Ново-закамская оборонительная линия.

Ново-закамская оборонительная линия.

Ново-закамская оборонительная линия. Земляное фортификационное сооружение реданного начертания.  Возведена была в 1730 -ых годах для зашиты от набегов нагайцев, башкир и калмыков.

 

С подробной историей этого грандиозного сооружения можно ознакомится в книге
НОВАЯ ЗАКАМСКАЯ ЛИНИЯ: СУДЬБА, ПРОЕКТ, СТРОИТЕЛЬСТВО здесь

выдержки из которой повешенные начальному этапу строительства  представлены в посте.

Ново-закамская оборонительная линия.

Начальный этап строительства Ново-Закамской оборонительной линии по материалам книги Эдуарда Дубмана «НОВАЯ ЗАКАМСКАЯ ЛИНИЯ: СУДЬБА, ПРОЕКТ, СТРОИТЕЛЬСТВО».

 

 

 

Ново-закамская оборонительная линия.

Оборонительные сооружения лесостепного Заволжья накануне строительства Новой Закамской линии.

Добившись в первые десятилетия XVIII в. впечатляющих успехов на западных границах, выхода к Балтике, Россия традиционно обращает взор на юг и юго-восток. Идея необходимости эффективной защиты пограничных со степью территорий возникла еще в период царствования Петра Великого. С середины 1710-х гг., наряду с планами среднеазиатской экспансии54, правительство поставило перед собой задачу оградить от нападений кочевников юго-восточный регион Европейской части России, создать новые районы для земледельческого расселения. Подобная задача являлась не чем иным, как продолжением длившейся более полутора веков, уже ставшей традиционной, политики страны в лесостепном и степном по-граничье, фронтире, как обычно называют это пространство в западной науке. Уже в 1718-1720 гг. между Доном и Волгой была построена укрепленная линия при вооружении которой использовались как традиции русского оборонительного искусства XVII в., так и европейский опыт военной инженерии55.

Ново-закамская оборонительная линия.

В конце 1730 года Сенат принял решение об одновременном строительстве трех укрепленных линий — Украинской, «Новой Закамской»62 и Царицынской63. Правительство Анны Иоанновны утвердило решение Сената относительно сооружения двух первых линий. В отношении же Царицынской оно не согласилось с заключением комиссии фон Любарса и выделило средства только для ее срочного ремонта.

Правительство Анны Иоанновны зимой — летом 1731 г. весьма интенсивно занималось вопросами укрепления безопасности на всем пространстве фронтира с кочевыми народами от Дона до Камы и Яика. Первоначально, в течение 1731 — начала 1732 гг. сооружение Новой Закамской, как впрочем и Украинской линий находилось под непосредственным постоянным контролем Кабинета министров и Сената, высших после императрицы учреждений Российской империи. Совокупность основных указов, распоряжений и инструкций императрицы, Кабинета министров и Сената, Военной коллегии и Канцелярии главной артиллерии и фортификации о конкретных действиях по устройству нового укрепленного района, финансированию строительства, обеспечению его военными силами и рабочей силой, охране была принята в феврале — июле 1731 г.

Первым, по-видимому, был сенатский указ от 14 февраля 1731 г., в котором тайному советнику Наумову поручалось весной этого года начать крупномасштабные работы по строительству укрепленной линии «для лучшего охранения низовых городов за Волгою вместо черемшанских форпостов по реке Соку и по другим до реки Ик»76. Непосредственно с этим указом был связан еще один от 19 февраля 1731 г. В нем предписывалось сформировать в Казанской губернии Шешминский, Билярский, Сергиевский конные и Алексеевский пехотный полки ландмилиции. Их следовало создать из жителей пригородов старой Закамской линии; а также пахотных солдат, однодворцев, других категорий бывших служилых людей Среднего Поволжья, переведенных при Петре I в категорию государственных крестьян77. Отметим, что ранее, указом от 15 января 1731 г., было принято решение о формировании новых ландми-лицких полков и строительстве оборонительной линии на Украине78. Очевидно, что руководство государством и в том и в другом случаях действовало по одному плану.

Совершенно очевидно, что данный проект в его первоначальном виде был совершенно нереален. Для обеспечения безопасности огромного региона от Дона до Камы необходимы были другие средства и другие полномочия. Фактически, Наумов должен был стать наместником огромного края, а в его распоряжение следовало передать все воинские силы и местную администрацию. Для опытного администратора такое несоответствие стало очевидным уже при первом ознакомлении с порученным ему предприятием. Текст его донесения в Сенат, датированный началом марта 1731 г., весьма интересен и состоит как бы из нескольких уровней. Наумов и не отказывается от всего объема порученного ему дела, но пишет, что оно чрезвычайно сложное и справиться с ним имеющимися в его распоряжении силами к указанному сроку совершенно невозможно. Прежде всего, руководителя будущих работ беспокоит размер территории, на которой их предстоит производить. Для того, чтобы ее всю охватить, необходимы три группы проектировщиков во главе с «инженерными обер-офицерами», каждая из которых должна обследовать свой участок:

—  по Дону, Иловле и другим рекам,

—  от Волги по р. Соку,

—  от р. Ик к Соку.

Об обследовании других левобережных притоков Волги — рек Самары, Большого Иргиза и других Наумов просто умалчивает. Но лучше всего, по его мнению, не увеличивать число инженерных партий, а сократить район для обследования местностью между р. Волгой и Иком. Это положение и составляло суть донесения Ф. В. Наумова. Все остальные его предложения носили частный характер. Они сводились к просьбам: увеличить количество офицеров для набора ландмилицких полков, точнее определить источники жалованья служилым людям, поручить яицким казакам предупреждать руководство экспедиции о набегах кочевников89. В решении Сената от 11 марта практически все предложения тайного советника, и, самое главное из них, о сужении района работ до междуречья Волги и Ика, были удовлетворены90. Тем самым был, фактически, задан район предстоящих работ и ориентировочное направление будущей линии.

Основной состав Закамской экспедиции сформировался к началу лета 1731 г. Тогда же в мае — начале июня ее участники приступили к работе. Обязанности среди руководящего состава распределялись следующим образом. Под началом Наумова находились два его заместителя: по организационным вопросам и военной части — полковник И. Оболдуев и по инженерной — капитан-поручик И. А. Бибиков. Летом 1731 г. к ним прибавился гвардейский подпоручик князь И. Давыдов, выполнявший надзорную функцию и занимавшийся координацией отношений с местными властями.

Споры и противодействие работе экспедиции начались сразу же после появления ее сотрудников в Заволжье. Между тем, от позиции Шереметева зависело очень многое. Именно он должен был предоставить войска для охраны района рекогносцировочных работ и обеспечивать безопасность во время производства строительных работ. В предписаниях из центра, Наумова обязали согласовывать все свои действия именно с Шереметевым102.

Для вновь созданной экспедиции (в документах того времени ее иногда называли комиссией103) были определены чрезвычайно сжатые сроки проектных работ. К июню 1731 г. необходимо было провести обследования всей территории Заволжья от г. Самары до устья р. Ик, определить трассу прохождения будущей линии, выбрать места для сооружения укреплений, составить планы и смету. Следовательно, летом должны были уже начаться строительные работы104. А между тем вследствие распутицы, разлива рек к рекогносцировке местности можно было приступить не ранее первых чисел мая.

