«Впервые выражение «дети боярские» встречается в Новгородской I летописи старшего извода в статье 1259 г. Однако здесь эти слова характеризовали не социальный слой, а непосредственно детей новгородских бояр. Но то же выражение в статье 1386 г. Новгородской I летописи младшего извода скорее употреблено в значении социального термина, чем в значении «сыновей бояр». Во всяком случае, отправившиеся во главе с новгородскими посадниками Федором Тимофеевичем и Тимофеем Юрьевичем в За-волочскую землю для взимания штрафа в 5000 р. «боярьскии дѣти» едва ли могли быть именно детьми бояр. В рассказе о военных действиях новгородцев в Двинской земле в 1398 г. вновь фигурируют «дети боярские», причем летописный контекст: «и бояри и дѣти боярьскыи и житьии люди и купечкыи дѣти» — уже не оставляет сомнений в том, что данное словосочетание обозначало определенный социальный слой. Последний раз интересующий нас термин встречается в статье 1445 г. Новгородской I летописи младшего извода.
К сожалению, приведенный материал не позволяет сделать однозначный вывод, что термин «дети боярские» впервые появляется в источниках в конце 80-х или в конце 90-х гг. XIV в. Во внимание должно быть принято время написания самих списков Новгородской I летописи младшего извода. Поскольку старшие списки этой летописи датируются серединой XV столетия, возникновение термина «дети боярские» может быть отнесено ко времени между 1386 г. и серединой XV в.
С этой точки зрения весьма показательным представляется разбор свидетельства Ермолинской летописи о «детях боярских» в статье 1433 г., которое приводил Л. В. Черепнин. Ученый полагал, что запись этой летописи синхронна самому событию, и заключал, что анализировавшийся им термин применялся в 1433 г. не только в официальных документах, но и в летописании. Между тем наличие одинакового с Ермолинской летописью рассказа о событиях 1433 г. в Сокращенных сводах 1493 и 1495 гг. позволяют возводить выражение «дети боярские» лишь к общему источнику этих сводов — своду начала 70-х гг. XV в. Показательно, что в Московском своде 1479 г. (или конца XV в.) при описании тех же событий 1433 г. термин «дети боярские» отсутствует, там фигурируют просто «люди».
Более четкую картину появления и развития этого термина дают свидетельства документальных материалов. И. Д. Беляев был прав, когда указывал на то, что термин «дети боярские» впервые появляется в грамоте 1433 г. Действительно, в договоре, заключенном, как выяснил Л. В. Черепнин, в январе—феврале 1433 г. между великим князем Василием Васильевичем и серпуховско-боровским князем Василием Ярославичем, устанавливалось, что «бояря и дѣти боярьские» великого князя и его братьев, жившие в владениях Василия Ярославича, должны были ходить на войну под предводительством великого князя, его воевод и воевод его братьев, а бояре и дети боярские, служившие Василию Ярославичу, но жившие на территориях, принадлежавших великому князю или его братьям, должны были отправляться в походы под командованием Василия Ярославича и его воевод.
Это положение конкретизировало норму, которая впервые была зафиксирована в докончании великого князя Василия Васильевича со своим дядей звенигородским и галицким князем Юрием Дмитриевичем от 11 марта 1428 г.: «А хто которому князю служит, гдѣ бы ни жил, тому с тѣм княземъ ходити». В конце XIV в. нормы были иными. Бояре, служившие определенному князю, но жившие во владениях других князей, должны были ходить на войну под командованием воеводы того князя, на земле которого они жили. Позднее такие бояре собирались под стяги воевод тех князей, которым они служили, но такие воеводы обязаны были подчиняться воеводам князей, что владели землею, на которой проживали бояре другого князя. Договор января—февраля 1433 г. впервые в дипломатической практике московских Калитовичей содержал достаточно развернутую социальную характеристику составлявших княжеское войско лиц и порядок их военной службы в зависимости от места нахождения их владений. Более тщательная регламентация военных обязанностей служилого класса и вызвала в таком документе упоминание «детей боярских».
После этого «дети боярские» начинают фигурировать в договорных грамотах московских князей постоянно. Так, в договор между великим князем Юрием Дмитриевичем и его племянниками Иваном Андреевичем можайским и Михаилом Андреевичем верейским и белозерским, заключенный после 31 марта 1434 г., была внесена статья, согласно которой князь Михаил Андреевич должен был вернуть великому князю пленных, которые были захвачены им, его боярами и «детьми боярскими» во владения Юрия Дмитриевича в начале марта 1434 г., а великий князь со своей стороны обязывался вернуть захваченных в плен людей князя Михаила, будь они «у мене, и у моих дѣтеи, и у наших бояр, и дѣтеи боярьскых». Отсюда становится ясным, что определенная прослойка служилых землевладельцев как во владениях Юрия Дмитриевича, так и во владениях Михаила Андреевича называлась «детьми боярскими».
В соглашении, составленном после 5 июня 1434 г., великий князь Василий Васильевич договаривался с детьми Юрия Дмитриевича галицкими князьями Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным о возврате имущества, захваченного ими при занятии Москвы в самом конце марта 1434 г. «у меня, и у моей матери, и у моихъ князей, и у бояръ у моихъ, и у детей у бо-ярьских». Кроме того, в этой договорной грамоте впервые несколько иначе было сформулировано известное положение о вольности боярской службы: «бояром и детем боярьским межи нас волным воля».
Перемирная грамота между великим князем Василием Васильевичем и галицким князем Василием Юрьевичем, составленная, скорее всего, в конце марта 1436 г., упоминает «детей боярских» в статье о попечении над теми военно-служилыми людьми одного князя, которые живут во владениях другого князя, и о праве взимания с них дани князем-владельцем.
В докончании от 13 июня 1436 г. великого князя Василия Васильевича с Дмитрием Шемякой снова упоминаются «дети боярские». Они названы в двух статьях соглашения: об обоюдном возвращении захваченного имущества (одно из условий упомянутого выше договора после 5 июня 1434 г.) и о вольности боярской службы.
В договорных грамотах великого князя Василия Васильевича 40— 50-х гг. XV в. «дети боярские» фигурируют в тех же статьях, что и в докончаниях 30-х гг. Исчезает только статья о возврате чужого имущества, взятого в Москве в 1434 г. Но при этом в договорах Василия Васильевича с князем серпуховским и боровским Василием Ярославичем «дети боярские» упоминаются только в статье о порядке военной службы, как это было в договоре 1433 г., в договорах с Иваном или Михаилом Андреевичами те же «дети боярские» названы исключительно в статьях о попечении над ними во владениях других князей и о вольности их службы (соответствующие статьи договора 1436 г. с Василием Юрьевичем, но без регламентации сбора дани, и договора после 5 июня 1434 г.), а в договоре с Дмитрием Шемякой — только в статье о вольности службы. Следует подчеркнуть то обстоятельство, что статьи о попечении и вольности службы есть и в договорах великого князя Василия с Василием Ярославичем, но там вместо «детей боярских» фигурируют «слуги»: «имет жиги моих бояръ и слуг», «бояром и слугам межи нас волным воля». В то же время статья о порядке военной службы есть в докончаниях великого князя Василия с Андреевичами и Шемякой, однако там она формулировалась без упоминания «детей боярских»: «гдѣ хто жывет в нашых отчинах, и хто кому служыт, тот сь своим осподарем и ѣдет»; «А кто, брате, которому князю служыт, и гдѣ бы ни жил, тому с тѣмъ ѣхати, которому служит». Эти наблюдения свидетельствуют о том, что термин «дети боярские» еще не получил в 30—50-е гг. XV в. широкого распространения, хотя начавшееся употребление его в таких достаточно специфических источниках, какими являются договорные грамоты московских князей, говорит о его прочном бытовании по меньшей мере в высших кругах московского общества той поры.
С этой точки зрения показательным является употребление данного термина в договорных грамотах московских князей с нижегородскими (суздальскими) князьями. В докончании 1445 г. Дмитрия Шемяки с князьями Василием и Федором Юрьевичами Шуйскими выражение «дети боярские» включено в статью о вольности службы. Договор между великим князем Василием Васильевичем и князем Иваном Васильевичем Горбатым, заключенный между 15 декабря 1448 г. и 22 июля 1449 г., содержит этот термин в статьях о вольности службы и о попечении. Очевидно, что и князья суздальского дома вполне признавали этот термин.
О дальнейшем распространении термина свидетельствуют завещания матери великого князя Василия Васильевича Софьи Витовтовны и его самого. В первом из них, составленном в июне—июле 1451 г., содержится указание на «детей боярских», которые «служили мнѣ, великой княгинѣ».47 В духовной грамоте великого князя Василия Васильевича, написанной в дополнение к основной грамоте, по-видимому, в начале 1462 г., говорится о «детях боярских», которые служат его жене.48 Таким образом, данный термин в 50-х—начале 60-х гг. XV в. прилагается ко все большей массе вольных служилых людей, составлявших военное и административное окружение не только различных русских князей, но и княгинь.»
Цитируется по: Кучкин В. А. О термине «дети боярские» в Задонщине.
