Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении

Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении

Мишуков Ф.Я. Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении // Государственная оружейная палата Московского Кремля. Сб. научных работ по материалам Государственной оружейной палаты. Москва, 1954, с. 115-136.

Государственная Оружейная палата хранит редчайшие памятники древнего вооружения, богато украшенные золотыми и серебряными узорами по стальной поверхности. Эти памятники — образцы высокого мастерства древних златокузнецов1, мастеров Оружейного приказа в Московском Кремле XVII века, а также мастеров Византии, Ирана и других стран. Особенности формы этих редких предметов вооружения, приемы их украшения и выдающееся мастерство художественного и технического выполнения ставят памятники этого раздела собрания Государственной Оружейной палаты в ряды уникальных и первоклассных.
Для примера можно указать на железную шапку искусной работы XII—XIII веков в форме высокого конусообразного шлема (рис. 1). Другого, подобного этому, памятника не встречается ни в одном из мировых собраний. В. М. Васнецов в картине «Три богатыря» взял этот прекрасный памятник за образец для нарядного шлема Добрыни Никитича.
Таким же единственным в своем роде, но исполненным другой техникой, является исключительный по своей красоте щит XVI века, принадлежавший современникам Ивана Грозного князьям Мстиславским, работы крупного азербайджанского художника, подписавшего на нем свое имя (рис. 2).
Многие другие предметы древнего вооружения в собрании Оружейной палаты представляют такую же исключительную историко-художественную ценность по своему изяществу и мастерству исполнения. В парадных шествиях или в бою надетое военачальниками сверкающее драгоценное вооружение должно было удивлять воинов своим блеском и красотой и поднимать в их глазах значимость носившего его лица. В древней повести красавица Стратиговна говорит богатырю Девгению: «На отце моем брони златы и шелом злат с камением драгим и жемчугом сажен, а братья мои суть в серебреных бронех, только шеломы златы…»2
Именно для создания такого впечатления выкован булатный шлем царя Михаила Романова (рис. 3), называемый по древним описям «шапка ерихонская»3. Это действительно как бы «золотой шелом». Он сделан известным московским оружейником и златокузнецом Никитой Давыдовым, муромским уроженцем, учившимся у искусных бронников старшего поколения, мастеров Московского Оружейного приказа4. Этот превосходно сработанный предмет царского боевого снаряжения, очевидно, понравился царю, и в приходо-расходной книге Казенного приказа на 18 декабря 1621 года мы находим следующую запись: «Государева жалованья Оружейново приказу самопальному мастеру Миките Давыдову поднята аршина тафты жолтой веницейской, по двадцати по три алтына по две деньги аршин, да четыре аршина

-117-


сукна аглицкого тмосинево, по двадцати по шести алтын по четыре деньги аршин, а пожаловал его государь за то, что он делал государеву шапку на ерихонское дело и венцы и мишени и науши наводил золотом»5.
Никита Давыдов и его ученики и товарищи сделали царю много других таких же драгоценных предметов вооружения и боевого снаряжения: разнообразную броню булатную, называемую русскими описями зерцалами, шлемами, и всевозможное оружие, боевое и парадное. Наше углубленное отношение к памятникам искусства требует от нас не только всестороннего художественного анализа их — мы должны уточнить по возможности все исторические сведения о них. Необходимо знать, откуда началась высокая техника их выполнения, как она развивалась, необходимо понять самый процесс выполнения работы как нашими русскими мастерами, так и иноземными.
Ввиду того что ни в русской, ни в иностранной литературе нет полного описания техники украшения стального вооружения драгоценным металлом, опишем и проанализируем эти разнообразные приемы работы, представленные в собрании Оружейной палаты на выдающихся образцах.
Приемы украшения оружия золотыми и серебряными узорами появляются за много веков до нашей эры в Египте, Греции и других странах древнего мира, откуда они, совершенствуясь, распространяются в последующие времена во все культурные центры. В римскую эпоху такие приемы украшения вооружения называли «barbaricum opus» (работа варваров), что указывает на перенесение этих приемов в начале нашей эры из азиатских и африканских стран. Эта техника широко развивается в Европе в средние века и эпоху Возрождения. Самые древние образцы такого приема украшения — инкрустированные бронзовые кинжалы, хранящиеся в Каирском и Афинском музеях, — относятся к произведениям мастеров древнего Египта и крито-микенских. Эти бронзовые кинжалы украшены резными, тонко исполненными сценами охоты, инкрустированы цветными металлами — золотом, серебром и черным сплавом, состав которого анализу не подвергался. Подобные украшения встречаются также и на предметах ассирийского и древнегреческого искусства. Греческие писатели называют этот прием украшения хризографией. Из более поздних памятников, исполненных этой техникой, нельзя не отметить бронзовое кресло начала нашей эры в музее Неаполя, искусно украшенное на ручках вакхическими сценами, инкрустированными серебром. Многочисленные бронзовые предметы Помпеи зачастую также имеют подобные украшения. Позднее, в IX—X веках, это древнее искусство украшения золотом и серебром перешло также и на железные предметы вооружения. Особенно пышно развивается оно в XII веке в древней Руси, Византии, Сирии, Иране, на Кавказе, а также и на Дальнем Востоке — в Китае и Японии. Арабы, владевшие южной Испанией до конца XV века, распространили образцы этой техники в Европе. Русские мастера с X—XI веков хорошо владели приемом украшения металлических предметов золотыми и серебряными узорами, на что указывают найденные при раскопках отдельные предметы вооружения времен Киевской и Владимире-Суздальской Руси, хранящиеся в наших музеях. Этот прием украшения какого-либо основного металла другим, более драгоценным, принято называть таушировкой.
Теперь таушировка выполняется двумя совершенно различными приемами. Один прием таушировки — это собственно инкрустация, то есть вбивание драгоценного металла в узор, вырезанный резцом или высеченный зубильцем на железном или стальном предмете на глубину 1,5—1,0 мм; технически узор высекается с подрезанными внутрь (поднутренными) краями для лучшего удержания металла, вбиваемого в приготовленные углубления. Металл вбивается заподлицо с фоном, после чего вся поверхность предмета заполировывается. Применяется и разновидность этого первого приема: украшающий металл инкрустируют несколько выше фона, оставляя его слегка рельефным над общим стальным фоном. Эти две разновидности одного и

-118-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 1.
 Шапка (шлем) железная византийской работы. XII—ХШ века (№ 4416). (К стр 117)

-119-


того же приема, известные мастерам с древнейших времен, принято называть врезной таушировкой. Другой прием таушировки — без резьбы, то есть без выбранных углублений на стали; такое поверхностное наложение узора из тонкой проволоки называют набивной или поверхностной таушировкой.
Техника врезной таушировки в основном есть искусство резьбы по любому металлу с последующей инкрустацией его другим металлом, как правило, более драгоценным. Древнерусское слово «резьба» в петровское время стали заменять словом «грыдырование» (современное «гравирование»).
Инструмент современного гравера тот же, что и в древности, — резец, или, как говорят теперь, штихель.
В Крито-Микенскую эпоху резец делали из сплава твердой бронзы, которую для большей твердости закаливали. Но и таким резцом с трудом можно было резать только мягкие цветные металлы: золото, серебро, медь; позднее резец стали делать из железа, но и оно тоже было мягким, незакаленным. В Греции в VII веке до н. э. научились закалять железо, и резец стал походить по твердости на современный штихель, благодаря чему искусство резьбы быстро двинулось вперед. Но даже в таких развитых в то время странах, как Италия, Греция, искусство резьбы остановилось на приемах оконтуривания и обронной работы, продержавшись много веков; лишь в XVI веке н. э. резьба по металлу достигает совершенства, переходит в свою высшую стадию, в тонкое гравирование по металлу. В это время искусно режут сложные изображения на медных досках для печатания гравюр, гравируют на металлических предметах для их украшения разнообразные узоры и сцены, по желанию заполняя награвированное эмалью и чернью (ниэлло) и т. д.
Трудность для резчика по стали в сравнении с гравированием на мягких цветных металлах заключается главным образом в преодолении твердости этого металла, а также в поднутрении краев для удержания инкрустируемого металла, чего не требуется при гравировании под чернь и эмаль. Этот сложный прием украшения стального вооружения инкрустацией цветным металлом, требующий большой затраты времени на выполнение строго графичной, четкой резьбы глубокого узора твердым острым штихелем, не был широко распространен. Он часто заменялся несколько более легким по сравнению с гравировкой приемом вырубания украшений на металле зубильцем — инструментом в виде небольшого острого долота. Рисунок, выполнявшийся такой вырубной техникой при помощи зубильца, всегда немного упрощен, не так строго точен, как резанный штихелем; приподнятые от ударов зубильцем края узора остаются местами неразглаженнымп, и вбитое в вырубленные места для украшения золото не так четко заполняет его, как это было бы при наложении золота на гравированный узор. Рисунок, вырубленный зубильцем и заполненный золотом, в отличие от гравированного не всегда заполировывается заподлицо с фоном, а иногда золото лежит слегка поверх его. Наложенный металл, едва заметно натекая на края вырубленного поднутренного углубления, выправляет по мере желания и умения мастера возможную нечеткость рисунка, вырубленного зубильцем.
Шишак (рис. 4) и наручи (рис. 5) — по своей форме и характеру декорировки азербайджанской работы XVI века — дают нам яркий пример такой вырубной техники.
Оба предмета выкованы из твердою булата6 высокого качества — так называемого струистого.
Шишак выкован в форме круглой шапки (так называемой «мисюрки», от египетского города Миср, теперешний Каир) из цельного листа булатной стали. Диаметр его — 18,9 см. По всей поверхности раскинуты золотые травки между крупными золотыми плащами (пластинками) из тонко прокованною листового золота; плащи набиты в углубления, подготовленные зубильцем; обработаны они чеканным узором в виде травок. Для лучшего удержания плащей в этих углублениях дно их насечено крупной сплошной сеткой.

-120-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 2. 
Щит булатный азербайджанской работы. XVI век (№ 5067). (К стр. 117)

На плащах посажены камни-кабошоны гладкой полусферической формы, бирюза и рубины в обычных для начала XVII века высоких чеканных гнездах. Мелкие травки инкрустированы золотом в вырубленные зубильцем места и заполированы заподлицо с фоном. Вырубка зубильцем здесь умело использована для получения такого характера узора, который весь составлен из прямых линий — штрихов. Штрихи, искусно размещенные, создают впечатление

-121-


богатого лиственного орнамента. Местами узор разнообразят цветы гвоздики — технически легко рысверленные круглые ямки розеток. На главных стеблях травок небольшие золотые плащи в форме цветов гвоздики и граната; так же как и большие плащи с канфаренным фоном и камнями, они несколько возвышаются над основным фоном. Все возвышающиеся места золотых веток и цветов после набивки их в насечку искусно отделаны чеканом. Внизу по венцу — арабская надпись, воспроизводящая несколько стихов из корана, буквы которой, красиво нарисованные, проложены золотом также по подготовленной зубильцем глубокой насечке, четко выполнившей намеченную рисунком форму. Золото, положенное выше фона и шире мест насечки, слегка затекает на края вырубленных углублений надписи и этим смягчает строго насеченную форму букв. Верх шишака заканчивается кружком, также канфаренным, украшенным камнями в золотых гнездах. Он обрамлен понизу филигранной оправой с мелкими камнями — через две бирюзы один рубин. По нижнему краю высверлен непрерывный ряд дырочек для прикрепления несохранившейся бармицы, вместо которой позднее были приделаны на-уши и затылок (работы XVII века и другой техники — поверхностной таушировки, которая будет объяснена на другом, более ярком для нее образце).
Упомянутые выше крупные по своему размеру наручи длиной 37,2 см тождественны по стилю и высокой технике описанному узору шишака. Они принадлежали воеводе князю Ф. И. Мстиславскому.
Наручи во всю длину протерты гранями, по которым поперек проложен сплошь золотой узор, красиво выделяющийся на темном фоне булата. На золотых травах узора густо посажены высокие гнезда золотой оправы камней — яркоголубой бирюзы и вишнево-красной винюсы. Все это создает впечатление изящного, драгоценного предмета, изысканного по своей общей форме и в то же время внушительно, надежно защищающего руки воина от ударов врага.
В Оружейной палате хранится также необычная по величине сабля деда Ф. И. Мстиславского, Ф. М. Мстиславского, известного воеводы первой половины XVI века. Может быть, из того же родового, дедовского наследства идут и мисюрка, и наручи, и принадлежавший Мстиславскому щит, взятый после его смерти, в 1622 году, так же как и наручи, в царскую казну.
Этот щит является выдающимся памятником работы азербайджанского мастера XVI века. Он может служить примером вышеупомянутого, более трудного приема врезной таушировки, исполненной штихелем. Как памятник врезной таушировки — инкрустации золотом по гравированному узору, — выполненный крупным художником — гравером-инкрустатором с большим совершенством, он не имеет аналогии себе в мировых собраниях. Это лучший образец для наглядного знакомства с достижениями сложной, трудной техники врезной таушировки резцом по твердому булату (рис. 6).
Щит выкован из цельного листа тигельного булата, полученного из выплавленной в тигле стали, обильно насыщенной углеродом. Техника проковки хрупкой стали в твердый и в то же время гибкий булат с красивым узором поверхности не была известна западноевропейским оружейникам. В XVI—XVIII веках этим искусством владели кузнецы Индии, Ирана. В совершенстве владели им мастера Оружейного приказа в Москве.
Щит по форме круглый, конусообразно-выпуклый. Кругом по краю на него наклепан цельный обруч, тоже булатный, с обронным орнаментом. Общий диаметр щита с этим краем — 50,8 см, а подъем его — 14,7 см. Композиционно поверхность щита как бы образована изогнутой производящей конуса, в результате чего верхняя часть щита (на 1/3 производящей) приподнята, а нижняя часть, более плоская, слабо выпучена. Поверхность верхней части декорирована восемью неглубокими косыми гладкими полосками со слабо выбранной на них впадиной, идущими, как начало спирали, несколько расширяясь к основанию, и с такими же по ширине и форме, но без впадины восемью промежуточными полосками, которые инкрустированы

-122-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 3. 
Шлем булатный царя Михаила Романова, работы мастера Никиты Давыдова. 1621 год. (№ 4411). (К стр. 117)


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 4. Шишак булатный азербайджанской работы. XVI век (№ 4429). (К стр. 120)

-123-


золотым узором. Нижняя часть разделена точно такими же бегущими по кругам в обратном направлении двадцать одной гладкой слегка углубленной полосой и двадцать одним инкрустированным промежутком. Гравер-художник, взяв за образец из рукописей своей эпохи лучшие восточные миниатюры, уверенно выбрал на стали четкие углубления силуэтов людей, животных, деревьев, орнаментальных мотивов граната, гвоздики, стилизованных травок и т. п. На верхней части щита три полосы заполнены фигурами борющихся зверей на фоне орнамента из цветов, три полосы с орнаментом из характерных в ирано-азербайджанском искусстве облаков и две орнаментированы типичным для XVI века стилизованным узором травок.
На нижней — девять полос со зверями (в количестве 71), девять — с облаками и три полосы с изображением жанровых сцен с восемнадцатью фигурами людей, идентичных миниатюрам из современных щиту рукописей XV—XVI веков. Все изображено в сложной экспрессии движений, правдиво и жизненно, в интересном композиционном решении. Повторяются разновидности двадцати пяти зверей — львов, тигров, леопардов, гиен, горных козлов, газелей, лисиц, зайцев и т. п. — среди них птица «фын-хуан» , или «хо-хо», — китайский мотив, символ власти императрицы; этот декоративный мотив очень часто встречается в иранском и азербайджанском искусстве.
На одной из трех полос с человеческими изображениями верхнюю половину занимают три фигуры юношей в чалмах среди деревьев, а на нижней идет бой: три воина в характерных головных уборах — тюрбанах — с саблями и щитами, подобными описываемому, побеждают воинов в шапках с отвороченными краями, возможно, изображающих монголов. Один из них упал, рассеченный саблей вдоль спины и головы надвое, второй убегает под взмахом сабли, третий с луком, как и первый, рассечен надвое, четвертый нацеливается из лука.
Вторая полоса с четырьмя изображениями юношей: нижний держит на рукавице левой руки сокола, третий от низа стреляет из лука.
На третьей полосе сверху — пастух играет на свирели. Под ним сцена из романа азербайджанского поэта Низами «Лейла и Меджнун»: Меджнун в пустыне с зайцем в левой руке; еще ниже — верблюд с поводырем-медведем. На верблюде видна часть шатра и ножка сидящей фигуры, вероятно, подразумевается Лейла, посетившая Меджнуна в пустыне. Под медведем, ведущим верблюда, выбрано клеймо размером 26×16 мм с красивой, как на лучших азербайджанских миниатюрах, надписью имени автора этого исключительного памятника: «Работа Мумин-Мухамет Ша». Окончание «Ша», по мнению лингвистов, дает основание считать мастера азербайджанцем.
Углубления четко выбранных штихелем силуэтных изображений людей, зверей и орнамента между ними заполнены листочками золота двух цветов, как это зачастую бывает и на миниатюрах; основной силуэт изображен ярким червонным (чистым) золотом, а детали изображений — оторочка, тюрбан, пояс, сабля, рога животных и т. д.— зеленоватым (лигатура золота и серебра), что придает работе особенно тонкий оттенок, усиливает восприятие изображенного и придает красочность всему предмету. Силуэты фигур мощны, сочны, густо набиты золотом, а орнаментированный фон, деревья и цветы вырезаны нежными, тонкими, причудливо ажурными узорами, отчего так живы, реалистичны, понятны становятся в своих движениях сильные, изящные фигуры людей и животных.
Предметов восточного вооружения XVI века такого высокого мастерства, кроме этого щита, в мировых собраниях не сохранилось. В древней описи царской казны он был записан в отделе щитов под № 1 как самый драгоценный и древний. Его высоко ценили тогдашние русские мастера этого дела. Так, Афанасием Вяткиным, ствольным мастером Оружейного приказа, известным своими прекрасными работами, с назначенными ему в помощь товарищами оружейниками при проверке царской казны в 1687 году этот щит был описан в том виде, как он дошел до нас, то есть с утратой некоторых своих частей — верха и пряжек; и хотя он не

-124-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 5.
 Наручи булатные, азербайджанской работы. XVI век. (№ 4657). (К стр. 120)


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 6. Деталь щита. XVI век (№ 5067). (К стр. 122)

имел особо драгоценных камней, все же оценен в 1000 рублей — большую сумму по тому времени. В то же время нисколько не менее редкостный шлем работы Никиты Давыдова для царя Михаила Романова, также записанный в шлемах под № 1, украшенный золотыми эмалевыми пластинками с золотыми гнездами и сотнями драгоценных камней — алмазов, рубинов, изумрудов и других, — но близкий этим мастерам по времени и доступный по мастерству исполнения, был оценен ими в 1175 рублей. Щит же булатный иранской работы того же XVI века, вывезенный из Персии головой Василием Коробьиным около 1569 года, записанный под № 2, с первого взгляда по своей форме близкий к щиту Мстиславского, но другой техники — поверхностной таушировки — был оценен ими только в 205 рублей. Это показывает, как тонко разбирались в технике мастера Оружейного приказа XVII века.
Обе описанные разновидности сложной и дорогой техники врезной таушировки не получили широкого распространения и были заменены более дешевой поверхностной таушировкой (называемой древними описями наводной). Эта техника появилась на железных предметах только в конце IX века н. э. О ней говорит Теофил7 в своей энциклопедии 1100 года как о хорошо ему известной.
Техника набивной таушировки представляет собой поверхностное наложение золотого или серебряного узора из тонкой проволоки без предварительной резьбы узора на металле.

-125-


Проволочный узор непосредственно набивают на украшаемую поверхность, предварительно насеченную сплошь зубильцем мелкой сеткой. Это значительно более дешевая работа благодаря меньшей затрате дорогого металла, более легкая в исполнении и требующая значительно меньше рабочего времени.
Прием украшения оружия и других предметов обихода набивной таушировкой сохранился в руках искусных мастеров вплоть до нашего времени. Особенно славится этими работами в Советском Союзе аул Кубачи в Дагестане. Не забыта эта техника и в Златоусте на Урале, в Туле, а также и за рубежом — в Чехословакии, Италии, Испании, на Дальнем Востоке — в Китае и Японии.
Этот прием работы, появившись в IX—X веках, начал развиваться только с начала XIV века, когда в Европе, а затем и в других местах научились делать для протягивания проволоки волочильные доски с тонкими дырами и получать этим способом очень тонкую проволоку. До этого времени применялись для таушировки полоски, нарезанные из тонко раскованного листа в несколько десятых миллиметра толщиной и шириной от 0,2 до 0,3 мм — так называемая ленточная филигрань. Такие ленточки, прямоугольные в сечении, употреблялись византийскими, киевскими и другими мастерами для тончайших перегородок неподражаемых миниатюр, так называемой византийской перегородчатой эмали.
Таушировка узора в позднейшее время не ленточками, а волоченой проволокой идет проще — не отдельными, заготовленными из нее заранее завитками, а непосредственно проволокой с мотка, о чем будет сказано ниже8.
Такой ленточной таушировкой украшен вышеупомянутый шлем работы XII—XIII веков (см. рис. 1), названный «железной шапкой», в форме высокого конусообразного колпака; он богато украшен по насеченной поверхности набивкой узора тончайшей золотой и серебряной ленточной филигранью. Шлем выкован из цельного листа железа 1—1,5 мм в сечении с отдельно прокованным и приклепанным к низу венца отливом в 4 см шириной. Высота шлема — 31 см, диаметр по низу отлива — 29 см. Это редчайший, единственный представитель в мировых собраниях древней техники таушировки в таком тонком по мастерству исполнении.
Шлем своеобразен по композиционному решению формы, по лаконичности и в то же время богатству украшения — крупно-массивный, спокойно-внушительный по виду, с искрящейся серебряной поверхностью, оттененной местами золотом. Конусообразный верх его с легкой впадиной, едва уловимой глазом, поставлен на высокий венец основания (7 см высотой), который прокован с едва заметной выпуклостью. Такой высокий конус шлема и едва уловимая игра подъемов и впадин его поверхности явно рассчитаны на обезвреживание удара меча, который, скользнув по ним, отбросится в сторону. Конус верха очень удачно разделен восемью узкими, набитыми золотом дорожками, между которыми идет сплошная таушировка по всей поверхности серебряным узором из мелких завитков. Это деление на части красиво разнообразит поверхность гладкого конуса и придает шлему еще большую стройность и конструктивную устремленность вверх. «Чин», изображенный на высоком поле венца, сплошь и красиво его заполняющий, создает впечатление необычайной торжественности. Рисунок изображений Христа, богоматери, Иоанна Крестителя, двух архангелов, двух херувимов, двух апостолов и Николая Чудотворца дан в лучших традициях византийского искусства XII—XIII веков. Лица и одежды изображений «чина» на венце шлема, так же как и орнамент верха и отлива, выложены по направлению контуров тела и одежды тончайшими ленточками, очень искусно; так же набиты и надписи характерного для эпохи греческого написания.
Верх конуса, имеющий легкий наплыв в 5 см по высоте, наведен золотым узором с едва заметными прокладками в промежутках серебряных завитков. На приклепанном к колпаку широком отливе со сплошным серебряным узором свободно раскинуты шесть

-126-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 7. «Кучумовскнй» шлем. XVI век (№ 4414). (К стр. 129)

-127-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 8. Деталь шлема царя Михаила Романова (наушь) работы русских мастеров (№ 4411). (К стр. 129)

звездочек, набитых золотом 9. Для того чтобы покрыть поверхность таким узором из тончайшей ленточки, от мастера требовалось много умения и терпения. Верх шлема заканчивается четырьмя отверстиями, служившими для прикрепления трубки с перьями, до нас не дошедшей.

-128-


Поверхность шлема для прикрепления украшающего его серебряного орнамента предварительно была мастером-златокузнецом сплошь мелко насечена зубильцем. Русские мастера называли такое зубильце «сечкой». Затем из тонкой ленточной проволоки, квадратной в сечении, были по определенному размеру настрижены концы и из них заготовлены главные завитки орнамента, так называемые калачики (так всегда их заготовляют мастера в обычных филигранных работах), и такие же заполняющие их завитки, но более мелкие положены между ними. Затем все это укладывалось в общий узор на стальную поверхность шлема в заусеницы насечки, отдельно каждый завиточек, каждая полоска, каждый крючочек, дужка, колечко, точка (местами в две-три полоски рядом или один завиток на другой), и все плотно вбивалось в насеченную поверхность, образуя сложный узор. Набивка орнамента и фигур ленточной филигранью дает налет некоторой архаичности, что происходит отчасти из-за большой трудности выполнять декорировку лентой из квадратной проволоки, а также необходимости набирать ее детали отдельными мелкими частями. По сравнению с графичной четкостью позднейшей таушировки тонкой волоченой проволокой ленточная филигрань создает впечатление живописной сочности, что характерно вообще для византийского металлического искусства. Характер чиновых изображений и форма шлема заставляют предполагать, что шлем был выполнен мастерами из восточных провинций Византии (Сирии). Изображения, характер надписей и стиль узора таушировки указывают на изготовление его в конце XII—начале XIII века10.
Первоклассные образцы позднейшей набивной таушировки из волоченой проволоки, несколько более упрощенной техники сравнительно с предыдущей ленточной, в изобилии представлены в Государственной Оружейной палате. Таким приемом выполнены многие шлемы и разнообразная коллекция брони, холодного и огнестрельного оружия восточных, западных и русских мастеров. Среди них выделяются по мастерству арабский самопал 1602 года, «Кучумовский» шлем XVI века (рис. 7) восточной работы и упомянутый выше, выдающийся среди них, прекрасно сохранившийся шлем царя Михаила Федоровича, сделанный ему кремлевским оружейником Никитой Давыдовым (см. рис. 3 и деталь шлема, рис. 8). Этот знаменитый мастер Оружейной палаты, учитель многих известных впоследствии кремлевских оружейников и златокузнецов создал шлем, стоящий по мастерству выше знаменитых итальянских и испанских оружейников и первоклассных доспехов султанов и шахов Востока. Общая форма шлема — традиционно восточная, но красиво усложненная и по-русски смягченная, в очень плавных пропорциях. Шлем густо, богато, но в меру украшен своеобразным золотым узором, в котором традиционный русский орнамент уживается с искусными арабскими надписями, коронами, напоминающей короны на венецианских аксамитах и бархатах, с восьмиконечными русскими крестами на них. Чеканные, эмалированные украшения и оправа алмазов и самоцветов работы ювелиров царских мастерских в Московском Кремле дополняют красоту шлема. Если сравнить его с лучшими по тонкости работами восточных и западных ювелиров и оружейников того времени, то, безусловно, первенство останется за высокой техникой, чувством меры и художественным замыслом златокузнеца Никиты Давыдова и помогавших ему «знаменщиков» и ювелиров Московского Оружейного приказа.
Таушировка высокого технического мастерства выполнена на шлеме тонкой золотой проволокой по сплошной насечке и дана в сочной, густой орнаментации очень мелкого узора. Узор искусно положен округло, выпукло (не очень сильно расплющена проволока), отчего он кажется как бы слегка рельефным, и границы густо завитых проволок ясно видны в разных направлениях. Они находят местами одна на другую с характерным от этого рельефно расплющенным, как бы растекшимся наплывом. Орнамент выполнен удивительно четко, удачно скомпонован, красиво чередуется тонкими линиями усиков-веток с сочно положенными на них цветками в широких дорожках обрамлений по краям орнамента и клейм. На середине шлема, красиво выбранной долами, поблескивающей своей узорчатой булатной поверхностью, свободно

-129-


расположены три набитые золотом короны. В других местах вся поверхность шлема покрыта золотым узором и украшениями из самоцветов в золотых, гравированных с эмалью оправах. Верх носовой стрелки украшен золотой щитовидной остроконечной пластиной с прекрасно выполненным чеканкой и резьбой изображением ангела, изысканно искусно покрытым эмалью. Накладной золотой конус навершия шлема по гравированному орнаменту также залит эмалью.
Процесс выполнения таушировки шлема тонкой проволокой мастер вел по насеченной поверхности без предварительной заготовки частей — завитков узора, букв и т. п. Он набивал узор на украшаемые места непрерывным наложением проволоки с мотка по линиям намеченного орнамента. Стальную поверхность шлема в предполагаемых к украшению местах мастер предварительно широко, под весь узор, насекал небольшим зубильцем11 сплошной мелкой сеткой. Иногда же он насекал скупо, точно по границам полосок и завитков узора, также в виде мелкой сетки или в виде намечающей узор глубокой пунктирной линии21, что особенно часто применялось при выполнении надписей. Насечка поднимает поверхность (шероховатит ее) острыми заусеницами. На насеченное место мастер прикладывает конец тонкой золотой или серебряной проволоки13 сечением 0,15—0,30 мм и пристукивает ее небольшим молоточком в заусеницы. Зубцы насечки плотно зажимают конец проволоки, и мастер-златокузнец ведет отсюда сложные узоры трав и надписей, держа в левой руке проволоку, ведя ее другим зубильцем, теперь несколько притупленным, по направлению узора, четко направляя ее, прижимая плотно в насечку, а молоточком правой рукой непрерывно пристукивает проволоку в заусеницы насечки. Он заворачивает ее зубильцем в местах утолщения узора в несколько рядов, слегка пристукивает им, где находит нужным задержать проволоку, крутит на одном месте, прокладывает дальше и, наконец, тем же зубильцем отсекает ее в законченном завитке или букве и снова начинает наводить продолжение узора.
От предварительной насечки поверхность сильно взъерошивается, и ее острые края могут мешать работе, перерезать проволоку раньше времени; поэтому перед наложением золотой нити поверхность слегка приглаживают стальной гладилкой или простукивают молоточком и этим несколько смягчают остроту вершин насечки. Тогда наложенная проволока мягко и прочно соединяется со сталью.
Так сравнительно быстро наносил мастер мелкие четкие узоры, закрывая стальную поверхность затейливым и оригинальным золотым орнаментом, а на Востоке и изречениями из корана, которым придавали в то время значение талисмана; в результате искусно украшенные стальные и железные предметы выглядели как золотые, драгоценные.
М. Ю. Лермонтов, изъездивший Кавказ вдоль и поперек, хорошо знал жизнь горцев и их любовь к украшенному золотом уникальному оружию; он это отметил в стихотворении «Дары Терека»:

Он в кольчуге драгоценной, 
В налокотниках стальных: 
Из корана стих священный 
Писан золотом на них.

Иногда мастер вплетал в узор название места изготовления вооружения, имя его владельца пли упоминал скромно и очень редко свое авторство. Так, на шлеме (рис. 9) в золотом узоре по венцу есть надпись, обозначающая в переводе: «Шапка яркенского дела хана Мухамед». Этот шлем по своему фасону и узору золотой таушировки работы XVI века (описями XIX века был ошибочно датирован XII веком). Диаметр шлема — 22,5 см, высота — 20,0 см. Шлем выкован из цельного листа и проложен золотым узором из довольно толстой проволоки. Это прием той же поверхностной таушировки, но он значительно грубее, благодаря чему шлем резко

-130-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 9. 
Шлем яркенского дела хана Мухамед. XVI век (№ 4408). (К стр. 130)

-131-


отличается уже по внешнему виду от описанного нами шлема работы Никиты Давыдова. Прием его таушировки скорее напоминает древний, описанный выше, — из ленточной филиграни. Детали его орнамента, так же как и в ленточной технике, заранее заготовлены из проволоки отрывистыми завитками и затем положены довольно редко и набиты в насечку, каждая на свое место в намеченном узоре. Техника таушировки упрощенна, грубовата и не походит ни на сочную живописность ленточной, ни на строгую графичность тонкопроволочной.
Таким же приемом насечки, как и в описанном шлеме работы Никиты Давыдова, выполнен шлем (см рис. 7), приписываемый преданием (с достаточным основанием, записанным этими описями) как принадлежавший сибирскому хану Кучуму, покоренному Ермаком Тимофеевичем, и, вполне возможно, присланный последним в числе прочих даров Ивану Грозному. Форма этого шлема восточная, куполообразная, высокая. Высота его — 23,5 см, диаметр — 21,2 см. По всей поверхности шлема красиво набит золотой рисунок характерного восточного орнамента, называемый древними описями «травы чеадасские разметные». Это легко и красиво раскинутый по всей гладкой поверхности шлема своеобразный орнамент, подобный затейливым травам восточных миниатюр и тканей.
Шлем украшен по нижнему краю золотой полоской с очень тонко исполненным на ней чеканным узором, в который введены камни в гладких гнездах. По краю наушей — гладкая золотая полоска с искрами бирюзы и альмандинов. Наверху добавлена в XVII веке золотая, гравированная с эмалью трубка с двумя местами для перьев. Первоначальный затылок не сохранился. Теперь затылок шлема гладкий, но он приделан позднее, возможно, в XIX веке.
Также нужно считать позднее приделанными науши и носовую стрелку прекрасной золотой насечки московских мастеров XVII века, сделанной в подражание некоторым деталям орнамента шлема, но с явно характерным общим приемом и видом тонкой работы XVII века, времени Никиты Давыдова.
Такой же техникой таушировки, с некоторой оригинальной разновидностью приема, выполнен шлем (рис. 10) иранской работы XVI века, принадлежавший воеводе князю Ф. И. Мстиславскому и взятый вместе с вышеописанным щитом (см. рис. 2) в царскую казну в 1622 году. Этот шлем может служить примером некоторой разновидности только что описанной техники поверхностной таушировки, покрытой затем по золотой насечке еще золотой амальгамой14, что придает характер сочной, уверенной росписи кистью.
Шлем вооружен носовой стрелкой, козырьком, наушами и затылком. В наушах слуховая прорезь; навершие серебряное, чеканное, с четко гравированным, обычным для этой эпохи травчатым орнаментом. Оно заканчивается серебряным чеканным шариком, так называемым яблоком. По яблоку камни в гнездах — бирюза и альмандины. В верхней части носовой стрелки, в прорезной сердцевидной головке, вставлен в серебряном чеканном гнезде сверленый бледный сапфир, положенный на железную восьмилепестковую розетку, густо позолоченную. Очень частый, необычно мелкий узор таушировки, первоначально положенный, как и на предыдущем шлеме, очень тонкой золотой проволокой, тщательно приколоченной в насечку, был затем еще покрыт по ней золотой амальгамой. Амальгама совершенно скрыла ряды положенной проволоки и дала сплошной, слегка возвышенный, как бы нанесенный кистью золотой узор миниатюры. Клейма на козырьке и затылке насечены в необычном порядке. Золотом убран фон, а орнамент оставлен темным, основного фона булата. Весь узор выполнен с виртуозным тончайшим мастерством, точно четкой прокладкой проволоки, как и на шлеме работы Никиты Давыдова. Мастер не просто, как обычно, направлял непрерывно проволоку по ходу линии травки, а каждый раз стремился сделать узор точней, красивей, стройней, и если это лучше оформляло деталь, то он укладывал проволоку короткой прерывистой чертой по направлению лепестков и цветков и поперек их длины. Налитая поверх золотая амальгама

-132-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 10. 
Шлем булатный иранской работы. XVI век (№ 4410). (К стр. 132)

-133-


довершила оригинальную красоту тонко исполненного узора. По краю всех частей шлема проложена изящная серебряная обкладка («зека»), протянутая через волочильный станок, как это обычно делается и до сих пор при ручной обработке металлических художественных предметов. Так же хорошо выполнены и другие украшающие поверхность шлема детали — репейки и шарики на наушах и изящные цепочки, которыми прикреплен к шлему затылок; все эти детали серебряные, литые, придающие шлему некоторую торжественность. Он весь заполнен золотым узором, параден, но общее впечатление от него строгое — боевое. Гладкая, слегка луковичная форма как бы подобрана, прижата по форме головы, что придает ему еще более сдержанный вид.
На оригинальном по своей форме и интересном по декоративной обработке шлеме, присланном царю Михаилу Федоровичу из Тунгусской земли Лабой Далимен Герланзу в 1637 году15, искусно применен прием набивки золота по насечке не филигранью, а листом. Оригинальны и украшающие его детали, литые из железа. Диаметр его — 20 см, высота — 28,5 см. Шлем своей формой, надписями и орнаментом деталей указывает на работу мастеров китайской провинции XVI—XVII веков (в описи Оружейной палаты 1884 года значится «шоломом манджурским»; рис. 11). Две его половины выбиты из толстого железа, на них наклепаны украшающие шлем детали. Место соединения двух половинок шлема закрыто двумя железными литыми гребнями, орнаментированными оригинальным ажурным узором сложно задуманных, переплетающихся, восходящих к навершию драконов. Гребень приклепан к пластине, а пластина, закрывая шов, приклепана к обеим половинам, прочно соединяя их в одно целое. В передней части шлема, под гребнем, — небольшой козырек из двух частей, прочно приклепанный к шлему. Гребни, козырек и навершие в виде полушария на цилиндрической поддержке, немного суживающейся книзу, и высокая колонка наверху полушара, служащая трубкой для пера,— все эти детали, также литые из железа (по способу потери восковой модели)16, искусной работы, глубоко рельефного ажурного узора, который был после отливки тщательно «пройден», отделан рукой искусного чеканщика. В этом ажурном орнаменте среди его завитков излюбленные мотивы китайского искусства — драконы и облачка, на навершии и козырьке — гнезда с частично сохранившимися вставками искусственных камней, выполненных в подражание кораллу и малахиту.
Рельеф литого ажурного орнамента и колонка сплошь позолочены (перед сборкой на шлеме) набитым по предварительно насеченной поверхности плотным листом червонного золота, а гладкие тяги по сторонам гребней, по краю козырька и на цилиндрике под полушаром проложены зеленым золотом, что красиво оттеняет конструктивные границы частей. По тулову и под козырьком на защитной носовой пластинке по предварительно награвированному узору из драконов, венков, цепочек и облачков, между которыми поставлены иероглифы, также наложено по насечке листовое золото. После набивки золотом части шлема нагревались до красного каления, и мастер проходил узор по горячему железу туповатым зубильцем, украшая его рассечкой деталей и плотнее закрепляя этими углублениями положенное по насеченной поверхности золото.
В собрании Государственной Оружейной палаты есть ряд предметов древнего вооружения, исполненных с такой же высокой техникой. Возьмем еще один такой экспонат — нож подсаадашный князя Андрея Ивановича 1513 года русской работы. Этот древний памятник, искусно выкованный и набитый золотым узором, изящный своей формой, не уступает прославленным по всему тогдашнему миру образцам холодного восточного оружия. Он показывает, что русские мастера-оружейники не отставали от своих восточных товарищей по мастерству и готовили школу, из которой позднее вышли прославленные мастера Московского Оружейного приказа во главе с Никитой Давыдовым — Иван Чилтыкеев, Моисей Бобылев17, Димитрий Коновалов, Афанасий и Григорий Вяткины, Ульянов и многие другие. Замечательны работы

-134-


Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении
Рис. 11. 
Шлем железный китайской (маньчжурской) работы. XVI—XVII века (№ 4407). (К стр. 134)

-135-


этих художников металла по красоте, сложности и конструктивности. Зерцала работы Димитрия Коновалова, Никиты Давыдова, Григория Вяткина, выбранные мелкими гранями и набитые тончайшим золотым узором и красивой русской вязью, также хранящиеся в Оружейной палате, говорят о большом искусстве этих мастеров.
Описанные в настоящей статье высокие образцы русской декоративной техники, равно как и бытовавшие у нас образцы зарубежного мастерства, свидетельствуют о большой культуре передовых людей тогдашней Руси, о высоком искусстве русских мастеров, передавших последующим поколениям свою тончайшую технику и традиции, которые до сих пор хранят и развивают наши искусные мастера Златоуста на Урале, аула Кубачи в Дагестане, мастера Тулы и другие.

-136-


К статье Ф. Я. Мишукова «Золотая насечка и инкрустация на древнем вооружении»

1. Златокузнец — мастер, украшающий узором из золотой проволоки поверхность железных и стальных предметов.
2. Н. М. Карамзин. История государства Российского, т. III, прим. 272.
3. Установить вполне точно происхождение названия «шапка ерихонская» не удалось.
4. Ю. Арсеньев. Художественные сокровища России, № 9—10, 1902.
5. Архив Оружейной палаты, кн. № 916.
6. Булат — это насыщенная углеродом сталь, литая или сварочная, прокованная специалистами-кузнецами известными им приемами, которые делали сталь неоднородной, располагая

-561-


в ее структуре твердые частицы цемента и мягкого железа в причудливых, узорчатых соединениях. Выкованный из такой стали предмет, отполированный и затем протравленный кислотой, покрывается по поверхности красивым рисунком переплетающихся зигзагов.
7. Теофил — авторское имя монаха Гессенского монастыря Ругера. Он написал дошедшую до нас учебную техническую книгу Shedula diversarum artium 1100 года, где дает ряд ценных сведений о миниатюре, стеклоделии, золотых дел мастерстве и других видах прикладного искусства, в том числе и золотой насечке, упоминая о России как о стране высокого искусства.
8. Яркий пример тауширования нарезанной ленточкой дают уже мечи IX—X веков. Такой меч, найденный при сносе кургана села Михайловского, Ярославской области (Исторический музей, Ярославль), переломленный на две части, вероятно, в момент погребения вождя, хорошо сохранил набитые по насечке, настриженные из листа серебряные треугольники и полоски на железной рукояти. Выполнено это украшение еще грубоватой, несовершенной техникой (IX— X века). Эту же, но уже высокую технику мы наблюдаем в последующее время на дротике (наконечнике копья) в Киевском историческом музее. Он русской работы и имеет обычную форму дротиков, которые находили в древних могильниках. Дату его можно определить XII веком. Длина его — 51 см. Он той же, только несколько укрупненной техники, что и описываемый здесь шлем.
9. Позднейшей переклепкой отлив сдвинут с первоначального положения, и звезды не совпадают теперь по размещению с расположением фигур «чина». Отлив имеет по наружному краю небольшие отверстия, отстоящие одно от другого на 2,5 см; к ним, очевидно, была прикреплена утраченная бармица. По внутреннему краю отлива еще 22 отверстия, которые служили для прикрепления его к венцу шлема. Он переклепан в позднейшее время только в пяти местах, когда и был сдвинут.
10. Этим же временем датируется и найденный при раскопках аналогичный со шлемом по приему таушировки ленточной филигранью упомянутый выше дротик Киевского музея из села Крехаево.
11. Зубильце делается 8—10 см длиной и 3×3 или 4×4 мм в сечении; боевой (рабочий) конец его расковывается плоско на острие.
12. Если насечка идет по пунктирной линии, то для этого боевой конец квадратного в сечении зубильца не расковывают плоско, а затачивают остро на три грани.
13. На дешевых предметах таушируют латунной или медной проволокой.
14. Амальгама — раствор какого-либо металла в ртути, в данном случае золота.
15. Архив Оружейной палаты.
16. Отливка «с потерей формы» — так называется отливка металла по восковой модели, которая заливается в формовочную массу. Форма сушится и обжигается; восковая модель вытапливается, пропадает, а образовавшаяся пустота заполняется расплавленным металлом. Получается металлическая отливка, точно повторяющая восковую модель.
17. Архив Оружейной палаты, оп. II., д. 15621, 7193 г. «Роспись госуд. жалованья Оруж. палаты мастеровым людям за подносные дела прошлого 182 года и нынешнего 183 г.», л. 17 «Наводчики Иван Килтыкеев да Моисей Бобылев во 182 году делали и наводили двои наручи, одне булатныя, другие красного железа, а в нынешнем 193 году Иван Килтыкеев наводил зерцала булатные».

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб