В конце июля 1941 г. Приморская армия Южного фронта занимала оборону по Днестру — от Тирасполя до побережья Черного моря. Правее ее, на широком фронте по Днестру, оборонялась 9-я армия. 11-я немецкая и 4-я румынская армии наносили удар в стык между ними. Подтянув три свежие пехотные дивизии — две румынские и одну немецкую, противник переправился на восточный берег Днестра в районе Дубоссар и пытался развить успех в восточном и юго-восточном направлениях…
В связи с напряженной обстановкой на Южном фронте и отходом наших армий еще 27 июля в своей телеграмме нарком ВМФ – Кузнецов Н.Г. — указывал Военному совету флота: «…Специально предупредите командира Одесской ВМ базы, что он не должен отходить, а драться за базу до конца». Нарком требовал немедленно приступить к созданию сухопутной обороны, береговой обороны Одессы и тщательно подготовить взаимодействие кораблей и авиации. Военный совет флота потребовал от командира Одесской ВМБ: организовать круглосуточные работы; использовать все силы и средства, вооружение, в том числе мины. Отправить в Севастополь то, что не нужно для обороны. Категорически запретить эвакуацию воинских частей.
По приказу начальника гарнизона г. Одессы Жукова Гавриила Васильевича с 8 августа Одесса с окрестностями объявлялась на осадном положении. Был запрещён въезд в город гражданам без специальных пропусков. Запрещалось движение граждан и всех видов гражданского транспорта с 20 и до 6 часов утра. Возвращение с работы и следование по служебным делам в этот период разрешалось лишь по специальным пропускам, выдаваемым комендантом гарнизона…
Контр-адмирал Жуков Г.В., командующий Одесским оборонительным районом
Части Приморской армии, ведя тяжелые бои, продолжали отходить. Противник вклинился в стык 9-й и Приморской армий и к 10 августа расширил прорыв до нескольких десятков километров. Вместе с 9-й армией отходила 30-я стрелковая дивизия Приморской армии, в которой остались лишь 25-я Чапаевская, сильно потрепанная 95-я и спешенная кавалерийская дивизии. Немецкое командование, продолжая 11-й армией преследовать наши части, отходящие на восток, направило 4-ю румынскую армию на Одессу. Противник пытался ворваться в город на плечах наших отходящих войск, отрезая одновременно частям Приморской армии пути отступления, чтобы затем окружить ее.
Жители осаждённой Одессы, 1941 г.
Одессу также защищали части Одесской военно-морской базы — береговые батареи и корабли, 1-й и 2-й полки морской пехоты, стрелковый полк, созданный на основе 26-го пограничного отряда, 82-й и 83-й укрепленные районы, 15-я бригада ПВО, части ополчения и истребительные батальоны.
Героическая оборона Одессы 5 августа — 16 октября 1941 г.
Утром 11 августа вражеская пехота при поддержке танков вклинилась на участке 1-го батальона полка пограничных войск, занимавшего оборону от берега Большого Аджалыкского лимана до железнодорожной линии Одесса — Вознесенск. Пяти танкам удалось вплотную приблизиться к окопам. Завязался бой. У пограничников не было ни пушек, ни противотанковых ружей. Были лишь винтовки, гранаты и бутылки с горючей жидкостью да непреклонная решимость не пустить в Одессу врага. Связками гранат и бутылками с горючей смесью пограничники подожгли все пять танков. Увидев эти зловещие костры, фашистская пехота дрогнула и, неся большие потери, отступила.
Командир 1-го полка морской пехоты Осипов Я.И.
Со всех сторон на Одессу продолжали наступать по суше вражеские войска — девять пехотных дивизий, одна танковая и две кавалерийские бригады. Тем не менее, ни тринадцатого, ни четырнадцатого враг в город не вошел. А между тем паровозы, доставленные на плавдоке из Одессы, увезли в глубокий тыл десять эшелонов, каждый по 80 вагонов и платформ, с оборудованием судоремонтных заводов. Однако немцам к 13 августа все же удалось выйти к морю между Тилигульским и Аджалыкским лиманами, завершив тем самым окружение Одессы. Сообщение с Большой землей теперь осуществлялось только морем и по воздуху.
Защитники Одессы сражались героически. 16 сентября 1941 г. в числе первых участников обороны Одессы младший сержант Нечипуренко А.А. был награжден орденом Ленина. Отлично действовала 36-я батарея 152-миллиметровых гаубиц лейтенанта Бойко Д.П. За быстроту и маневренность во время боя ее называли «скорой помощью». Надо отметить, что командир батареи лейтенант Бойко не был профессиональным артиллеристом. Он был историком, но отлично держался в любой боевой обстановке, даже когда танки и пехота противника оказывались в нескольких метрах от огневой позиции.
Зенитная батарея на площади Красной Армии, 1941 г.
Вот выдержки из записок Бойко Д.П.
«24 августа. Заняли огневую позицию у хутора Красный Переселенец. Утром отбили атаку противника. Ведем контрбатарейную борьбу. Огонь ведем на предельной дистанции. Прямое попадание вражеского снаряда «отрезало» половину ствола первого орудия, Есть раненые.
28 августа. Противник главный удар наносит в направлении Болгарских хуторов. В дыму разрывов показываются вражеские цепи. Я стою на бруствере окопа и корректирую огонь шрапнелью по наступающему противнику. Свой путь фашисты устилали трупами… Атаки отбиты».
36-й батарее часто приходилось вести стрельбу по наступающему противнику прямой наводкой. Командир 25-й Чапаевской дивизии Петров И.Е. не раз докладывал контр-адмиралу Жукову Г.В., что только благодаря огневой поддержке 36-й батареи не допущен прорыв фронта в секторе дивизии. Командир 36-й батареи Бойко Д.П. в числе первых был награжден орденом Ленина.
Из оперативной сводки 18 августа: «Части Приморской армии отбили атаки противника и обороняются на прежних позициях. 1-й полк морской пехоты под командованием полковника Я.И. Осипова при поддержке корабельной и береговой артиллерии вернул утраченные накануне позиции. На поле боя противник оставил до 600 убитых солдат (все из пехотной дивизии), 6 танков, 18 орудий». Успех дался нелегко. Моряки понесли большие потери. В 1-м и 2-м батальонах в строю осталось всего 122 человека.
Командир 95-й дивизии генерал-майор Воробьев В.Ф. еще накануне, по разведывательным данным, знал, что противник готовится к наступлению. По распоряжению Воробьева начальник артиллерии дивизии полковник Пискунов Д.И. выдвинул артиллерийские батареи на танкоопасное направление — вдоль железной дороги. Оборону на этом участке держал 161-й стрелковый полк. Его командир полковник Серебров С.И. и комиссар Лившин С.Е. хорошо подготовили людей к ожесточенному бою. Был случай: под пулеметным огнем рота залегла. И тогда Лившин поднялся в полный рост и пошел. Один пошел под пулемет. Этого не могли допустить бойцы. Вся рота вскочила на ноги и ринулась на врага.
Вражеская пехота двигалась цепями вслед за танками. Подпустив танки и пехоту метров на триста к переднему краю, наши части открыли по ним огонь из всех видов оружия. Основную тяжесть борьбы с танками приняли на себя батареи 97-го отдельного противотанкового дивизиона. Командир дивизиона капитан Барковский В.И. блестяще управлял боем. Большинство батарей вело огонь прямой наводкой. Несколько танков были подбиты, а те, которым удалось прорваться к переднему краю, были подожжены бутылками с горючей жидкостью и подорваны гранатами. Бой длился весь день. Противник не выдержал и с большими потерями отошел на исходные рубежи, оставив 25 подбитых и сожженных танков.
И ещё о моряках. Небольшой сторожевой катер, которым командовал старший лейтенант Скляр, за два с половиной месяца имел пятьдесят девять боев с фашистскими самолетами. В общей сложности на него налетало восемьдесят четыре самолета, сбросившие сто девяносто четыре бомбы. Такое лестное для маленького катера внимание объясняется тем, что сторожевые катера Черноморского флота были бельмом на глазу фашистов: катера эти конвоировали транспорты с боеприпасами и войсками, несли в море дозорную службу, предупреждая Одессу о появлении с моря бомбардировщиков, поддерживали и высаживали десанты и за это время сбили около двадцати самолетов. Однажды на катер лейтенанта Скляра налетело сразу три четырехмоторных бомбардировщика. Один из них моряки смогли уничтожить.
Напряженность обстановки в осажденном городе потребовала величайшей согласованности в действиях сухопутных войск и частей флота. Поэтому был решен вопрос о едином командовании группировки, находящейся в Одессе. 19 августа 1941 г. в соответствии с директивой Ставки ВГК о создании Одесского оборонительного района (OOP), командующим районом был назначен контр-адмирал Жуков Г.В. Ему подчинялись войска Приморской армии, Одесской военно-морской базы и все гражданские организации города. Теперь все силы и средства города сосредоточивались в одних руках.
Ставка ставилась задачу: оборонять Одессу на рубеже Фонтанка, Кубанка, Ковалевка, Отрадовка, хутор Первомайский, Беляевка, Маяки, станция Каролино-Бугаз. Местами рубеж проходил всего в 20 километрах от города.
Предписывалось спешно возвести необходимые укрепления, превратить город в неприступную крепость, мобилизовать на оборону Одессы все трудоспособное население.
«Из пригородов — Дальника, Дофиновки и Григорьевки — немецкие батареи обстреливали город и порт. Враг старался порвать тонкую ниточку морской коммуникации, единственную связь с Большой землей — с Севастополем. Части Красной Армии, полки морской пехоты, морские береговые батареи, повернутые в тыл — на сушу, авиация, базировавшаяся на засыпаемых снарядами аэродромах, корабли, отбивавшиеся от воздушных атак, и горожане, беззащитные от бомб и снарядов, держали Одессу.
Город сидел без пресной воды: городская станция водопровода в Беляевке была в руках врага. В газете появилось постановление горсовета о нормах отпуска питьевой воды и о рытье колодцев во дворах и на улицах. Это напоминало средние века: крепость в осаде, вода на исходе. Одесса вовсе не была крепостью. Это был мирный, веселый и трудолюбивый город, никогда не помышлявший об осаде. Но в Великой Отечественной войне оказалось, что Одесса и в самом деле была крепостью — крепостью несгибаемого советского духа» (Л. Соболев «Одесса в бою»).
Большую роль в обороне Одессы сыграли бронепоезда. Прямой наводкой своих орудий они наносили врагу огромный урон. Не случайно противник делал все, чтобы сорвать действия наших подвижных крепостей: обстреливал артиллерией, бомбил с воздуха полотно железной дороги, бросал на бронепоезда десятки самолетов. Ремонтировать поврежденное полотно днем было совершенно невозможно — враг не жалел мин и снарядов. Путейцы работали только ночью, но и это было нелегко. Враг освещал дорогу ракетами, держал под прицелом пулеметов и минометов. И все же бойцы Сонин, Божок, Дубинчук, Фросиничев и другие, захватив инструмент и материалы, отправлялись в путь.
Впереди ремонтной группы высылался дозор, сзади ее охраняли два пулеметчика — Исмрад Шибжиков и Калимбет Еринджаев. Под огнем противника ремонтники заменяли рельсы и шпалы, поправляли насыпи. Еще более затруднялась их задача в бою. Один из бронепоездов совершил дерзкий рейд. Он пересек «ничейную» полосу и прорвался в расположение противника. Обрушив на врага весь запас снарядов, сухопутный броненосец двинулся назад, и тут наблюдатель Досыч увидел развороченный снарядом рельс. Ремонтники Худолеев, Степко, Кариманен во главе с младшим сержантом Щелоковым соскочили с платформы и принялись за работу. Вокруг рвались мины, Щелокова и Худолеева ранило осколками, но они продолжали работать, пока не восстановили путь.
Спустя несколько дней у убитого в этом районе румынского юнкера Михаила Олтяну нашли дневник. Среди других горестных записей в нем была и такая: «Сегодня утром появился бронепоезд противника и открыл бешеный огонь. Пули и снаряды сыпались градом. Потери у нас огромные».
В ночь на 2 сентября противник попытался прорвать оборону в Восточном секторе. Произошли первые ночные атаки. 421-я стрелковая дивизия, сформированная из войсковых частей Восточного сектора и пополненная 4 тыс. одесситов, закрыла участок прорыва, сорвала вражескую атаку и уничтожила мелкие группы противника, просочившиеся ночью. Атаки велись и на участке фронта 1-го морского полка.
Не прекращались налеты вражеской авиации на порт. Не проходило дня, чтобы там обходилось без жертв. Подчас шальной снаряд рвался в местах сосредоточения раненых, жаждущих посадки на транспорты. Во многих местах Одесса горела… Имея, очевидно, сведения о крайнем напряжении сил обороняющихся, вызванным большими потерями, противник решил, во что бы то ни стало, совершить последний бросок для прорыва и 3 сентября захватить Одессу «любыми силами и средствами», как приказал Антонеску на совещании офицеров в Выгоде.
В ночь на 3 сентября на всем протяжении фронта враг нащупывал слабое звено обороны. В Восточном секторе он атаковал вдоль железной дороги в направлении на Корсунцы. 421-я дивизия не только удержала свои позиции, но и отбила у противника село Протопоповку. В Западном секторе, сосредоточив крупные силы, враг пытался ночью прорвать линию обороны 95-й стрелковой дивизии. Неоднократно переходя в штыковую контратаку, наши части не допустили прорыва. На следующий день линия фронта была бы прорвана, если бы не быстро доставленные кораблями маршевые батальоны из Севастополя. Как только они прибывали в Одессу, их сразу же, не ожидая темноты, направляли машинами на передний край.
Положение в осажденной Одессе между тем ухудшалось. 12 сентября противник продолжал сосредоточивать войска в районе Ленинталя и предпринимал попытки расширить прорыв и войти в район Сухого лимана.
В результате наступления противника на хутора Октябрь и Важный в Западном секторе наши 245-й и 161-й стрелковые полки отошли на новые рубежи. В Южном секторе части 25-й Чапаевской и 2-й кавалерийской дивизий удерживали свои позиции, но 31-й стрелковый полк был потеснен противником.
Вражеская авиация бомбила и минировала порт. В порту в этот день было убито 121 и ранено 162 человека. В госпитали было доставлено 1364 раненых, а 1209 раненых эвакуированы на кораблях и транспортах.
Весь следующий день противник пытался расширить прорыв на участке Чапаевской дивизии в направлении южной окраины Дальника и хуторов Болгарских. Все говорило о том, что натиск противника усиливается, а наши силы таяли. В батальонах 90-го и 287-го стрелковых полков оставалось в строю по 50-60 бойцов, а от 7-го кавалерийского полка осталось лишь 300 человек. Назревала реальная опасность: из-за полного отсутствия резервов отдельные участки могли совершенно оголиться. Для усиления OOP Ставка решила перебросить из Новороссийска 157-ю стрелковую дивизию.
С утра 15 сентября противник начал наступление тремя пехотными дивизиями. А через три дня началось и наше наступление. Крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», доставив из Севастополя десант и обеспечив его высадку, затем по приказу командующего флотом ушли назад. Поддерживать наступающих огнем остались миноносцы «Бойкий», «Безупречный» и «Беспощадный». Продвигавшиеся с морской пехотой корректировочные посты непрерывно направляли их огонь.
Высадка десанта у Григорьевки и наступательные действия 421-й и 157-й дивизий принесли успех. Были разгромлены 13-я и 15-я пехотные дивизии противника, захвачены пленные и трофеи: 40 орудий различного калибра, четырёхорудийная батарея, обстреливавшая Одессу, минометы, пулеметы, много снаряжения и боеприпасов. Противник лишился плацдарма, с которого вел артиллерийский огонь по городу и порту. Успешное наступление в Восточном секторе фронта и усиление обороны 157-й стрелковой дивизией окрылило всех защитников Одессы, и атаки противника по всему фронту с утра 23 сентября уже не вызвали большой тревоги.
26 сентября противник, сосредоточив на Перекопском перешейке до двух пехотных дивизий и до ста танков, после артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление по всему фронту и овладел Турецким валом и Армянском. Одновременно враг настойчиво усиливал нажим на Одессу. Разведка доносила, что против одного только Южного сектора он сосредоточил до семи пехотных дивизий и кавалерийскую бригаду и готовит удар в направлении Ленинталь — Татарка. По-прежнему не хватало снарядов, боезапас приходилось экономить. Прибывающие морем боеприпасы покрывали лишь текущие расходы.
Вечером 25 сентября противник повел наступление на Новую Дофиновку. Артиллеристы помогли отбить атаку. Ночью враг повторил ее, и 3-й полк вынужден был отойти. Перейдя в контратаку, он возвратил Новую Дофиновку, но это потребовало большого расхода снарядов.
Ситуация на Крымском полуострове продолжала ухудшаться, поэтому советское командование приняло решение: «В связи с угрозой потери Крымского полуострова, представляющего главную базу Черноморского флота, и ввиду того, что в настоящее время армия не в состоянии одновременно оборонять Крымский полуостров и Одесский оборонительный район. Ставка Верховного Главнокомандования решила эвакуировать OOP и за счет его войск усилить оборону Крымского полуострова».
Пока борьба за Крым шла на Перекопе, оставалась возможность организованно вывести войска из Одессы и усилить ими оборону Крыма. С потерей Крыма утрачивался смысл удерживать Одессу, так как снабжать Одессу с Кавказа, если враг захватит крымские аэродромы, будет почти невозможно.
Конечно, защитникам Одессы было обидно уходить из города в канун подготовленного наступления, сильными, выстоявшими, обогащенными боевым опытом, уходить из Одессы, за которую пролито столько крови. Одесса жила мыслью, что армия вот-вот отбросит врага. Жители готовились к зимней кампании: заготовляли овощи, занимались квашением, заботились о производстве железных печей, брали на учет топливо; уже было сшито около десяти тысяч теплых рубах, шаровар, шапок.
Жители Одессы стали уходить в катакомбы (к концу августа там жило уже 38 тысяч человек). В период оккупации города катакомбы стали базой подпольного обкома КП (б) Украины, 6 партизанских отрядов и 45 подпольных групп. Катакомбы эти образовались много десятков лет назад, в них добывали известняк для строительства зданий. Одесситы говорят, что город весь под землей пронизан лабиринтом неисчислимых ходов и пещер, и чуть ли не в каждом дворе есть вход в катакомбы. С 15 сентября в соответствии с решением горисполкома в осажденном городе начался учебный год. Более 2 тысяч детей обучались в катакомбах, специально оборудованных для этой цели.
После войны практически все входы завалили (были случаи, когда не только дети, но и взрослые, движимые любопытством, проникали в катакомбы и многие пропадали), а на одном из участков лабиринта устроили подземный музей. Просто экскурсия, с гидом, производит жутковатое впечатление: полная темнота и гробовая тишина (известняк поглощает звуки), только где-то монотонно капает вода, от основного коридора — многочисленные ходы всех размеров неизвестно куда. И самое неприятное — в катакомбах теряется чувство времени. Гид после окончания экскурсии непременно задает вопрос: «Как вы думаете, сколько мы здесь находились?» Все уверенно отвечают: минут 40, самое большее — час. На самом же деле экскурсия длилась 2 часа…
Но решение об эвакуации было окончательным… Нарком обращал внимание на то, чтобы при эвакуации Одессы не повторилась трагедия Таллина, и требовал соблюсти скрытность, по крайней мере, в начале её проведения. Перед уходом последнего эшелона было приказано нанести противнику сильный удар, создав видимость наступления, и тем самым вынудить его в момент нашего ухода заняться приведением себя в порядок. Необходимо было заранее подготовить к взрыву и поджогу все военные объекты.
Эвакуация началась 1 октября. Вначале план эвакуации был рассчитан на 20 суток, но обстановка не позволяла медлить, тянуть с эвакуацией. В любой момент при сильном натиске противника могло случиться непредвиденное. Перед четырьмя советскими дивизиями, стоящими в обороне, находилось 18 дивизий противника. Враг мог в любой момент решительным ударом прорвать нашу оборону, поэтому эвакуацию было решено закончить к 15 октября. При этом части ни в коем случае не должны были отходить на следующие рубежи, а сразу начать подготовку к внезапному уходу войск с переднего края для посадки на транспорты и корабли.
За первые 10 суток эвакуации было вывезено 52 тыс. человек, более 200 артиллерийских орудий — от 152-х до 45-миллиметровых, 488 минометов, 3260 лошадей, более 1 тыс. автомашин и тракторов, 16 самолетов, разное военное имущество и технический груз, в том числе более 18 тыс. тонн оборудования заводов. Затем, в оставшиеся пять дней было эвакуировано ещё 45 тыс. человек. С 12 часов 15 октября Военный совет перенес свой командный пункт на крейсер «Червона Украина», откуда и стал руководить свертыванием Одесского оборонительного района. Сюда же, на крейсер, позже пришла значительная часть арьергарда.
Чтобы ввести в заблуждение противника, ко времени отхода предусматривался методический огонь артиллерии прикрытия, сначала по районам перед передним краем, а потом по глубине обороны противника. В ночь на 16 октября береговые и зенитные батареи, прикрывавшие отход арьергардных частей, были взорваны. Те, кто подрывали их, доставлены в порт на машинах, большая же часть личного состава батарей ушла на шлюпках к поджидавшим на рейде шхунам. Наши моряки смогли довести до Севастополя сильно повреждённый от налёта фашистской авиации теплоход «Грузия», доставив на нём более 3 тыс. человек и 300 тонн ценного груза.
Так как эвакуация Одессы была проведена скрытно, очень удачно и организованно осуществлён внезапный отход с переднего края, авиация противника над судами не появилась, а прикрытие перехода кораблей осуществляла оперативная группа из 62 наших истребителей.
Статья написана по материалам книги Азаров И.И. «Осаждённая Одесса», Одесса, изд. «Маяк», 1975 г.