Вряд ли можно упрекнуть руководство экспедиции в промедлении и нежелании как можно быстрее приступить к составлению проекта. Уже в конце апреля Федор Наумов и его сотрудники прибыли в Казань (рис. 6). 3 мая они были в Симбирске. Однако, сразу же начались непредвиденные трудности. Для комплектования новых ландмилицких полков в Казанской губернской и Симбирской провинциальной канцеляриях необходимо было получить именные списки всех служилых людей, положенных в податной оклад и окладные ведомости. Кроме того, для охраны экспедиции Шереметев должен был выделить в полное распоряжение тайного советника из подведомственных ему военных соединений Казанский драгунский гарнизонный полк. Ни того, ни другого предоставлено не было. Завязалась переписка. Наумов и Оболдуев жаловались в Сенат на действия казанских властей и, прежде всего, Шереметева. Последний оправдывался тем, что не получил из Военной коллегии указ, а из Казанской губернской канцелярии «промеморию», а кроме того, писал, что отдав полк, он значительно ослабит силы, защищающие уже заселенные территории Закамья105. Только 12 мая тайный советник получил от Шереметева сообщение, что указ к тому пришел и драгунский полк отправлен. Однако численность солдат и офицеров в этом соединении — всего около 400 человек — была в несколько раз меньше полного комплекта.

Ново-закамская оборонительная линия.

В очередном «доношении» в Сенат от 16 мая руководители экспедиции изложили свои действия и дальнейшие намерения. Командиру Казанского полка подполковнику Есипову, «оставя полковые тягости*», предписано было явиться «с людьми в Сергиевской на реке Соку», а две роты командировать в Самару. Туда же, после прибытия воинских соединений, должны были переехать из Симбирска сотрудники экспедиции. Из Самары предполагалось начать «осмотр и опись местам*» по рекам Самаре и Соку в направлении к Сергиевску. Однако, началу работ мешало еще одно обстоятельство. Для съемки и описания местности и составления проекта, в экспедиции явно не хватало инженеров. В том же донесении Наумова содержится просьба прислать еще одного (помимо Бибикова) обер-офицера с дополнительными кондукторами и геодезистами106. В Санкт-Петербурге вполне осознавали законность этой просьбы. Еще 3 мая Миних рапортовал в Военную коллегию о том, что послал в Заволжье прапорщика Т. Вельяминова-Зернова и кондукторов В. Верховского и М. Чирикова. Однако с их прибытием в экспедицию случилась задержка. 2 июня генерал-фельдцехмейстеру пришлось оправдываться за опоздание этих инженеров107.

Шереметев, лучше других знавший ситуацию во вверенном ему регионе, был человеком порядочным. Перед тем, как обратиться в вышестоящие инстанции, он решил открыто высказать Наумову свое неприятие самой идеи строительства линии в Заволжье и предостеречь его от поспешных и необдуманных действий. Впоследствии, генерал-лейтенант четко и пространно сформулировал свою позицию и предложил альтернативный план укрепления этого района. А пока он, исходя из самых общих соображений, предупреждал, что от Сергиевска до Мезелинска, «через степи», провести линию, не затронув владения башкир, невозможно. Башкиры, по мнению генерал-лейтенанта, должны болезненно воспринять не только строительство укреплений, но даже осмотр и описание территорий, которыми они владеют. Стабильность же в крае, вверенном Шереметеву, зависела именно от спокойствия башкир108.

К сожалению, диалог между этими двумя руководителями так и не наладился. Хотя, судя по всем последующим действиям, Наумов в значительной степени учел предостережения своего оппонента.

Работать приходилось на открытых местах, и во время обследования всей этой территории членам экспедиции постоянно приходилось опасаться нападений степняков. Сообщения, полученные Наумовым от представителей местной администрации и посылаемые от него в Москву, буквально насыщены фиксацией таких случаев. Внезапные набеги совершали, как правило, мелкие группы калмыков, каракалпаков и т.

Д. , просачивавшиеся через «перелазы» на реках Самаре, Большом Кинеле, Соке. Численность их составляла от десятка до ста — ста пятидесяти человек. Так, например, во время обследования местности вокруг Сергиевска, около 150 кочевников разгромили русский отряд у Верхнего Кондурчинского редута (верховья р. Кондурчи). Незадолго до этого калмыки или каракалпаки (сообщавший об этом подполковник Змеев не смог определить национальную принадлежность кочевников) численностью около 60 человек отогнали у местных жителей табун. Бывали и более мелкие происшествия, не приводившие к трагическим случаям. Например, у одного из сергиевских солдат, застигшие его врасплох калмыки, сняли рубаху, отстегали его плетьми и отпустили. Таковых «курьезов» за лето насчитывалось множество. Нападения совершали калмыки, каракалпаки и башкиры, причем у местного населения сложился весьма оригинальный способ различать кочевников: «А по станом оных воров признают та-мошные обыватели башкирцов, потому что калмыки кроме грабежа убийства не чинят и писем не берут, а каракалпаки обыкновенно людей берут в полон а не убивают же»109.

Вполне очевидно, что работа экспедиции была направлена, в первую очередь, на защиту местного населения от нападений кочевников, создание условий для появления новых постоянных поселений. С калмыками и каракалпаками все было ясно: их просто нельзя было пропускать в районы оседлого расселения. С башкирами же возникали сложности другого порядка. Они практически являлись местным, коренным населением. Их жилища находились в местах прохождения предполагаемого маршрута оборонительной линии, они владели там пастбищами и промысловыми угодьями. По рекам Ику, Мензеле, Заю располагались башкирские селения, а по Соку, Черсм-шану, верховьям Кондурчи и Кичую их охотничьи угодья. В периоды затишья отношения русских, чуваш и других оседлых жителей с башкирами нередко складывались мирно. Сергиевские жители сообщали, что когда они сами охотятся и даже съезжаются с башкирами, то не «скандалят», а если «уловят зверя вместе», то делят пополам110. Однако такие «мирные отношения» были весьма своеобразны. Практически, все русские и чувашские деревни по Соку, Кондурче, Липовке и другим рекам были выжжены и жители перебиты именно башкирами.

Поэтому, при обследовании территории от Сергиевска к р. Ику, взаимоотношения с башкирами становятся одной из главных проблем для руководства экспедиции. Если на пространстве между реками Соком и Кичуем угодья этого народа встречались лишь изредка и их можно было обойти, то далее к Ику миновать владений башкир практически было невозможно. Первое серьезное предупреждение о том, что на пути от Сергиевска к р. Ик экспедиция не сможет пройти через «пустые места степи», не «захвати» башкирские земли и что не только строить новые укрепления, но и проехать и осмотреть эти места чрезвычайно опасно, Наумов уже получил от В. П. Шереметева111. В этих условиях руководство экспедиции предприняло максимум усилий для того, чтобы выяснить расположение башкирских владений. Опрошенные жители Сергиевска, который в 1731 г. фактически стал центром экспедиционных работ, знали ситуацию только в окрестностях своего пригорода. По их рассказам башкиры осенью и по первому снегу приезжали для охоты на зверя к притоку Сока р. Раковке, расположенной 50 верстами ниже Сергиевска (по другим данным там находились бортные ухожаи мордвы из селений Самарской Луки) и выше на 30 верст по течению Сока к р. Сурож. Но особых споров по поводу этих угодий между башкирами и местными жителями не возникало112.

Информация, полученная Наумовым в лагере на р. Черемшане, куда он прибыл 3 июля, была куда более тревожная. По сообщениям местного населения, собранным подполковником Змеевым, обширный Тарханский лес, который находился на пути будущей линии, лежал в зоне башкирских угодий, а в междуречье Сока и Шешмы имелось несколько мест для «прохода» кочевников113. О территориях, находящихся к северу от Тарханского леса, практически, ничего не было известно. В этих условиях Наумов вынужден был суммировать свидетельства сергиевских жителей, офицеров своей экспедиции, Казанского полка и местных гарнизонов и все их отправить в Сенат. Полковник Оболдуев и прочие офицеры (среди них подполковники Змеев, Есипов, Мышецкий, капитан-лейтенант Бибиков и другие) предложили строить линию от Сергиевска к уже существовавшему Липовскому редуту. От этого укрепления она должна была пройти чуть выше Верхнего Кондурчинского редута к р. Кондурче. Далее, по их мнению, следовало вести оборонительный рубеж к урочищу «30 дубов* и, оставив Тарханский лес справа, обустраивать линию, форсировав р. Шешму, до пригорода Заинска. Далее, продвигаться «в степь* было опасно114.

Все собранные предложения и «ланткарта*, как уже говорилось выше, были посланы 30 июня в Москву, в Сенат. Но это было только начало, первый этап проектных работ. В этот период деятельность экспедиции продолжалась все лето, захватив и осенние месяцы. Только за первые два месяца, в течение которых в основном была осмотрена вся местность от Самары до Ика, составлены ее описания и планы, по признанию Наумова он со своей командой «перешел* около тысячи верст*115.

Отметим одно любопытное обстоятельство. Территория, по которой пролегал маршрут экспедиции и выбор, пока еще ориентировочного направления прохождения Новой Закамской линии, фактически совпадали с выделяемым в современной географической науке «ландшафтным переходом от типичных лесостепей Низкого Заволжья к более залесенным и влажным лесостепям Высокого Заволжья*116. Вполне очевидна связь таких природных зон с границами расселения различных племен и народов в эпохи древности и средневековья.

Летом — осенью 1731 г. в результате полевых изыскательских работ Закамской экспедиции появился только самый предварительный, многовариантный проект Новой Закамской линии. В фондах Российского государственного военно-исторического архива сохранилось несколько ландкарт и приложений к ним. отражающих результаты обследования местности от Самары до Ика и складывания у руководства экспедиции концепции нового оборонительного рубежа. К сожалению, очень трудно выяснить эволюцию этой концепции, этапы ее разработки в течение первого сезона деятельности экспедиции.

По донесениям Наумова изучение района будущего строительства длилось не менее двух с половиной месяцев, то есть в основном завершилось к сентябрю. Одна* ко уже к концу июня 1731 г. в московское отделение Сената были представлены из Закамской экспедиции описания местности и чертежи. Вся эта совокупность документов позволила сенаторам 26-27 июля принять решение о направлении будущей линии и начале ее строительства. Лишь на одном из чертежей имеется точная дата его изготовления — июнь 1731 г. Несомненно, что именно он был представлен на заседании Сената 26 июля, принявшем первый план строительства линии. Все остальные карты, относящиеся к 1731 г. таких точных датировок не имеют. Можно лишь предположить, что они были подготовлены в течение июня — сентября 1731 г. Условно мы их относим ко второму — июльско-сентябрьскому — этапу обследования территории региона.

Ново-закамская оборонительная линия.

План участка линии между г. Самарой и Сергиевском. Июнь 1731 г. РГВИА. Ф.

Д — редут для прикрытия караула

Е — место у Кондурчинского редута для строительства крепости

—  место для строительства крепости у Ра ков — ского редута

—  место для строительства крепости у Ольшанского редута

6 июля в Сенате слушалось «доношение» Ф. В. Наумова «…о местах к строению линии и крепостей и смотря тем местам чертежи…». На следующий день сенаторы приняли указ «О построении крепостей по Закамской линии и о средствах к приведению сих работ в окончание». В соответствии с ним руководству экспедиции велено было осмотреть и описать те места, которые были показаны в чертежах и «во мнении обретающихся с ними штаб и обер-офицеров написано и в чертеже показано, не захватывая башкирские владения, следуя данной инструкции и посланных указов*. Наумову предписали: «Строение крепостей и линий начать, не упуская нынешнего летнего времени, Закамских пригородков служилыми людьми но назначенным местам в присланном плане, и где еще осмотрено будет в самых нужных местах…*. Следовательно, штаб экспедиции получил возможность действовать достаточно самостоятельно и вносить серьезные коррективы в предшествующий план. В указе особо оговаривалась специфика строительства черты от Заинска до Мензелинска: «От при-городка Заинска вверх по реке Зай имеются жилые места, а башкирские ль или казанские, о том в ландкарте, имеющейся в Сенате, не объявлено, и буде казанские, то осмотреть особливо, мочно ль привесть линию к верховью реки Зай и оттуда на вершины реки Мензелы, чтоб жилые места, остались в закрытии линией и крепостями, и тот осмотр и опись и чертежи прислать и что впредь к лучшему в том деле усмотрят, о том о всем писать им в Сенат с представлением мнения*. Несмотря на то, что работы по сооружению Закамской линии, по мнению Военной коллегии и Сената, должны были начаться в конце лета — начале осени 1731 г., окончательный вариант строительства так и не был утвержден. Судя по содержанию указа, основная опасность защищаемому линией району грозила от «подбегов калмыцких и каракалпакских и киргизских*. Для обеспечения строительных работ рабочей силой казанскому губернатору М. В. Долгорукову было указано мобилизовать «Казанского уезда закамских уездных жителей, по близости к той работе, три тысячи человек*. Для пропитания каждому работнику выделялось по 20 алтын (60 копеек) в месяц. Обеспечение инструментом и пропитанием было также возложено на администрацию Казанской губернии. Защищать место строительства должны были драгунские полки с «Черемшанских форпостов», которым указывалось «обступить те места, где работа будет*119. Кроме того, еще до сенатского рассмотрения, 24 июля Долгорукому было предписано провести переговоры с башкирскими старшинами и попытаться убедить их, что строительство Закамской линии ни в коей степени не ущемит их интересов120.

Таким образом, первоначальный, схематичный проект оборонительной линии, хотя и с разночтениями, в конце июля 1731 г. был принят и утвержден. И в центре, и в Заволжье все хорошо понимали, что этот вариант предварительный, его необходимо дорабатывать, дополнять и уточнять.

Ново-закамская оборонительная линия.

Ландкарта Новой Закамской линии от г. Самары до р. И к. 1731 г. Проект И. Бибикова. РГВИА. Ф. 349. On. 45. Д. 2083

Шереметев в целом оказался прав и события башкирского восстания 1735-1736 гг. доказали это. Но в его рассуждениях был один изъян: генерал-лейтенант предложил план, не способствовавший дальнейшему заселению края, продвижению в лесостепь, созданию нового земледельческого района. Практически, должно было сохраниться прежнее положение, когда постоянные сельские поселения не выдвигались южнее Большого Черемшана. Но, собственно говоря, и проект экспедиции Наумова при его осуществлении не мог изменить коренным образом обстановку в Заволжье.

Осенью 1731 г. предложения Шереметева рассматривались в Сенате138, но так и не были приняты.

Споры о необходимости строительства непрерывной линии, видимо, угасли к концу 1731 г. В Санкт-Петербурге и Москве, вероятно, осознали ситуацию, которая сложилась в Заволжьь, ознакомились с описаниями, чертежами и всеми проектами и пришли к определенному «усредненному» мнению. В начале декабря 1731 г. по указанию сенаторов, обер-секретарь Сената Иван Кирилов, тот самый, который позднее выступил с проектом строительства Оренбурга, показал Миниху «ланткарту» и ознакомил его с мнением Наумова. Генерал-фельдцехмейстер, главный авторитет в области фортификации, вынес вполне благоприятное решение в отношении новой черты: «…ту линию и крепости для показанных во мнении Наумова резонов лутче строить в тех местах как зачата по прежнему плану токмо б сообщить к нему генералу фелт-цейхмейстеру план и профиль крепостей и линии для усмотрения по надлежащему ль оныя сочинен»139. Какой проект одобрил Миних, неясно. Но, по всей видимости, именно он вычерчен на «ланткарте» 1738 г., как итог компромисса между центром и экспедицией. Однако дело о маршруте новой линии было далеко не завершено и зимой 1732 г., во время приезда Федора Наумова и Давыдова с отчетами и картами в Москву и Санкт-Петербург должно было последовать продолжение старого спора.

Характерно, что во всех документах касающихся создания новой линии обычно употреблялось название «Закамская*. Чтобы не путать ее со старой «Закамской чертой» в текстах иногда называли ее «новой», но только в противопоставление «старой». Ни в период проектирования и строительства черты, ни при ее описаниях в более поздние годы, такое название как «Новая Закамская черта» никогда не использовалось. Крепости на старой черте просто называли «Закамскими прйгородами*140. Первым словосочетание «Новая Закамская линия» начал применять в середине XIX в. М. И. Иванин141. Но в широкий научный обиход его ввел известный историк Г. И. Перетяткович в своей работе о колонизации Среднего Поволжья142. После выхода в 1882 г. его книги это название утвердилось в исторической литературе.

Обследование территории Заволжья, выбор мест для строительства фортификационных сооружений и разработка проекта новой линии являлись важнейшими, но далеко не единственными задачами, поставленными перед Наумовым и его сотрудниками.

Больших трудов стоила координация действий экспедиции с центральными учреждениями и местной администрацией во главе с губернатором Долгоруковым и руководителем военных сил в Закамье Шереметевым. Необходимо было одновременно заниматься набором солдат в ландмилицию и рабочей силы для строительства линии, руководить производством земляных, лесозаготовительных и прочих работ; обеспечивать их всем необходимым — провиантом, инструментами, жалованьем; охранять район строительства и т. д. Все это требовало крайнего напряжения всех сил.

У руководителей экспедиции явно не хватало ни времени, ни квалифицированных сотрудников, что бы успешно продвигаться по всем направлениям. Поэтому, весьма кстати к концу лета в Закамье прибыл лейб-гвардии Преображенского полка подпоручик князь И. Давыдов, посланный для контроля за строительством и координации усилий различных сторон, участвующих в реализации проекта.

В закамских городках из 4356 человек мужского населения, “кои в подушный оклад не положены, Федор Наумов и его сотрудники довольно быстро разобрали и назначили в службу” в Билярский и Шешминский полки — конных 1409 человек, пеших — 1049, а всего — 2458. Кроме того, офицеры экспедиции насчитали в пригородах еще 2098 человек. Из них 764 могли служить в “городе”, были отставлены из-за болезней и старости 258 и к категории малолетних были отнесены 876. Таким образом, данные, приводившиеся ранее Шереметевым о численности «пригородочных солдат», были в значительной степени уточнены. Последний весьма болезненно воспринял передачу этих людей в полное распоряжение Наумова.

Положенные в подушный оклад «прежних служеб служилые люди», в городах, пригородах и селениях Казанской губернии должны были укомплектовать Сергиевский конный и Алексеевский пеший полки. Численность этой группы населения, по присланным к Наумову из Казанской губернии и Симбирской провинции ведомостям, составляла около 29 тысяч душ м. п. и из них производился выборочный набор с 13 душ один человек145 146. В вознаграждение за службу, солдат обещали более не именовать государственными крестьянами. Набор по этой категории “из служилых людей, положенных в подушный оклад», производился не столь успешно. Трудность состояла в том, что они были расселены по огромной территории: у Соли Камской, на Вятке, в Кунгуре, Пензе, Саратове, Петровске и т. д. Но главной причиной задержки была нерасторопность местной администрации. По словам Наумова, именные списки этой группы населения он смог собрать только к 1 августа1. Посланные в места их проживания офицеры, должны были набирать с 13 душ мужского пола одного человека. Однако ощутимых результатов в этом деле, видимо, добиться не удалось, по крайней мере, в подготовленном в экспедиции «экстракте” они не прозвучали.

Руководство экспедиции явно предпочитало набрать конные полки, а не пешие. Набранных солдат, по мнению Наумова, необходимо было свести в одно место — в Симбирск, где срочно учить их военному делу147.

Долгое время существовала неразбериха в обеспечении жалованьем и всем необходимым для работы непосредственных сотрудников экспедиции. В императорском указе в Камер-коллегию от 17 марта 1731 г. говорилось о том, что на мелочные расходы (бумагу, свечи, дачу прогонов) Наумову должны были выдать на первый случай 1000 рублей из сборных 4-х гривенных денег. Из этого же сбора предполагалось платить отставным и канцелярским служащим, геодезистам. Штаб, обер и унтер-офицеры, бывшие при Наумове и Оболдуеве “от полков», получали жалованье “из своих мест». Однако, на первых порах эта система давала сбои. Летом-осенью 1731 г. Наумов взял 500 руб. у воеводы Мензелинска майора Мещеринова, да еще 1500 руб.

Летом — осенью 1731 г. «столицей* Закамской экспедиции стал пригород Сер-гиевск. Сок в то время был вполне судоходной рекой, поэтому инструменты и прочее оборудование из Симбирска и Казани отправлялось к Сергиевску как водным путем по Волге и далее по Соку, так и сухопутным155. В пригороде располагался штаб и основные службы, создавались склады для оборудования и провианта. В его окрестностях, в удобных местах, при редутах обустраивались воинские подразделения и рабочая сила. 17 сентября подполковник Змеев и офицеры привели к Сергиевску солдат из закамских пригородов. 19 сентября туда же прибыли из войсковой группы, подчиненной Шереметеву два полка во главе с бригадиром Друмантом. В этот же день из Казанской губернии явилось 2651 человек, мобилизованных крестьян к «линейной работе*.

К 20 сентября все было готово и, как сообщал Наумов, именно в этот день началось сооружение новой линии. Участки для начала работ руководство экспедиции выбрало, практически, без согласования с центром. Было решено одновременно строить в 3-х местах, на участках, как бы разбросанных по большой дуге: у впадения в Сок Кондурчи, при, так называемом, Красном Яру. и от Сергиевска к Тарханскому лесу. Этот выбор хорошо согласовывался с вариантом проекта, разработанным инженерами экспедиции. 23 сентября на устье Кондурчи для рубки леса, строительства крепости и палисадника был послан подполковник Змеёв с 1000 «пригородочных солдат*. Еще 600 солдат из закамских городков во главе с подполковником Есиповым отправили на такие же работы вверх по р. Кондурче под Тарханский лес, где предполагалось построить еще одну крепость156. Основные же силы, практически все мобилизованные крестьяне, были поставлены на рытье рва и насыпку вала от пригорода Сергиевска в направлении «Каменного*(?) редута к реке Кондурче. Полки Друманта были распределены на разъезды и караулы для прикрытия всех работающих от нападения кочевников, но основной их лагерь находился неподалеку от Сергиевска рядом с Липовским редутом157.

Строительство линии шло несколько медленнее, чем предполагалось, из-за того, что “земля зело крепка, камениста и гниловата”158. Но в донесениях Наумова, Обол-дуева и Давыдова, отправленных из Сергиевска 12 октября, сообщалось, что работы проводились быстро и споро; выстроено 8 км линии, на устье р. Кондурчи заложена крепость и поставлен палисад (отметим, что первоначально крепость там строилась на правом низменном берегу Сока при впадении в него Кондурчи). Вторую же крепость на р. Кондурче под Тарханским лесом так и не начали, смогли только заготовить лес.. В документе значилось: “за нынешним осенним неспособным временем и за снегом…(крепости — Э. Д.) не заложено”. 9 октября Шереметев указал своим полкам “за снегом и за неимением кормов” оставить район строительства и вернуться на зимние квартиры в «черемшанские лагеря».

О том. насколько оперативно и четко был организован подготовительный цикл и само строительство, свидетельствуют данные о темпах мобилизации крестьян и ежедневные ведомости о количестве людей выходящих на земляные работы. Судя по ведомости, основное количество крестьян — 2653 человек — прибыло к Сергиевску 19 сентября. В последующие числа сентября и даже октября крестьяне приходили незначительными группами:

—  24 сентября — 8 человек,

—  26 сентября — 161 человек,

—  3 октября — 85 человек,

—  6 октября — последние 9 человек.

Всего же с 19 сентября по 6 октября удалось собрать 2916 человек, чуть меньше чем было первоначально запланировано. Присланные крестьяне были заняты на линейной работе, т. е. копали ров и насыпали вал. Для их «понуждения», чтобы работали «не леностно», к каждому десятку работных людей был приставлен драгун, а то и унтер или обер-офицер160 (рис. 10). Вместе с крестьянами на строительстве линии были заняты и “пригородочные солдаты”, та их часть, которая осталась от отправленных “на устье Кондурчинское в прибавок к мензелинским”. Работы продолжались с 20 сентября по 10 октября. Вполне можно представить количество занятых людей на линии, систему выходных и рабочих дней по небольшой таблице (табл. 2).

отдельных частей укреплений были допущены ошибки.

Месяцы и дни

Кол-во рабочих

Сентябрь, 20

3663

21

3663

22

3663

23

3155

24

3162

25

3162

26

Воскресенье, работ не было

27

3353

28

3356

29

3355

30

3343

Октябрь, 1

3342

 

Ново-закамская оборонительная линия.

Рис. 10. Драгуны.

С наступлением зимы в районе работ наступило затишье. Часть персонала экспедиции разместилась, по всей видимости, в Сергиевске. Руководство отправили в более комфортные условия в провинциальный центр Симбирск (рис. 12). Отсюда зимой Наумов и Давыдов должны были отправиться с отчетом в Москву и Санкт-Петербург.

Ново-закамская оборонительная линия.

По запросу из центра, уже после завершения работ осенью 1731 г., тайный советник отправил донесение с просьбой подготовить к новому сезону инструменты и материалы на 10000 работников. Наученный горьким опытом, руководитель экспедиции предлагал также за дополнительную оплату для перевозок грузов использовать лошадей пригородочных солдат. Военная коллегия и Сенат согласились с этими предложениями и в январе 1732 г. появился сенатский указ167.

К началу второй декады октября 1731 г. местность, где совсем недавно на строительстве крепостей, вала и рва трудились тысячи людей, запустела. Мобилизованные крестьяне были распущены по домам; солдаты из драгунских полков размещены за Черемшаном и Камой на зимних квартирах, а пригородочные — вернулись на прежние места жительства. В это же время происходят серьезные изменения в составе руководства экспедиции. В конце осени был отставлен от дел и направлен для следствия полковник Оболдуев. В декабре 1731 г. гвардеец Давыдов посчитал, что возложенное на него поручение выполнено полностью и просил отправить его от За-камской линии в столицу. Он писал: «…ныне я нижайший в Синбирску обращаюсь празден и дел никаких по данной мне инструкции не имеетца*. Кроме того, свою просьбу князь обосновывал тем, что посланные одновременно с ним на Украинскую линию к Тараканову гвардейские офицеры, уже вернулись назад в свои части170.

Но, перед Наумовым, Бибиковым и уже, «сидевшим на чемоданах» Давыдовым, стояла весьма сложная задача. Они должны были отчитаться за результаты деятельности экспедиции в Заволжье весной — осенью 1731 г. и представить свои предложения к следующему сезону. В то же время ни в коем случае нельзя было задерживать подготовку к очередному сезону строительных работ. Новый, 1732 г. обещал быть гораздо более напряженным, чем предшествующий, т. к. в течение его предполагалось возвести ряд важнейших оборонительных сооружений Новой Закамской линии, приступить к расселению в них гарнизонов. К тому же Наумов лишился в Заволжье влиятельного союзника. Князь Долгоруков был смещен в декабре 1731 г. с должности казанского губернатора и сослан в Нарву171. Пришлось заново налаживать отношения с новым руководством Казанской губернии во главе с П. И. Мусиным-Пушкиным.

Список крепостей и численность гарнизонов в них _(по одоношению» в Сенат от 26 января 1732 г.)

 

Численность гарнизона

«Звание мест, где назначено быть вновь крепостям»

1

На Кондурче при впадении в Сок

500

2

На Раковеком редуте

300

3

На Елшанском редуте

300

4

На Кондурчинском редуте

500

5

На р. Черсмшане

400

6

На р. Шешме

400

7

На р. Зае

400

«Да в старые пригородки людей прибавить»

1

В Сергиевск

300

2

В Алексеевск

300

3

В Самару

100

 

Всего

3600

 

 

В общий подсчет вкралась ошибка, вся численность поселенцев должна была составить 3500 чел. В той же ведомости к докладу, поданному в Сенат, были приведены сведения о количестве людей в старых закамских пригородах, явившихся «по разбору» и годных к службе. По всей видимости, эти сведения собирало руководство экспедиции во второй половине 1731 — начале 1732 гг. (табл. 4)

 

Таблица 4. Численность служилых людей в «закамских пригородах*,

Пригороды

Обер-

Офицеры

Унтер-

Офицеры

Капралы и рядовые

Барабанщики

Плотники

Итого

Сергиевск

1

7

327

8

4

347

Заинек

2

9

301

8

5

325

Мензелинск

2

14

410

8

1

335

Старошешминск

1

11

424

12

5

453

Новошешминск

2

14

379

8

5

408

Билярск

2

8

250

2

5

267

Тиинск

2

7

115

2

4

190

Итого

12

70

2266

48

29

2425

Кроме того, Наумов представил сведения о количестве набранных в этот период людей в ландмилицию из провинций Казанской губернии (табл. 5).

Таблица 5. Количество однодворцев. набранных в ландмилицию __ из провинций Казанской губернии

Провинции, города, уезды

Число людей

В том

Числе

   

От семейств

Одинокие

Казанской провинции:

     

Казанского уезда с пригородов

124

57

67

Свияжской провинции

41

27

14

Вятской провинции

113

Сведений нет

Сведений нет

Пензенской провинции:

     

Г. Саранска

193

123

70

Г. Пензы

358

219

139

Симбирской провинции:

     

Г. Симбирск с уездом

1237

947

290

Г. Петровск

128

69

59

Г. Саратов

128

69

59

Итого:

2208

   
 

 

 

Сверх этого явилось еще 10 неположенных в подушный оклад и годных к службе. Таким образом, общее количество набранных в ландмилицию от этой категории населения составило 2318 человек43.

Такими людскими ресурсами обладала экспедиция Наумова к началу нового 1732 г. Характерно, что среди вышеперечисленных городов и пригородов не упоминаются ни Самара, ни Алексеевск.

Офицерский состав, состоявший в пригородах при солдатах и присланный дополнительно из Военной коллегии для «смотрения* ландмилиции «при линейной работе*, судя по ведомости в 1732 г., насчитывал 58 человек, в том числе:

—  4 майора,

—  8 капитанов,

—  12 поручиков,

—  33 прапорщика,

—  1 адъютанта183.

 …

Рассматривая конкретные вопросы, связанные со строительством линии, Сенат вместе с тем поручил руководству экспедиции еще одну задачу, явно выходящую за пределы его компетенции. Наумов весной 1732 г. должен был послать инженеров для обследования рек волжско-яицкого междуречья, в том числе р. Самары и ниже лежащих, как со стороны Волги, так и Яика с целью обследования их вершин и возможностей переволок. Особо указывалась необходимость поиска более удобного пути к Яицкому городку186. Отметим, что все решения Сената, в том числе и указ от 3 марта, подписывались обер-секретарем И. К. Кириловым. Возможно, изучение волжско-уральского междуречья специалистами Закамской экспедиции понадобилось ему для создания «Атласа Всероссийского» и «Генеральной карты России», а может быть и для составления проекта будущей Оренбургской экспедиции. Итогом этого сенатского рассмотрения явился императорский указ от 3 марта 1732 г.187 188

 

Этапным для судьбы линии стал именной указ Анны Иоанновны от 18 марта о строительстве “линии и засеки от Алексеевского и в других местах, и о переводе старых пригородков и о прочем»189. Этот указ подвел итоги почти годового цикла проектных работ и уже начавшегося строительства. В нем перед создателями черты были четко сформулированы их непосредственные задачи. В отличие от начальных вариантов проекта всю Новую Закамскую линию разделили на 4 участка и установили очередность их сооружения:

“1. Линии быть от Алексеевского до Красного Яра;

2.  от Красного Яра до Сергиевского по реке Сок;

3.  от Сергиевского вести тое линию прямо через Тарханский лес до реки Кичуй, усматривая, чтоб места для поселения были довольные, а башкирцов в свой бортные ухожья пропускать при крепостях;

4.  а делать сперва линию от Алексевского до Красного Яра, а потом от Сергиевского до Тарханского леса, а чрез Тарханский лес засеку, а от Тарханского леса до реки Кичуи линией, и по окончании всей той работы делать линию по Соку, а от Ки-чуи реки до реки Ику линию до времени не делать…”190.

Итоги напряженной работы Военной коллегии и Канцелярии главной артиллерии и фортификации были подведены в совокупности документов, представленных в Сенат в конце апреля. Фактически, это был четко сформулированный план всей деятельности Закамской экспедиции на 1732 год. В них отразились важнейшие рекомендации Военной коллегии, которая в соответствии с указом от 18 марта должна была “определение учинить» “каким образом линию и крепости и засеку делать»191. Речь, прежде всего, шла об инженерном обеспечении проекта, которое должна была произвести Канцелярия главной артиллерии и фортификации. Последней предписывалось незамедлительно принять решение о планах и профилях оборонительных сооружений. Инженеры коллегии рекомендовали: «Вести оную линию по искусству иженер-ному как возможно прямее…чтоб линия была короче и по ней крепостей меньше, ибо на великой дистанции построя многия крепости и линии, надлежит впредь почини-вать”. Количество крепостей на линии должно было соответствовать следующему принципу, принятому в российском инженерно-оборонительном искусстве: “а довольно будет к обороне, ежели по той линии построено будет на удобных местах от 20 до 30-ти верст по одной крепости, понеже во время неприятельского нападения на означенной дистанции могут люди от двух крепостей часа в два или в три соединиться”.

Дополнительно к крепостям предлагалось на опасных местах построить редуты или фельдшанцы. Через лесные массивы, где кочевники могли просочиться незаметно, должны были идти засеки; в труднопроходимых заболоченных и залесенных местах укрепления можно было не строить. Ров предписывалось копать глубиною не менее 7 футов, а шириною 15 футов. Гласис поднять выше «горизонта» на 2 фута. Наружные крутости линии необходимо было усилить дерном или плакверком. Для удешевления строительства предлагалось следующее новшество «по всей оной линии и по всем редутам и редантам…вместо палисаду насадить часто терну, клену, липы и вязу и

Ново-закамская оборонительная линия.

Прочего к тому делу пособного лесу, чтобы из оная учинить плетень”. Таким образом, в документе были заложены основные принципы сооружения линии.

Военная коллегия посчитала, что запрос Наумова на использование в строительстве линии по 10000 крестьян в каждую из двух смен является завышенным. Работы предполагалось проводить в 2 смены: в первую — 5000 человек, во вторую — 10000. Одновременно с крестьянами рекомендовалось использовать на строительстве не менее половины из наличного состава пригородочных солдат. К началу работ в Казани местные власти должны были приготовить необходимое количество носилок и тележек. Возить лес для строительства предлагалось на лошадях драгун и только в том случае, если их не хватит, на «обывательских». Для защиты рабочих в середине мая с зимних квартир из-за Камы в район строительства должны были выдвинуться 3 драгунских полка. Кроме того, здесь должен был встать Казанский гарнизонный драгунский полк (рис. 13). Из набранных вновь «прежних служеб» двух ландмилицких полков, руководству экспедиции предполагалось «учредить один полк пехотный, другой — конный, чтобы при оной линии всего было три полка конных, а четвертый — для содержания крепостей — пехотный”.

Таким образом, к концу апреля все важнейшие вопросы в Кабинете министров, Сенате, Военной коллегии и ее канцеляриях были отрегулированы. 30 апреля руководство Казанской губернии получило указ Анны Иоанновны о содействии работе экспедиции и реализации всех указанных ранее решений193. Позднее, 19 мая казанскому губернатору Мусину-Пушкину был направлен еще один указ из Сената194. Новый строительный сезон должен был показать, насколько эффективными оказались предварительные мероприятия. Но, вполне очевидно, что подготовиться к началу линейных работ, которые намечались уже на 16 мая, губернское начальство не успевало.

Осенью 1731 г. только начали сооружение укреплений новой линии. Строительные работы длились всего три недели. К новому сезону, казалось бы, готовились куда серьезнее. Однако воплощение всего, что было запланировано, натолкнулось на серьезные трудности. К весне 1732 г. руководство экспедиции оказалось фактически обезглавленным. Наумов до конца апреля задержался в Москве. Давыдов так и не возвратился из Санкт-Петербурга. Оболдуев был отставлен от всех дел и находился под следствием. В Заволжье из командного состава оставался один Бибиков, да назначенный вместо Оболдуева, но, неизвестно, знавший ли об этом, Друмант. В Заволжье не оказалось человека, который должен был постоянно «подталкивать» казанскую и симбирскую администрацию к активным действиям по мобилизации рабочей силы, подготовке инструмента, сбору продовольствия, денежных средств и т. д.

Если замена Оболдуева была очевидна и понятна и, видимо, принесла пользу последующей деятельности экспедиции, то с отставкой Давыдова все было сложнее. Его официально отстранили и возвратили в свой полк только 12 июля 1732 г. Таким образом, от Наумова был окончательно убран человек, осуществлявший кабинетский и сенатский контроль за строительством линии195. Собственно говоря, в течение всего 1732 г. такого надзора и не было, т. к. Давыдов так и не появлялся в Заволжье после зимней поездки в Санкт-Петербург196. Важно отметить, что присутствие князя в регионе существенно помогало в налаживании отношений с местной администрацией.

Для Наумова все просчеты, допущенные в подготовительный период 1732 г., стали очевидны, как только он появился в Казани, а затем 1 мая приехал в Симбирск. Выяснилось, что в губернской канцелярии еще не получили указ о наборе работников и «делании» инструментов (он пришел в Казань лишь 30 апреля, когда тайный советник уже уехал в Симбирск). Такового указа не было на руках и у самого Наумова. К тому же он не смог получить от Миниха утвержденные планы новой линии. К началу строительного сезона руководство экспедиции, практически, оказалось без основных нормативных документов197.

И все же с наступлением лета 1732 г. интенсивность переписки между центром и штабом экспедиции резко снизилась. Наумов и его сотрудники были заняты организационными и строительными заботами. Но по отдельным вопросам возникала необходимость согласовывать их решение с центром.

Все вышеуказанные причины приводили к значительной задержке начала линейных работ. Только к 16 июня, месяцем позднее задуманного, на линейную работу явились 1007 пригородочных солдат, а с 24 июня начали приходить присланные из Казанской губернии партии крестьян. Окончательно их удалось собрать только к 7 августа

С 7 июля наступил наиболее продуктивный период с точки зрения использования рабочей силы. С 14 июля по 19 августа ежедневно, за исключением выходных, на линейной работе было занято одновременно не менее пяти с половиной тысяч работников, т. е. даже более того количества, которое планировалось использовать в первую смену. Однако, с начала августа в работе экспедиции, явно, стали ощущаться признаки кризиса. Гораздо больше стало больных, видимо, сказались холодные ночи и перемены в погоде. За 19 дней умерло 8 человек. Если за всю вторую половину июня и весь июль не было ни одного беглого, то за 19 дней августа ушло с работ 130 человек. Из них только 1 августа бежало 35 человек, а 12 августа — 39.

В соответствии с проектом, работы в 1732 г. должны были осуществляться на участках “от Алексеевского до Красного Яра” и “от Сергиевского до Тарханского леса, а чрез Тарханский лес засеку, а от Тарханского леса до реки Кичуи линией”. Наиболее удобным, по всей видимости, был первый участок. Его, исходя из текста указа, следовало сделать в первую очередь* К тому же здесь строители могли опереться на воинские гарнизоны и материальные ресурсы Самары и Алексеевского.

Строительные работы в 1732 г. развернулись на 2-х участках — от р. Самары до Сока (Красноярской крепости) — и от пригорода Сергиевска в сторону р. Кичуй204. Строительство первого — повели от Кинельского редута, устроенного несколькими километрами восточнее пригорода Алексеевска, на правом берегу р. Большой Кинель, неподалеку от ее впадения в Самару. Провести прямую линию от Кинельского редута к Соку не удалось, но строители попытались максимально придерживаться ее, уводя вал и ров от кратчайшего направления только в случае крайней необходимости. Как и планировалось, при пересечении р. Падовки был устроен “редут Красный и при высоком месте и с которого по линии до Кинельского редута и до Красного Яру ежели захочутца маяки можно видеть”. Участок должен быть завершиться крепостью, выстроенной на берегу реки Сок, при впадении в нее Кондурчи. Были ли устроены на всем протяжении этого участка маяки, неизвестно? Любопытно, что в начале июля руководству экспедиции пришлось поменять направление строительства. Первоначально, линию начали от устья Большого Кинеля. Но после противоэпидемических мер и последовавшего за этим «конского падежа» в Алексеевском и в стоящих под пригородом воинских командах, решили вывести работных людей и воинские силы из опасной зоны и начать строительство от Сока на юг к р. Самаре205.

Итоги работы первой смены были отражены в особой ведомости. Запись в ней гласила, что всего выкопано рва и насыпано вала «не в отделку» от р. Сок к Самаре на 25 верст. Из этого числа «в отделке плакаверка отделано малого вала (или бруствера] на две версты 400 сажен. Банкету сделано на 12 верст, рва окончено на 11 верст…». Кроме того, ерыклинские солдаты заготовили 7200 бревен строительного леса по рекам Соку и Кондурче206.

Природа, практически, степного района задала строителям еще одну сложную задачу. Площадку на уровне земной поверхности между внутренним откосом рва и бруствером, шириной в несколько футов, полагалось укреплять либо палисадником, т. е. забором, либо посаженными по ней кустарником и деревьями «терновником или кленом и липнягом или другим к тому способным». Это была общепринятая практика. Но в окрестностях строительства леса не было, кроме малорослого дикого «вишневаго», который для этих целей совершенно не годился. Поэтому, руководство экспедиции просило Канцелярию главной артиллерии и фортификации разрешить вместо живого дерева использовать колья ветлы и осокоря, которые вполне могли приняться и разрастись в «живой плетень»212. Нужно отметить, что Миних с полным пониманием и одобрением отнесся к таким вынужденным изменениям в технологии линейных работ213.

Во вторую смену предполагалось задействовать уже 10000 присланных крестьян. Однако в реальности к работам явилось немногим более половины — только 5635, которых продержали до 20 октября. Кроме них были использованы пригородочные солдаты — около 1000 человек из тех, которые не были заняты в первую смену214. Ведомости о повседневных занятиях этих людей не сохранились. На участке, который был начат в конце августа, от пригорода Сергиевск к р. Кичую, продолжалось строительство вала и рва от Казанского оврага. Линия здесь перевалила через р. Кондурчу и подошла к Тарханскому лесу, где были устроены засеки. Характерно, что на этом, весьма протяженном участке, в 1732 г. не было устроено ни одного редута, фельдшанца или крепости. Видимо, для войск, охранявших эту территорию, помимо Верх-некондурчинского редута, указанного еще на картах 1731 г., был построен второй — Малопавский на р. Малой Павке. Отметим, что составители плана забыли еще один редут, существовавший неподалеку — Липовский.

Рабочие второй смены должны были также завершить сооружение вала на са-маро-сокском участке. В итоге протяженность рва и вала здесь была доведена до 29 верст 206 сажен215, что не совсем понятно. Возможно, в отчетные документы просто вкралась ошибка, т. к. общая протяженность линейного участка от Кинельского редута до Красноярской крепости составляет всего 25 верст (около 26,7 км).

Вновь, как и в прошлом году, одной из самых сложных оставалась задача финансирования экспедиционных расходов. Сенатский указ, направленный в Казанскую губернию, обязывал местные власти направить для пригородочных солдат, занятых на линейной работе, из 4-х гривенного сбора на заработную плату 5000 рублей, да тем же солдатам, возившим лес и припасы из «неположенных в штат доходов» 3600 рублей. Но и этих денег явно было недостаточно. В начале осени 1732 г. Наумов взял у казанского дворянина, привозившего в экспедицию деньги, из вышеуказанных средств 500 рублей на мелочные расходы, да на дачу приказным служителям и геодезистам 2000 руб. Проблему финансирования этих статей разрешил сенатский указ, появившийся в начале января 1733 г. Он позволил руководству экспедиции брать на канцелярские расходы и на жалованье приказным людям и геодезистам по 1000 руб. ежегодно221.

Но общие затраты на содержание закамской ландмилиции были намного выше. Для содержания 4-х полков в 1732 г. была назначена сумма в 48000 рублей, из которых, судя по указу 12 октября 1732 г., только 9811,6 руб. покрывалось за счет 4-гривенного налога222. Всего же на обеспечение ландмилицких украинских и закамских полков и “на обретающихся при них генералитет» по императорскому указу и приговорам Сената от 12 октября и 16 ноябри 1732 г. затраты составили 301192, 97 руб. в год223.

Значительные средства уходили на выплаты мобилизованным крестьянам и на другие расходы. Руководство экспедиции на время летних работ заготавливало крупные запасы продовольствия. В принципе работники должны были сами обеспечивать себя продуктами. Но для тех, кто этого не смог сделать, привезли 5000 четвертей круп. Этот провиант получали работные люди, которые не имели достаточно своих продуктов, но руководство экспедиции, соответственно, уменьшало им выдачу жалованья. Кроме того, в район строительства завозилось большое количество вина224.

авершая работы 1732 г. руководство экспедиции не забывало о необходимости подготовки к новому сезону. Осенью 1732 г. Наумов обратился в Сенат с просьбой разрешить в «будущее лето» те ландмилицкие полки, которые должны были участвовать в строительстве, не ставить на земляные работы, а занять их «для себя строить, где имеется поселены быть всякое строение на Красном Яре, где линия отделана и на Соку»225. Наконец-то, по просьбе Наумова, вместо Друковцева в экспедицию с повышением чина перевели симбирского канцеляриста Афанасия Киндякова226, который в 1733 — 1736 гг. осуществлял всю практическую работу по размежеванию земель.

Контролируя строительство новой линии, правительство требовало от казанских властей содержать в порядке старые укрепления по Черемшану и в Закамье и войска размещенных на них. 7 ноября 1732 г. в Кабинет поступило через Военйую коллегию доношение генерал-майора и воинского инспектора Г. А. Урусова “о Черемшанских форпостах” и при нем «смотровые табели драгунским полкам”227.

После завершения работ и роспуска полков со строящейся линии, руководство и постоянные сотрудники экспедиции остались в Заволжье. Лучшим вариантом для «зимних квартир* был Симбирск, центр одноименной провинции и сравнительно крупный по тем временам город, с большим фондом удобных жилых помещений. К тому же он находился относительно недалеко от района строительства. Штаб Наумова в Симбирске разместился в 93 купеческих дворах, да еще 196 понадобилось на квартиры для «разных команд»228.

С дальнейшей историей Ново-Закамской линии можно ознакомится в книге. 

http://www.istmira.com/razlichnoe/novaya-zakamskaya-liniya/


Ново-закамская оборонительная линия.

 

Кондурчинский фельдшанец и поселение ландмилиции. Московский Ф. Ф. Карты, планы и чертежи к III части материалов для истории инженерного искусства в России.

Ново-закамская оборонительная линия.

Красноярская крепость и поселение ландмилиции. Московский Ф. Ф. Указ. соч.

Ново-закамская оборонительная линия.

Ново-закамская оборонительная линия.

Строительство оборонительной линии. Теляковский А. Фортификация. Часть первая. Полевая фортификация. Второе издание, испр. и доп. СПб., 1848. Черт. 10.

Ново-закамская оборонительная линия.

Редан. Теляковский А. Указ. соч.

Ново-закамская оборонительная линия.

Морфологи* и страпцрвфи* мл»,- догребенной и фоновой почв: 1 — индексы почвенных горизонтов; 2 — дерновый слой; 3 — темный гумусированный aiofc 4 — погребенная поверхность; 5 — линия вскипания; 6- новообразования карбонатов (пятаа, рыхлые стяжения, прожилки); 7,- кротовины; S-травяная растительность; 9—кустарники.

 Разрез вала Новой Закамской линии. Демкин В. А. Погребенные почвы засечных черт Русского государства и вопросы древней и современной истории почвообразования

Ново-закамская оборонительная линия.

Профиль вала и рва Ново-Царицынской линии. РГАДА. Ф. 248. On. 160. Д. 29. 1732 г.

Ново-закамская оборонительная линия.

Ново-закамская оборонительная линия.

Проект укреплений Новой Закамской линии. РГВИА. Ф. 349. On. 45. Д. 2087.

Ново-закамская оборонительная линия.

Основные компоненты крепостей и фельдшанцев Новой Закамской линии.

 Шперк В. Ф. Фортификационный словарь..

 Ново-закамская оборонительная линия.

Город Самара в начале 1730-х гг. РГВИА. Ф. 349. On. 45. Д. 2087.

Ново-закамская оборонительная линия.

Редут Красный. Московский Ф. Ф.

Ново-закамская оборонительная линия.

Красноярская крепость. Московский Ф. Ф

Ново-закамская оборонительная линия.

Нижний Орлянский редут. Московский Ф. Ф. 

Ново-закамская оборонительная линия.

Черемшанская крепость. Современное состояние.

Ново-закамская оборонительная линия.

План Кичуйского фельдшанца. Профиль рва.

Ново-закамская оборонительная линия.

Профиль вала Кичуйского фельдшанца.

Ново-закамская оборонительная линия.

Участок Новой Закамской линии к северу от Сергиевска

 

Понаблюдать за Ново-закамской линией с высоты птичьего полета можно здесь.

http://wikimapia.org/20469692/ru/%D0%97%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0…

или здесь.

http://findmapplaces.com/20435389_%D0%97%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D…

Это специально для тех кто начитался желтых писулек и убежден в том что реданы обращены на запад.  На восток реданы обращены. НА ВОСТОК!

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб