О том как немецкий шпионаж опутал всю Российскую Империю.

          Генерал ФСБ Александр Зданович утверждает, что в архиве ФСБ есть протоколы допросов начальника германской военной разведки периода Первой мировой войны полковника Вальтера Николаи, захваченного чекистами в 1945 году, в которых тот упоминал Бауэрмейстера как одного из руководителей агентурной работы на германо-русском фронте.
       В 1933 году Бауэрмейстер под псевдонимом Agricola выпустил в Берлине воспоминания «Шпионы прорывают фронт» (Spione durchbrechen die Front), переведенные на английский язык в 1934 году (Spies break through: memoirs of a German secret service officer). Еще одну книгу он издал в 1934 году: «Как я был в штабе Гинденбурга» (Als ich im Stabe Hinderburgs war). В 1940 году Бауэрмейстер скончался в Риме.
      В справочнике «Весь Петербург на 1914 год» находим нашего персонажа вместе со всей «семьей шпионов», разве лишь написание фамилии чуть иное: Бауермейстер. На 1914 год семейство проживало по адресу: набережная Фонтанки, дом № 24. Это так называемый дом Безобразовых, он же доходный дом Н. И. Яфа: фешенебельный, где обитали сливки петербургского общества.
       Тут же гнездились и высшие государственные учреждения империи, например, через четыре дома был Департамент полиции (Фонтанка, 16), напротив — Михайловский замок (Главное инженерное училище), чуть поодаль — особняк военного министра.

        Есть в справочнике и номер телефона Бауэрмейстеров: 41178. Первой по списку значится Ада Эдуардовна Бауэрмейстер — вдова коммерции советника. Затем ее дети: Александр Густавович — наш германский лейтенант, Густав Густавович, Ирина Густавовна и Павел Густавович — тот самый брат лейтенанта Бауэрмейстера, погибший на Западном фронте.
       На Фонтанку Бауэрмейстеры перебрались уже после смерти главы семейства: Густав Конрадович Бауэрмейстер скончался в 1909 году в возрасте 53 лет и был похоронен на петербургском Смоленском лютеранском кладбище.
      По меркам своего времени Густав Бауэрмейстер был человеком не просто состоятельным, а сверхбогачом — купец 1 й гильдии, «миллионщик». Лишь на уплату ежегодного налога на сохранение своего статуса купца 1-й гильдии Густав Бауэрмейстер ежегодно отдавал сумму, сопоставимую как минимум с несколькими миллионами сегодняшних рублей.
       Еще он носил почетный титул коммерции советника, приравненный по Табели о рангах к VIII классу статской службы: лица купеческого звания могли удостоиться его за 12 лет непрерывного пребывания в 1 й гильдии, а пожалование им, в свою очередь, могло даровать и потомственное почетное гражданство. Но на это Бауэрмейстер, как иностранец, претендовать уже не мог.

Еще один шпион — Владимир фон Вакано. В 1913 года на Жигулевский пивоваренный завод приехал капитан германского Генерального штаба Павел Клетте. Вероятно, продегустировать самарское пиво. Через полгода в Самару прибыли капитаны австрийского разведывательного бюро Вильгельм Гюнтер и Рудольф Кюнцель. Их встретил сын пивовара Владимир Вакано.
Тюремные фото Владимира фон Вакано, 1915 год. Изображение: Альбом лиц зарегистрированных жандармской, сыскной и общей полицией по подозрению в шпионстве.

        Свои капиталы Густав Бауэрмейстер, приехавший в Россию, похоже, в 80 х годах XIX века, приобрел торговлей чугунными, железными и железнодорожными материалами: он владел импортной и экспортной конторой, находившейся, как значится в справочниках, под фирмой «Ад. Лессинг».
        В этом же семейном бизнесе были задействованы и его братья (один из них также являлся доверенным лицом фирмы «Ад. Лессинг» и администратором Русско-Американского акционерного металлического общества), а также сын Пауль (Павел).
       После смерти Бауэрмейстера-старшего его дело унаследовала вдова: по сведениям на 1910 и 1911 годы, вдова коммерции советника Ада (Эда) Эдуардовна Бауэрмейстер значится совладелицей еще и конторы «Ад. Лессинг».

Шеф Германской разведки полковник Николаи.

         Немецкий торговый дом «Ад. Лессинг» занимался банковскими и импортно-экспортными операциями по продаже угля, кокса и все тех же чугунных, железных и железнодорожных материалов, а также владел контрольным пакетом Общества Выксунских горных заводов и Общества Коломенского машиностроительного завода — тогдашнего ведущего российского производителя локомотивов, а также мостов для железнодорожного и городского транспорта. Этот же немецкий торговый дом имел свою долю еще и в «Обществе Доменных печей и фабрик на Ольховой в Успенске» (Донбасс).
         Это все к тому, что семья Бауэрмейстеров занималась бизнесом, позволявшим, помимо прочего, законно и открыто получать информацию о состоянии российских железных дорог, железнодорожных узлов, металлургии, горно-добывающей отрасли, машиностроения, портов (угольно-металлический импорт-экспорт осуществлялся в основном морским путем), а также банковской сферы.

Шеф Австро-венгерской разведки Максимилиан Ронге.

        Все эти угольно-металлургические конторы были связны и с выполнением заказов для российской армии и флота. Такой концентрат информации — чем не мечта любого шпиона?! Не говоря уже о мощных связях этого семейства со столичными чиновными и военными кругами.
       Одним словом, высокая информированность представителей семейства Бауэрмейстер в делах военно-экономических не подлежит сомнению, при необходимости шпионить можно было не отходя от конторки.
      Поделились бы они этими сведениями, если бы их об этом неофициально попросили официальные представители исторической родины? Вопрос риторический: почли бы за честь, поскольку считали себя патриотами прежде всего Германии. Ведь российский коммерции советник и купец 1-й гильдии Густав Бауэрмейстер, как и все его многочисленное семейство, продолжал оставаться подданным королевства Пруссии.
      Более того, папа нашего германского лейтенанта возглавлял еще и некое «Санкт-Петербургское общество германских подданных для оказания помощи нуждающимся соотечественникам», приоритетной задачей которого было «поддержание сплоченности и внутреннего единства оторванных от родины подданных Рейха, а также формирование у них чувства сопричастности к политической жизни фатерлянда».
       Уж в отсутствии «сопричастности» петербуржцев Бауэрмейстеров обвинить никак нельзя: их семья дала армии кайзера по меньшей мере троих офицеров!

Общество Путиловских заводов которое было официальным представителем концерна «Ф. Крупп». Как полагали российские контрразведчики именно через «путиловцев» в Германию утекала информация о секретах русской артеллерии.

        Но как они могли ими стать, живя в России?! В полном соответствии с существовавшим тогда порядком прохождения службы в германской армии. Возможных вариантов не так уж и много.
         Можно было обойтись и без кадетского корпуса, в возрасте 17-23 лет напрямую поступив в полк фаненюнкером: необходим был документ о среднем образовании — аттестат российской гимназии вполне подходил, рекомендательное письмо от известной в германской армии или обществе персоны и гарантийное обязательство родителей обеспечить своего отпрыска ежемесячным денежным содержанием.
       Материальное положение семьи Бауэрмейстеров, безусловно, позволяло оплатить обучение сыновей в любом из кадетских корпусов Германии, но это карьера уже кадрового офицера, а так ли уж это надо было преуспевающему клану коммерсантов? Да и как скрыть многолетнее отсутствие малолетних отпрысков в Петербурге, их обучение в престижном военном заведении, а затем и прохождение службы в германской армии?
      Не то чтобы в России это сочли бы криминалом, но петербургская семья, открыто штампующая кадры офицеров для армии кайзера, — это как-то не очень: могли косо посмотреть, пойти осложнения в бизнесе.
      Проще легендировать отъезд юношей поступлением в один из германских университетов. Может Александр Бауэрмейстер успел даже отучиться курс-другой в университете, а, скорее всего, закончить его.
       Впрочем, для обретения погон офицера запаса ему хватило бы и гимназического аттестата, но он все равно должен был тогда вступить в военную службу.

Немецкая семья в России. 1907 год.

         Итак, наш персонаж — коренной петербуржец из солидной семьи немецких предпринимателей с хорошими связями в кругах петербургского света и «полусвета». И вдруг он — вместе со всеми своими братьями, которые по случайному совпадению тоже офицеры германской армии — покидает Петербург перед самой войной, чтобы с ее началом материализоваться на германо-русском фронте.
        Российская империя мирного времени была вполне правовым государством: нет доказательств — нет и дела, а если даже у некоего иностранного подданного и установлено наличие погон офицера запаса, то это не криминал.
        Такая пикантная деталь: по «делу Мясоедова» по обвинению в шпионаже были привлечены германские подданные Ада, Густав, а также Александр Бауэрмейстеры. Но как их можно было привлечь, если они покинули пределы России до войны?!
       Похоже, фрагменты этой мозаики сложились у органов контрразведки лишь тогда, когда наш фигурант засветился в поле зрения уже фронтовых органов разведки. Вот по случаю и попытались вплести его каким-то боком в разработку Мясоедова — для большей убедительности.

         Но не на одном же Бауэрмейстере свет клином сошелся. Позиции германской разведки в России вообще были превосходны: имелась возможность опереться на огромную и влиятельную немецкую диаспору. Но речь вовсе не о российских подданных — колонистах Поволжья, Причерноморья и остзейских немцах (коих особо много было в армии и в чиновном аппарате).
         Иное дело — обосновавшиеся в России коммерсанты, промышленники и банкиры из числа подданных германских государств, в немалом количестве (как и предприниматели из других стран) хлынувшие в Россию с конца 70 х годов XIX века.
        Немцы инвестировали свои капиталы преимущественно в металлургию, горнодобывающие отрасли, машиностроение, фармацевтику, химическую и электротехническую промышленность, железные дороги, банковское дело.
       Все это нередко было связано с выполнением заказов для Военного и Морского министерств России, так что можно догадываться, сколь богатой информацией военно-технического и экономического характера обладали германские предприниматели и банкиры. Как, впрочем, и французские, и британские.
       Ведомственные летописцы контрразведки утверждают: в 1907 году немцы агентурным путем заполучили копию законопроекта «малой судостроительной программы» России — задолго до его рассмотрения на закрытом заседании Комиссии по государственной обороне Государственной думы.

            Еще уверяют, что другим достижением германской агентурной разведки «стало хищение в 1913 г. секретных материалов о 12 подводных лодках и 14 эскадренных миноносцах, возводившихся на частных судоверфях в Риге и Либаве».
         На деле для добывания как раз этой документации германской агентурной разведке не надо было и пальцем шевелить. Дело в том, что частные верфи в Либаве, Риге, а также Ревеле, выполнявшие заказы для российского флота, были… немецкие: их хозяева были немцы не российского, а именно что германского подданства.
        Дело обстояло так. Заказ на строительство девяти эсминцев получил рижский завод «Цизе», на остальные пять — акционерное общество Металлургических, механических и судостроительных заводов «Бёкер и Ко» в Либаве.
        Либавский завод основал крупный вестфальский промышленник Вильгельм Бёкер, затем руководство перешло к его сыну, Адольфу Бёкеру, — все они сохранили свое прусское подданство. На описываемый момент контрольный пакет акций этой верфи держал Санкт-Петербургский частный коммерческий банк, принадлежавший франко-германскому концерну «Норманн-Шихау».
         Правда, французских фамилий в списках членов правления раз-два и обчелся, сплошь немецкие: именно петербургские немцы и были реальными учредителями банка. Акционерное общество Бёкера прикупило также Рижский судостроительный и машиностроительный завод «Ланге и сыновья» и Ревельский металлический завод, попутно приобретя у города Ревеля участок, где построило судостроительные мастерские и стапели для строительства эсминцев.

           К слову, заводы Бёкера в Либаве особо успешно и энергичного функционировали во время войны, но уже для нужд флота вовсе не российского: с 24 апреля 1915 года либавские верфи работали под контролем германских оккупационных властей, а заложенные там на русские деньги корабли были достроены уже для Kaiserliche Marine (Императорские военно-морские силы).
        Что касается собственно германской фирмы «Ф. Шихау», то в 1912 году она вдруг интересным образом получила контракт, который не должна была получить никоим образом — на строительство двух легких крейсеров на своих заводах в Германии, в Штеттине.
        Дело в том, что еще 13 (26) ноября 1907 года российский Совет министров принял решение, согласно которому все военные корабли должны были строиться только «на русских заводах, из русских материалов и русскими рабочими».
        Три российских завода представили проекты, но «заявления этих заводов о ценах на постройку означенных крейсеров и сроках их изготовления не могли удовлетворить Морское министерство, почему было решено обратиться за границу».
         Проще говоря, отечественные заводчики заломили несусветные цены, а вот «фирмою Шихау в Эльбинге, — гласил Всеподданнейший отчет, — представлен проект легкого крейсера, удовлетворяющий, с известными в нем поправками, обусловленным требованиям и наиболее подходящий министерству по цене и сроку изготовления; ввиду этого было решено остановиться на названной фирме, коей дан заказ на два крейсера».

           Затем «Ф. Шихау», оперируя под вывеской фирмы «Цизе», через подставных лиц учредила свой филиал в Риге — «Мюльграбенскую верфь». Получив попутно — уже как чисто «российская» фирма — еще и контракт на строительство девяти эсминцев для российского флота. Понятно, что эта верфь была лишь «крышей»: без нее фирма не имела шансов получить заказ на русские эсминцы.
        В результате сей аферы военный заказ (и секретную документацию к нему) дали фирме совершенно не российской. Правда, «случайно» вышло, что состав Балтийского флота эти корабли так и не пополнили.
        Оба крейсера, на постройку которых фирме «Ф. Шихау» российское казначейство выдало аванс в 4,8 миллиона рублей, спустили на воду весной 1914 года. Пока их достраивали, началась война, и германские власти с превеликой радостью конфисковали оба крейсера, включив их в состав своего флота под именами «Эльбинг» и «Пиллау» — так Kaiserliche Marine пополнились прекрасными боевыми кораблями, построенными за русское золото!
        За девять эсминцев «Шихау» получила в качестве аванса 1,8 миллиона рублей, но так их и не построила: Мюльграбенская верфь, будучи чистой воды подставной конторой системы «Рога и копыта», лишь имитировала бурную деятельность. На деле же у нее не оказалось в Риге ни достаточного количества оборудования, ни необходимого инженерного и квалифицированного рабочего персонала.

        Как полагали современники, в размещении этого заказа свою роль сыграла взятка, полученная высокими чинами Морского министерства, тем паче и репутация у морского министра, адмирала Григоровича, была соответствующей.
        Но все же решающим оказалось давление кайзера Вильгельма, буквально вырвавшего у императора Николая право на строительство тех крейсеров. Не устояв под напором «кузена Вилли», Николай дал свою рекомендацию морскому министру, и заказ благополучно уплыл в Германию.
       С эсминцами похоже: можно ли было отказать Мюльграбенской верфи, зная, что этот заказ лоббирует сам Всероссийский самодержец? Так какая агентура глубокого залегания нужна с таким хозяином земли русской, который сам тебе все преподносит на золотом блюдечке?
       Подряд же на строительство уже подводных лодок для Российского флота получили тогда Московский учетный банк и Санкт-Петербургский международный коммерческий банк. А ключевые посты и ведущие места в международном коммерческом банке занимали выходцы из Германии и Австрии, тоже сохранившие родное подданство, да, собственно, они этот банк и создали.
      Учетный банк основан уже «московскими немцами» — группой германских предпринимателей, базировавшихся на Москву, а вся финансовая политика этого банка определялась торговым домом «Вогау и Ко» — разумеется, тоже германским.
      Эти банки, получив заказы на подводные лодки, объединив фирмы «Л. Нобель» и «Лесснер», организовали общество «Ноблесснер» и… скупили лицензии на строительство всех известных в то время типов подводных лодок.
       Так была ли у германских разведслужб необходимость и в этом случае прибегать к сложным агентурным маневрам для выкрадывания секретов русских субмарин?