Мекленбургские читатели барона Герберштейна

Мекленбургские читатели барона Герберштейна

В 1708 году Иоганн Гюбнер опубликовал знаменитые «Генеалогические таблицы» («Genealogische Tabellen») мекленбургских и голштинских князей, в том числе — манускрипт Иоганна Фридриха фон Хемница 1687 года, согласно которому основатель древнерусского государства князь Рюрик был сыном бодричского князя Готшалка (Годслава, Готлейба), который погиб в войне с данами в 808 году. По другой родословной, приведённой Гюбнером, Рюрик — представитель побочной ветви герульских, вандальских и вендских королей…

// Русская Википедия об Иоганне Хюбнере

В связи с публикацией моей последней статьи об источниках текста Ксавье Мармье [Рыбалка 2017], выход которой, относительно времени её написания, изрядно затянулся, моё внимание обратили на новую статью [Воронин 2017], посвящённую критике «мекленбургской генеалогической традиции» по произведениям главного её адепта – В.И. Меркулова. Заинтересовавшись текущей ситуацией в этой несколько забытой мною области, я посмотрел сами новые статьи по теме, критические рецензии на них, посмотрел, что об этом пишут «вообще», и был несколько шокирован фразой, которую привожу в эпиграфе.

Точного источника её я не знаю, да и не искал его. Понятно, что про реальное содержание 112 и 192 таблиц у Иоанна Хюбнера со времён Е.В. Пчелова [Пчелов 2010] не написал только ленивый, но приведённое в эпиграфе представляет собой, видимо, новый этап в интерпретации сведений Хюбнера. Трудно сказать насколько замена заведомо ложного суждения на очевидно абсурдное может добавить убедительности отстаиваемым взглядам, но нельзя не признать, что подобное является характерным признаком фирменного стиля адептов «мекленбургской генеалогической традиции».

В конце концов, у меня возникло желание ещё раз вернуться к финалу своей статьи, где я скороговоркой описал цепочку источников, в конце которой оказался Мармье, и более подробно рассмотреть начало этой цепочки, в которую Хюбнер, по моим представлениям, никак не вписывался. Несмотря на сложившуюся «традицию» аттестовать Хюбнера как популяризатора и публикатора сочинения Хемница, для этого в действительности не видно никаких оснований – таблицы Хюбнера, как и обширные примечания к этим таблицам Kurtze Fragen aus der Genealogie (1708, 1737) не предполагали публикацию никаких «манускриптов», это недоразумение, впрочем, в названных трудах Хюбнера и вовсе нет никаких следов Хемница. Имеется возможность уточнить отношение данного учёного к теме – уже в конце жизни Хюбнер опубликовал работу Bibliotheca genealogica (1729), которая вскрывает исследовательскую «кухню» Хюбнера и содержит подробные библиографичесике описания генеалогических сочинений, сгруппированных по регионам Европы. По каждому региону (= государству) Хюбнер перечисляет авторов общих генеалогических трудов, содержащих родословные таблицы и подробно описывает сочинения, специально посвящённые правящим семействам какого-либо края.

Для Мекленбурга он указывает, в первом случае, кроме себя самого, Иеронима Хеннингса, его современника Элиаса Рейснера и Каспара Данкверта, писавшего в середине XVII столетия. Подробно же он представляет труды Иоганна Симона (1605), Латома и Томаса. Каждый из авторов приводит в своём сочинении либо «историческую», либо «мифическую» родословную мекленбургских князей, восходящую, соответственно, или к первоисточникам, которые возводят её к Биллунгу-Мстивою, или к версии Николая Маршалка, выводящего этот род от Антюра. «Исторической» родословной придерживаются Симон, Данкверт и Томас, остальные, включая самого Хюбнера, начинают род князей с Антюра.

Фридрих Томас представлен в связи с его сочинением Analecta Güstroviensia (1706), в коем Хюбнер отмечает наличие родословных таблиц князей Верль и мекленбургских герцогов. Далее он пишет, что в 1716 г. состоялась свадьба мекленбургского герцога и русской принцессы и «в связи с этим Томас в Ростоке напечатал Таблицу in folio, из которой можно было увидеть связь Мекленбургского дома с русскими царями» [Hübner 1729: 516]. Столь же скупо он аттестует эту работу Томаса в разделе о русских родословных, не приводя даже её названия. С учётом содержания собственных работ Хюбнера, рискну предположить, что он отнёсся к «Двойной родословной» Томаса скептически, тем более что знакомство его с полемикой между Томасом и Штибером, учитывая научные интересы, кажется совершенно естественным. Ниже мы рассмотрим эту работу Томаса с точки зрения презентации в ней Хемница и Латома.

Бернхард Латом упоминается Хюбнером в качестве автора посмертно изданной в Штеттине в 1619 г. работы «Генеалогическое описание или родословные рыцарей и благородных господ всей Мекленбургской земли». В трёх частях книги описывались, соответственно, семейства собственно Мекленбургского дистрикта, владений дома Верль (Fürstenthum Wenden) и Старогардского края, эта последняя часть, по словам Хюбнера, переиздавалась позднее. Здесь же Хюбнер обращает внимание и на неизданную рукопись Латома: «Он написал Genealo-Chronicon Megapolitanum, который с полным правом занял бы место в этой библиографии, если бы он был напечатан: оригинал находится в Княжеском Архиве, а копии, которые некоторые люди имеют в своих руках, очень похожи» [Hübner 1729: 515]. Случая упомянуть Хемница, чей труд также не был напечатан, Хюбнер не нашёл, хотя о существовании его он должен был знать хотя бы из Томаса.

На самом деле в текстах современных исследователей, которые рассматривали воспроизведение гипотезы Герберштейна в исторических (преимущественно немецких) сочинениях XVII-XVIII вв., именно Латом и указывается в качестве лица, ставшего источником этой традиции, либо непосредственно, либо первым в паре с Хемницем.

Латом закончил свой труд в 1610 г. и, учитывая его профессиональную занятость и литературную активность, наверняка работал над ним довольно долго. У него были перед глазами образцы, примеры которых перечислены выше, кроме того, он несомненно старательно изучал и доступные первоисточники. Латом не готов был ограничиться «исторической» родословной, на основании известных источников она представлялась ему неполной. В свежеизданной работе Хеннингса, параллельно слегка модифицированной версии маршалковых героев, болтались Траско с сыном Цедрагом, коим автор не нашёл места на общем древе, а другие авторы генеалогий, включая Николая Маршалка, их и вовсе не упоминали. Кроме того, на последнем отрезке в 400 лет, до первых исторически достоверных вендских князей, у Маршалка явно недоставало поколений, и его последователи (включая Хеннингса и Рейснера) традиционно неудачно пытались справиться с анахронизмом.

Более творчески к делу подошёл известный оратор и поэт, некогда мекленбургский канцлер, Генрих Хусан (Хауссен), который в одном из своих сочинений добавил на интервал времени между Карлом Великим и Биллунгом-Мстивоем дополнительных Биллунга, Мстислава, Радигаста и Мстивоя, чем и вдохновил последователей вроде Латома.

Латом подошёл к делу весьма обстоятельно, снабдив свой текст синхронистическими таблицами, в которых даты от С.М. и Р.Х. (начиная с 321 г. до Р.Х.) сопоставляются погодно с годами правления «королей Мекленбурга» и «князей славян» (т.е. вендских нобилей, упоминаемых параллельно с «королями»). Хронологическую проблему он решил в стиле академика А.Т. Фоменко, но прямо противоположным образом – если современные адепты «новой хронологии» старательно «сплющивают» время, отождествляя людей со схожими именами и обстоятельствами биографий, то Латом, напротив, «растянул» его, реплицировав маршалкову цепочку Радагаст-Вицлав-Ориберт-Биллунг ниже по хронологической шкале – начав её повторно два поколения спустя после окончания первой и получив, таким образом, десять поколений вместо четырёх на том же временном интервале. Он действовал в этом случае в духе Хусана (на которого ссылается наравне с Маршалком), но по нисходящей и структурно, в то время как поэт и оратор ограничился индивидуальными добавлениями персон по восходящей линии. Параллельно Латом добавил дополнительных Биллунгов, Арибертов, Мстиславов, Мстивоев в разные поколения, чем, кажется, усложнил схему до невозможности, хотя ею и соблазнился позднее, при удачных обстоятельствах, Томас.

Помимо размножения виртуальных персонажей, Латом попытался найти место и реальным: Траско (‘auch König Trasich von den seinen vertrieben’) обрёл отца в лице Вицлава, а убитый чуть ранее в Рёрике Годлайб был объявлен его братом (‘den andern Hertzog in Meklenburg Gottlieb des Königs Brudern mit Verretherei bekommen und tödten lassen’). Текст Латома здесь практически дословно совпадает с текстом на стр. 94b-95a сочинения Auserlesenes Chronicon von den herrlichen Thaten Caroli Magni Маркуса Вагнера (1579), на которого автор тут же и ссылается. Однако у Вагнера Траско титулуется только «герцогом ободритов» и на родственную связь его с Годлайбом не указывается. Годлайб впервые был введён Латомом в родословную схему Биллунгов (собственная схема Латома приводится у Вестфалена в стлб. 19, Годлайб, как брат Траско, упоминается в стлб. 79). Родословная Латома существенно отличается в финале «мифической» своей части от таблиц Хеннингса и Андреаса Ангелуса (1598), которые он тут же предлагает для сопоставления1.

Вслед за описанием распрей вендских правителей с императором Карлом и конунгом Годфридом у Латома, под датой 824 от Р.Х., и следует сюжет о Рюрике. Даже если Латом по какой-то причине не знал сочинение Герберштейна раньше, он наверняка обратил внимание на указание Хеннингса, что основатель дома русских государей Roricus происходил из Вагров или Варегов, живших под знаменитым и славным городом Любеком [Henninges 1598: 360-361] и, в отличие от Хеннингса (не упустившего, впрочем, случая далее по тексту везде заменить Varegi на Vagrii), озаботился выяснением того, с кем бы из известных вендских князей Рюрик с братьями могли быть в родне. Его текст, написанный по этому поводу, представляет собой близкий к оригиналу пересказ соответствующего фрагмента у Герберштейна, с перестановкой местами разных его частей, в соответствии с замыслом автора. Латом ссылается на Герберштейна, называя его в тексте в третьем лице (er).

Латом пишет [Latomus 1745: 83], что в то время русские находились в большом разногласии и ссоре друг с другом из-за княжения и не могли выбрать себе князя (den als etwaeben umb diese Zeit die Russen wegen der Fürstenthumbs in grosser uneinigkeit und bass mit einander schwebeten, und sich uber erwerlung eines Fürsten durchaus nicht vergleichen konten’)2 –

…но в Нойгардене3 был умный и знатный муж, именуемый Гостомиссел, прекративший ссору, и предложивший пригласить правителей из Вагрии, находившейся под управлением Мекленбуржцев, поскольку тамошний народ имел с ними одинаковую религию, язык и обычаи, что русским весьма понравилось (da hat ein kluger und ansehnlicher Mann in Newgarden mit nahmen Gostomissel solchen streit auffzuheben, diesen raht gegeben, dass man aus Wagria, darüber die Meckelnburger regierten, Fürsten verschreiben und holen solte, diewiel die Völcker mit ihnen bisshero einerlein religion, sprachen und sitten gewessen, welchen raht ihnen die Russen auch haben wol gefallen lassen)

и затем троих братьев из Мекленбургского дома попросили прийти к ним и принять правление княжеством; на каковую просьбу г-н Рюрик, г-н Синорс и г-н Тревар, которые, возможно, были сыновьями Годлайба, убитого королем Дании, сели на корабль и, когда они прибыли в Россию, княжество разделили на три части, и г-н Рюрик получил Нойгартен, г-н Синар Белоозеро, а г-н Трувер Плесков с городком Шварцех, и, поскольку два брата умерли без наследников, к г-н Рюрику перешли все княжества в России (und darauff drei brüder von den Meckelnburgischen Hertzogen gebeten zu ihnen hinaus zukommen, und die regirung des Fürstenthumbs anzunehmen, auff welches schreiben und bitten, sich Herr Rurick, Herr Sinors und Herr Treuwar, welche vielleicht des vom Denischen Könige getödteten Godlaibi söhne gewesen, zu schiffe gesetzet, und als sie in Rußland angekommen, das Fürstenthumb in drei theile getheilet haben und hat Herr Rurick Newgarten, Herr Sinar Weißensee, und Herr Truver Pleskow ein Stettlein Schwartzech überkommen, und weil zween brüder ohn erben verstorben, so sind Herrn Rurick alle Fürstenthüme in Rußland allein heimgefallen).

Здесь Латом даёт прямую ссылку на сочинение Герберштейна и продолжает:

Он привлекает доказательство, представляемое русскими летописями и хрониками, по словам которых, по сей день, море, отделяющее Германию от Дании, а также Пруссию, Лифляндию и Московию от Швеции, в память о Вагрийских князьях именуется Варетцокое море, или море Варегов, или Вагрийское море (Da er den zum beweis anziehet, das noch heute zu tage die Russischen annales und jahrbücher solches bezeugen, soldern auch noch das Meer, so Teutschland von Dannemarck, item Preussen, Lieffland und Mosskow von Schweden scheidet, nah den Wagrischen Fürsten Waretzokoie morie das ist Waregum Mare oder das Wagrische Meer genennet werde)…

И далее Латом объясняет, что, несмотря на известность мекленбургских королей в те времена, мекленбургская генеалогия дефектна и неполна и многие лица княжеского достоинства, которым довелось править, не попали в неё, поскольку славяне в то время ничего не записывали по причине отсутствия у них письма и букв, которые были даны им византийским императором Михаилом:

und dieser einzug, sagt er, ist geschehen der Muscowittschen jahrbucher besage nach, nach der Griechischen Supputation im jahr der Welt 6370. wor aus zu sehen, dass nicht allein, wie gesugt, die Mechelnburgische Könige zu der Zeit bei hohen ansehen gewesen‚ sondern auch in der Mechelnburgischen genealogia defect und mangel, und mehr Fürstliche Persohnen, dan darin verzeichnet und zur regirung kommen sind, daraus entsprossen sein, welcher mangel dacher geursachet dass die Schlaven nichts verzeichnet haben, dieweil sie keine characters oder buchstaben gehabt biss allererst Könige Michaël von Constantinipel, der kurtz vor dieser Zeit nemblich Anno Christi 821. Könige worden ist, Schlavische Buchstaben im Bulgariam und Russland geschicket hat, von dannen auch weiter zweiffels ohn derselben gebrauch durch die newen Russischen Fürsten in Mecklenburg und Wagriam wird kommen sein.

и это призвание, говорит он, согласно московитским летописям, имело место по греческому летосчислению в год от сотворения мира 6370. Из этого видно, что, кроме тех, которые названы, в то время могли быть [и другие] мекленбургские короли высокой власти, однако мекленбургские генеалогии страдают дефектами и лакунами, и [даже] более высокородные персоны, которые в них были отмечены и вступали на престол, оттуда выпущены, каковые дефекты проистекают оттого, что славяне не вели записей, поскольку не имели знаков или букв ранее правления Михаила Константинопольского, который незадолго до этого, а именно в 821 г. от Р.Х., стал королём, послал славянские буквы в Болгарию и на Русь, откуда, несомненно, их употребление было принесено новыми русскими князьями в Мекленбург и Вагрию.

Если провести сопоставление с немецким переводом Герберштейна, в котором текст разбит на нумерованные параграфы, то Латом пересказывает §§ 20-26 [Herberstein 1557], причём пересказ начинается с последней трети § 22 (Als nun etwan die Reissen von wegen des Fürstenthumbs zwiträchtig und gantz widerwärtig gegen einander entzündt und aufrürig worden), а §§ 20-21 использованы в конце текста Латома для объяснения отсутствия братьев-варягов в мекленбургских генеалогиях. Рассуждения Герберштейна об общности обычаев и Варяжском море Латом приводит по тексту «легенды о призвании» и сразу после неё. Современные пользователи текста Латома почему-то не обращают внимания на то, что учёный прямо указывает на предположительный (vielleicht) характер своего отождествления, считая необходимым объяснить далее причины отсутствия соответствующей информации в источниках, тем самым, вольно или невольно показывая, что он руководствовался собственной логикой, а не сведениями каких-то «древних манускриптов», о которых ему и не приходит в голову писать. Этим данный сюжет у него отличается от тех, где Латом указывает на гипотетические родственные связи разных вендских князей без каких-либо оговорок. Указывать, что логикой отождествления было, в частности, созвучие Haupt-Stadt Rerich – Herr Rurick, полагаю, излишне; интереснее, что Латом упустил из виду убиенного рекса Густимусла-844, не нашедшего места на ветвях его древа…

Сюжет с Рюриком для целеполагания Латома, в общем, случаен (он и не указывает братьев-варягов в своей генеалогической таблице), и он по возможности стремится сократить текст Герберштейна. Герберштейново ‘Hab ich lang gedacht … So hab ich mich seid erjndert…’ свелось у Латома к определённому aus Wagria, за что его можно было бы и упрекнуть, но в контексте времени это бессмысленно, и в конечном счёте вывод самого Герберштейна был именно таков. Находилась ли Вагрия в то время die Meckelnburger regierten, неясно, и Герберштейну это было безразлично, но это на тот момент считалось само собой разумеющимся, и Латому тут сложно предъявить претензию за отсутствие оговорок.

Любопытно сопоставить этот текст с текстом Петра Петрея, написанным пять лет спустя. Петрей также пересказывает §§ 20-26 Герберштейна, не нарушая порядок их следования и значительно распространяя текст собственными рассуждениями и уникальными редакциями конкретных сведений. Он посвящает много места обсуждению шведского происхождения братьев-варягов, везде, впрочем, оговаривая, что передаёт собственное мнение. Редактирование текста Герберштейна продолжается и при изложении Петреем событий первых столетий правления Рюриковичей. Далее увидим, почему это имеет значение.

Обширный труд Латома не был издан и долгие годы пролежал в княжеском архиве, не часто привлекая внимание коллег-ученых. Тем не менее им воспользовался, например, Генрих Бангерт, готовя в середине столетия издание Славянской хроники Гельмольда. Огромное количество источников, которые он привлёк для редакций и ссылок, приводится у него в подстрочных примечаниях по тексту. Вышедшее в 1659 г. издание было крайне важным, поскольку был, наконец, обнародован корректный текст Гельмольда и исчезла возможность ссылаться на каноника из Босау, описывая разных Радегастов и Арибертов, что ранее нередко встречалось. Антюры и Ариберты не убедили издателя в своей реальности, о чём он прямо написал в предисловии (ниже я вернусь к этому обстоятельству). В 1694 г. рукопись была переписана шверинским тайным советником Иоганном Себастьяном Беселином, и сведения о ней стали более активно распространяться в учёной среде. Инициативе Беселина принадлежит и распространение сочинений Хемница, как «Генеалогии», так и «Хроники», по сей день остающейся неизданной.

В 1706 г. проректор гюстровской гимназии Фридрих Томас издал свои «Анналы Гюстрова», посвящённые истории владений князей Верль. В них он показывает знакомство с рукописями Латома и Хемница (именно так – Latomus & Chemnitius) применительно к событиям 1218 и 1270 гг., однако, предлагая свою родословную схему Мекленбургских герцогов, начинает с жившего в X веке Биллунга-Мстивоя и дипломатично указывает, что Антюр, Радагаст, Ариберт, конечно, упоминаются, но в Гюстрове не сохранилось памяти о них (‘Tacebimus igitur Anthyrios, Rhadagajsos, Aritbertos cæterosque Familiam hic quidem ducentes, at Memoriam Güstroviensem excedentes’). Таким образом, при отсутствии «сей верной оказии» Томас был склонен вполне адекватно оценивать сведения из мифической родословной.

Оказия, однако, случилась десять лет спустя. В 1713 г. правителем Мекленбурга, после смерти бездетного старшего брата, стал герцог Карл Леопольд, большой поклонник Карла XII, прозванный за соответствующий стиль поведения «обезьяной Карла». Но ко времени вступления нового герцога на престол шведский король, оставшийся без армии, мыкался по Европе, стремясь инкогнито вернуться на родину, а в Мекленбурге стоял русский экспедиционный корпус, только что намявший бока Стейнбоку. Как всякий приличный политик, Карл Леопольд тотчас решился поменять ориентацию и заручиться любовью полтавского триумфатора – царя Петра, который в тот год дважды побывал в Северной Германии. Петр его поддержку, по собственным соображениям, принял, а герцог, со своей стороны, принимал в своих владениях в ближайшие годы русские войска. Наконец, в январе 1716 г. союз был скреплён браком герцога с племянницей Петра, который сам и повёл её к венцу. Русские с союзниками пытались выгнать шведских королей из Померании, которой те владели уже давно и были не прочь играть роль сюзеренов относительно близлежащих земель. У русских всё получалось, и, возможно, кому-то казалось, что они займут в тех краях место шведов.

В этих условиях и появилась «Двойная родословная» Томаса. Сомнительно, что это был заказ, скорее всего, гюстровский проректор писал, руководствуясь собственными мотивами. В сложившихся условиях – Петр не только приехал выдавать замуж племянницу, но и несколько раз посетил герцогство в 1716 г. – демонстрация особой связи двух правящих семей и, напротив, подчёркивание отсутствия такой связи «известно с кем» выглядели вполне актуальными. Для достижения результата Томас не только актуализировал «мифическую» родословную Латома, но и добавил из Корба Икономасию, «дочь тирана Иоанна Васильевича», «прабабку» царя Петра, дабы выстроить прямую линию преемственности поколений. Томас, впрочем, не рискнул идти вглубь «мифической» родословной, добравшись только до первого общего предка, коим оказался Ариберт I, приуроченный у Латома к 724 г. и носящий 25-й номер как в «классической» схеме, так и в схеме Латома – Хемница.

Рассказывая об этом Ариберте, Томас сопровождает своё сообщение примечанием, показывающим, как он воспринимал презентуемые им сведения [Tomas 1717: 15 n. 19]:

Поскольку эти писатели, Латом и Хемниц, основывались на бароне Герберштейне, который вывел Рюрика и его братьев вендскими князьями Вагрии, постольку они точно изучили, какие лица княжеского статуса процветали в Вагрии (Weil denen besagten Scribenten, Latomo und Chemnitio, der Baron von Herberstein zum Grunde leigt, welcher den Rurick und seine Brüder vur Wagrische Wendishe Prinssen ausgiebt, so untersuchen sie genau, was für Fürstliche Personen damahls in Wagrien floriret).

Поскольку в те времена ободриты правили в Вагрии и были в большом почёте, как из-за союзов с императором Карлом Великим, так и из-за войны с королём Готфридом Датским, такие вдумчивые авторы, как Эгинхард, Регинон, Сигиберт из Жамблу, аббат Штаденский и иные писатели, выискивали одни и те же лица и события, чтобы прояснить историю этого древнего племени. Для этого они обращались за помощью [к тому], что можно было найти у Хусана, Вагнера, Спангенберга и иных новых хронистов (Als nun die Obetriten zu der Zeit uber Wagrien geharrschet, und wegen der mit dem Kauser Carolo M. getroffenen Bündnissen, aus wegen des mit Könige Gottfrieden in Dennemarck geführten Krieges in grossem Ansehen gewesen, so suchten gedachte Auctores aus dem Eginhardo, Reginone, Sigeberto Gembl. Abbot Stad. und anderen dergleichen Scribenten, deroselben Nahmen und Thaten hervor, um also diesem alten Geschlechte desto mehr Licht zu geben. Sie nahmen dahen zu Hülffe, was beum Husano, Wagnero, Spangenbergio und andern neuen Chronicanten anzutreffen war).

И вот, наконец, они [Латом и Хемниц] нашли кажущуюся и вероятную генеалогию, которую мы хотели бы извлечь из Genealo-Chronico Латома, а именно из первого и второго Артикула [единица деления текста в сочинении Латома], и полностью показать здесь (Und also funden sie endlich eine gar scheinbahre und probable Genealogie, welche wir aus des Latomi Genealo-Chronico, und zwar aus desselben ersten und andzsu Articul, fürsslich heraus zichen und vollenkommen hieher sessen wollen, курсив оригинала, выделение жирным шрифтом наше – А. Р.).

Курсив Томаса, по сути, представляет собой цитату из Латома, эту оговорку многие ссылающиеся на него авторы традиционно делали и позднее.

Казалось бы, автор вполне осознаёт условный характер сведений, которые он представляет тем не менее в основном тексте как аутентичные сведения источников, имея в виду, впрочем, в данном случае не столько исследовательские, сколько панегирические задачи. У Томаса объявился оппонент, придворный проповедник вдовствующей герцогини и известный местный церковный историк Георг Фридрих Штибер. Томас отнёсся к критике довольно болезненно и оба учёных обменялись парой длинных и язвительных рассуждений, имеющих отдельное значение в качестве эпизода истории зарождающейся немецкой славистики.

По ходу полемики резко изменилась сама ситуация: русские ушли из Мекленбурга, брак Карла Леопольда с русской принцессой оказался неудачным, Петр к своему союзнику резко охладел, в 1719 г. император Карл отстранил герцога от власти, наконец, в 1722 г. Екатерина с дочерью уехали навсегда в Россию. В том же году был опубликован написанный ранее последний ответ Штибера Томасу, весьма многословный, в котором автор, в частности, в ответ на довод оппонента, что-де Бангерт ссылается на Латома, цитирует характерный отзыв Бангерта: «ни c какими указаниями древней истории не cогласуется…» (‘Unde potissimum Genealogiam inchoabimus sunt qvi eam ab Anthyrio usque ad illum Billvngum, qvi aetate Ottonis II. vixit, enumerant, Obotritis olim imperarunt, tamen. NB & eo ordine & non plures imperasse, qvam ipsi enarrant, nullis veteris Historiae indicies conflat’) и не без сарказма указывает Бангерта как своего предшественника в части сомнений относительно «мифической» генеалогии [Stieber 1722: 222-223].

В ближайшие десятилетия, вплоть до изданий Вестфалена, да и несколько позднее, немецкий учёный мир обращался к сведениям Латома и Хемница главным образом через материалы полемики Томаса и Штибера, обычно добросовестно на них ссылаясь [Чаквиц 1724, Моллер 1731, Байер 1735]. Наконец, на рубеже 1730-х – 1740-х гг., параллельно с началом издания Вестфаленом Monumenta inedita rerum Germanicarum praecipue Cimbricarum et Megapolensium, стали использоваться сами тексты сочинений4, а в первой половине 40-х оба труда были напечатаны стараниями Вестфалена, и, что характерно, не по оригиналам, а по рукописям давно умершего Беселина. О Беселиновой рукописи Genealo- Chronicon я выше писал, ситуация с рукописями Хемница более сложна и интересна.

В 1895 г. Вильгельм Фосс, исследовавший сведения о путешествии одного из мекленбургских герцогов в XV в. в Святую Землю по разным источникам, обратился за этим сюжетом к рукописям Хемница [Voß 1895]. Помимо оригинала в Великогерцогском Архиве Шверина, он рассмотрел 9 копий рукописи конца XVII-XVIII вв. в том же архиве и ещё две в Правительственной библиотеке Шверина. Кроме того, он знал ещё две рукописи в Гюстрове и Ростоке. Сам оригинал содержит в себе четыре редакции сочинения разного времени – по мнению Фосса, 1648, 1654, 1681 и 1683 гг. Копии Фосс поделил на группы, в зависимости от использованных в них сведений разных редакций. Интересующий нас сюжет о братьях- варягах оказался одним из маркеров второй редакции – если в первой редакции содержится текст, напечатанный у Вестфалена, то во второй весь он помечен на удаление, а вместо него предлагается короткая формулировка:

Рюрик, Сивар и Трувар, сыновья Годлиба, князя вендов и ободритов, были от русских сословий призваны в Русь управлять оными землями, и стал Рюрик по смерти обоих своих братьев властителем над всей Русью (Rurich, Siwar und Truwar, Godlaibi Söhne, der Wenden und Obotriter Fürsten werden von den Russischen Stenden in Rußland zu Regenten deßelben Landes beruffen, und bekommt Herr Rurich nach Versterben seiner beiden Brüder die Regierung über gantz Rußland allein) [Voß 1895: 153].

В дальнейшем этот текст не редактировался, но лишь две копии из 11 воспроизводят окончательную (сокращённую) редакцию сюжета, в остальных присутствует первая редакция, что, скорее всего, говорит о том, что все они происходят от первой копии, сделанной Беселином, не захотевшим терять дополнительную информацию. Про саму копию Беселина, напечатанную у Вестфалена, Фосс пишет:

Вестфален привёл в своем издании текст, который в своей первой части, несомненно, принадлежал ближе всего к нашей группе; но это оригинальная основа приводится в сочетании с таким количеством дополнений, что каждый из случаев необходимо отдельно рассматривать, чтобы выяснить, что следует отнести на счёт Хемница, а что на счёт его редактора. Я не верю, что редактор этой генеалогии нашел все дополнения в его [Хемница], возможно, еще неизвестном, оригинале; Я склонен думать, что редактор имел относительно чистый текст и что все, внесённое им, сделано от себя [ibid.: 168].

Полагаю, редактором наверняка был сам советник Беселин, подготовивший подстрочные примечания библиографического характера, которые явно ему и атрибутированы издателем. Характер редакторских правок Беселина неясен (речь у Фосса, разумеется, не о примечаниях), но к сюжету с братьями-варягами они, видимо, не относятся.

Вернёмся к сокращённой редакции. Понятно, она свидетельствует, что сюжет не представлял для автора самостоятельного интереса. Впрочем, фрагмент текста, кратко перечисляющий первых Рюриковичей, действительно выглядит неуместным в генеалогии мекленбургских герцогов, он был прерван заскучавшим автором прямой отсылкой к Хеннингсу, и его удаление вполне оправдано. Другое дело – основное сообщение о братьях. Несмотря на то, что Хемниц постарался сделать его максимально общим в сокращённой редакции, в структуре его, на мой взгляд, всё равно угадывается устойчивая «основная формула» летописной легенды о призвании варягов, которую я вижу такой:

И изъбрашася трие брата с роды своими, и пояша по собѣ всю русь, и придоша къ словѣномъ пѣрвѣе. И срубиша город Ладогу. И сѣде старѣйший в Ладозѣ Рюрикъ, а другий, Синеусъ на Бѣлѣ озерѣ, а третѣй Труворъ въ Изборьсцѣ. И от тѣхъ варягъ прозвася Руская земля. По дъвою же лѣту умре Синеусъ и братъ его Труворъ. И прия Рюрикъ власть всю одинъ …

Латому она досталась при посредничестве Герберштейна, оставаясь, несомненно, узнаваемой:

…Herr Rurick, Herr Sinors und Herr Treuwar, welche vielleicht des vom Denischen Könige getödteten Godlaibi söhne gewesen, zu schiffe gesetzet, und als sie in Rußland angekommen, das Fürstenthumb in drei theile getheilet baben und hat Herr Rurick Newgarten, Herr Sinar Weißensee, und Herr Truver Pleskow ein Stettlein Schwartzech überkommen, und weil zween brüder ohn erben verstorben, so sind Herrn Rurick alle Fürstenthüme in Rußland allein heimgefallen.

Структура «основной формулы», как мне представляется, неизменна и у Хемница, текст полной редакции которого выглядит зависимым и от Латома:

… Rürich, Siewar und Eruwar, die von den Russischen Stænden in Rußland beruffen und solches ihnen zu beherrschen aufgetragen worden, und hat Herr Rurich das Fürstenthum Groß-Neu-Garten, Herr Sievert das Fürstenthum Pleßkow und Herr Eruwar das Fürstenthum Bielezœr oder Weissensee bekommen, es seynd aber die beyden letzten Herren ohne Erben verstorben, und ihre Lænder in Rußland dem æltern Bruder Herrn Rurich heimgefallen.

И даже сокращённая редакция, на мой взгляд, не разрушает «основную формулу»:

Rurich, Siwar und Truwar, Godlaibi Söhne, der Wenden und Obotriter Fürsten werden von den Russischen Stenden in Rußland zu Regenten deßelben Landes beruffen, und bekommt Herr Rurich nach Versterben seiner beiden Brüder die Regierung über gantz Rußland allein.

Понятно, что тот же Томас (как и многие немецкие исследователи обращавшиеся к этим рукописям позднее) и не сомневался в зависимости текста Хемница, в том числе и в этом сюжете, от текста Латома, которому он, очевидно, отдавал приоритет5. Текст Хемница, однако, имеет здесь и явные отличия. Можно ли выяснить их происхождение?

Попробуем. Относительно формы имени Eruwar отмечу, что, поскольку в сокращённой редакции оригинала, согласно Фоссу, представлен каноничный Truwar, Eruwar Беселиновой копии – не что иное, как ложно интерпретированное рукописное готическое заглавное «T»6. Форма Siwar, на мой взгляд, указывает на особенности рукописного стиля Латома. В копии Беселина 1694 г. приводятся формы Sinors, Sinar, однако, как показано выше, текст Латома есть близкий к оригиналу пересказ Герберштейна, следовательно, автор располагал формами из изданий сочинения барона – Sinavs, Sinav. Полагаю, Беселин прочёл рукописное v как r. Хемниц работал с рукописью Латома раньше Беселина и, видимо, совершил ту же ошибку. Кроме того, он не смог правильно прочитать символ n. Дело в том, что в готическом рукописном письме v и w могли иметь такой вид: . Такое изображение вполне может быть принято за n, и наоборот. Так, видимо, появился Сивар, попавший, в конце концов, к Ксавье Мармье. У французского писателя он оказывается князем Пскова, а не Белоозера, чему тоже находится соответствие в тексте Хемница.

Попытка разобраться с источником этих сведений дала несколько неожиданный для меня результат – текст Хемница оказался зависимым от Петра Петрея, уникальные формы имён и обстоятельств которого он использует [Petrejus 1620: 143-145]. Я вполне готов был признать, что «труд Петрея можно уверенно исключить из числа источников Хемница» [Меркулов 2015: 67] в смысле текстуальных заимствований, но анализ текста Петрея убедил меня в обратном. Понятно, что Петреева форма Rurich вместо Латомовой Rurick не показательна, Хемниц мог и сам сделать подобное изменение, исходя из своих представлений о грамматике, однако «Ерувар» оказывается князем Bielezoer – хороним, уникальный для текста Петрея, Олег Святославич княжит у печенегов (Fürst über das Pizinger… Land), к которым его отправляет только Петрей, а злосчастный Игорь Старый «был пойман и обезглавлен» (wird gefangen und enthauptet), на чём настаивает тот же Петрей. На менее очевидных мелочах не останавливаюсь. Отмечу, что в первых двух случаях Хемниц сохраняет и формы, приводимые у Герберштейна – Weißensee & Drewlianer Land. Любопытно, что поменяв местами Псков с Белоозером, как и у Петрея, Хемниц не изменил последовательность перечисления князей, и Sinavs, названный у Петрея «третьим братом» именно и только в этом случае, остался на своём месте.

Цитированный выше автор справедливо пишет про Хемница – «весьма сомнительно, чтобы он опирался на идеи Петрея в своей «Генеалогии» [Меркулов 2015: 67]. Вне всяких сомнений, Хемницу не было никакого дела до «идей» Петрея, не имеющих никакого отношения к предмету его труда7, он попросту взял у него заинтересовавшие его сведения и, возможно, решение привести перечень потомков Рюрика, в чём, в конце концов, оказался непоследователен. Причина, по которой Хемница могли заинтересовать сведения Петрея, на мой взгляд, проста – он работал в 40-х гг., и вышедший в 1620 г. труд Петрея, человека, подобно Герберштейну, бывавшего в России и писавшего как бы «из первых рук», представлялся свежим и актуальным, а приводимые им сведения более точными8.

Творческий метод Хемница был сполна, как мне кажется, охарактеризован им самим в предисловии, перевод которого помещён в указанной статье [Меркулов 2015: 55-57]. Парадоксально, что ни сам автор статьи, ни его рецензенты не придают этому весьма характерному тексту особого значения.

Перевод, на мой взгляд, не везде точен, но реальному смыслу текста это особо не вредит, даже там, где, как мне кажется, сознательно выбирался менее очевидный вариант. Указав благосклонному читателю, что начинает родословие с Антюра, Хемниц признаёт, что за временнóй глубиной и подробностью его сведений, иные сочтут его несерьёзным, косвенно указывая на очевидное Бангертово nullis veteris Historiae indicies conflat. Но меня это не смутит, продолжает он, и пусть читатель (благосклонный) не удивляется этому, ибо «рассмотрев Methodum всех писателей, бывших у меня под рукой, я за кем последовал, а кого, по необходимости, и дополнил или исправил». Далее, указав источник своего вдохновения, о коем мы поговорим ниже, Хемниц выражает надежду, что в дальнейшем ему удастся использовать в работе9 подробные древние хроники, ибо «сейчас приходится подобно слепцу двигаться на ощупь».

По сути, автор признаётся, что, не имея под рукой доказательств историчности Антюра, он отредактировал «на ощупь» труды предшественников. Признание Хемница не должно удивлять, ибо в условиях тогдашней ограниченной читательской аудитории он обращался по преимуществу к своим же коллегам, откровенно морочить которых было бы некрасиво. Примеры дополнений и исправлений Хемница видны и в рассматриваемом нами фрагменте текста: он добавляет, например, известных по Фульденским анналам Гостомысла (844) и Табемысла (862), приписывая, однако, первого к Цедрагу, а второго к первому, что никакими источниками не подтверждается. Об исправлениях в рассказе о братьях-варягах сказано выше, дополнение же, поначалу сделанное здесь Хемницем – перечень первых потомков Рюрика, – было им затем отвергнуто.

«Некий документ 1418 года» [Меркулов 2015: 60], давший Хемницу уверенность в праве дополнять и исправлять своих предшественников, не что иное, как письмо гавельбергского епископа Отто фон Рора императору Сигизмунду от 4 мая 1418 г., подтверждающее право представителей семейства Верль именоваться «князьями», а не просто «господами», как было дотоле. Этот пергаменный лист лежит в шверинском архиве по сию пору, на нём подпись Отто, печать фон Роров, запись нотариуса – всё как положено. Епископ пишет, что по поручению Балтазара фон Верля, правителя Верля, Гюстрова и Варена, служащие двух монастырей – Добертина (так! не Доберана) и Нойенкампа – представили ему книги, написанные старым письмом и содержащие die Chronik der ehemaligen Könige (regum), Häuptlinge (regulorum) und Fürsten (principum) der Wenden, перечисление племён, которыми названные управляли, описание их владений, откуда и следует, что предки Верлей принадлежали к королевскому роду (de regia stirpe) и ныне здраствующие представители семьи являются их потомками по прямой линии и, следовательно, имеют право пользоваться титулом принцев [Lisch 1846: 5, 330-332].

Письмо решало совершенно практическую задачу – повышение общественного статуса, что важно и для всякого человека, а тем паче живущего в социуме, исповедующем богоданный характер социальных страт. Конечно, ссылка на происхождение от полководца Александра Македонского, прибывшего из Малой Азии, не вызвала бы в императорской канцелярии ничего, кроме насмешки – люди того времени были суеверны, но отнюдь не доверчивы. Речь шла максимум о современниках Оттона Великого и Генриха Льва, т. е. заведомо исторически достоверных персонах, которых названные и признавали в перечисленных выше статусах. Посему за древнюю хронику вполне сошёл бы список «Славянской хроники» Гельмольда либо рифмованной хроники Эрнста фон Кирчберга (1378), пусть более новой, но зато немецкоязычной и прямо гласящей: Nyclod, der waz zu den cziden groz konig in Obotriten. Лиш, впрочем, сомневается, что придворная хроника Кирчберга могла храниться в монастыре, и склонен считать обе названные хроники утраченными [Lisch 1846: 5-6]10.

Учитывая сказанное, мне сложно представить, что такой опытный юрист, как Хемниц, мог питать иллюзии относительно содержания хроник; его апелляция к пергаменному письму в большей степени маркирует рубеж, далее которого ему не удалось зайти в поисках первоисточников. Если вернуться к нашему локальному сюжету, приходится признать, что его источниками являются именно названные в подстрочных примечаниях сочинители – Герберштейн, Петрей и Латом, хотя составитель примечаний – Беселин – вряд ли утрудил себя анализом текста, подобном выполненному выше.

В наблюдаемом случае мы имеем характерный пример того, как в исторических исследованиях возникает представление о новом «первоисточнике». В нашем примере можно проследить последовательность из пары предположений, переходящих в утверждения, за которыми последовало объявление трансформированных сведений фактом. Прецедентный характер объявления факта, как правило, позволяет ему если в перспективе и не возобладать, то, как минимум стать предметом длительного тиражирования и обсуждения.

Итак –

Герберштейн: я думаю, что варяги прибыли из Вагрии…

Хеннингс: Варяги – это вагры…

Латом: русские призвали князей из Вагрии, возможно, это были сыновья Годелайба …

Хемниц: русские призвали из Вагрии сыновей Годейлаба…

Томас: как свидетельствуют мекленбургские источники etc.

Дальнейшее известно.

Dixit.

Рыбалка А.А.,

г. Пенза

1 В результате манипуляций Латома с генеалогической схемой «древних вендских королей», Прибыслав, сын Никлота, стал у него 50-м «королём вендов», в то время, как в «классической» схеме Хюбнера он только 40-й.

2 Пользуясь случаем, приношу благодарность Е.С. Тихоновой, редактору германского отдела журнала, за консультацию по переводам источников, цитируемых в этой статье.

3 Здесь и далее имена собственные указаны так, как они пишутся в каждом случае в оригинале.

4 Например, [Клювер 1739, Шрёдер 1741, Бэр 1741], в то время как в предыдущем издании Клювера [1729] ни слова из Латома и Хемница не было, впрочем, этот автор и позднее цитирует только Хемница. Возможно, использование текстов стало актуальным именно в контексте подготовки Вестфаленом материалов для своего издания. Копий рукописи Хемница было сделано, судя по всему, гораздо больше, а напечатан он был четырьмя годами ранее, чем Латом. Это привело к тому, что через некоторое время сюжет о братьях- варягах стали связывать скорее с Хемницем, чем с Латомом (например, [Франк 1753, Хольман 1819]).

5 Текст Хемница «скрупулёзно» воспроизводит полсотни латомовских «вендских королей», о нюансах появления которых мы говорили выше, и при описании его рукописей это обстоятельство всегда подчёркивалось именно в сопоставлении с текстом Латома. Но это лишь один пример.

6 В сочинении Клювера – Trawar. Клювер полностью переписывает из Хемница фрагмент о братьях- варягах и, судя по его указаниям на особенности написания имени князя Святослава, он работал как минимум с двумя списками рукописи, его собственный список не был копией Беселина. Список Клювера отличается иным написанием некоторых имён.

7 Автор статьи в другом месте совершенно здраво пишет о братьях-варягах, что «по всей видимости, они Хемница не особенно и интересовали сами по себе» [Меркулов 2015: 63]. Верно, ибо он просто унаследовал их от Латома, и ещё более верно, если иметь в виду сокращённую редакцию.

8 С учётом мнения Фосса, не имея доступа к оригинальной рукописи Хемница и допуская, что список Клювера сделан всё-таки с Беселиновой копии, можно предположить, для большей корректности, что все заимствования из Петрея принаджежат Беселину, редактировавшему будущий печатный вариант сочинения Хемница. Но что тогда останется? Точная цитата из Латома, следы которой сохраняются и сейчас?

9 Речь, видимо, о планирововашейся «Мекленбургской хронике», две рукописные книги которой, доселе неизданные, датируются 1670 г.

10 Отмечу, что утверждение автора статьи, будто «хроники» из письма епископа – «это генеалогии доберанского и пархимского монастырей», не соответствует тексту Лиша (специально данным генеалогиям посвящённому), на который автор тут же и ссылается [Меркулов 2015: 63].

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб