Монголы на Западе: тайная дипломатия императора Фридриха II

Монголы на Западе: тайная дипломатия императора Фридриха II

Великий хан Угедей. Миниатюра из Хроники Рашида ад Дина.

 

Монголы на Западе: тайная дипломатия императора Фридриха II

Автор: А. В. Майоров

Первым неоспоримым свидетельством завоевательных планов монголов в отношении Западной Европы, по-видимому, стало доставленное в начале 1238 г. венгерским миссионером монахом-доминиканцем Юлианом, дважды побывавшим на Волге в поисках прародины венгров, послание монгольского хана к венгерскому королю.

О результатах своего первого путешествия на Волгу Юлиан лично докладывал в Риме весной 1237 года. Его доклад был записан впоследствии неким братом Рихардом (Relatio fratris Ricardi). Во время второго путешествия, совершенного летом-осенью 1237 г., Юлиан видел в Суздале послов, отправленных монгольским ханом непосредственно к венгерскому королю Беле IV. Этих послов по каким-то причинам владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович задержал у себя, а бывшее при них письмо хана к королю Венгрии передал Юлиану1.

Оба путешествия Юлиана описаны в подлинных документах XIII- XIV вв., сохранившихся в Ватиканской Апостольской библиотеке2. Особый интерес для нас представляет отчет о путешествии, адресованный папскому легату в Венгрии, архиепископу Перуджи Сальвио де Сальви, известный как «Письмо бр. Юлиана о Монгольской войне» (Epistola fr. Iuliani de bello Mongolorum). Документ был составлен сразу после возвращения Юлиана из второго путешествия на Волгу и дошел до нас в двух списках XIII в. (MS BAV. Pal. Lat, 443; MS Vat. Lat. 4161)3.

В отчете приводится текст полученного через владимиро-суздальского князя ханского ультиматума, писанного, вероятно, по-монгольски арабскими буквами и затем переведенного с помощью «некоего язычника» из «Кумании». Под угрозой неминуемого нападения монгольский хан грубо требовал добровольного признания своей верховной власти от венгерского короля4.

Майоров Александр Вячеславович — доктор исторических наук, профессор Института истории Санкт-Петербургского государственного университета.

стр. 16
Со слов владимиро-суздальского князя и других информаторов Юлиан узнал, что конечной целью монгольских завоеваний был Рим, путь к которому лежал через Венгрию: «Многие передают за верное, и князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего»5.

О надвигающейся угрозе римскую курию незамедлительно известил и сам Бела IV. Отчет о путешествии монаха Юлиана, включавший текст монгольского ультиматума, был отослан дяде венгерского короля Бертольду Андехскому, патриарху Аквилеи, для дальнейшей переправки папе6.

В первоначальные планы монголов, очевидно, входило также завоевание германских земель, через которые должен был пролегать их путь в Рим. Одновременно с папой некое послание от монгольского хана получил германский император Фридрих II. Текст документа не сохранился. Единственным свидетельством о нем служит сообщение Хроники цистерцианского монаха Альбрика из аббатства Трех Источников в Шампани. Под 1238 г. в Хронике читаем: «Король Татарский написал императору Фридриху, повелевая ему, что, если он подчинится татарскому королю, то сможет выбрать для себя любое занятие при его дворе и получит от него земли. На это император ответил, что неплохо разбирается в птицах и мог бы стать ему (хану. — А. М.) хорошим сокольничим»7. Достоверность этого сообщения иногда ставится под сомнение8. Однако сомнения вызывает не сам факт ханского ультиматума или его содержание, а чересчур экстравагантный ответ на него императора.

Так или иначе, к ханскому ультиматуму с угрозами в адрес императора французский хронист отнесся столь же серьезно, как и к сведениям о готовящемся нападении татар на Венгрию. Годом ранее в своей хронике Альбрик поместил сообщение о появлении слухов, будто татары намерены в ближайшем будущем захватить Венгерское королевство9.

После разгрома монголами войск венгерского короля в битве на Шайо (11 апреля 1241 г.) вновь зазвучали тревожные голоса о том, что в дальнейшие планы захватчиков входит подчинение Германии и всего христианского мира.

Из письма папы Григория IX аббату монастыря Хайлигенкройц, расположенного под Веной, от 19 июня 1241 г. следует, что понтифик получил множество сигналов на этот счет: «мы узнаем из писем знатных мужей герцогов… Австрии и… Каринтии, что татары, после уже подвергшегося нападению и в значительной степени завоеванного ими Венгерского королевства, не разбирая пола и возраста, опьяняя свои мечи кровью всех, кого могут схватить, желают напасть на Чешское и Германское королевства, обратить в пустыню всю христианскую землю и погубить нашу веру»10.

Эти намерения завоевателей подтверждает император Фридрих II в своей энциклике против татар, датированной 20 июня 1241 г., сохранившейся во множестве списков: «Как мы твердо уверены, мать нашей религии и веры, святую римскую церковь, татары желают осквернить, а столицу и главный город нашей империи по праву господства или лучше [сказать] насилия — захватить»11.

стр. 17
В июле 1241 г., когда венгерские земли к северу от Дуная уже были под властью захватчиков, об их дальнейших планах венгерский король Бела IV информировал германского короля Конрада IV: «…как мы точно знаем, они (татары. — А. М.) планируют с приходом зимы врасплох захватить Германию и как только там будет подавлено всякое сопротивление, завоевать все прочие королевства и провинции». Этот документ также сохранился в нескольких копиях12, что позволяет говорить о важном значении, придаваемом содержащимся в нем сведениям.

Несмотря на многочисленные известия об ужасах монгольских завоеваний на Востоке, их победах над половцами, захвате Киева и других русских городов, в Европе, по-видимому, недооценили истинную силу и решимость захватчиков идти дальше на Запад. Вплоть до разгрома монголами войск Белы IV в битве на Шайо и выхода врагов к берегам Дуная император и папа, очевидно, полагали, что с агрессорами венгры смогут справиться самостоятельно, или монголам понадобится затратить слишком много времени и сил на завоевание Венгерского королевства — крупнейшего и сильнейшего из государств Центральной Европы.

Отзвук подобных настроений отчетливо слышен в словах императора Фридриха II, объяснявшего свое долгое бездействие в отношении агрессоров упованиями на «большое число отважных государей и их людей, которые тогда противились оружию и ярости пришедших татар». В этом же документе — энциклике против татар — император признается, что «из-за большого расстояния у нас была уверенность, и мы были убеждены, что татары не смогут застичь нас врасплох»13.

Судя по всему, только спустя месяц после поражения в битве на Шайо венгерский король непосредственно обратился к императору с призывом о военной помощи. 18 мая 1241 г. из Загреба Бела IV направил в Италию своего посла, вацкого епископа Стефана, с письмами к императору и папе. Вероятно, тогда же Бела обратился за помощью и к французскому королю Людовику IX, о чем можно заключить из позднейшей дипломатической переписки14. В письме к папе венгерский король писал: «Просим мы и умоляем, пусть прозорливость Вашего Святейшества ради помощи христианскому народу даст нам и Венгерскому королевству совет и явит спасительную помощь»15.

Оригинал послания Белы IV к Фридриху II не сохранился, но его содержание коротко изложено в Хронике Риккардо из Сан-Джермано, придворного нотария Фридриха II: «В этом же месяце (июнь 1241 г. — А. М.) до императора дошел слух о татарах, что они, разбив венгерского короля, стоят уже у ворот Германии, о чем императору рассказал сам венгерский король через своего посланника, вацкого епископа, и в своих письмах, в которых он обещал подчиниться власти императора сам и подчинить Венгерское королевство, если только император оградит его от тех татар щитом своего покровительства»16. Эти сведения подтверждаются сообщением Анналов кельнского монастыря Св. Пантелеймона (известны также как Большие Кельнские анналы или Кельнская королевская хроника): венгерский король «через вацкого епископа испросил у императора помощи, обещая вечное подданство, если тот сможет вернуть ему королевство»17.

стр. 18
Призыв венгерского короля совпал с подготовкой Крестового похода против татар в немецких землях, который возглавил сын Фридриха II, германский король Конрад IV. В мае 1241 г. он призвал своих подданных «принять крест» против татар и к 1 июля собраться в Нюрнберге. Тогда же в королевской курии были составлены так называемые «Военные наставления» (Praecepta bellica) против татар, известные по рукописи XIII века18. 16 июня последовала серия папских булл с призывами о помощи венгерскому королю, в том числе, обращение в адрес всех церковных прелатов и клириков19.

Свою энциклику против татар император Фридрих II издал только 20 июня 1241 года20. Примерно второй половиной июня датируется ответное послание Фридриха королю Беле IV, сохранившееся в поздней копии, не имеющей даты. Ссылаясь на свою занятость неотложными делами в Италии, император призывал венгерского короля подождать, пока он вместе со своим сыном Конрадом не придет на помощь венграм с большим имперским войском21.

Не вызывает сомнения, что, по первоначальному замыслу императора, Венгрия должна была остановить татар исключительно собственными силами без какой-либо военной помощи Запада. В приведенном в Великой хронике английского монаха-бенедиктинца Матвея Парижского письме к английскому королю Генриху III и другим христианским государям от 3 июля 1241 г. Фридрих всю вину за поражение венгров возлагал на короля Белу: «Их король, ленивый и чрезвычайно беспечный… не подал примера ни своим, ни чужим в том, чтобы со своими подданными начать тщательнейшим образом готовиться к обороне и защите от набегов [татар]»22.

Из этого же письма следует, что императору заранее было известно о многочисленных угрозах монголов в адрес Белы: «…тартары требовали через вестников и послов, чтобы он (венгерский король. — А. М.), если жаждет жизни для себя и своих [подданных], поспешил снискать их расположение передачей [в их руки] себя и своего королевства»23. Следовательно, венгерский король неоднократно обращался к верховному сюзерену Европы с известиями о монгольских военных планах и, несомненно, с просьбами о помощи.

О реакции на подобные обращения Фридриха можно судить по свидетельству Альбрика из Трех Источников. Император долгое время не воспринимал монгольскую угрозу всерьез и уже в разгар вражеского нашествия на Европу признавался, что, несмотря на многочисленные и частые предупреждения, он до последнего не верил в реальность монгольского вторжения24. В энциклике против татар Фридрих прямо писал: «Хотя уже давно мы слышали о них (татарах. — А. М.), но, несмотря ни на что, боялись верить услышанному и предпочитали не верить»25.

По-видимому, негативную оценку роли венгерского короля и венгров вообще, оказавшихся беспомощными перед татарами, разделяла Римская церковь. Во всяком случае, выражавшие ее точку зрения магистр Рогерий Апулийский и архидиакон Фома Сплитский — современники разгрома Венгрии войсками Батыя — едва ли не главную причину случившегося видели в плохой подготовке к отражению татар ввиду того, что венгры были ослаблены слишком длительным периодом мирной жизни, предшествовавшим приходу врагов.

стр. 19
По словам Рогерия, когда о приближении татар «было объявлено по всему королевству, венгры из-за своей чрезмерной изнеженности этому не поверили, заявляя, что о татарах ходило много разных слухов, и всегда оказывалось, что эти слухи обращались в ничто»26. Рогерию вторит Фома Сплитский: «…когда весть о пагубном нашествии татарского народа дошла до венгров, она была принята ими за шутку или бессмысленный вздор — то ли потому, что такие разговоры они часто слышали беспричинно, то ли оттого, что полагались на силу войска своего королевства»27.

Сколь не велика была личная ответственность короля за постигшую венгров катастрофу, высказанные в его адрес упреки, на наш взгляд, нельзя признать вполне справедливыми.

Помимо общей недооценки масштабов монгольской опасности существовала и другая причина, по которой венгерский король не мог рассчитывать на получение реальной военной помощи против татар ни от императора, ни от папы.

В конце 1230 — начале 1240-х гг. Григорий IX и Фридрих II были заняты борьбой друг с другом за политическую гегемонию в Северной Италии, стремясь использовать в этой борьбе монгольский фактор. Условием объявления Крестового похода в защиту Венгрии от татар папа ставил безусловный переход короля в лагерь своих сторонников и разрыв отношений с императором28.

20 марта 1239 г. Григорий IX в очередной раз отлучил Фридриха II от церкви, и это отлучение сохранялось уже до самой смерти последнего. 1 июля 1239 г. была издана папская энциклика, написанная, вероятно, кардиналом Райнером де Витербо, заклятым врагом Фридриха, в которой император назывался еретиком и «последним предтечей Антихриста». В ответ император и его сторонники начали контрпропаганду в Северной Италии, возвеличивая Фридриха как нового миссию.

9 августа 1240 г. Григорий IX объявил о созыве на Пасху 1241 г. нового Вселенского собора Римской церкви, который должен был осудить императора. Оставляя без ответа тревожные известия о приближении татар, папа настойчиво призывал венгерского короля явиться на собор и обеспечить прибытие венгерских прелатов. В послании от 15 октября 1240 г. понтифик требовал от Белы игнорировать угрозы императора и лично присутствовать на соборе29. Чтобы проинструктировать Белу и венгерских епископов, как им обойти преграды, устроенные императором на пути в Рим, в Венгрию прибыл папский капеллан Иоанна Чивиелло30. За месяц до нападения татар Апостольский престол по-прежнему призывал Белу выступить против императора. В посланиях к венгерскому королю и эстергомскому архиепископу, отправленных 26 февраля 1241 г., Григорий IX вновь потребовал явиться в Рим на церковный собор, не допуская возражений или отсрочек31.

Прибывавшие со всей Европы участники церковного собора собирались у северных границ Италии, не имея возможности идти далее из-за противодействия императора. Доставить их из Ниццы в Рим морским путем в обход территорий, подконтрольных Фридриху, согласилась Генуя. Однако с помощью Пизы, соперника Генуи, императору удалось организовать морскую блокаду. В пятницу 3 мая 1241 г.

стр. 20
между островами Монте-Кристо и Джильо Тосканского архипелага генуэзский флот потерпел сокрушительное поражение от флота союзников императора, возглавляемого его сыном Энцо, королем Сардинии, и адмиралом Ансальдо де Мари. Из двадцати семи генуэзских кораблей только два смогли спастись бегством. В плен к Фридриху попали более ста римских прелатов32. Проведение церковного собора, таким образом, было сорвано.

Во второй половине июня 1241 г., получив известия о разгроме татарами венгерского короля, император Фридрих выступил с войсками к Риму под предлогом переговоров с папой об организации крестового похода против напавших на Европу варваров. Рим фактически был взят в осаду. В этой обстановке 22 августа 1241 г. папа умер.

Обещанная императором Фридрихом и его сыном, германским королем Конрадом, военная помощь Венгрии, по-видимому, так и не поступила. Из дипломатической переписки и других имперских документов можно заключить, что к активным действиям против татар Фридрих II планировал приступить после урегулирования отношений с папой. Но и со смертью Григория IX дальше деклараций дело не пошло33.

Правда, симпатизировавший императору Матвей Парижский под 1241 г. сообщает, что сыновья Фридриха, Конрад и Энцо, «с собранным со всех концов империи бесчисленным войском» разбили татар и куманов в жесточайшей битве где-то недалеко от Дуная»34. Под 1244 г. Матвей и вовсе утверждает, что Венгерское королевство было освобождено от татар войсками Фридриха: «Отправив бесчисленное войско, император не без великих расходов и опасностей освободил это королевство от бесчеловечных татар, а их самих решительно и благоразумно прогнал далеко от границ Венгрии»35.

Исследователи, однако, оценивают эти известия как недостоверные или слишком преувеличенные. Такая же тенденция характерна и для свидетельств некоторых источников о победах над монголами баварского и австрийского герцогов36. Из письма к венгерскому королю нового папы Иннокентия IV, датированного 21 августа 1245 г., следует, что никакой военной помощи против татар со стороны императора Бела не получил, и на этом основании папа освобождал его от принесенной ранее клятвы верности Фридриху37.

Против версии об имперской военной помощи в освобождении Венгрии от татар свидетельствуют известные нам факты личных отношений Белы IV с Фридрихом П. Сразу после вступления на престол (осень 1235 г.) Бела отказался выплачивать императору ежегодный налог (трибут) в пять тысяч марок серебром, на который был согласен прежний венгерский король Андрей П. Прибывшие за деньгами послы императора стали свидетелями грандиозного скандала в королевском семействе: мачеха Белы, вдовствующая королева Беатрис, переодевшись мальчиком-конюхом, бежала из дворца со своим любовником, но была опознана встретившими ее послами императора, после чего о случившемся стало известно всей Европе38.

По свидетельству Рогерия Апулийского, примерно в это же время сторонники Белы перехватили письма венгерских баронов к австрийскому герцогу Фридриху Воинственному и императору Фридриху II с предложением принять под свою власть Венгерское королевство39.

стр. 21
В противостоянии с императором Бела IV опирался на поддержку Рима. В конце 1230-х гг. усилиями Апостольского престола была образована антиштауфеновская коалиция европейских государей, чему активно способствовал специальный посланник папы Григория IX архидиакон Альберт фон Бехайм.

Уроженец Богемии (по одной из версий), Бехайм был каноником в Пассау и архидиаконом в Лорше, затем несколько десятилетий провел при папском дворе, а в 1246 — 1260 гг. занимал должность декана соборного капитула в Пассау (Бавария). Авторству Бехайма приписывается большое число исторических, богословских и публицистических произведений. Согласно Иоганну Энгльбергеру, дошедшие до нас многочисленные разрозненные фрагменты ранее составляли единый законченный труд — «Описание народов и различных стран Европы» (Descriptio gentium et diversarum nationum Europe)40.

Благодаря решительным действиям Бехайма, на сторону папы перешли баварский герцог Отгон II и чешский король Вацлав I. Вскоре к ним присоединились также Бела IV и польский князь Генрих II Благочестивый41.

Чтобы ослабить позиции Штауфенов в Германии, Рим отказался признать законным правителем германского короля Конрада IV (13-летнего сына Фридриха II) и потребовал проведения новых выборов. Несогласные с этим подверглись суровым гонениям: по инициативе Бехайма в 1240 г. были отлучены от церкви зальцбургский архиепископ Эберхард II, епископ Пассау Рюдигер фон Бергхейм и ряд других сторонников императора из числа немецкого духовенства. От Фридриха II фон Парсберга, князя-епископа Айхштета, ревностный папский эмиссар потребовал наложить интердикт (запрет на отправление всех церковных служб) на жителей Нюрнберга, Вайсенбурга и Грединга за то, что они предоставили вспомогательные войска императору для ведения военных действий в Северной Италии42.

К исходу 1240 г. на сторону папы стали склоняться наиболее могущественные князья церкви в Германии, обладавшие правами курфюрстов, — кельнский архиепископ Конрад I фон Гохштаден, которого в 1238 г. Фридрих II, рассчитывая на его лояльность, сделал имперским князем со светскими правами, и майнцский архиепископ Зигфрид III фон Эпштейн, назначенный императором регентом малолетнего короля Конрада. Только надвигающаяся опасность татарского нашествия сдерживала этих прелатов43.

Добиваясь расположения Белы IV, Бехайм предлагал учитывать его голос при новых выборах короля в Германии, хотя венгерский король не обладал правами курфюрста. Когда подготовительная работа была закончена, Бехайм в марте 1241 г. просил папу прислать нового легата морским путем в Венгрию, где его должны были встретить Отгон Баварский и Генрих Благочестивый, чтобы проводить затем в Германию для проведения выборов44.

В этой сложной обстановке император Фридрих II, по-видимому, установил какие-то контакты с монголами и сделал попытку прибегнуть к их помощи в борьбе с папой и его сторонниками.

Подобные подозрения в адрес императора были высказаны многими современниками монгольского нашествия на Европу. Главным разоблачителем выступал Альберт фон Бехайм, прямо обвинивший

стр. 22
Фридриха в сговоре с монголами и в подстрекательстве их напасть на Европу на том основании, что императорских послов видели во вражеском лагере накануне вторжения.

Часть бумаг Бехайма известна ныне по выпискам баварского придворного историографа Иоганна Георга Турмайра, известного также как Иоанн Авентинский (Aventinus) (1477 — 1534), хранящимся в Баварской государственной библиотеке. Среди них — копия послания к феррарскому епископу и другим прелатам, оригинал которого был датирован 27 марта 1241 года. В этом документе мы, в частности, читаем: «Из некоторых частей Германии сообщили, что послы Фридриха были замечены в армии тех варваров (татар. — А. М.), которые уже готовы к вторжению»45.

Впрочем, сведения приведенного источника могут быть поставлены под сомнение ввиду его крайней политической ангажированности. Однако упорные слухи о сговоре Фридриха с монголами неоднократно отмечают и более лояльные императору свидетели.

Это, прежде всего, касается известий Матвея Парижского, монаха Сент-Олбанского аббатства в Хартфордшире (Англия), чьи политические симпатии были целиком на стороне императора. Как отмечают практически все исследователи творчества этого хрониста, в своем стремлении прославить Фридриха и принизить его врагов, главными из которых были папы, Матвей не останавливался даже перед искажением фактов и часто пользовался недостоверными сведениями, в том числе, когда описывал события, связанные с нашествием монголов46.

Тем не менее, хронист не смог обойти вниманием дошедшие до него сведения о тайном сговоре императора с монголами, и представленные им свидетельства доныне остаются главным источником по данному вопросу.

Под 1241 г. в своей Великой хронике Матвей поместил специальную главу о «недобрых подозрениях» насчет Фридриха, которая является своеобразным откликом хрониста на приведенное им выше «Послание императора о нашествии татар» к английскому королю и другим христианским государям Европы, датированное 3 июля 1241 года. Из слов хрониста следует, что наводнившие всю Европу слухи о сговоре императора с татарами подогревались явными несуразностями, содержавшимися в упомянутом послании: «По всей Европе и даже в сарацинских землях распространились странные слухи, по поводу которых не было единого мнения. Появились люди, которые утверждали, что сам император намеренно использовал татар, этот бич народов, и что его многословное лукавое письмо служило не более, чем прикрытием самых зловещих и дерзких замыслов, в которых Фридрих мечтал о власти над всем миром и об уничтожении христианской веры, словно Люцифер или Антихрист»47.

Наибольшее негодование Матвея вызывали неверные сведения о происхождении татар, содержавшиеся в письме Фридриха: «Ему ставили в вину, — продолжает Матвей, — одно место из письма, в котором была заключена ложь. Там было сказано, что татары, неизвестные до того никому, вышли из южных стран, находящихся в жарком поясе; но это, очевидно, вымысел, ибо мы никогда не слышали, чтобы татары проходили по южным или восточным странам». Эта «ложь» Фридриха и невозможность получения достоверных сведений порож-

стр. 23
дали новые сомнения: «Некоторые подозревали даже более страшные вещи, будто тайные действия татар не обходились без их договора с императором. Никто не мог понять их замыслов, так как они умеют держать в тайне свой язык и научились переменять вооружение. Если кто-нибудь из них (татар. — А. М.) попадет в плен, то даже жесточайшими пытками нельзя добиться у него сведений об их планах и намерениях»48.

Далее Матвей делает попытку самостоятельно разобраться в вопросе о происхождении татар, опираясь на собственные знания географии и климатологии: «Известно, что мир делится на семь климатов, а именно: индийский, эфиопский или мавританский, иерусалимский, греческий, римский и франкский, и что на всей поверхности обитаемой земли нет такого места, даже самого отдаленного, куда не проникали бы купцы, как об этом сказал поэт Гораций: «неутомимый купец доходит до края Индии»…»49

Анализируя последствия нашествия татар на Венгрию и другие страны Европы, Матвей находит новые доказательства сговора Фридриха со степняками: «…именно эти татары в союзе с куманами, приглашенные императором, напали на короля венгров и других правителей в империи с целью истощить их силы и заставить искать спасения у императора и присягнуть ему на верность, за что он окажет им помощь. И вправду, когда сказанное случилось, татары ушли». И все же хронист, по-доброму расположенный к Фридриху, завершает свое расследование подозрений о его преступном сговоре с татарами сомнением: «Но я далек от мысли, чтобы это злодейство могло зародиться лишь в сердце одного человека»50.

Спустя несколько лет, описывая конфликт императора с новым папой, Иннокентием IV (под 1244 г.), Матвей Парижский вновь обращается к обвинениям в адрес Фридриха и уже более решительно отвергает их как надуманные. Вспоминая о недавнем нашествии татар на Венгрию, хронист пишет: «Были те, кто говорил, что эти отверженные татары пришли из-за императорских козней; заботясь о власти императора и связанные с ним, все это делая, чтобы император того короля (Белу IV. — А. М.) и королевство подчинил своему могуществу. Но это был лепет недоброжелателей, и верить этому не следует»51.

Свою уверенность в невиновности Фридриха Матвей, как уже отмечалось, подкрепляет сведениями о том, что император будто бы с самого начала нашествия показал себя решительным противником татар и с помощью своих сыновей уже в 1241 г. освободил от них Венгрию52. Однако такие сведения не только не подтверждаются другими источниками, но и прямо им противоречат.

По сообщению современника нашествия Фомы Сплитского, император, получив известие о разорении Венгрии, вовсе не был настроен сражаться с монголами, а, скорее, наоборот, собирался бежать от них: «Когда, в конце концов, над венгерским народом была одержана победа, и слух о величайшем несчастье быстро разнесся повсюду, почти весь мир содрогнулся, и все провинции охватил такой страх, что, казалось, ни одна из них не сможет избежать нечестивых рук. Говорят, сам римский император Фридрих думал не о сопротивлении, а о том, как бы ему укрыться»53.

стр. 24
Под 1247 г. Матвей Парижский в третий раз обращается к теме отношений Фридриха II с татарами и сообщает о новых причинах заподозрить императора в сговоре с варварами. По словам хрониста, после низложения Фридриха Лионским собором (летом 1245 г.) «многие благоразумные мужи» всерьез опасались, как бы «огорченный и чрезмерно разгневанный император не отрекся от истинной веры, либо не призвал часом на помощь татар из Руси, или султана Вавилонии, с которым жил в дружбе»54.

Многократно описанные Матвеем слухи о сговоре с татарами императора, пытавшегося с их помощью подчинить своей власти строптивого венгерского короля, находят подтверждения в других источниках середины XIII века. В частности, об этом свидетельствует Рихер из Сенона — монах бенедиктинского аббатства Св. Петра в Сеноне. Много путешествовавший по Франции и Южной Германии, он посещал двор императора Фридриха II и был хорошо осведомлен о событиях политической жизни своего времени.

В своих «Деяниях Сенонской церкви» (Gesta Senoniensis Ecclesiae), в главе, посвященной нашествию татар на Венгрию, Рихер отмечает: «Некоторые говорили, что император Фридрих побуждал их (татар. — А. М.) напасть на Венгрию, потому что король Венгерского королевства, которое он получил от императора, не желал ему повиноваться; это впоследствии подтвердилось. Король Венгрии должен был подчиниться власти господина императора и получил [от него] Венгерское королевство»55.

Разумеется, известия о сговоре императора Фридриха с татарами требуют осторожного отношения в виду их возможной связи с массированной антиштауфеновской пропагандой Рима. Но, вместе с тем, как справедливо отмечает Питер Джексон, эти обвинения и в особенности сведения о том, что император направлял к монголам своих послов, — не столь уж нелепы, как может показаться на первый взгляд. Достаточно вспомнить, что в предшествующее время христианские правители Европы неоднократно прибегали к услугам кочевников в достижении своих политических целей56.

Недостаток прямых свидетельств о тайных сношениях императора Фридриха II с монголами в известной мере может быть компенсирован косвенными данными, на наш взгляд, весьма красноречивыми.

Анализируя ход событий монголо-татарского нашествия на страны Центральной Европы, Томаш Ясиньский отметил важную закономерность: «Не может быть случайностью, что весной 1241 г. главный удар монголов пришелся на сторонников папы, за исключением Баварии, которая только в виду своего географического расположения избежала судьбы Венгрии, Чехии (Моравии) и Польши». Даже если исключить мысль о тайном сговоре монголов с Фридрихом, не может быть сомнений в том, что захватчики отлично ориентировались в расстановке политических сил в Европе и, так или иначе, приняли одну из сторон конфликта, атаковав только приверженцев папы Григория IX. Ввиду грандиозных масштабов военной операции в Центральной Европе трудно допустить, чтобы монголы полагались бы только на удачу и не установили контактов со своим потенциальным союзником Фридрихом. Последнее тем более вероятно, что военным предводителем похода был Субедей, постоянно прибегавший к помощи дипломатии57.

стр. 25
Действительно, если вспомнить о созданном усилиями Альберта фон Бехайма на рубеже 1230 — 1240-х гг. антиштауфенском альянсе, состоявшем из правителей Баварии, Чехии, Венгрии и Польши, и сопоставить с этим фактом результаты монгольского нападения на Европу в 1241 г., то можно констатировать, что удар захватчиков был нанесен исключительно по владениям противников императора Фридриха.

В Польше монгольский удар пришелся на владения силезского, великопольского и краковского князя Генриха II Благочестивого, а также бывшего под его опекой сандомирского князя Болеслава V Стыдливого. В январе 1241 г. монголы захватили Люблин и Зави-хост, 13 февраля пал Сандомир, 18 марта в битве у Хмельника (под Краковом) были разбиты войска краковского и сандомирского воевод, 28 марта был занят Краков. Князь Болеслав Стыдливый бежал в Венгрию, а затем в Моравию58.

9 апреля 1241 г. близ города Легницы (Нижняя Силезия) войско Генриха Благочестивого, состоявшее из силезских, а также мало- и великопольских отрядов, к которым присоединились немецкие и моравские рыцари, было наголову разбито и почти полностью уничтожено примерно равным по численности монгольским корпусом под командованием хана Орды, при этом сам князь Генрих попал в плен и был предан унизительной казни.

Войска чешского короля Вацлава I, шедшие на помощь Генриху Благочестивому, лишь на один день опоздали к началу битвы под Легницей. Во второй половине апреля 1241 г. монгольские войска обрушились на земли Моравии и в течение нескольких дней подвергли их жестокому опустошению. Уцелели только заранее укрепленные по королевскому приказу города и замки. Поспешность в действиях монголов на территории Моравии вероятнее всего объясняется приказом Батыя срочно перебросить корпус Орды на соединение с основными силами монголов в Венгрии.

Главный удар монгольских армий весной 1241 г. был нанесен по территории Венгерского королевства. Основное наступление началось, вероятно, накануне Пасхи (31 марта), хотя первые столкновения на восточных границах королевства произошли еще в конце 1240 года. В решающей битве на реке Шайо (11 апреля) монголы разбили и уничтожили войска Белы IV и его брата Коломана, после чего оккупировали всю территорию страны к северу от Дуная.

Дальнейшие действия монголов на территории Венгерского королевства напоминают специальную операцию по поимке Белы: переправившись через Дунай зимой 1241 — 1242 гг., они в начале марта уже достигли Адриатики, где методично разыскивали беглого короля по всему побережью, подступая то к одному городу, то к другому. Получив сведения, что Бела укрылся в крепости Клис (недалеко от Сплита), монголы предприняли несколько попыток штурма, но, убедившись, что короля там нет, сняли осаду и направились к островной крепости Трогир. Только непреодолимая для монгольской конницы водная преграда спасла Белу от плена59.

По некоторым, впрочем, весьма ненадежным сведениям, не удалось избежать столкновения с монголами и баварскому герцогу Отгону П. В Анналах Тьюксберийского монастыря (Глостершир, Ан-

стр. 26
глия) (рукопись XIII в.) под 1240 г. помещено сообщение: «Явился некий народ, называемый тартарами, сыны Измайловы, вышедшие из пещер [числом] до 30 миллионов и более. Они опустошили все провинции, через которые пролегал их путь. Но герцог баварский многих убил и сбросил в реку»60.

Исследователи оценивают это сообщение как недостоверное61. Вместе с тем, о какой-то победе над монголами баварского герцога как будто говорит еще одно известие, читающееся в Рифмованной хронике Филиппа Муске (середина XIII в.): «С другой стороны герцог Баварский, он, его путь и его штандарт легко смутили их [татар]»62.

Узнав о связях Фридриха с монголами, бывшие сторонники папы поспешили нормализовать отношения с императором любой ценой. Уже в мае 1241 г. Бела IV согласился признать суверенитет императора, а чешский король Вацлав I установил контакты с сыном Фридриха Конрадом IV, сообщив о своей решимости бороться с татарами63. Следом и старший сын погибшего под Легницей польского князя Генриха Благочестивого Болеслав Лысый Рогатка выслал посольство к императору64.

В германских землях Крестовый поход против монголов начался еще до официального призыва папы Григория IX и санкции императора Фридриха II.

В апреле 1241 г. немецкие прелаты на местных церковных соборах приняли несколько декретов о подготовке похода, объявили внеурочные церковные посты и организовали публичные покаяния. Бежавшие от монголов из Венгрии и Польши монахи нищенствующих орденов активно включились в пропаганду похода и развернули массовый сбор пожертвований на его нужды.

В Анналах кельнского монастыря Св. Пантелеймона читаем: «После этой битвы (битвы на реке Шайо. — А. М.), а также после поражений в Польше и в Венгрии, бежали многие братья-проповедники и минориты, которые подняли со знаком креста против этих варваров почти всех германских священников и мирян… Животворящим крестом облачили себя также король, сын императора, архиепископ Кельнский и очень многие дворяне Германии. Немалый страх перед этим варварским народом охватил также отдаленные земли, не только Галлию, но и Бургундию с Испанией, где до этих событий даже имя татар никому не было известно»65.

Помимо кельнского архиепископа Конрада I фон Гохштадена важную роль в подготовке похода играл майнцский архиепископ Зигфрид III фон Эппштейн, архиканцлер Священной империи и регент германского короля Конрада IV.

О массовой мобилизации добровольцев и сборе средств, развернувшихся по всей Германии и в особенности в Майнцском архиепископстве, сообщает Хроника епископов Вормских XIII в. (Вормские анналы): «Услышав это (известия о нападении татар. — А. М.), господин Зигфрид, архиепископ Майнцский, повелел христианам повсеместно соблюдать церковные посты, устраивать во всей Майнцской провинции публичные покаяния и процессии с выносом реликвий и молитвами против татар… Он также приказал и определил проповедовать по всей провинции вышеупомянутый Крестовый поход. И с наибольшим усердием повсеместно было объявлено, что высту-

стр. 27
пившие против татар получат отпущение всех своих грехов; а если кто-то пойти не сможет или не захочет, то пусть из своего имущества отдаст то, на что его вдохновит Господь, и это будет поделено между неимущими участниками похода. Почти все вызвались идти на татар, и отовсюду было собрано бесчисленное множество денег»66.

26 апреля 1241 г. о подготовке Крестового похода против татар и сборе пожертвований на его нужды объявил констанцский епископ Генрих, подчинявшийся власти майнцского архиепископа. Тогда же король Конрад IV провозгласил в Германии «земский мир» (Landfrieden) — законодательный запрет использовать военную силу для решения частных конфликтов67. Важную роль в мобилизации сил для похода против татар играли ландграф Тюрингии Генрих IV Распе68 и чешский король Вацлав I69.

В так называемом Указе короля Конрада IV (известном ныне только по первой публикации 1723 г.), адресованном имперским подданным, «находящимся в низовских землях» (вероятно, в нижнем течении Рейна), сообщается, что на совете в Эслингене, состоявшемся «в прошедший праздник Пятидесятницы» (19 мая 1241 г.) «мы приняли всепобеждающий знак креста» против татар, вне зависимости от воли римского папы, и «будем нести этот крест вплоть до праздника Блаженного Мартина» (11 ноября), а, если понадобится, — и далее. Участники совета выразили решимость «в октаву близящегося праздника Иоанна Крестителя (1 июля) благополучно собрать наши войска возле Нюрнберга, чтобы затем с ними и всеми верными Христу доблестно выступить против татарских псов»70.

Император Фридрих II, узнав о готовящемся походе, выразил свою полную поддержку этому начинанию. Как сообщают Анналы кельнского монастыря св. Пантелеймона, «Император написал магнатам Германии, что они должны оказать поддержку (Крестовому походу. — А. М.), так как и он сам собирается оказать помощь христианскому народу против кровожадных варваров»71.

В ответ на просьбу о помощи венгерского короля Белы IV император велел ему присоединиться к войскам короля Конрада, обещая лично возглавить объединенные силы и одержать скорую победу над врагом: «…с небес нам будет дарована победа, которую мы привыкли одерживать над всеми своими врагами, и мы победим татарские полчища». Ко времени написания этих строк (вторая половина июня 1241 г.) венгерский король, вероятно, уже вел какие-то переговоры с немецкими государями и успел поделиться с ними горьким опытом своих неудач. Обращаясь к Беле IV, Фридрих II писал: «…мы поощряем твое и твоих людей стремление ради противодействия нападению и вторжению наших общих врагов обратиться к избранному королем Римским возлюбленному сыну нашему Конраду, чтобы не позволить ему учинить с ними сражение на открытой местности до тех пор, пока мы не явимся с большим войском для полной победы над ними»72.

Предупреждение венгерского короля насчет опасности сражения с татарами на открытой местности было учтено в так называемых «Военных предписаниях» (Praecepta bellica), составленных в курии германского короля, вероятно, вскоре после военного совета в Эслингене (известны по рукописи XIII в.). В первом пункте предписа-

стр. 28
ний значилось: «Пусть государи сами не ищут татар в поле, но защищают свои границы; ведь если им Божьим попущением случиться потерпеть поражение, они уже не смогут своих воинов собрать воедино»73.

Возможно, предостережение Белы IV также стало причиной отсрочки начала похода и переноса намеченного в Эслингене дня выступления на более позднее время — с 1 на 25 июля. Об этом можно заключить из письма доминиканского и францисканского монахов (чьи имена обозначены инициалами R и J), которое приводит в своей Великой хронике Матвей Парижский. Здесь говорится, что император Фридрих и его сын — король Конрад — наметили общее выступление против татар «в приближающийся праздник святого Якова» (25 июля 1241 г.), собрав войска в Мерзебурге (Марбурге?). В это время Бела IV с большим войском уже готов был выступить им навстречу, о чем он уведомил также чешского короля Вацлава I, своего недавнего союзника по антиштауфеновской коалиции: «…король Венгрии написал королю Богемии, что он желает выступить навстречу, собрав людей и снарядив огромное войско»74.

Одновременно шла подготовка к отражению возможной атаки монголов в других частях Священной империи, прежде всего, на венгерско-австрийской границе.

Сохранявший лояльность императору Фридриху II и его сыну, королю Конраду IV, австрийский герцог Фридрих II Бабенберг в отношении венгерского короля Белы IV и его борьбы с монголами занимал весьма противоречивую позицию.

Как следует из письма королю Конраду, датированного 13 июня 1241 г., первоначально австрийский герцог принял решение оказать помощь венграм в борьбе с татарами: силу татар «мы изведали на личном опыте, когда сошлись с ними в Венгрии и вступили в сражение, а когда, потерпев поражение, мы оттуда ушли, это же изведал король и все Венгерское королевство»75.

Очевидно, упомянутое в документе поражение войска австрийского герцога от татар произошло в самом начале завоевания ими Венгрии. Во всяком случае, это должно было случиться до решившей судьбу королевства битвы на Шайо, поскольку в известных ныне источниках нет свидетельств об участии в ней австрийских войск.

Боевое столкновение австрийского герцога с татарами в Венгрии описывает Рогерий Апулийский. Однако из представленного им описания следует, что в планы Фридриха Бабенберга как будто вовсе и не входило воевать с татарами: «Точно неизвестно, но рассказывают, что австрийский герцог по просьбе короля пришел в Венгрию, но с небольшим количеством людей и, словно не зная о происходящем, невооруженный». Где-то в окрестностях Пешта, согласно Рогерию, Фридрих даже обратил в бегство небольшой татарский отряд и в личном поединке одержал верх над двумя татарами. После этого австрийские войска, судя по всему, в боевых действиях не участвовали76.

Трудно сказать, какие цели преследовал австрийский герцог, согласившись оказать помощь королю Беле IV, и сколь велико было поражение австрийцев от татар, о котором герцог Фридрих впоследствии сообщал германскому королю. Но, как бы то ни было, ясно, что в результате похода в Венгрию и имевших место там контактов с татарами изменилась позиция австрийского герцога в отношении вен-

стр. 29
герского короля: недавние союзники стали врагами. И когда потерпевший поражение в битве на Шайо Бела IV согласился воспользоваться предложенным Фридрихом Бабенбергом убежищем в Австрии, последний вероломно захватил его в плен и освободил лишь после получения значительного выкупа, частью которого стала уступка трех приграничных венгерских комитатов77.

Участие австрийского герцога в боевых действиях против татар и гибель от его руки некоего татарского правителя — канезия (canezii — вероятно, от князь), о которой рассказывает Рогерий, остались без серьезных последствий. Меры возмездия, если и были приняты со стороны татар, то вопреки обыкновению носили какой-то паллиативный характер. Во всяком случае, ничто не говорит о намерении татар подвергнуть разорению австрийские земли, сопоставимому с опустошением Венгрии, или преследовать герцога Фридриха, как они преследовали короля Белу.

Такой вывод можно сделать, прежде всего, исходя из известий австрийских и штирийских анналов, почти ничего не сообщающих о нападении татар на австрийские земли, ограничиваясь сведениями о жестоком разорении Венгрии. Лишь иногда в источниках отмечаются случаи появления татар на австрийском берегу Дуная.

Наиболее подробную информацию находим в Анналах Гарстенского монастыря (Верхняя Австрия, епископство Пассау): «Неведомый народ татарский учинил побоище в Венгерском королевстве, а также в прочих христианских странах, в Польше и в Нижней Славонии; другая его часть, неожиданно напав на Австрию, предала мечу многих христиан на берегу Дуная возле Нойбурга, без потерь и урона вернувшись к своим». Еще более краток автор так называемого Второго продолжения анналов монастыря Хайлигенкройц: «часть их (татар. — А. М.) войска, войдя в пределы Чехии и Австрии и многих там истребив, вернулась восвояси»78.

Австрийский герцог Фридрих II также упоминает о каком-то столкновении с татарами, произошедшем на австро-венгерской границе. В цитированном выше письме к королю Конраду он информирует о своих блестящих успехах в сражении с захватчиками: «мы пишем обо всем, что свирепость вышеупомянутых татар внезапно и коварно учинила у границ нашей земли, у которых они медлили некоторое время, опасаясь нашего соседства; ибо при этом погибло несколько сотен человек, из которых триста или более были перебиты нашими людьми»79.

В приведенном Матвеем Парижском послании некоего Ивона из Нарбонны архиепископу Бордо Гиральду описан один из эпизодов противостояния с монголами, очевидцем которого был автор письма. Впрочем, до боевых действий дело тогда не дошло, так как захватчики не решились вступать в бой с объединенными силами европейских государей, собравшимися на австрийском берегу Дуная недалеко от Вены: «И когда лазутчики (татары. — А. М.) увидели с вершины одного горного отрога герцога австрийского с королем Богемии, патриархом Аквилейским, герцогом Каринтии и, как говорят, маркграфом Баденским и с огромными силами соседних держав и уже построенными в боевой порядок, все это нечестивое войско тут же исчезло, и все эти всадники вернулись в несчастную Венгрию»80.

стр. 30

Одни исследователи принимают сведения о совместном выступлении против монголов австрийского герцога Фридриха II, чешского короля Вацлава I, патриарха Бертольда Аквилейского, каринтийского герцога Бернгарда II и баденского маркграфа Германа V как достоверные81, другие ставят их под сомнение82. Но, как бы то ни было, можно констатировать, что до крупных боевых столкновений с монголами в Австрии дело не дошло, по каким-то причинам захватчики отказались от переправы через Дунай своих основных сил летом 1241 года.

Несмотря на масштабные военные приготовления и общий религиозный подъем участников Крестового похода против татар, армия крестоносцев так и не вступила в бой с захватчиками. Неожиданно она была распущена, по-видимому, даже не переступив пределов Священной империи.

В попытках объяснить причины столь странного поворота событий уже их современники, высказывая свое недоумение, строили самые разные предположения. Для составителя анналов Гарстенского монастыря провал похода стал большим разочарованием. Такие же чувства должно было испытывать и большинство его рядовых участников, для которых, по мнению хрониста, не нашлось достойных вождей: «Также многие христианские князья и другие, исповедующие имя Иисуса Христа, были призваны проповедниками креста выступить против татар, причем дети и женщины не составляли исключения. Все единодушно обозначили себя крестом, однако у армии не нашлось вождей, поэтому она осталась дома; а татары, объединенные общей властью, двинулись в поход»83.

Впрочем, у немецких хронистов находим другое объяснение. В монастырских хрониках, происходящих из Констанцского епископства, одного из важных центров подготовки похода, выражено мнение, что татары, узнав о готовящемся выступлении крестоносцев, обратились в бегство, и необходимость похода против них отпала сама собой. Так, в Анналах бенедиктинского монастыря св. Трудперта в Шварцвальде (вторая половина XIII в.) читаем: «Называемые татарами различные народы опустошили земли Паннонии, Семиградья и Моравии. По этой причине люди по всей Германии приняли крест. Узнав об этом, татары обратились в бегство». Это известие почти дословно повторяется в Больших анналах Цвизельского монастыря (начало XVI в.)84.

Ходили также слухи о том, будто войска Фридриха II все же выступили против татар и даже нанесли им тяжелое поражение, тем самым, отбросив их от пределов империи.

Наиболее подробно эту версию представляет Матвей Парижский. Английский хронист приводит историю победы над татарами объединенного войска королей Конрада и Энцо, сыновей Фридриха, одержанной на какой-то реке Дельфеос (Delpheos): «Господин император, исполняя свою волю и желание Господа, отправил своего сына Генриха (Энцо, король Сардинии. — А. М.), который, как уже было сказано, победил прелатов и их князей, к его брату Конраду, с бесчисленным войском, собранным со всех концов империи, готовому доблестно отразить нападение татар и команов, чтобы братья взаимно укрепили и утешили друг друга, обильнее напиталвшись рыцарством.

стр. 31
По повелению отца он (Энцо. — А. М.) привел с собой четыре тысячи всадников и не меньший отряд пеших, которые, соединившись с теми, к кому они пришли на помощь, составили неисчислимое войско. И тогда смолкло бахвальство врагов и укротилось их высокомерие. Ибо после жесточайшей битвы на берегу реки Дельфеос, находящейся поблизости от Дуная, в которой многие пали с обеих сторон, вражеское войско, едва ли поддающееся какому-либо исчислению, в конце концов, самим Богом было отброшено»85.

В другом английском источнике — Анналах Тьюксберийского монастыря — под 1241 г. приведены сведения о некой битве с татарами, имевшей более трагические последствия: «Генрих, сын императора Фридриха, был убит татарами, и великое избиение людей было в канун [дня] святых Космы и Дамиана (25 сентября)»86. Очевидно, в этом известии сардинский король Генрих (Энцо) спутан с польским князем Генрихом Благочестивым, погибшим в битве с татарами 9 апреля 1241 года.

Примечательно, что слухи о победе над татарами войск императора получили распространение лишь на окраинах христианского мира, вдали от тех мест, где могли происходить реальные контакты с ними Фридриха или его сыновей. Отсюда — обилие неправдоподобных деталей и искажений действительности.

Смутные слухи о военных неудачах, которые татары потерпели в германских землях, достигли также Ближнего Востока и Армении. Сведения такого рода находим в одном из продолжений коптской Истории патриархов Александрийских — Истории патриархов Египетской церкви (XIII в.), известном по рукописи Парижской Национальной библиотеки87. В Истории Армении Мхитара Айриванеци (вторая половина XIII в.) читаем: «Северный отряд (татар. — А. М.) отправляется верхними частями Каспийского моря, попирая многие страны, и переходит за реку Дунай. Против него выступает император алеманский и заставляет его отступить»88. Такие же сведения встречаются и у других армянских авторов89.

Со временем из сведений подобного рода выросла история о гибели верховного предводителя монголов хана Батыя во время переправы через Дунай на венгерско-австрийской границе, получившая известность не только в Западной Европе, но и на Руси.

Весьма вероятно, что слухи о мнимой победе над монголами войск императора, его сыновей или союзников распространял сам Фридрих II, чтобы тем самым прикрыть истинные причины своего уклонения от сопротивления агрессорам и отказа последних атаковать пределы Священной империи. Неправдоподобные истории военных побед над татарами со ссылками на несуществующие географические объекты (река Дельфеос), могли получить распространение только на далеких от места событий землях, где подобные сведения трудно было проверить. Этим, по-видимому, объясняется отсутствие известий такого рода в немецких, австрийских и венгерских источниках.

В одной из австрийских хроник середины XIII в. — Анналах цистерцианского монастыря Хайлигенкройц (Святой Крест, Heiligenkreuz) (Нижняя Австрия, епископство Пассау) — находим еще одну версию отмены Крестового похода против татар. Поход был пре-

стр. 32
кращен по приказу императора Фридриха II
по причине отказа от участия в нем венгерского короля Белы IV: «Но господин император запретил это сделать (начать поход. — А. М.), так как король Венгрии не поддержал его и не прислал послов для переговоров»90.

На наш взгляд, известие о прекращении похода по приказу императора можно признать вполне вероятным. Однако приведенное хронистом объяснение причин принятого Фридрихом решения вызывает сомнения. Ему противоречат данные других источников о переговорах венгерского короля с императором и другими участниками похода о совместном выступлении против монголов. Верный своим обязательствам Бела IV собрал уцелевшие венгерские войска и оставался в боевой готовности еще несколько месяцев после того, как подготовка к походу в Германии была прекращена. Убедившись в ненадежности обещаний императора, венгерский король вновь обратился за помощью к римскому папе.

По свидетельству Рогерия Апулийского, Бела IV, «не имея ниоткуда помощи, мешкал, оставаясь в Славонии (Хорватии)», и только когда татары перешли скованный льдом Дунай, «король обратился в бегство и затем, не желая оставаться в приморских замках, перебрался на острова»91. Фома Сплитский уточняет, что венгерский король собирал силы против татар, находясь в Загребе: «В это время прибыл со всей своей семьей и задержался у Загреба вернувшийся из Австрии король Бела. И вокруг него собрались все те, кто смог избежать татарского меча, и они оставались там все лето в ожидании исхода событий»92.

В приведенном Матвеем Парижским послании ко всем христианам аббата бенедиктинского монастыря Святой Марии в Русции (Венгрия) сообщается, что главные силы монголов форсировали Дунай в канун Рождества: «когда на Рождество Господне Дунай сковался льдом, с великой силой они переправились на другой берег реки»93. Послание датировано 4 января 1242 г., следовательно, переправа должна была произойти ок. 25 декабря 1241 года. Фома Сплитский датирует переход монголов через скованный льдом Дунай временем «по прошествии января», то есть началом февраля 1242 года94.

Эта дата подтверждается данными другого источника, согласно которому вплоть до конца января 1242 г. Бела IV все еще находился в Хорватии и по-прежнему готов был оказывать сопротивление захватчикам, рассчитывая на обещанную помощь христианских государей. В письме к римскому папе, отправленном из Чазмы (в 60 км к юго-востоку от Загреба) 19 января 1242 г., венгерский король в очередной раз просил не названного по имени понтифика (к тому времени еще не избранного) способствовать тому, чтобы «уже принявшие крест государи католических королевств» встали на защиту переправ через Дунай в виду готовящегося вражеского наступления95.

Подобно средневековым хронистам, новейшие исследователи также остаются в недоумении относительно отмены Крестового похода против татар в Германии. «Почему поход не получил продолжения, не ясно, — пишет Питер Джексон. — Но самое вероятное объяснение — пришли новости, что монголы отступили из Богемии и от немецких границ и теперь концентрируются в Венгрии»96. Монголы не пошли через Дунай, и поэтому Крестовый поход германского короля

стр. 33
Конрада не состоялся, — считает Кристоф Майер97. Подобного взгляда придерживался в свое время и Балинт Хоман, полагая, что германский король Конрад IV распустил свои отряды после того, как в июле 1241 г. ему доложили, что монголы остановили наступление на Дунае98.

Но разве приостановка дальнейшего наступления на Дунае и отход монгольских войск от немецких границ летом 1241 г. могли быть свидетельством отказа завоевателей от продолжения похода на Запад? Монгольские войска не были выведены из Подунавья, и их новые завоевания в Европе вскоре были продолжены. Пауза в военных действиях, вероятнее всего, объясняется тем, что монгольской армии нужна была летняя передышка для пополнения сил и подготовки переправы через многоводный Дунай, осуществить которую удобнее было по льду, дождавшись заморозков.

Между тем, участники несостоявшегося Крестового похода против татар в Германии вели себя так, как будто ими были получены твердые гарантии полного прекращения монгольского наступления. Такой вывод можно сделать из сообщений немецких источников о том, что предводители похода не только распустили свои войска, но и разделили между собой собранные на войну деньги: «Тем временем, — читаем в Вормских анналах, — пришли известия, что татары удалились в другие края. Тогда епископы и господа поделили между собой собранные деньги»99.

Этот поступок, как будто, вызывает неодобрение хрониста, но не по причине беспечности предводителей похода, недооценивавших возможность возобновления монгольской угрозы, а в виду их алчности, — только один из епископов поступил по справедливости, распорядившись вернуть деньги жертвователям: «Но вормский епископ господин Ландольф собранные в Вормсе и в этом епископстве деньги повелел вернуть»100.

Главная причина неудачи подготовленного в Германии Крестового похода против татар, как нам представляется, кроется в отношении к нему императора Фридриха П.

К середине июня 1241 г. у императора, судя по всему, уже полностью сформировался свой план действий в отношении татарской угрозы, который не предусматривал военного выступления против агрессора. Такой вывод можно сделать, прежде всего, исходя из содержания самого известного документа Фридриха — энциклики против татар от 20 июня 1241 г., — сохранившейся во множестве различающихся между собой редакций и списков. Подлинность документа подтверждается наличием его в собрании писем Петра из Винеа (Пьетро делла Винья, Petrus de Vineis) (ок. 1190 — 1249), канцлера и секретаря (логофета) императора Фридриха, умершего в заточении по ложному обвинению. Начиная с 1270-х гг., во многих списках распространилось собрание его писем на латинском языке, в основном написанных от имени императора, впервые опубликованных Й. Р. Иселином в 1740 году101.

Заботы о «спокойствии империи», — писал Фридрих II в энциклике против татар, — побуждают «с большим опасением относиться не столько к явным, сколько к возможным угрозам». Поэтому, несмотря на очевидную опасность татарского нашествия, «ради всеоб-

стр. 34
щего блага» римский август вынужден предпочесть «будущим и предполагаемым убыткам» от неведомых варваров «уже существующие и известные угрозы». К таковым Фридрих относит свой конфликт с папой Григорием IX и поддерживаемый понтификом «мятеж миланцев»102.

По сообщению Риккардо из Сан-Джермано, письма подобного содержания император отправил также французскому королю Людовику IX и другим государям: «…тогда же по этому поводу посылает ко всем государям Запада соответствующие письма следующего содержания: «Сиятельному королю Франции, как своему брату, Фридрих и проч. Ревность совершенных нами забот, ибо мы, как отец империи, обязаны любить и защищать ее положение, побуждает нас скорее остерегаться не столько явных опасностей, сколько неизвестных, и проч.»»103

В послании к английскому королю Генриху III и другим христианским правителям от 3 июля 1241 г., приведенном Матвеем Парижским, император Фридрих в еще более резком тоне всю вину за свое вынужденное бездействие в отношении татар возлагает на римского папу: «…поскольку собственная его воля была для него законом, и он не сдерживал безудержный поток [своей] речи и не считал нужным воздержаться от бесчисленных попыток к раздорам, то он к радости мятежников, тяжко злоумышляющих против чести и славы нашей через своих легатов и нунциев приказал возгласить против меня, правой руки и защитника церкви, крестовый поход, который следовало бы начать против тирании татар… А так как наше самое неотложное дело — освободиться от внутренних врагов, то как отразить нам и варваров?»104

Сообщив всем своим адресатам о призыве венгерского короля прийти на защиту Венгрии, Фридрих принял решение повернуть войска в противоположную сторону и идти на Рим: «Делая частые переходы и постоянно думая о средствах достижения нашей победы, мы направились прямиком к Городу, где, если [в лице] верховного понтифика сын обретет отца, и у апостольского престола ради своей веры он получит совет, то он, как римский август, католический император и прославленный победитель мятежников не усомнится и нисколько не замедлит ради защиты христианской веры лично прийти и явить всю мощь своих войск»105.

Свое выступление против татар в защиту христиан Европы император обуславливает подчинением ему не только всех «мятежников», но и самого римского папы. «По этой причине, — сообщал Риккардо из Сан Джермано, — император, и сам боясь погибели христианства, поспешно направляется к Городу, чтобы договориться с Папой Григорием, и тогда же по этому поводу посылает ко всем государям Запада соответствующие письма…, и в этих письмах воодушевляет и побуждает этих государей к защите христианской веры и помощи святой церкви»106.

Как видим, именно урегулирование отношений с понтификом на условиях императора, по замыслу последнего, должно было стать обязательной предпосылкой для его выступления в защиту веры и церкви во главе воинства, состоящего не только из подданных империи, но и всех христианских государей Европы, признавших в императоре главного своего защитника.

стр. 35
Подлинная суть намерений Фридриха была ясна уже его современникам. Даже симпатизировавший императору Матвей Парижский, как мы видели, должен был признать, что его письмо служило не более, чем прикрытием подлинных замыслов, в которых Фридрих мечтал не только о власти над всем миром, но и «об уничтожении христианской веры, словно Люцифер или Антихрист»107.

Призыв ко всем суверенным христианским правителям выступить против татар под предводительством императора Фридрих мотивирует тем, что по его повелению в империи уже начат Крестовый поход против завоевателей: «Мы решительно повелели возлюбленному сыну нашему Конраду и другим знатным людям нашей империи всеми силами препятствовать мощному вторжению врагов-варваров. Также и Вашу светлость во имя общего дела творцом веры нашей христианской, господом нашим Иисусом Христом от всей души умоляем как можно скорее подготовить действенную помощь»108.

В то же самое время, обращаясь к своим подданным в Германии — «верным комитам, свободным, министериалам и всем прочим находящимся в Швабии людям» — Фридрих дает указание отложить выступление против татар до тех пор, пока он не преодолеет сопротивление папы и не добьется перехода на свою сторону всех прочих государей: «И когда римский понтифик перестанет противиться всеобщему благополучию и не будет равнодушен к христианской вере, но вместе с нами и прочими государями, которых к этому мы побуждаем посредством своих писем и послов, ревностно присоединится к Божьему делу, тогда и вы, обдумав все средства и способы, которыми вместе с нами, если позволит Господь, сколь быстро, столь и успешно вы сможете противостоять этим опасностям, доблестно придете на помощь всем христианам и нам»109.

Подлинность этого документа также не вызывает сомнений. Текст императорской энциклики, адресованной жителям Швабии, в виде приписки обнаружен в составе пергаменного кодекса имперского аббатства Оттобойрен (Бавария), содержащего «Distinctiones dictorum theologicarum sive summa Quot modis» французского богослова и поэта Алана Лилльского (Alain de Lille, Alanus ab Insulis); кодекс датируется 1241 годом110.

Таким образом, санкционировав подготовку Крестового похода против татар и всячески призывая суверенных христианских правителей Европы встать под его знамена, император в итоге дал указание своим верным подданным в Германии, уже готовым к выступлению, отложить его до тех пор, пока он сам, добившись подчинения папы и других правителей, не будет в состоянии возглавить объединенные силы. В действительности такой демарш императора мог означать только одно — срыв всей антитатарской кампании и дискредитацию немецких прелатов как ее главных организаторов.

Историками уже было замечено, что неудача Крестового похода против татар странным образом совпадает с началом выступления против императора наиболее влиятельных немецких князей церкви — кельнского и майнцского архиепископов — прежде бывших союзниками Фридриха II и руководивших подготовкой антитатарской кампании. По мнению Питера Джексона, именно начавшееся в сентябре 1241 г. восстание против императора и его сына — короля Конрада IV

стр. 36
— повергшее Германию в многолетнюю гражданскую войну, сделало невозможным объединение сил против татар, а собранные на борьбу с ними огромные денежные средства фактически были истрачены на финансирование оппозиции Штауфенам111. Принимая эту точку зрения, другой новейший исследователь констатирует, что крах Крестового похода 1241 г. был вызван выступлением против императора кельнского и майнцского архиепископов, что не позволило Конраду IV двинуть собранные против татар войска за пределы Германии112.

Инициатором нового антиштауфеновского выступления, по-видимому, стал майнцский архиепископ Зигфрид III фон Эппштейн (1230 — 1249). Ставший преемником своего дяди, архиепископа Зигфрида II, и будучи племянником (по матери) трирского архиепископа Теодориха II фон Вида (1212 — 1242), Зигфрид III много лет пользовался особым расположением императора и был важнейшей опорой его политики в Германии. Он выступил на стороне Фридриха II в конфликте с его сыном, германским королем Генрихом VII и участвовал в свержении последнего на Майнцском рейхстаге 1235 года. После коронации в Вене в 1237 г. малолетнего Конрада IV майнцский архиепископ был назначен при нем имперским регентом (Reichsverweser)113.

Таким образом, Зигфрид III стал главным представителем императора к северу от Альп и располагал его безграничным доверием. И даже после отлучения Фридриха II от церкви папой Григорием IX (1239 г.) Зигфрид III оставался верен императору, так и не поддержав созданную Римом антиштауфеновскую коалицию, несмотря на все усилия папского эмиссара Альберта фон Бехайма. Вместо этого, как мы видели, майнцский архиепископ принял самое активное участие в подготовке Крестового похода против татар, объявленного Конрадом IV и поддержанного императором.

После нашествия монголов, когда перевес сил полностью оказался на стороне Штауфенов, и все их недавние противники во главе с чешским королем Вацлавом I и баварским герцогом Отгоном II перешли на сторону императора, а осажденный им в Риме папа Григорий IX скончался, внезапно возникла новая оппозиция, во главе которой встали, казалось бы, самые надежные сторонники Фридриха II в Германии.

В архиве кельнских архиепископов сохранилась грамота майнцского архиепископа, датированная 10 сентября 1241 года. Из документа следует, что между кельнским и майнцским архиепископами был заключен договор, скрепленный присягой, согласно которому стороны взаимно обязались выступить против императора в защиту папы и апостольского престола114. Очевидно, существовала и аналогичная по содержанию присяжная грамота кельнского архиепископа, не сохранившаяся до нашего времени.

В документе сказано: «Мы, Зигфрид, божией милостью архиепископ Майнцский, архиканцлер Священной Германской империи, настоящим письменно подтверждаем, что с достопочтенным господином Конрадом, министром Кельнской церкви, нашим возлюбленным кузеном, в деле, которое в настоящее время происходит между святейшим отцом и господином верховным понтификом Григорием, и апостольским престолом, с одной стороны, и господином импера-

стр. 37
тором Фридрихом, с другой стороны, будем твердо поддерживать друг друга советом, словом и делом, никогда не оставим друг друга в случае любой опасности, наше дело мы начнем вместе и так же будем его продолжать, и прекратить это дело можно будет только вместе, по решению общего совета»115.

Выступление майнцского и кельнского архиепископов против императора современные исследователи оценивают как важнейший и даже поворотный пункт в истории Германии середины XIII в., существенно изменивший расстановку политических сил и ослабивший позиции Штауфенов116.

Из текста присяжной грамоты 10 сентября 1241 г. невозможно узнать о причинах, побудивших немецких прелатов выступить против императора. Некоторые дополнительные сведения сообщают Анналы кельнского монастыря Св. Пантелеймона: «В этом же году (1241. — А. М.) кельнский и майнцский архиепископы, утвердившись в своих убеждениях, встали на путь открытого сопротивления императору и его сторонникам и ввели войско в одну из прирейнских областей, называемую Ведераве (в районе реки Веттер, севернее Франкфурта-на-Майне. — А. М.) на реке Могус (Майн. — А. М.), где разорили и предали огню очень много зажиточных поселений. Они также обвинили императора в тяжком умышлено совершенном преступлении и объявили, что за него он должен быть предан анафеме. Они даже привели для этого основания. Некоторые же не придавали им такого большого значения, какое они имели на самом деле, поскольку в то время, когда римский престол остался вакантным, а император чинил препятствия для избрания Папы, они, как верные и сильные сыны, были полны сострадания к своей матери — несчастной римской церкви. Поэтому они по праву обязаны были выступить и, несмотря на опасность схватки с императором, отомстить за нанесенный церкви ущерб»117.

Новейшие исследователи полагают, что официально названная причина выступления против Фридриха II — защита церкви от его преступных посягательств — не может считаться достаточно основательной. За ней должны были скрываться другие причины. Это, прежде всего, — стремление майнцского и кельнского архиепископов увеличить подвластную территорию за счет имперских владений, а также осуществить территориальные претензии к баварскому герцогу Отгону II и ландграфу Тюрингии Генриху IV Распе, принявшим сторону императора и получившим его поддержку, — в 1242 году. Генрих Распе был назначен новым имперским регентом германского короля вместо мятежного майнцского архиепископа. Для последнего смерть папы стала удобным поводом перейти в другой политический лагерь, так как освобождала от всех прежних обязательств118.

Мы, разумеется, не исключаем того, что в действиях немецких прелатов мог быть собственный политический расчет и стремление к материальным выгодам. Однако из текста присяжной грамоты от 10 сентября 1241 г. явствует, что свой договор против императора майнцский и кельнский архиепископы заключили еще при жизни папы Григория IX, сознавая возможную опасность, которой они себя подвергают, бросая вызов императору.

Смерть папы, напротив, существенно ослабила положение заговорщиков. В 1242 г. сторонники Фридриха II перешли в наступление: кель-

стр. 38
некий архиепископ Конрад I был взят в плен графом Вильгельмом фон Юлихом, боевые действия развернулись на территории Майнцского архиепископства; на сторону императора и германского короля перешли прирейнские города, прежде всего Вормс, в обмен на новые привилегии предоставивший императору значительные военные силы119.

Как нам представляется, причину антиштауфеновского выступления кельнского и майнцского архиепископов следует искать, прежде всего, там, где ее указывают средневековые источники. Возможно сам папа, осажденный в Риме войсками императора, незадолго перед смертью успел обратиться к немецким прелатам с просьбой о военной помощи, обвинив Фридриха II в каком-то «тяжком умышлено совершенном преступлении».

Об этих обвинениях, надо думать, было известно не только в Германии. Обвинения в тяжком преступлении против церкви и всего христианского мира, совершенного императором в период нашествия татар, звучат в словах еще одного современника событий — французского историка и поэта из города Турнэ Филиппа Мускэ. В своей Рифмованной хронике, доведенной до 1242 г., рассказывая о приходе татар, он пишет: «И весь мир обратился вспять после того, как сам император Фредерик с помощью их (татар. — А. М.) совершил то, что обесчестило христианский мир»120.

Важно заметить, что вооруженное выступление против Фридриха II для немецких прелатов стало более актуальным делом, чем предотвращение нападения татар и осуществление Крестового похода, в подготовке которого они играли самую активную роль. Это обстоятельство наводит на мысль, что возникновение новой антиштауфеновской коалиции было обусловлено изменением политической ситуации, связанной с угрозой монгольского нападения на Германию.

Действительно, вопреки первоначальному намерению монголы прекратили попытки атаковать границы Священной империи, сосредоточившись на завоевании Хорватии и других частей Венгерского королевства.

В новейшей литературе по-прежнему остается открытым вопрос, почему захватчики не воспользовались столь выгодной для себя ситуацией, сложившейся в немецких землях осенью 1241 г., когда вспыхнул антиштауфеновский мятеж немецких прелатов и были распущены собранные для Крестового похода войска, в то время как войска самого императора были выведены в Италию.

Нам представляется, что сведения о прямых контактах императора с монголами накануне нападения последних на Европу, упорные слухи о его тайном сговоре с захватчиками, удар которых пришелся, главным образом, по врагам Фридриха, участникам созданной Римом антиштауфеновской коалиции, уклонение самого императора от вооруженного столкновения с татарами, отказ от участия в подготовленном немецкими прелатами Крестовом походе против татар, а вместо этого — вывод имперских войск в Италию и осада Рима с целью принудить папу признать верховенство императора, неожиданное отступление самих татар от немецких границ и отказ от первоначальных планов завоевания Германии, наконец, неожиданное выступление против Фридриха лояльных ему немецких прелатов, обвинивших императора в тяжком преступлении против церкви и всего христианства, — все это,

стр. 39
несомненно, связанные между собой события. Объяснить их стечение, как нам кажется, можно только допустив, что император Фридрих и предводители Западного похода монголов были связаны какими-то взаимными обязательствами.

Еще одним доказательством такой связи может служить тот факт, что монголы обошли стороной границы Священной империи, выводя свои войска из Далмации и Хорватии, хотя в этот период их завоевания продолжались.

По сообщению австрийских хроник XIII-XIV вв., возвращавшиеся из Венгрии монгольские войска нанесли удар по территории Латинской империи. И хотя в византийских источниках мы не находим никаких подтверждений этим известиям, у нас нет оснований не доверять им.

Под 1243 г. в так называемой Австрийской хронике (вторая половина XIII в.) читаем: «Татары и куманы, не встречая никого, кто бы мог противостоять им, вышли из Венгрии с большой добычей, состоявшей из золота и серебра, одежд, животных, множества пленных обоего пола, в укор христианам. Придя в Грецию, они (татары. — А. М.) ту землю, за исключением сильно укрепленных замков и городов полностью разорили. Константинопольский король по имени Балдуин сразился с ними; в первый раз они были побеждены им, во втором же сражении он сам был разбит ими»121. Это же известие находим в Леобенской хронике122 и во Втором продолжении Анналов монастыря Хайлигенкройц123.

И вновь атаке монголов подверглись противники Фридриха П. Как единственный законный император на Западе он не признавал созданную крестоносцами после захвата Константинополя в 1204 г. еще одну империю — Латинскую — всячески поддерживаемую римскими папами. Германский император стремился ликвидировать это государство как незаконное орудие папского влияния на Востоке124.

После нашествия Батыя на Европу папская курия приложила немалые усилия, чтобы установить прямые контакты с монголами, как бы стремясь тем самым перехватить инициативу у императора. Новый папа Иннокентий IV, продолжая борьбу с Фридрихом II, в марте 1245 г. из своей новой резиденции в Лионе отправил к монгольским правителям сразу четырех эмиссаров — доминиканцев Андре из Лонжюмо и Ансельма (Асцелина) из Кремоны, а также францисканцев Лоренцо Португальского и Джованни дель Плано Карпини. Путешествия этих посланцев заняли несколько лет, и только двое из них — Ансельм Кремонский и Плано Карпини — достигли цели125.

В ответ на миссию Ансельма летом 1248 г. в Лион прибыло монгольское посольство, доставившее папе две грамоты — от хана Батыя и нойона Байджу (Бачухурчи), великоханского наместника в Иране, Закавказье и Малой Азии126.

Дополнительные сведения об этом посольстве сообщает Матвей Парижский, указывая, что послы «короля татар» привезли предложение начать совместные военные действия против никейского императора Иоанна III Ватаца. Однако такая перспектива не отвечала главной цели папы — использовать военную силу монголов против Фридриха II.

В ответ Иннокентий IV просил передать «королю татар», чтобы тот после принятия христианства прислал свои войска, чтобы вместе

стр. 40
с войсками папы выступил не только против «схизматика» Ватаца, но и против германского императора. С помощью татар сначала планировалось «подчинить Ватаца Греческого, зятя Фридриха, раскольника христианской веры, взбунтовавшегося против господина папы и императора Балдуина, а после того и Фридриха, отбившегося от Римской курии». Однако условия папы смутили татарских послов, предупредивших, что их король будет разгневан, услышав о них127.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб