Продавцы чудес и кошмаров

Продавцы чудес и кошмаров

Продавцы чудес и кошмаров
 

Представьте, что исчезли привычные нам развлечения: социальные сети, сериалы, кино, блоги, новостные порталы. Нет ни телевизоров, ни планшетов, ни смартфонов. Нет музыкальных групп, а книги стали дорогими и раритетными. Представили? Добро пожаловать в город XIX века.

В это время было мало публичных развлечений. Даже в столицах все крутилось возле пары-тройки недорогих театров и садов, где давали небольшие концерты, проводили юмористические вечера и ставили безыскусные спектакли на любовные темы. Изо дня в день публике предлагали фарсы и оперетки «Ожерелье Афродиты», «Отравленная совесть», «Сельская честь», «Вторая молодость», «Наши Дон-Жуаны». Иногда в города приезжали с гастролями зверинцы и цирки с силачами, гимнастами и дрессированными львами.

Самым непривычным развлечением были паноптикумы – смесь музеев и цирков, где торговали страхами и чудесами. Паноптикумы появились в середине XIX века и быстро обрели огромную популярность. Они веселили и пугали публику во многих городах России, Европы, США, а по маленьким городам проходили гастроли паноптикумов.

Продавцы чудес и кошмаров
 

Билеты были недорогие – 10-30 копеек. В них приходила в основном невзыскательная простая публика. Интеллигенция шла в паноптикумы разве что подивиться на дремучие вкусы народа. Высший свет и вовсе их сторонился.

Почти все паноптикумы состояли из двух разделов: коллекции раритетов и живых экспонатов.

Большая часть была заставлена макетами и странными вещами, моделями и чучелами. Все они были связаны с чудесами, преступлениями и смертью. В паноптикумах хранились портреты преступников и мародеров, приспособления для пыток, посмертные «мертвые маски» знаменитостей.

Все это было свалено в одну кучу. Гипсовый бюст императора Вильгельма стоял возле фигуры полурыбы-полуженщины Мелузины. Слепок лица покойного профессора Коха лежал подле скульптуры Амура.

Предпочтение отдавали зловещему. Публика ждала от паноптикумов острых ощущений. Как писал Аркадий Аверченко, сюда шли смотреть не на восковые статуи Клеопатры, а на дагерротипы душителей. И таких дагерротипов было немало. Паноптикумы охотно шли навстречу публике и демонстрировали целые галереи фотографий убийц, душегубов, прелюбодеев и фальшивомонетчиков. Их имена были на слуху и наверняка вызывали сильные эмоции, но теперь совсем позабыты: галерея чудовищ превратилась в памятник забвения.

Продавцы чудес и кошмаров
 

В брошюрах с описанием паноптикумов в шеренгу стоят десятки таких забытых преступников.

Франц Гроняк – зарезал кухонным ножом ушедшую от него жену, а заодно двух ее сестер и случайного старичка, который прибежал на крики женщин.

Карл Конрад – изменник, убил жену и четырех детей, чтобы уйти к другой женщине.

Маргарита Годфрид-Геше – отравительница, вначале убила свою семью: мужа, брата, мать, двух малолетних дочерей и сына. Потом вышла замуж и отравила второго мужа, а затем нового жениха и еще нескольких подруг, знакомых и кредиторов. На ее совести было 15 успешных отравлений крысиным ядом, столько же попыток отравлений, а кроме того «многократные прелюбодействия, клятвонарушения, взломы, воровство и обман».

Пожалуй, до наших дней сохранился только один персонаж из галерей паноптикумов: Джек-потрошитель. Причем полтора века назад его зловещее прозвище еще не устоялось, Джека называли по-разному – то Джек-распарыватель, то Джек-чревосек.

Продавцы чудес и кошмаров
 

Самые мрачные экспонаты были убраны в отдельные занавешенные каморки, где перед входом вешали объявление: «Просят дам и детей не вводить». Там стояли восковые статуи убийц, всевозможные приспособления для пыток и другие драматические вещи.

При паноптикумах часто были особые анатомические кабинеты, где демонстрировали модели внутренностей, заспиртованные органы, плакаты и модели, показывавшие развитие чахотки, триппера и «последствия онанизма».

Страхи, болезни и смерть мирно соседствовали с чудесным: с механическими куклами и диорамами сцен охоты, экзотических городов и сражений.

В богатых паноптикумах хранились даже подлинные мумии – египетские и перуанские. Газеты иногда сообщали курьезы об их перемещении по железным дорогам. В 1890 году в паноптикум Харькова привезли мумию, и железнодорожные агенты не могли сообразить, по какому тарифу ее оформить. В конце концов решили, что самым подходящим будет краска «мумиё».

Паноптикумы были гибридом телеканала «Дискавери» и сериала «Игра престолов».

Это все первая, «неживая» часть паноптикумов. Вторая часть была более необычная. Коллекции ужасов и чудес составляли основу паноптикумов, но шли сюда в основном за тем, чтобы посмотреть на живых настоящих уродов.

Кого тут только не показывали: великанов и великанш, лилипутов и лилипуток, бородатых детей и усатых женщин, татуированных граждан, толстяков и людей тощих, как скелеты. А еще «гуттаперчевых» мужчин, которые могли оттягивать с шеи кожу на полметра, чревовещателей, детей-силачей.

Иногда попадались вовсе удивительные персонажи. К примеру, шестнадцатилетний Добос Янос по кличке «Птичья голова» – лилипут 15 килограммов веса с крошечной головой. Если верить газетам, голова была размером с кулак.

Продавцы чудес и кошмаров
 

В паноптикумах шла непрерывная ротация уродов. Постоянных «сотрудников-феноменов» здесь не было, чтобы не приелись публике.

Великаны, волосатые дамы и прочие феномены путешествовали по всей стране, а то и по всему миру, на несколько недель останавливаясь в паноптикумах разных городов. Многие из них становились знаменитостями сродни нынешним поп-музыкантам.

Продавцы чудес и кошмаров
 

Некоторые устраивали сольные «чесы по провинции», даже без участия паноптикумов, выставляя себя при театрах или снимая отдельные помещения для демонстрации своего тела.

Единицы решались на мировые турне. В октябре 1894 года в Петербург приехала семнадцатилетняя «девушка-обезьяна» из Сиама. До этого молодая особа с заросшим лицом и телом показывала себя в Штатах и в Европе.

Самыми обычными уродами считались великаны, лилипуты, толстяки и волосатые дамы.

По многим городам в конце XIX века проехала крестьянка Мария Некрасова из Курляндской губернии. После рождения второго ребенка она по непонятной причине вся покрылась густым волосом. Их поначалу выдергивали с корнем, потом брили Некрасовой кожу, но ничего не помогло. Тогда ей посоветовали выступать уродом. Совет был дельный, волосатая крестьянка имела большой успех у публики. «Борода у нее достигает половины метра, мужчины ей завидуют», — писали газеты.

Из Ковенской губернии происходила другая женщина-феномен – жена стекольщика Викляйтыся. Она отличалась необыкновенной тучностью и могла ставить «у себя на груди горшки, поднос с чайным прибором и даже пудовые гири»…

На поиски таких странных людей в провинцию отправлялись целые отряды импресарио и антрепренеров. В России было немало представителей иностранных паноптикумов, они путешествовали, собирали слухи о странных людях и пытались заполучить их для заграничных показов. Детей обычно выкупали у родителей, взрослым обещали постоянную работу и лучшую жизнь.

К примеру, в 1897 году русский железнодорожник сдал импресарио из Гамбурга своего слабоумного одиннадцатилетнего сына. За двухметрового мальчика уплатили 100 рублей сразу и пообещали 120 рублей аренды в год.

Один из русских феноменов попал в знаменитый американский цирк Барнума – русский крестьянин Федор Петров, которого, по словам газет, «природа наградила собачьей мордой». Петров путешествовал с цирком-музеем Барнума и по Штатам, и по Европе.

Впрочем, не все соглашались выставлять себя напоказ. В Харькове тридцатилетний мещанин Дмитренко на протяжении многих лет отклонял просьбы антрепренеров и жил своим трудом к досаде паноптикумов. У мещанина был небывалый рост – всего-то 80 сантиметров.

Случались и экстравагантные ситуации. Один охотник за уродами женился на бородатой девице, которую разыскал где-то на юге России, и с радостью рассказывал газетам, что теперь обеспечил себя на всю жизнь, потому что станет возить супругу по разным городам с показами.

В России расцвет паноптикумов пришелся на рубеж XIX и XX века. В одном только Петербурге постоянно работало несколько три паноптикума. Конкуренция была велика. За ней интересно наблюдать по газетам: едва один паноптикум запускал рекламную кампанию, как вскоре в той же газете появлялась реклама конкурентов, и страницы газет просто кишели семьями лилипутов, великанами, последними ацтеками и усатыми барышнями.

Клиентов старались заманивать новинками, заключая договора с путешествующими уродцами.

Весной 1887 года паноптикум-музей Винтер начал показывать публике тридцатилетнюю турчанку с бородой и «волосами на всей поверхности тела». Его конкурент – паноптикум Боцва – незамедлительно ответил пятидесятилетним карликом из Турции «с прекрасною природною бородою с проседью».

Рекламные войны тянулись годами, иногда приводя к курьезам. В 1894 году музей-паноптикум Шульце-Беньковского в Петербурге стал показывать восковые фигуры исчезнувших ацтеков – «мужа и жены». Спустя несколько недель соседний паноптикум Патека заявил, что сумел раздобыть не восковые модели, а настоящих живых ацтеков, самых-самых последних. «Единственных оставшихся от вымершего племени», — уточняла реклама…

Продавцы чудес и кошмаров
 

Паноптикумы начали приходить в упадок вскоре после появления электротеатров и синематографов. К началу Первой мировой войны из русских газет окончательно исчезли их рекламы. Вместо лилипутов и толстых детей появились рекламы интимных (то есть камерных) и обычных (то есть публичных) электротеатров. Они играли на схожем поле с паноптикумами и выигрывали новизной и красочностью. Электротеатры предлагали публике посмотреть не просто портрет или схему страшной болезни, а динамичную драму «Ужасный преступник» или поразительную картину «Трипанозомы сонной болезни».

Реклама таких творений мало отличалась от воззваний паноптикумов: «Внимание всего человечества привлечено картиной «Трипанозомы сонной болезни»! В капле крови, увеличенной в 50 000 раз, представлена борьба кровяных шариков с бациллами сонной болезни! Спешите увидеть мечту, сделавшуюся действительностью! Это нечто поражающее!»

К началу революции 1917 года паноптикумы в России вымерли. Их своеобразным эпилогом стали «научно-показательные анатомические музеи», которые в двадцатые годы ездили с гастролями по всему Советскому Союзу для «санитарного просвещения масс». Это были своего рода выродившиеся потомки паноптикумов. Многие обыватели так их и воспринимали.

Советской публике показывали скелеты и кости, картинки и модели женских болезней и «пролетарского недуга» — туберкулеза. Не было только великанов и карлиц, и ацтеки исчезли окончательно и бесповоротно.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб