Половец-золотоордынец — обладатель лука с арабской надписью «Махмуд»

Половец-золотоордынец — обладатель лука с арабской надписью «Махмуд»

Чхаидзе В. Н. Половец-золотоордынец — обладатель лука с арабской надписью «Махмуд» // Историко-археологический альманах. Вып. 11. — М., 2012. — С. 140—153.
OCR — Ровдо Роман

Донская археологическая экспедиция ИА АН СССР под руководством И.С. Каменецкого в период с 1975 по 1979 гг. проводила раскопки в Ростовской области (Гей А.Н., Каменецкий И.С., 1986, с.6-12). За это время различными отрядами экспедиции в многочисленных курганных могильниках было открыто более 30 погребений кочевников развитого средневековья 1.
Неординарное кочевническое погребение, рассматриваемое в данной работе, было исследовано в 1975 г. Багаевским отрядом под руководством А.А. Узянова в курганном могильнике Балабинский I (Узянов А.А., 1976, с.146-147). Могильник расположен на левом берегу р. Сал к востоку от хут. Балабинский (Семикаракорский район Ростовской области). Здесь в 1975-1977 гг. в 6 курганах было вскрыто 9 средневековых кочевнических погребений (Смирнов Ю.А., Узянов А.А., 1977, с.122).
Курган 12 (Узянов, 1978, л. 487, 503-511, илл. 733, 763-790) (рис.1) представлял собой небольшую полусферическую насыпь диаметром 24 м и высотой 0,5 м. В кургане было обнаружено 9 разновременных погребений. В профиле бровки насыпи был зафиксирован восточный сегмент кольцевого ровика, окружавшего средневековое кочевническое погребение 7. Ровик слегка заглублен в погребенную почву и прорезал насыпь кургана. Размеры ровика: по линии запад-восток — 9,75м (по внешним краям), 8,5 м по линии север-юг. Максимальная прослеженная глубина (в восточной части) 0,68 м. Ширина по верхнему выявленному контуру 0,75 м, глубина 0,75 м, ширина по верхней части 1,1-1,2 м.
В 1 м к югу от кольцевого ровика был обнаружен череп лошади (Комплекс I), ориентированный на запад. Череп уложен теменной частью вверх, нижняя челюсть отсутствовала. Также над центром могильной ямы было обнаружено днище лепного сосуда (Комплекс II), верхняя часть которого была срезана скрепером.
Погребение 7 (рис.1, 2) располагалось в северо-западном секторе кургана, близко к центру. Могильная яма, выявленная на глубине 0,64 м от вершины кургана, прорезала выкид из основного погребения 6 и могильную яму погребения 9, практически полностью разрушенного. Погребение 7 было смещено к южной части окружности, описанной ровиком. Могильная яма имела подпрямоугольную форму, вытянутую по оси запад-восток с уступом вдоль северной стороны. Длина могильной ямы 2,8 м, ширина вместе с уступом 1,8 м, ширина уступа 0,45 м. Дно горизонтальное, углублено на 0,5 м от верхнего ее края. Поверхность уступа плавно понижалась к югу на 0,3 м от верхнего северного края и затем резко обрывалась ко дну могильной ямы.
На уступе могильной ямы были разложены кости лошади: череп, передние и задние ноги. Череп уложен на левый бок, ориентирован на запад, передние ноги коня были размещены вдоль северной стенки уступа, вытянуты копытами к черепу. На расстоянии 0,7 м от них, в восточной части уступа были выявлены согнутые задние ноги лошади, прижатые копытами к северной стенке уступа.
На дне могильной ямы, вплотную к южной стенке, параллельно оси могилы был уложен погребенный. Скелет мужчины лежал в положении вытянуто, на спине, руки прижаты кистями к бедрам (тыльными сторонами ладоней к бедренным костям), локти слегка расставлены. Скелет ориентирован головой на восток. Череп лежал на затылочной кости, слегка смещен на северо-восток. Ноги сведены вместе, стопы вытянуты.
При погребенном находились предметы вооружения: сабля, лежащая поверх правой руки, рукоятью на предплечье; лук, располагавшийся поверх левой ноги; колчан со стрелами, выявленный справа, вдоль правой ноги; плеть-ногайка, найденная у запястья правой руки. Погребенный был одет в кольчугу и подколъчужный кафтан. Чучело коня захоронено с удилами, закушенными в зубах, и двумя стременами, обнаруженными на пространстве между передними и задними ногами. Рядом со стременами найдены небольшие по площади остатки древесного тлена — вероятно, седла. Вокруг костей ног погребенного сохранился тлен белого цвета, возможно, остатки коры. Около бедер

-140-


Половец-золотоордынец — обладатель лука с арабской надписью «Махмуд»
Рис. 1.
Балабинский I. 1975 г. Курган 12. План.

