Это Конрад Ярауш Самое начало, конец лета 1941 года, он только-только недавно прибыл в лагерь. Конец августа 1941 года, Коханово (около 20 километров на запад от Орши), 203-й дулаг.
Когда я иду через лагерь, неизменно прохожу мимо них. Вот они стоят, с их особым терпением, присущим народам Востока, которое нам, немцам, кажется не более чем просто пассивностью. Вон они: у лазарета, где военврач заботится о больных русских; у командного поста; на мосту; и в особенности у входа в лагерь. Если дует ветер, они жмутся в кучки под крытыми входами близлежащих домов. В ином случае, они просто создают сплошную толпу напротив ворот лагеря. Когда видишь это, они кажутся не более чем тупой, глупой массой, намеревающейся противостоять судьбе; они крепко держатся друг за друга дабы выжить. Но я заглянул в их глаза и увидел там кое-что ещё. Вспоминаю об одной женщине, которая несколько дней назад наклонилась через забор, всматриваясь в сторону ручья и полей, и далее в будущее, где её, быть может, ждёт собственная судьба. Или я вспоминаю о маленькой группке, с которой столкнулся сегодня на деревенской улице; они надеялись увидеть хоть одно знакомое лицо среди сотен мужчин, которые были переданы [в стационарный лагерь] сегодня; они игнорировали солдат перед ними, которые пытались понять их чувства. Это мне напомнило ранние скульптурные изображения трёх Марий[1]. Но затем я сказал себе, что глупо называть что-то примитивным, когда это просто отражение банальной невинности. Лица, выглядывающие из-под платков, приводят нас в такое замешательство. Если женщины молоды, то их лица могут быть достаточно поразительны в своей простоте, а в правильной ситуации, они даже могут сойти за образец классической красоты. Но достаточно скоро их лица покрываются складками и морщинами, и в изборождённых ликах я вижу следы бесконечных ежедневных страданий; иногда в них можно заметить и что-то глубоко материнское. Прибыли новые пленные. Я — во главе скупой выдачи еды на кухне III, которая расположена немного в стороне лагеря. Внезапно я вижу, как достаточно неряшливый молодой человек в изношенной одежде подходит к колючей проволоке. В двадцати метрах от неё, женщина, вполне подпадающая под описание, которое я только что дал тебе [жене], стоит в середине картофельного поля. Они оба замирают в один момент. Охранник на вышке заметил их и угрожает, что выстрелит. Так что мы пытаемся отогнать женщину. Она колеблется, а парень пытается показать свою радость от того, что видит её, выразить свою любовь к ней. Затем она убегает. На следующее утро она приходит к 5 часам. Она привела с собой подмогу — нескольких родственников, вместе с деревенским старостой. Да и парень не слонялся без дела. Он обернул белый платок вокруг своей руки, для уверенности. Он надеется, что так он сможет доказать, что он важный член группы, а значит, не будет транспортирован дальше [в стационарный лагерь]. Теперь они стоят вместе, лицом к лицу. Они целуют друг друга и вытирают свои слёзы. Женщина достаёт немного хлеба, яиц и простокваши из своей корзины — всё, что у неё есть. Она улыбается, видя, как её муж налегает на съестное, радостная, что вновь смогла накормить его. Несколько заметок о средней школе в Коханово. [1] — культ 13-14 веков, призванный отображать христианские добродетели (вера, надежда и любовь); три Марии изображали женщин, которые посещали гробницу Христа. |
|
ить |