких расхождений не просто совпадает со временем ослабления центральной власти в Улусе Джучи, обособления окраинных владений, а затем и смутой 60-х — 70-х гг. XIV в. [10, с. 55-65], а обусловлено этими процессами13.

Как заметил Г.А. Федоров-Давыдов, судя как по источникам, так и по лингвистическому материалу, в восточной части Дешт-и Кыпчака, в отличие от западной, термин орда (т.е. ordo) не получил употребления в значении формы политического образования (т.е. «держава», «улус») [45, с. 140, прим. 192].

2.2. Наиболее ранним упоминанием сочетания Ак Ордо считается отрывок из произведения Кутба «Хосрау ва Шйрйн», написанного между 13401342 гг. и посвященного Тыныбеку, сыну хана Узбека. Сочетание употреблено во фразе áq ordo daw latí ( Л jJ jij jl (jl ) [12, c. 192; 26, c. 139, прим. 23]. Однако, это упоминание в событийном контексте не вызывает однозначной интерпретации [43, с. 363-364; 44, с. 152-155].

Если не касаться этой дискуссии, приходится вернуться к собственно вопросу о цветовой геосимволике у тюркских и монгольских народов. Однако, как верно заметил К.З. Ускенбай [43, с. 372-373; 44, с. 99-101], многие из-

12 Как в древне-, так и в среднетюркских памятниках, не зафиксировано значения, связанного с семантикой ‘войско’. Соответственно, вопреки некоторым исследователям, оно не могло ни проникнуть в русскоязычную среду, где преобразовалось бы в ‘беспорядочная большая толпа, скопище, банда’ [25, с. 28, 29], как и, собственно в тюркских языках такого значения не было [3, с. 39-40]. В староосманском языке, где превалирующим стало значение ‘армия’, семантика слова ordo (> ordu) трансформировалась в том же направлении от исходного, связанного с местопребыванием предводителя и связанной с ним организацией, сформировавшегося под монгольским влиянием [60, s. 87-88].

13 Мы, таким образом, не можем согласиться с мнением, согласно которому многозначность слова в русском языке вызвана тем, что оно проникало в русский язык неоднократно и из разных тюркских языков [3, с. 38, 40].

вестные построения на этот счет (см. работы О. Прицака, А. фон Габэн, А.Н. Кононова) не всегда уверенно коррелируют с конкретным историческим контекстом (см., напр.: [41, с. 9-11]).

И. А. Мустакимов недавно привел обширные сведения, показывающие распространение на территории Улуса Джучи впервые зафиксированной в сочинении Утемиш-хаджи «Чингиз намэ» легенды о пожаловании Чингиз-ханом юрт и связанных с ними владений трем внукам: Бату, Орду, Шибану, соответственно, по расцветке распределенных как белая, синяя, серая, но в позднейших источниках претерпевшей контекстуальные изменения [26, с. 130-135]. Часто рассматриваемое исследователями в связи с этим сюжетом понятие Боз Орда, по приведенным И.А. Мустакимовым сведениям, в памятниках татарской, казахской и ногайской эпической традиции употребляется как синоним Ак Орда, обозначающее ханскую юрту-дворец [26, с. 136, 137]. Мы склонны согласиться с И.А. Мустакимовым, что происхождение легенды связано с периодом возвышения Шибанидов на политической арене, независимо от того, сложилась ли она сама собой и была взята на вооружение династией или стала плодом творения придворных историографов [26, с. 131-133, 134-135, 138, 140-142]. Соответственно, появление здесь маркера boz, традиционно использовавшегося в тюркской культуре для окраса животных и обозначавшего серый цвет в разных оттенках, со смещением спектра в том числе и к белому, и к голубому [53, S. 335-336; 50, р. 688-689; 35, с. 171-173], могло быть выбрано не случайно. Здесь также важно обратить внимание на форму orda с широким неогубленным конечным гласным в источниках (см. 1.2, наблюдения Э.В. Севортяна).

Также И.А. Мустакимов привел дополнительную аргументацию в пользу факта взаимодополняемости в атрибутике шатров белого и золотого цветов во встречающихся в источниках контекстах и, следовательно, факта соответствия понятий Ак Орда и Алтын Орда в значении золотого, т.е. ханского шатра [26, с. 138-140]. Мы не совсем можем лишь согласиться с пониманием выражения aq ordo dawlati у Кутба в значении «Великая Орда», под чем понимается весь Улус Джучи [26, с. 139]. Скорее, здесь, исходя из дословного перевода «государство белой ставки», речь идет, конечно, о политическом образовании, подвластном правителю, являющемуся владельцем «белого» ordo — в значении местопребывания, т.е. обладание «белым» ordo выступает как атрибут власти. Выше, в связи с другим вопросом, мы также приводили хрестоматийную подборку данных (см. 1.3), позволяющую рассматривать понятие золотой как атрибут верховной власти. По-видимому, именно в Улусе Джучи золотой шатер правителя (> хана) стал символом всего политического образования14.

О семантической эволюции термина ordo ~ orda речь шла выше, однако, выяснение, почему золотой шатер именуется белым, или белый золотым, требует специальной работы, как и поиск ответа на вопрос, что здесь близко

14 Так, согласно Е.И. Кычанову, в китайских источниках Улус Джучи именуется Цзинь чжан хань йЮ/ [16, с. 157] или Цзинь чжан го ЙЙН [17, с. 30 сл.], по крайней

мере, в «Юань ши» ^í мы не смогли обнаружить подобных наименований. Если, однако, это так это хорошо коррелирует с имеющимися данными, учитывая, что в древнерусском переводе текста ярлыка Токтамыша Ягайло понятие «Белая Орда» выступает переводом выражения jjjjJjI ¡jjj-Jjt > т е- официального названия Улуса Джучи [45, с. 118119; 26, с. 139].

к реальной характеристике облика шатра, а что — эпитет? Тюркское aq ‘белый’ изначально использовалось для обозначения окраса животных [53, S. 84-85; 50, p. 75], в дальнейшем приобретает также значения ‘чистый (прямо и переносно)’, ‘невинный’ и т.д., но в татарском языке есть также значения ‘светлый’ и ‘бледный’ [34, с. 116-117], какие точно так же характерны

* *

для монг. sira (см. 1.3) и новоперсидского üti.J.J [67, р. 616-617]. При этом

ни один из них не имеет семантики ‘imperial’.

Что касается Кок Ордо, т.е. «Синей Орды» древнерусских текстов, то никакие контексты употребления, ни в персидских источниках, ни ранние упоминания в древнерусских летописях, относящиеся к периоду второй половины XIV в., — где нет четкой локализации, но указания о нахождении где-то далеко на востоке [43, с. 374-375; 44, с. 105-107], — не дают никаких противоречий в соотнесении этого понятия с потомками Орду, а все зафиксированные значения укладываются в приведенную нами выше схему о семантике слова ordo.

Рашйд ад-Дйн ясно называет Орду, его потомков и братьев, — Удура, То-ка-Темура и Шингкума, — sahzadegan-i dast-i cap «царевичами левой руки» [47, p. 61; 70, p. 374, note 3]. Речь здесь должна идти о внутреннем разделении Улуса Джучи, т.е. его левом крыле [42, с. 86, 98]. Локализация ставки Орду между Черным Иртышом и оз. Алакуль подтверждается данными Абу’л-Газй и Дж. Пьяно Карпини [47, p. 12-13; 40, с. 217].

Специального рассмотрения требует и вопрос, имела или реальную подоплеку легенда о пожаловании Чингиз-ханом своим внукам юрт с атрибутами разного окраса (без «серой», см. выше), или все же разделение на Ак Ордо и Кок Ордо связано с действующей геосимволикой относительно двух крыл Улуса Джучи [26, с. 139-140, прим. 29]? Однако, утверждение об отсутствии существования представлений о таком разделении ордо в Улусе Джучи до середины XIV в. [27, с. 58] представляется слишком категоричным.

Вывод

Основным выводом, следующим из изложенного материала, следует считать выделение двух параллельных путей семантической эволюции термина ordo в тюркских и монгольских языках, имевшего исходное значение ‘ставка предводителя / правителя с семьей, свитой и всем обслуживающим персоналом’. В монголоязычной среде, в период, непосредственно предшествующий созданию империи Чингиз-хана, термин, явившийся, по-видимому, тюркским заимствованием, семантика позже, чем в тюркоязычной, но также группируется вокруг значения, связанного именно с местом пребывания правителя, вплоть до сужения к конкретному значению ‘дворец’, что, очевидно, связано с влиянием оседлой культуры. Однако, в традиции оседлых обществ, где термин употреблялся с позиции наблюдателя, а не инсайдера, три его основных семантических компонента — ‘местопребывание какого-либо предводителя’, ‘некая совокупность народа’ и ‘организация’, — неразрывно взаимосвязанные в восприятии представителя кочевнической культуры, получили собственное развитие. Постановка вопроса под таким углом зрения, вероятно, позволяет несколько иначе взглянуть и на дискуссию о соотношении понятий Золотая Орда, Белая Орда и Синяя Орда, исходя из известных контекстов их употребления в различных источниках.

 

Список использованных сокращений

Вост — восточная сторона

Кб — боковая надпись на правой боковой (северной) стороне стелы Кюль тегина МШУ — стела Могойн Шинэ Усу (Селенгинский камень) стб. — столбец стк. — строка

ЫБ — «Ырк битиг» («Гадательная книга»)

8иу — ЗиуагпаргаЬШзазШта или «Алтун йарок» (сутра «Золотой блеск»)

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аракин В.Д. Тюркские лексические элементы в памятниках русского языка монгольского периода // Тюркизмы в восточнославянских языках: сб. ст. / [отв. ред. и авт. предисл. Н.А. Баскаков. М.: Наука, 1974. С. 112-147.

2. Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в. / Вступ. ст., подготовка текста, пер. и коммент. Е.Ч. Скржинской. Л.: Наука 1971. 275 с.

3. Благова Г.Ф. Опыт ареального изучения тюркизмов (ордуорда, сарай, кошккиоск в тюркских языках, в русском, украинском) // Советская тюркология. 1975. № 4. С. 37-45.

4. Богатова Г.А. Золотая Орда // Русская речь. 1970. № 1. С. 70-77.

5. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь: ЛЕАН, Москва: АГРАФ, 1997. 480 с.

6. ГорскийА.А. Москва и Орда. М.: Наука, 2003. 214 с.

7. Древнетюркский словарь / Под ред. В.М. Наделяева, Д.М. Насилова, Э.Р. Тенишева, А.М. Щербака. Л.: Наука, 1969. XXXVIII, 714 с.

8. Дыбо А.В. Лингвистические контакты ранних тюрков. Лексический фонд. Пратюркский период. М.: Вост. лит-ра, 2007. 222 с.

9. Дыбо А.В. Материальный быт ранних тюрок. Жилище // Природное окружение и материальная культура пратюркских народов / Отв. ред. А.В. Дыбо. М.: Вост. лит, 2008. С. 219-272.

10. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М.: Наука, 1985. 245 с.

11. История Казахстана в персидских источниках. Алматы: Дайк-Пресс, 2006. Т. III. Му’изз ал-ансаб (Прославляющее генеалогии) / Пер. с перс., предисл., примеч., подг. факсимиле к изд. ШХ. Вохидова; сост. указат. У.А. Утепбергеновой; отв. ред. А.К. Муминов. 672 с.

12. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан: летопись трех тысячелетий. Алма-Ата: Рауан, 1992. 382 с.

13. Кормушин И.В. Древние тюркские языки: учеб. пособие. Абакан: Изд-во Ха-касск. гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2004. 336 с.

14. КушкумбаевА.К. «Болат босагалы Боз орданы Шэйбангэ салды»: «Йуз Орда» или «Боз Орда» в восточных источниках // XIII Фаизхановские чтения. Наследие Золотой Орды в государственности и культурных традициях народов Евразии: материалы международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 4-6 мая 2016 г. / [редкол.: Д.В. Мухетдинов (пред.), В.В. Тишин (отв. ред.) и др.]. М.: ООО «Издательский дом «Медина», 2017а. С. 26-53.

15. Кушкумбаев А.К. Термин «Орда» в кочевых империях Центральной Азии (домонгольское время) // Золотоордынская цивилизация. 2017. № 10. С. 84-91.

16. Кычанов Е.И. «История династии Юань» («Юань ши») о Золотой Орде // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. СПб.: Изд-во

С.-Петерб. ун-та, 2000. Вып. XIX / Под ред. Б.Н. Мельниченко, Б.М. Новикова. С. 146-157.

17. Кычанов Е.И. Сведения из «Истории династии Юань» («Юань ши») о Золотой Орде // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223-1556 / Отв. ред. М.А. Усманов. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2001. С. 30-42.

18. Линь Кюн-и, Мункуев Н.Ц. «Краткие сведения о черных татарах» Пэн Да-я и Сюй Тина // Проблемы востоковедения. 1960. № 5. С. 133-158.

19. ЛызловА.И. Скифская история / Отв. ред. Е.В. Чистякова; подг. текста, ком-мент. и аннотир. список имен А.П. Богданов. М.: Наука, 1990. 519 с.

20. Малое С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 451, (1) с.

21. Материалы по истории сюнну (по материалам китайских источников) / Пре-дисл., пер. и примеч. В.С. Таскина. М.: Наука, 1968. Вып. 1. 283 с.

22. Материалы по истории сюнну (по материалам китайских источников) / Пре-дисл., пер. и примеч. В.С. Таскина. М.: Наука, 1973. Вып. 2. 170 с.

23. Материалы по истории туркмен и Туркмении. Т. 1. Арабские и персидские источники. (VI-XV вв.) / Под ред. С.Л. Волина, А.А. Ромаскевича, А.Ю. Якубовского. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. 612 с.

24. Махмуд ал-Кашгарй. Диван Лугат ат-Турк (Свод тюркских слов) / Пер. с арабск. А.Р. Рустамова; под ред. И.В. Кормушина; прим. И.В. Кормушина, Е.А. По-целуевского, А.Р. Рустамова. М.: Вост. лит-ра РАН, 2010. Т. 1. 461 с.

25. МитрошкинаА.Г. Термин «Золотая Орда» // Труды Иркутского государственного университета. 1969. Т. 65. Сер.: языкознание. Вып. 4. С. 25-32.

26. Мустакимов И.А. Еще раз к вопросу о цветообозначениях Орд в Улусе Джучи (термин Боз-Орда в источниках XVI-XIX вв.) // Золотоордынское обозрение. 2015. № 2. С. 129-149.

27. Парунин А.В. Сведения об Ак-Орде и Кок-Орде в свете устной исторической традиции // Золотая Орда: история и культурное наследие: сб. науч. мат-лов / Отв. ред. А.К. Кушкумбаев. Астана: ИП «ВО-рпи!», 2015. С. 51-61.

28. Полное собрание русских летописей. СПб.: Тип. И.Н. Скорохдова, 1903. Т. XIX. История о Казанском царстве (Казанский Летописец). XVI, 530 с.

29. Полное собрание русских летописей. М.: Языки славянских культур. 2004. Т. XXVII. Изд. 2-е. Никаноровская летопись. Сокращенные летописные своды конца XV в. 1х, 436 с.

30. РадловВ.В. Опыт словаря тюркских наречий. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1893. Т. 1. Гласные. Ч. 2. Стб. 969-1914, 66 с.

31. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. Т. 1. Кн. 2. / Пер. с перс. О.И. Смирновой; примеч. Б.И. Панкратова, О.И. Смирновой; ред. А.А. Семенов. 315 с.

32. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. Т. 2. / Пер. с перс. Ю.П. Верховского; примеч. Ю.П. Верховского и Б.И. Панкратова; ред. И.П. Петрушевского. 260 с.

33. Сабитов Ж.М., Кушкумбаев А.К. Термины Ак-Орда и Кок-Орда в письменных и устных источниках (к вопросу о семантике терминов) // Научный Татарстан. 2015. № 3. С. 33-42.

34. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (Общетюркские и межтюркские основы на гласные). М.: Наука, 1974. 767 с.

35. Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б». М.: Наука, 1978. 349 с.

36. Словарь русского языка XVIII века. СПб.: Наука, 2007. Вып. 17. Оный — Открутить / Ред. Б.Э. Биржакова, Е.Д. Коноплина, З.М. Петрова. 255 с.

37. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика / отв. ред. Э.Р. Тенишев. М.: Наука, 1997. 800 с.; 2-е изд., доп. М.: Наука, 2001. 822 с.

38. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка / [Отв. ред. Э.Р. Тенишев, А.В. Дыбо]. М.: Наука, 2006. 908 с.

39. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1902. Т. II. Л — П. 15 с., 1802 стб., 1 с.

40. Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М.: АСТ, 2007. 448 с.

41. Тишин В.В. К дискуссии об интерпретации сочетания kök türk // Тюркологические исследования. 2018. Т. 1. № 1. С. 7-27.

42. ТрепавловВ.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: Проблема исторической преемственности. М. : Наука, 1993. 168 с.

43. Ускенбай К. Улусы первых Джучидов. Проблема терминов Ак-Орда и Кок-Орда // Тюркологический сборник. 2005. Тюркские народы России и Великой степи / Ред. кол.: С.Г. Кляшторный (пред.), Т.И. Султанов, В.В. Трепавлов. М.: Вост. лит-ра, 2006. С. 355-382.

44. Ускенбай К.З. Восточный Дашт-и Кыпчак в XIII — начале XV века. Проблемы этнополитической истории Улуса Джучи. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2013. 288 с.

45. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.: Изд-во МГУ, 1973. 180 с.

46. Христианский мир и «Великая Монгольская империя». Материалы францисканской миссии 1245 года / Критич. текст, пер. с латыни «Истории Тартар» брата Ц. де Бридиа С.В. Аксенова и А.Г. Юрченко. Экспозиция, исслед. и указат. А.Г. Юрченко. М.: Евразия, 2002. 478 с.

47. Allsen T. The Princes of the Left Hand: An Introduction to the History of the ulus of Orda in the Thirteenth and Early Fourteenth Centuries // Archivum Eurasiae Medii Aevi. 1985 [1987]. P. 5-40.

48. Bretschneider E. Mediaeval Researches from Eastern Asiatic Sources. Fragments towards the Knowledge of the Geography and History of Central and Western Asia from the 13th to the 17th century. London: Kegan Paul, Trench, Treubner & Co, 1910. Vol. I. With a Map of Middle Asia. XII, 334 p.

49. ClarkL.V. The Turkic and Mongol Words in William of Rubruck’s Journey (1253-1255) // Journal of the American Oriental Society. 1973. Vol. 93. No. 2. P. 181-189.

50. Clausen G. An Etymological Dictionary of Pre-Thirteenth-Century Turkish. Oxford: Clarendon Press, 1972. xlviii, 989 p.

51. Codex Cumanicus / Ed. by G. Kuun; with the prolegomena to the Codex Cumanicus by Louis Ligeti. Budapest: Magyar Tudomanyos Akademia Könyvtar, 1981. 54, cxxxiv, 395 oldal.

52. Deerfer G. Türkische und mongolische Elemente im Neupersischen unter besonderer Berücksichtigung älterer neupersischer Geschichtsquellen vor allem der Mongolen- und Timuridenzeit. Wiesbaden: Franz Steiner Verlag, 1963. Bd. I. Mongolische Elemente im Neupersischen. XLVIII, 557 S.

53. Deerfer G. Türkische und mongolische Elemente im Neupersischen unter besonderer Berücksichtigung älterer neupersischer Geschichtsquellen vor allem der Mongolen- und Timuridenzeit. Wiesbaden: Franz Steiner Verlag, 1965. Bd. II. Türkische Elemente im Neupersischen. V, 671 S.

54. Gabain A. (von) Steppe und Stadt im Leben der ältesten Türken // Der Islam. 1949. Bd. XXIX. Heft 1, pp. 30-62.

55. Genghis Khan. The History of the World-Conqueror by ‘Ala-ad-Din ‘Ata-Malik Juvaini / Transl. from the text of Mirza Muhammad Qazvini by J.A. Boyle; with a new introd. and bibliogr. by D.O. Morgan. Manchester: Manchester University Press, 1997. lxvii, 763 p.

56. Güner G. Codex Cumanicus’ta Mogolca Alinti Kelimeler Üzerine Yeni Bir Yaklaçim // Gazi Türkiyat-Türkoloji Araçtirmalari Dergisi. 2017. Sayi 20. P. 9-24.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

57. Mahmud al-Käsyan. Compendium of the Turkic Dialects (Dïwan Luyat at-Turk) / Ed. and transl. with Introduction and Indices by R. Dankoff in collaboration with J. Kelly. Cambridge, Mass.: Harvard University Office of the University Publisher, 1982. Pt. I. XI, 416 p.

58. Menges K.H. [Rev. on] Nicholas Poppe, Jr. : «Studies of Turkic Loan Words in Russian». Asiatische Forschungen, Bd. 34. 70 pp. Harrassowitz, Wiesbaden, 1971 // Central Asiatic Journal. 1976. Vol. 20. No. 3. P. 222-229.

59. Ögel B. Türk Kültür Tarihine Giriç. Ankara: Kültür Bakanligi Yayinlari, 1978. Cilt I. Türklerde Köy ve §ehir Hayati. Göktürklerden Osmanlilara. XVI, 496 s.

60. Ögel B. Türk Kültür Tarihine Giriç. 2. bk. Ankara: Kültür Bakanligi Yayinlari, 1991. Cilt VII. Türklerde ordu, ordugâh, ve otag: devlet, ordu, ve aile disiplinin temelleri. Hunlardan Osmanlilara. XXIII, 412 s.

61. Pelliot P. [Rev. on] G. I. BRATIANU, Recherches sur le commerce génois dans la Mer Noire au XIIIe siècle, Paris, Geuthner, 1929, in-8, xii + 359 pages, avec 5 pl. et 1 carte // T’oung Pao (Second Series). 1930. Vol. XXVII. No. 2/3. P. 203-211.

62. Pelliot P. Notes sur l’histoire de la Horde d’Or, suivi de Quelques noms turcs d’hommes et de peuples finissant en -ar (är), -ur (ür), -ïr (ir). Paris: Adrien-Maisonneuve, 1949. 292 p.

63. Pelliot P. Recherches sur les chrétiens d’Asie centrale et d’Extrême-Orient: I. En marge de Jean du Plan Carpin. II. Guillaume de Rubrouck. III. Màr Ya(h)bhallàhâ / texte édité par J. Dauvillier, avec la collaboration de L. Hambis. Paris: Imprimerie nationale, 1973. iv, 307 p.

64. Rachewiltz I, de. [Rev. on] GIOVANNI DI PIAN DE CARPINE, Storia dei Mongoli, a cura di P. Daffinà, C. Leonardi, M.C. Lungarotti, E. Menestô, L. Petech, Spole-to, Centro Italiano de Studi sull’Alto Medioevo, 1989, 522 pp. + 20 ill. // Rivista degli studi orientali. 1990. Vol. 64. Fasc. 3/4. P. 420-429.

65. Rybatzki V. Die Personennamen und Titel der Mittelmongolischen Dokumente. Eine lexikalische Untersuchung. Helsinki: Yliopistopaino Oy, 2006. xxxv, 841 S.

66. Sinor D. Mongol and Turkic words in the Latin versions of John of Plano Carpini’s Journey to the Mongols (1245-1247) // Sinor D. Inner Asia and its Contacts with Medieval Europe. London: Variorum Reprints, 1977. P. 537-551.

67. Steingass F.J. A comprehensive Persian-English dictionary: including the Arabic words and phrases to be met with in Persian literature: being Johnson and Richardson’s Persian, Arabic, and English dictionary. New Delhi: Asian Educational Services, 1992. 1548 p.

68. §irin User H. Köktürk ve Ötüken Uygur Kaganligi Yazitlari. Söz Varligi incelemesi. Konya: Kömen Yayinlari, 2009. 548 s.

69. The Secret History of the Mongols. A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century / Trans. with a historical commentary by I. de Rachewiltz. Leiden; Boston: E.J. Brill, 2004. Vol. I-II. cxxvii, 2, 1349 p.

70. Vâsâry I. The Beginnings of Coinage in the Blue Horde // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. 2009. Vol. 62(4). P. 371-385.

71. Wittfogel K.A. Fêng Chia-shêng. History of Chinese society: Liao (907-1125) / with the assistance of John De Francis, Esther S. Goldfrank, Lea Kisselgoff, and Karl H. Menges. Philadelphia: The American Philosophical. Association; distributed by the Macmillan Company, 1949. xv, 752 p.

Сведения об авторе: Владимир Владимирович Тишин — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела истории и культуры Центральной Азии Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН (670047, ул. Сахьяновой, 6, Улан-Удэ, Российская Федерация); ORCID: http://orcid.org/0000-0001-7344-0996. E-mail: tihij-511@mail.ru

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб