«Первым назначением наместником Киева литовского вельможи не
княжеского происхождения был эпизод, скорее всего, связан с возросшей политической активностью Витовта и Ягайлы после Грюнвальдской битвы. Примерно в 1410/1411 гг. должность киевского наместника короткое время занимал один из влиятельнейших вельмож великого князя Витовта Георгий Гедигольд, брат виленского старосты и воеводы Альберта Монивида. Как раз к тому времени завязались более активные контакты
Витовта с римским и венгерским королем Сигизмундом Люксембург-
ским. Как вскоре оказалось, Георгий Гедигольд сыграл главную роль в
поддержании этих связей между монархами. В 1411 г. он, уже будучи по-
дольским старостой (1411–1423), был послан к Сигизмунду в Венгрию, а
чуть позже, в 1416 г. представлял интересы Витовта на церковном соборе в Констанце. В Подоли Гедигольд задержалься надолго – еще в 1421 г.
он здесь роскошно принял бургундского рыцаря и посла короля Англии
Жильбера да Лануа. Как результат возрастающей роли Сигизмунда в политике региона и необходимости собирать и оценивать с этой деятельностью связанную информацию можно расценивать и тот факт, что в Кременецкий замок Витовт в это же время послал своего опытного секретаря и писаря немца Конрада Франкенберга.
И все-таки назначение Гедигольда было коротким эпизодом. Следующий литовский вельможа в Киеве появился только спустя больше полвека. Этот факт говорит об исключительном положении Киева среди других
земель Литовской Руси – назначение литовских вельмож на должность
наместника в Полоцке, Витебске, Смоленске и т. д. к тому времени уже
было привычным явлением. И только после смерти князя Семена Олельковича в 1470 г. Казимир Ягайлович решился на упразднение последнего из крупнейших на территории страны удельного Киевского княжества (за исключением более мелких пограничных княжеств). Выполнение этой политически сложной задачи в 1471 г. было поручено представителю знатного литовского рода Мартину Гаштольду. Задачу усложняло привязаность киевлян к традиции княжеского правления, как в символическом значений, так и потому, что от князя можно было получить новые пожалования. Не менее важным был и конфесиональный барьер: новый киевский воевода, католик, появился в духовном центре православных ВКЛ. Поэтому информацию Яна Длугоша о сложностях, с которыми столкнулся Гаштольд, следует считать достоверной.
Правда, имело место и благоприятное обстоятельство, которое наверно и повлияло на персональное решение Казимира. На представительнице православного княжеского рода Гольшанских Анне женат Мартин Гаштольд мог заручится поддержкой по крайней мере части местной элиты, а благодаря вероисповеданию жены не был таким уж чужим среди православных. Не менее важным был и своеобразный «континуитет»: сестра Гаштольда Мария была замужем за его предшествеником в Киеве Семеном Олелковичем, так что Гаштольд мог похвастаться очень близкими отношениями с обеими княжескими родами Киева. Несмотря на первоначальные сложности, Гаштольд быстро утвердился в Киеве. Свою киевскую резиденцию он превратил в важный региональный политический центр, в котором перекрещивались разные направления внешней политики и экономики ВКЛ. Гостями здесь были представители генуэйской причерноморской коллонии в Кафе, посланики татарских орд, Москвы, Венеции. Личные дружеские узы связывали Гаштольда с бискупом Кафы Николаем. Об этих связях и о доверии киевским воеводой говорит тот факт, что на кануне падения Кафы из этого города Гаштольду была передана крупная сума денег. В этой политике был задействован и брат Гаштольда виленский препозит Георгий, который участвовал в посольстве Казимира в Венецию, а также бывал в Киеве16. К сожалению, лаконичность источников не позволяют на исчерпывающий обзор десятилетней деятельности Гаштольда в Киеве. Но можно уже заранее констатировать, что времена Гаштольда (1471–1480) были исключительными по своим политическим маштабам среди всех киевских воевод этого периода. Не маловажную роль в этом
сыграла личность и связи воеводы.
С первого взгляда менее понятным является назначение приемника Гаштольда на должность киевского воеводы Ивана Ходкевича (1480–1483). Его киевское происхождение в новейшей литературе уже убедительно опровергнуто. Однако и эта номинация объяснима родственными связами Ходкевича – он был женат на дочери князя Ивана Владимировича (Белского) Агнешке, которая приходилась близкой родственницей Олелковичам. Судя по всему, этое назначение в Киев подготавливалось заранее – сначала в 1478 г. Ходкевич был назначен луцким старостой. После смерти Ходкевича в татарском плену (1483) новым киевским воеводой стал Георгий Пацевич (1486–1492) – второй воевода католик на должности после Гаштольда. К сожалению, неизвестно происхождение его жены Анастазии, хотя имя позволяет выдвигать гипотезу о ее принадлежности к православному княжескому роду. В свою очередь, сын Пацевича Миколай женился на дочери князя Алексанра Юрьевича Гольшанского Александре.
После того, как Георгия Пацевича переместили в Новогородек, следующими двумя киевскими воеводами были православные князья: Дмитрий Путятич (1492–1505) и Иван Глинский (1505–1506). Здесь только отмечу, что этих два рода связывали личные дружеские отношения, поскольку перед смертю Дмитрий Путятич поручил опеку своими владениями брату Ивана Глинского Михаилу, который также позаботился о его церковной памяти.
После «детронизации» Глинских воеводой в Киеве в 1507–1508 гг.
был Георгий Михайлович Мантовт. Он происходил из рода, который уже
проявил себя на украинских землях ВКЛ. Его отец Михаил Мантовтович был одним из первых литовских вельмож, назначеных на «украинский» уряд: в 1463–1477 гг. он был луцким старостой. Род Мантовтов (герба Топор) свои патримониальные владения имел в Литве (в Солечниках, неподалеку от Вильнюса)23, однако, благодаря карьере Михаила Мантовтовича представители рода постепенно утвердились и на украинских землях. И в случае Георгия Мантовта его приход в Киев тоже был подготовлен заранее коротким пребыванием на менее значимом посту кременецкого наместника (1505/150624, может быть еще раньше, посколько его предшественник в Кременеце последний раз в источниках упоминается в 1502 г.). Кстати, в Кременеце его сменил брат Якуб Михайлович Мантовт, который там действовал до 1527 г.
В 1508 г. в Киев на короткое время возвратились Гольшанские –
тогда воеводой стал сын князя Александра Гольшанского Юрий…И в этом случае не знаем имени первой жены Александра Гольшанского и матери будущего киевского воеводы Юрия, однако на континуитет при назначении на эту должность указывало то, что Александр Гольшанский был свояком Мартина Гаштольда (жена Гаштольда Анна была сестрой Александра). Не мало важно было и обстоятельство, что дядя Юрия Александровича Гольшанского Семен Юрьевич был луцким старостой и маршалком Волынской земли (1491–1499, 1501–1505).
Следующим киевским воеводой (1511–1514) был представитель знатного, но в этих краях до тех пор мало заметного рода Георгий Николаевич Радзивилл. На это назначение, наверное, повлияла не только протекция его влиятельного отца канцлера ВКЛ и виленского воеводы Николая Николаевича Радзивилла, но и уже проявившиеся способности юнного Радзивилла в войнах с Москвой и татарами. Свои способности
«новоиспеченный» киевский воевода как раз мог продемонстрировать
уже в следующем году (1512) в битве с татарами под Вишневцем. Мотивы
военного характера скорее всего сыграли свою роль и при назначении
(1514) следующего воеводы Андрея Немировича28, происходившего из
рода, который до тех пор тоже не дал не одного урядника украинского…
Среди воевод Киева не обнаруживается тенденция прямого наследования урядом (например от отца к сыну или от дяди к племяннику). Такие неформальные «поколения» воевод можно наблюдать в иных местах ВКЛ. Судя по всему, литовские вельможи смотрели на свою деятельность в Киеве как на временный этап в их карьере и не связывали будущее свое и своих близких с этой землей. Из всех потомков воевод литовского происхождения только Ольбрахт Гаштольд (сын Мартина) имел владения в Киеве.
Резюмируя можно констатировать, что назначение на должность киевского воеводы в первую очередь зависело от доверия правителя –
так все воеводы, прибывшие в Киев из Литвы были непосредственно
связаны с великокняжеским двором50: Мартин Гаштольд, Ян Ходкевич
и Георгий Мантовт раньше были дворянами Казимира Ягайловича51,
Георгий Пацевич был маршалок господарский, а Георгий Радзивилл
подчаший52. Но доверие государя не было единственным критерием –
немало важную роль играли и личные (родственные) связи вельмож.
Практический все случаи подбора кандидатов объясняются их происхождением и личными связями. Сочетание двух принципов – право великого князя назначать урядников и неформальное влияние на это
оказывающее понятие о круге «годных к должности» – свойственно и назначению других урядников ВКЛ.»
Цитируется по: Петраускас Р. Между Вильнюсом и Киевом: литовские вельможи во главе Киевского воеводства в XV – начале XVI вв.