древесный тлен, у правого и у левого бедра, с наружной стороны. Древесный тлен найден и у окончания фаланг стоп погребенного. Под кольчугой погребенного (за спиной) находился слой черного тлена, под ним был прослежен древесный тлен — остатки носилок?
Описание инвентаря приводится в порядке, обозначенном на рисунке (рис.2).
1.Спекшиеся обрывки кольчужной ткани и отдельные кольца (рис.3, 6). Кольчужная ткань найдена на костях погребенного и под ними. Оканчивалась кольчуга у верхних частей таза, рукава были короткие, под черепом, до середины теменной кости сохранялась кольчужная ткань (бармица? воротник?). Под правой половиной корпуса кольчуга прослеживалась

-141-


сплошной спекшейся массой, доходя до таза. Слева от скелета (левой плечевой кости) она прослежена полосой в 4 см, оканчивается на 5 см выше локтевого сустава. На уровне костей предплечий, с внешних (от них) сторон не прослежена. На внутренней стороне кольчуги сохранилось рыхлое волокнистое вещество, рыжего цвета. Под верхним слоем кольчуги, в районе левой руки сохранились остатки волокнистого вещества черного цвета (войлок?). На левой локтевой кости, на обращенной вниз стороне сохранились следы желтой (окрашено кольчужным окислом?) ткани, хорошо читались переплетения нитей. Под кольчугой прослежен тлен черного цвета, под которым сохранились древесные волокна, направленные перпендикулярно корпусу погребенного. Особенно хорошо подстилающий кольчугу слой прослеживался в нижней части позвоночника и ближе к черепу.

2.Спекшиеся фрагменты железного предмета (кольчуга?). Плотное скопление вдоль плечевой кости правой руки, вплоть; до локтя. Один фрагмент круглый в сечении, слабоизогнут.
3.Сабля железная, конец лезвия сильно изогнут, рукояти нет (рис.3, 1). На сабле сохранились остатки деревянных ножен (порода дерева — тополь или осина). Сабля расположена вдоль туловища погребенного, на его правой руке (от правой подмышки до колена). У рукояти сохранилось дерево, окрашенное в красный цвет (ножны).
4.Костяная накладка на лук, длинная, продолговатая, один (широкий) край скруглен (рис.3, 14). Лежала вдоль правой ноги, округлым краем к тазу. Обломок ее узкого конца находился под ней.
5.Обломки концевой костяной накладки (рис.3, 15). Лежала параллельно предыдущей накладке, вдоль левой ноги погребенного. Утолщенный конец с вырезом, для крепления тетивы был отломан, лежал под основной частью накладки.
6.Костяная срединная накладка на лук. Концы обломаны, по краям косые насечки (рис.3, 10). Лежала вдоль левого бедра погребенного на второй накладке с надписью.
7.Костяная срединная накладка на лук, того же типа, что и предыдущая. На ее внешней поверхности вырезана арабская надпись (рис.3, 11) — Половец-золотоордынец — обладатель лука с арабской надписью «Махмуд»— собственное имя Махмуд (MAHMUD). Палеографическая дата — ХIV век2.
8.Три фрагмента концевой костяной накладки на лук, с массивным концом, снабженным вырезом для крепления тетивы (рис.3, 16). Лежала поперек груди погребенного. Эта накладка аналогична найденной накладке, лежащей вдоль левой ноги. Она также находится в паре со следующей накладкой.
9-10. Длинная, плоская костяная накладка, входящая в комплект с предыдущей (рис. 3,17). Находилась на груди погребенного. Аналогична найденной накладке, лежащей вдоль правой ноги. Видимо, лук был сломан. Одна его половина, от стоп до таза лежала справа от скелета, а обломанная часть (менее 1/2 лука) была положена на грудь. Часть той же накладки найдена к северу от правого плеча погребенного.
11.Изогнутая, костяная петля от налучья с одним продолговатым и тремя круглыми отверстиями (рис.3, 12). Петля находилась рядом с предыдущими обкладками колчана, вдоль внутренней части правого бедра от колена.
12.Большая вытянутая костяная петля от налучья, украшенная нарезками по краю (рис.3, 18). Была разломана на три части. Лежала вдоль внутренней части правого бедра, частично под тазом.
13.Пять узких, изогнутых костяных с отверстиями обкладок колчана (рис.3, 19). Лежали у правого колена погребенного, поперек ноги и вдоль нижней части бедра. Ниже этих накладок были найдены наконечники стрел.
14.Широкая, с бортиком, костяная обкладка колчана, сломана пополам, около места разлома — сквозной железный штырек, окислившийся на внешней стороне (рис.3, 13). Обкладка лежала между костяными концевыми накладками на лук, на груди погребенного. Часть накладки обнаружена у сабли.
15.Два костяных шпенька — гвоздика (рис.3, 7), возможно, крепившие накладки к деревянному каркасу колчана. Гвоздики найдены под указанными накладками, у правого колена погребенного.
16.Круглая костяная пуговица, с отверстием в центре. Сечение сегментовидное (рис.3, 3). Найдена у основания левого бедра, между ним и тазом. Также являлась частью колчанной портупеи.
17.Пятиугольная железная пряжка с прикипевшими остатками подвижного железного язычка (рис.3, 2). Лежала между бедрами, у таза, рядом с большой колчанной петлей. Видимо, часть колчанной портупеи (пряжка ремня).

-142-


18.Два железных наконечника стрелы, найдены под костяными обкладками, у правого колена погребенного. Вершинами были направлены к стопам (рис.3, 24,25). Стрелы более массивные, чем те, что лежали на груди. Острия стрел на груди скелета направлены в противоположную сторону.
19.Три массивных, сильно расслоившихся наконечника стрел (рис.3, 21-23). Стрелы черешковые, одна из них сохранила упор (рис.3, 21). Найдены в нижней части правой стороны груди.
20.Костяная рукоять плети (рис.3, 20). Лежала у запястья правой руки, вплотную к сабле. Внутри прослежены остатки дерева и кожи.
21.Обломок железной рукояти сабли с прикипевшим гвоздем (штырьком), крепившим деревянные обкладки рукояти (рис.3, 4). Обломок рукояти лежал между саблей и третьим (снизу) позвонком. Обкладки сделаны из березы.
22.Обломок железной слабоизогнутой узкой пластины (рис.3, 5), найден у третьего нижнего позвонка, рядом с обломком рукояти сабли. Возможно, деталь ножен или рукояти.
23.Фрагмент железного предмета, конусовидной формы, расслоившийся на две части. На наружной поверхности у острия — остатки прикипевшего дерева (рис.3, 9). Порода дерева — береза. Возможно это часть рукояти сабли. Найден в 4 см к западу от рукояти.
24.Фрагмент деревянных ножен сабли, окрашенный красной краской.
25.Неширокая (4 см) лента из ткани и фиолетового металлического окисла (серебро?). Лежала на левой щиколотке погребенного, на дистальном конце берцовых костей. Кости обеих ног от стоп до колен, а левой — и на большей части бедренной кости, были покрыты тленом черного цвета. Возможно, остатки сапог или кожаных штанов. Лента с серебряным(?) шитьем лежала поверх этого тлена.
26.Фрагмент ткани с серебряным окислом, найден на правом запястье.
27.Плотное светлое вещество (кусочки) покрытое красной краской. Найдено на правой ключице.
28.Левее кольчуги (у левой руки) прослежена тонкая полоска древесного тлена. Древесный тлен так же сохранился под черепом и у верхней челюсти (с левой стороны).
29.Бронзовая трубочка с боковым отверстием. Обломана с двух торцевых концов(рис.3, 8). Ее размеры 1×0,5 см. Толщина листа 0,1 см. Найдена среди обломков стремян. Назначение ее непонятно.
30.Две фаланги пальца человека (погребенного?), найдены на черепе лошади.
31.Остатки железных удил (рис.3, 26).
32,33. Фрагментированные железные стремена (рис.3, 27,28).
По погребальному обряду комплекс может быть отнесен к типу кочевнических погребений в яме с уступом вдоль северной стены; скелет человека обращен головой на восток, к северу, на уступе чучело коня черепом на запад — отдел Г, тип III (Федоров-Давыдов Г. А., 1966, с.126, 151). Погребения данного типа3, датируются XIII-XIV вв. Аналогичное захоронение присутствует в этом же могильнике (курган 25, погребение 4); такие же погребения зафиксированы в Подонье: Шахаевская II — 3/7 (Федорова-Давыдова Э.А., 1983, с.47, рис.9, VII, VIII); Голубая Криница — 2/1 (Березуцкий В.Д., Гринёв А.М., 2008, с.138, рис.61, 3); Прикубанье: Кавказский 2 — 10/1 (Козюменко Е. В. и др., 2001, с. 195, табл.46); Дмитриевская I — 4/1 (Блохин В.Г. и др., 2003, с.187, рис.5); Калмыкии: Восточный Маныч 1- 21/1 (Синицын И. В., 1978, с.30, табл.107, 1), 40/1 и 43/3 (Синицын И.В., Эрдниев У.В., 1981, с.51, 57, рис.13,2, 5); Восточный Маныч 2 — 68/1 (Синицын И.В., Эрдниев У.В., 1987, с.91, рис.4, 2)4; Поволжье: Три Брата I — 11/6 (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.255, №332, рис.19, 5); Казахстане: Новая Казинка (Бисембаев А.А., Мергалиев Р.С., 2005, с.134, рис.).
Чучело коня относится к типу III варианту 7 — взнузданное, поза чучела коня напоминает позу целого остова животного, положенного на бок с подогнутыми или вытянутыми ногами, ноги отчленены у верхних суставов: передние по кости предплечья, задние по берцовые кости. Чучело находится справа от погребенного, на ступеньке (Атавин А.Г., 1984, с.135, 137, 139, рис.3, 7, табл.1). Ориентировка конского костяка черепом в противоположную (запад) от человека (восток) сторону, считается элементом половецкого погребального обряда. Датировка широкая — конец XI-XIV вв. (Атавин А.Г., 2008, с.91-92, табл. 16; Лопан О.В., 2008, с.327-328, табл.4).
В Южном Приуралье чучело лошади, лежащее слева от человека, встречается в 2,9 %, причем, во всех случаях — на дне могилы,

-143-


Половец-золотоордынец — обладатель лука с арабской надписью «Махмуд»
Рис.2.
Балабинский I. 1975 г. Курган 12. Погребение 7. План.

-144-


ориентировка соответствует ориентировке погребенного. Погребения, не содержащие останков лошади, но с удилами и стременами — составляют 17 % (Иванов В.А., 2007, с. 11-12).
Рассматриваемое погребение, обнесенное ровиком, было устроено на уже существовавшем и более древнем кургане. Всего в междуречье Волги и Дона известно около 20 кочевнических погребений, когда при совершении захоронения в кургане более раннего времени, кочевники делали ров и укладывали в вырытую в центре яму умершего, а сверху насыпали новый курган (Атавин А.Г., 2008, с.75, 88). Общеизвестно, что ровики устраивались в курганах еще с глубокой древности и функции ровиков объясняются различно. Как и “оградки” из камня, ровики наделяются культово-обереговыми свойствами. Ровики совершались преднамеренно и были связаны далеко не со всеми погребениями. Возможно, что такие детали погребального обряда могли символизировать и достаточно высокий социальный статус погребенного внутри пространства такого ровика. Г.А. Федоров-Давыдов считал, что возведение ровиков вокруг средневековых курганов, явление далеко не случайное и полагал: погребения во внутреннем пространстве ровиков — наиболее ранние по отношению к захоронениям без ровиков (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.123, 131).
Прежде чем перейти к рассмотрению погребального инвентаря, остановимся на одном моменте. Недавно, на примере анализа типологических схем кочевнических стремян, предложенных в разное время Г.А. Федоровым-Давыдовым, А.Н. Кирпичниковым, С.В. Неверовым и Е.А. Армарчук, было констатировано положение об отсутствии в настоящее время единой концепции систематизации и различии морфологических и технолого-функциональных направлений, расходящихся уже на уровне формирования иерархии типообразующих признаков (Дубинец О.В., 2011, с.87-91). В целом мы согласны с высказанным мнением, в силу чего, вплоть до создания универсальной структурированной систематизации стремян, в своих работах, вынуждены использовать классификационые схемы различных исследователей (см.: Дружинина И.А. и др., 2011, с.85-86). Эти схемы, основанные на небольших выборках, в совокупности позволяют, правда, не всегда,предложить максимально узкие датировки. В настоящее время такой подход нам представляется методически правильным. И это касается всех категорий погребального инвентаря. Хотя, повторимся, создание современных типологических схем, учитывающих кочевнический материал всей восточноевропейской степи, с обязательным привлечением материалов Заволжья, Приуралья, Сибири, сегодня является достаточно актуальным.
На погребенного была надета короткая кольчужная рубашка с рукавами, доходившими до локтей. По своей длине такие кольчуги достигали до бедер.
Абсолютное большинство кольчуг из средневековых кочевнических погребений отличаются плохой сохранностью. Как правило, кольчуги надеты на погребенного (Антонович В.Б., 1895, с.27; Бранденбург Н.Е., 1900, с.54, №132; Бобринской А.А., 1901, с. 122-123, табл.ХХ1; Синицын И.В., Эрдниев У.В, 1966, с.28, 113, табл.46, 1-2; 1987, с.91, рис.4, 2; Житников В.Г. и др., 1977, с.99; Черненко Е.В., Бунатян Е.П., 1977, с.76; Кубышев А.И., 1988, с.45; Горелик М.В., Дорофеев В.В., 1990, с.120, рис.1; Толочко П.П., 1999, с.98, рис.23; Блохин В.Г. и др., 2003, с.194, рис.2, 3-4, 3, 5, 3, 6, 4, 7, 9; Швецов М.Л., 2004, с.244, рис.7,3; Чхаидзе В.Н., 2006, с.270, рис.1; 2009, с.122, рис.2, 11; Парусимов И.Н., 2007, с.313-315, рис.1, 1, 4, 1; Бочкарев В.С., Чхаидзе В.Н., 2009, с.129, рис.5, 9; Горелик М.В., 2009, с.158, рис.1, 5; Чхаидзе B.Н., Дружинина И.А., 2010, с.428, рис.2; Дружинина И.А. и др., 2011, с.95, рис.39), реже они укладывались у ног (Синицын И.В., 1978, с.30, табл. 107,1; Шалобудов В.Н., 1990, с.113, рис.1 — в погребении было обнаружено две кольчуги, вторая была расстелена под погребенным; Болтрик Ю.В., Фиалко О.C., 1997, с.15; Кравец В.В. и др., 2000, с.116, рис.3, 32; Horvath F, 2001, р.98, 101; Анфимов И.Н., Зеленский Ю.В., 2002, с.68, рис.1; Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А., 2008, с.82, рис.2, 5; 2011, с. 120-122, рис.5,6), или в изголовье (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.35; Ефимов В.Ю., 1999, с.93, рис.1, 4; Горелик М.В., Ковпаненко Г.Т., 1999, с.154, рис.1, 1; Панченко М.В., 1999, рис.1, 6; Ковпаненко Г.Т. и др., 2005, с.381, рис.42, 10; Матюшко И.В., 2008, с.141, рис.4, 1); в одном случае кольчуга находилась справа от таза погребенного

-145-


Половец-золотоордынец — обладатель лука с арабской надписью «Махмуд»
Рис.3.
Балабинский I. 1975 г. Курган 12. Погребение 7. Инвентарь. 1 — сабля железная; 2 — пряжка железная; 3 — пуговица костяная; 4 — фрагмент рукояти сабли, железный; 5 — пластина железная; 6 — фрагмент кольчуги железной; 7 -гвоздики костяные; 8 — трубочка бронзовая; 9 — предмет железный; 10-11, 14-17 — костяные накладки на лук; 12, 18 — костяные петли от налучья; 13, 19 — костяные обкладки колчана; 20 — рукоять плети костяная; 21-25 — стрелы железные; 26 — фрагмент удил железных; 27-28 — фрагменты стремян железных.

-146-


(Добролюбский А.О., 1986, с.93), в другом — вместе с костями лошади на уступе, рядом с погребением (Волосюк Г.Е., 1977, с.83; Балушкин А.М., Фоменко В.Н., 2006, с.400, 402, рис. 11, 2), в третьем — на деревянном перекрытии, закрывающем вход в погребальную камеру (Беспалый Е.И., Лукьяшко С.И., 2008., 2008, с.69, табл.LXIX, 1). Согласно наблюдениям Т.М. Потемкиной, 61,1% кольчуг одето на погребенного (Потемкина Т.М., Кулешов Ю.А., 2010, с.275, рис.4).
Обычно плетение кольчуг одинаковое (рис.3, б): кольца склепаны по пять штук (каждое кольцо соединяется с четырьмя соседними). Кольца либо круглые в сечении, либо уплощенные. Диаметр колец колеблется от 15 до 10 мм, толщина проволоки не превышает 0,4 мм.
Сабля (рис.3, 7) среднеизогнутая, с клинком средней длины, относится к типу К3У2П1Д2 Щ2, острие типа V (Евглевский А.В., Потемкина Т.М., 2000, с.122, 125, 133, рис.3, 22; 6, 13). Может датироваться второй половиной XIII-XIV вв. Помимо рассматриваемого, известен только один аналогичный случай помещения сабли в могилу: поверх правой руки, рукоятью на плечо, острие направлено от погребенного (Евглевский А.В., 2002, с.328, №198, рис.2, 23). Сабля находилась в деревянных ножнах, окрашенных в красный цвет.
Остатки лука представлены, костяными накладками — срединными фронтальными (рис.3, 10,11), тыльными (рис.3, 14,17) и концевыми, с аркообразным вырезом для тетивы (рис.3, 15,16) (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.25, рис.3, б). В кочевнических погребениях такие накладки нередко имеют орнамент на внешней стороне. Обычно, на внутренней стороне, накладки имеют и сетчатые, или косые, нарезные, линейные полосу для приклеивания накладки к деревянной основе сложно составного лука. В нашем случае, на срединной накладке процарапано имя — либо мастера, изготовившего лук, либо его владельца.
Данный тип лука, как считается, относятся к числу т.н. «монгольских» сложносоставных луков (Худяков Ю.С., 1993, с.107-129). Луки универсальных, характерных для монголов типов широко распространяются среди подвластных племен Монгольской империи. Вероятно, кочевники Подонья, судя по находкам остатков таких луков в их погребениях, не являлись исключением. Разнесенные по Евразии, сначала самими монголами и представителями сопутствовавших им племен, сложносоставные «монгольские» луки становятся неотъемлемой частью комплекса вооружения и «немонгольских» племен.
Две костяные петли, являющиеся деталями налучья (рис.3, 12,18), относятся к типам АIII и AIV (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.31-32, рис.2, 4), они достаточно стандартны и распространены с раннего средневековья (Крыганов А.В., 1996, с.347, рис.7; Флёрова В.С., 2000, с.104-105, рис.3, 4; ср.: Кушкумбаев А.К., 2011, с.43).
В публикуемом захоронении от колчана сохранились лишь неорнаментированные костяные накладки (рис.3, 13,19), обычно наклеивающиеся на берестяную основу, два костяных гвоздика (рис.3, 7) и костяная круглая пуговица от портупеи (рис.3, 3). Сам колчан, вероятно, был из бересты, по внешней поверхности обклеенный костяными пластинами (ср.: Кушкумбаев А.К., 2011, с.61-64).
Колчаны являлись неотъемлемой частью экипировки воинов и охотников; их находят во множестве мужских погребений на всей обширной территории Евразии. В эпоху средневековья находки колчанов различаются между собой как по форме, так и по технике и материалам изготовления. Чаще всего встречаются берестяные футляры цилиндрической формы, слегка расширенные книзу или кверху; нередки и футляры, сделанные из кожи или дерева, либо же, сочетающие в себе дерево и кожу. Часто колчаны украшались вертикальными полосами черной краски, подчеркивающими форму колчана, а также костяными орнаментированными накладками, которые, помимо утилитарного значения, придавали колчану и эстетическую нагрузку (Малиновская Н.В., 1974, с.134, 144-145; Гаврилина Л.М., 1986, с.143). Нередко остатки колчанов в погребениях сопровождали железные и медные пряжки от ремней, железные скобы для крепления колчана, бляшки, накладки, дуговидные стержни от оковки днищ и многочисленные мелкие металлические детали, которые в нашем погребении не сохранились. Весьма часто колчаны украшались тонкими костяными орнаментированными пластинами-накладками с помощью клея или костяных гвоздиков укреплявшиеся на колчанах, повсеместно распространенных в евразийских степях с VII по XIV вв. —

-147-


резная кость была традиционным материалом прикладного искусства степняков (Худяков Ю.С., 1992, с.78-80; Станчева М., 2002, с.155-160).
Вероятно, частью колчанной портупеи являлась пряжка (рис.3, 2) — прямоугольная, с заостренной уплощенной средней частью, круглая в сечении, типа ДIII (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.45, рис.7, 3).
Стрелы, судя по найденным наконечникам, располагались в колчане как остриями ко дну, так и к устью колчана. Обнаружено пять наконечников:
Наконечник с клиновидной головкой квадратного сечения, с упором, короткой вертикальной, граненой шейкой (рис.3, 21) датируется XII-XIV вв. Близок типу 102 (Медведев А.Ф., 1966, с.86, табл.30Д, 98) или типу А9б (Руденко К.А., 2003, с.78, рис.41; 2010, с.29-30, рис.3).
Два наконечника с ромбическим пером, расширением в средней части, с упором (рис.3, 22,25) датируются XI-XIV вв. Тип 63 (Медведев А.Ф., 1966, с.74, табл. 30В, 60) и тип А24а (Руденко К.А., 2003, с.82, рис.42; 2010, с.38, рис.4).
Два наконечника с подромбическим пером с наибольшим расширением в нижней части (рис.3, 23-24), датируются XI-XIV вв. Близки типу 33 (Медведев А.Ф., 1966, с.63, табл.30Б, 29) и типу А11в (Руденко К. А., 2003, с.79, рис.41; 2010, с.32, рис.3).
Обращает на себя внимание отсутствие в захоронении ножа — непременного атрибута в кочевнических погребениях, быть может ножом мог являться фрагментированный железный предмет (рис.3, 9).
Помимо находок в городских слоях (Белая Вежа, Старая Рязань, Новгород, Болгар, Самосделка), в погребальных комплексах кочевников эпохи средневековья остатки плетей иногда представлены костяными рукоятями с отростком (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.22, рис.3, 3; Кирпичников А.Н., 1973, с.74, рис.41, III, табл.ХХ1V, 1-6,10,11). Данная форма (рис.3, 20) появляется в IX в., но основное распространение получает в XII-XIV вв. Такие рукояти плетей встречены в кочевнических погребениях5 в Поднепровье (Dabrowska Е., 1958, s.127, tab.I, 4; Плетнева С.А., 1973, рис.3, 10; 1981, рис.83, 13): Забара — 321 (Плетнева С.А., 1973, с.38, табл. 18, 12; 1981, рис.83, 15), Шевченко — 3/1 (Черненко Е.В. и др., 1967, с.25, рис.4, 2), Мирное — 2/4 (Даниленко Н.М., Полякова О.А., 2010, с.406-407, рис. 12, 1); Подонье: Зрубное — 3/1 (Евглевский А.В., 1992, с. 112, рис.3, 14), Харинка — 28/1 (Атавин А.Г., Каменецкий И.С., 2002, с.277, 279, рис.22, 5), Танаис — 1/1 (Ларенок П.А., 2001, с.75, табл.88, 1114), Большенаполовский IX — 1/2 (Рогудеев В.В., 2010, с.80-82, рис.2, 7), Балабинский П — 2/36; Калмыкии: Лола II — 8/3 (Синицын И.В., Эрдниев У.В., 1966, с.113, табл.47, 2), Восточный Маныч 2 — 68/1 (Синицын И.В., Эрдниев У.В., 1987, с.91, рис.4, 4), Улан-Эрге 2 — 2/2 (Васюткин С.М., 1995, с.93, рис.9, 1); Поволжье: Бережновка II — 9/6 (Синицын И.В., 1960, с.117, рис.44, 12), Калиновская — 54/1 (Шилов В.П., 1959, с.401, 516, рис.66, 21), Казахстане: Кызылкеныш (Варфоломеев В.В., Рудковский И.В., 2004, с.220-221, рис.2, 15).
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в пяти случаях (Харинка, Балабинский II, Восточный Маныч, Улан-Эрге, Калиновская) костяные рукояти обнаружены в погребениях с восточной ориентировкой погребенного, в семи (Забара, Шевченко, Мирное, Танаис, Лола, Бережновка, Кызылкеныш) — с западной, одно погребение (Зрубное) ограблено в древности. Девять захоронений характеризуются наличием уступа (ступеньки) вдоль северной стены могилы, на который уложено чучело лошади, головой на восток7; сам погребенный находился в подбое. В погребении Мирное — 2/4 целая туша лошади уложена головой на запад. В Танаисе и Улан-Эрге чучело лошади уложено головой на запад. В единственном женском погребении (Большенаполовский IX) умершая была уложена головой на восток. Других находок костяных рукоятей с отростком в кочевнических погребальных комплексах иных типов, нам не известно. В этой связи появляется закономерный вопрос — не является ли наличие в кочевнических погребениях костяных рукоятей с отростком — этномарикирующим признаком? Данное предположение требует более детального рассмотрения в дальнейшем.
Удила фрагментированы (рис.3, 26) — железные двусоставные однокольчатые. Представлены наиболее универсальной формой, преобладающей в кочевнических погребениях. С хронологической точки зрения, этот тип

-148-


удил характеризуется существованием на широком временном отрезке. Тип сопоставим с удилами отдела Г, типа I (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 18-19, рис.2), с типом IV (Кирпичников А.Н., 1973, с. 16-17, рис.4) и с удилами отдела Б, подотдела I, типа 2, подтипа б, первой и второй градаций (Армарчук Е.А., 2006, с.45, рис.23-27).
Стремена достаточно фрагментарны, чтобы можно было с уверенностью отнести их к определенному типу. Вероятно, что лучше сохранившееся стремя (Рис.3, 27) относится к типу подтреугольно-округлой формы. Этот тип железных стремян относится к отделу Д, типу II (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.13, 16, 116, рис.1). Также такие стремена включены в отдел IV, тип 3 (Армарчук Е.А., 2006, с.27-29, рис. 15); близки они и стременам типа VII (Кирпичников А.Н., 1973, с.50,51, рис.29, табл.XV, 4). Эти стремена считаются хронологическим индикатором золотоордынского периода и датируются второй половиной XIII-XIV вв. Подобные же стремена встречены в комплексах, имеющих узкую датировку — вторая четверть XIII — начало XIV вв.: погребения могильников «Олень-Колодезь» Воронежской области (Ефимов В.Ю., 1999, с.101, 106, рис.5, 21; 9, 1), Широкое Днепропетровской области (Безверхий А.П., 1991, с.124, рис.2, 7), Ковалевка IV Николаевской области (Горелик М.В., Ковпаненко Г.Т., 2001, с.160, рис.1, 9; Ковпаненко Г.Т. и др., 2005, с.378, 388, рис.36; 59,1; Квитницкий М.В., 2005, с.390).
По особенностям погребального обряда и характеру вещевого комплекса, с нашей точки зрения, рассмотренное погребение может быть датировано в пределах конца XIII — первой половины XIV вв. Восточная ориентировка свидетельствует о принадлежности погребенного к половецкому этнокомпоненту, инкорпорированному в состав золотоордынского государственного образования. При этом, однако, не следует забывать, что кочевнические памятники этого времени полиэтничны.
По данным А.Г. Атавина, все известные средневековые кочевнические погребения на территории Нижнего Дона составляют 45,7 % средневековых кочевнических комплексов от общего числа погребений, выявленных в междуречье Волги и Дона и 41,2 % — для XII-XIV вв. (Атавин А.Г., 2008, с.73, 86). При этом, как уже отмечалось, всего в междуречье Волги и Дона известно около 20 кочевнических погребений, когда при совершении захоронения в кургане более раннего времени, кочевники делали новый ров и укладывали в вырытую в центре яму своего покойника (Атавин А.Г., 2008, с.88). Приведенные факты позволяют утверждать, что рассмотренное погребение является одним из интереснейших комплексов среди известных в Нижнем Подонье средневековых кочевнических погребений.
В заключение остановимся на обладателе имени Махмуд, вырезанном на костяной накладке на лук. Таковым мог являться либо хозяин лука — погребенный кочевник, либо мастер-лучник.
Мы склонны отдать предпочтение второй версии. Имя Махмуд — производное от Мухаммад безусловно свидетельствует о том, что его носитель исповедовал ислам, обладая к тому же навыками арабского чтения и письма. Между тем, кочевник похоронен по языческому погребальному обряду. Будь погребенный мусульманином, он был бы уложен головой на запад, с поворотом туловища на правый бок, а лицом обращен на юг — в сторону Кыблы (Евглевский А.В., 1990, с.131-134).
Также известно, что мастер-лучник был достаточно уважаем, а его трудоемкая продукция, безусловно, ценилась, являясь одним из предметов торговли между городами, где луки изготовлялись, и степью (Флёрова, 2000, с. 113). В этой связи можно отметить, что в средневековье имя Махмуд в большинстве носили представители тюркского этноса (огузы, сельджуки, туркмены) (The Encyclopedia Of Islam, 1991, p.46-77).
Таким образом, рискнем предположить, что лук был изготовлен мастером-лучником тюрком Махмудом в одном из золотоордынских городов (Маджары, Саксин, Сарай и др.), затем попал в степь и обладателем его стал кочевник-половец, нашедший последнее пристанище под курганом в степях Нижнего Подонья.
Предложенная версия в известной степени гипотетична, и можно подобрать немало вариантов того, как лук с арабской надписью мог попасть к кочевнику. Единственное, в чем можно быть уверенным наверняка, так это в том, что кем бы ни являлся Махмуд, он не был лишен доли тщеславия.

-149-


Примечания

1. Благодарю руководителей раскопок И.С. Каменецкого, Ю.А. Смирнова, а также А.А. Узянова (1947-2007) за возможность публикации материалов.
2. Прочтение и определение с.н.с. ИВ АН СССР д.ф.н. Ю.Н. Завадовского (1909-1979).
3. Следует отметить, что зачастую, в силу особенностей грунта или методики раскопок, за данный тип погребений могут приниматься захоронения с уступом вдоль северной стены и подбоем в южной части (тип отсутствует в классификации Г.А. Федорова-Давыдова, но подобные погребения встречаются).
4. В описании погребения расположение костей коня указано без подробностей.
5. В одном случае происхождение рукояти не ясно (Плетнева, 1981, рис.82, 60).
6. Комплекс подготавливается к публикации.
7. По мнению А.Г. Атавина погребения Лола II — 8/3 и Восточный Маныч 2 — 68/1, по наличию костей коня, с конечностями отчлененными по пясть, возможно связывать с поздними печенегами, вошедшими в состав половецких объединений (Лопан, 2008, с.327). В рассматриваемом погребении ноги коня отчленены у верхних суставов, подобный обряд распространен именно в «половецкое» и «золотоордынское» время.

Литература

Анфимов И.Н., Зеленский Ю.В., 2002. Половецкие погребения из Восточного Приазовья // ИАА. Вып. 8. Армавир; М.
Антонович В.Б., 1895. Заметки к Археологической карте Киевской губернии // Древности. Том XV. Приложение. М.
Армарчук Е.А., 2006. Конская упряжь из могильников Северо-Восточного Причерноморья X-XIII веков. М.
Атавин А.Г., 1984. Некоторые особенности захоронений чучел коней в кочевнических погребениях X-XIV вв. // СА. № 1.
Атавин А.Г., 2008. Погребальный обряд и имущественно-социальная структура кочевников лесостепной и степной зоны Юга России в конце IX — первой половине XIII вв. (печенеги, торки, половцы) // Древности юга России. Памяти А.Г. Атавина. М.
Атавин А.Г., Каменецкий И.С., 2002. Харинка: средневековый слой // НАВ. Вып.5. Волгоград.
Балушкин А.М., Фоменко В.Н., 2006. Курган «Ананьина Могила» близ г. Новая Одесса Николаевской обл. // АДУ. 2004-2005 рр. Ки’1в-Запор1жжя.
Безверхий А.П., 1991. Средневековые кочевнические памятники правобережья Днепра (по материалам экспедиции ДГУ) // Проблемы археологии Поднепровья. Днепропетровск.
Березуцкий В.Д., Гринёв А.М., 2008. Россошанские курганы. Воронеж.
Беспалый Е.И., Лукьяшко С.И., 2008. Древнее население междуречья Дона и Кагальника. Курганный могильник у с. Высочино. Том I. / МИА Юга России. Вып. I. Ростов-на-Дону.
Бисембаев А.А., МергалиевР.С., 2005. Средневековое погребение в окрестностях с. Новая Казанка // Вопросы археологии Западного Казахстана. Вып. 2. Актобе.
Блохин В.Г. и др., 2003: Блохин В.Г., Дьяченко А.Н., Скрипкин А.С. Средневековые рыцари Кубани // МИАК. Вып. 3. Краснодар.
Бобринской А.А., 1901. Курганы и случайные находки близ местечка Смелы. Том III. СПб.
Болтрик Ю.В., Фиалко О. С., 1997. Кургани доби бронзи та розвинненого средньовiччя ля гирла р. Корсак у ПриазовТ // АДУ. 1993 р. Киш-3апор 1жжя.
Бочкарев В.С., Чхаидзе В.Н., 2009. Погребения средневековых кочевников в степном Прикубанье // МИАСК. Вып. 10. Армавир.
Бранденбург Н.Е., 1900. Путеводитель по С-Петербургскому артиллерийскому музею. СПб.
Варфоломеев В.В., Гудковский И.В., 2004. Средневековое погребение на речке Кызылкеныш в Кентских горах // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. Вып. 3. Уральск.
Васюткин С.М., 1995. Средневековые погребения Восточных Ергеней // Материалы и исследования по археологии Калмыкии. Элиста.

-150-


Волосюк Г.Е., 1977. Позднекочевническое погребение из кургана «Ананьина могила» // Некоторые вопросы археологии Украины. Киев.
Гаврилина Л.М., 1986. Прикладное искусство кочевников Восточной Европы X-XIV веков. — М. // Архив ИА РАН. Р-2. № 2352.
Гей А.Н., Каменецкий И.С., 1986. Северокавказская (Донская) // Археологические открытия на новостройках. Вып. 1. Древности Северного Кавказа. (Материалы работ Северокавказской экспедиции). М.
Горелик М.В., 2009. Погребение знатного половца — золотоордынского латника // МИАСК. Вып. 10. Армавир.
Горелик М.В., Дорофеев В.В., 1990. Погребение золотоордынского воина у с. Таборовка // Проблемы военной истории народов Востока. Вып. II. Л.
Горелик М.В., Ковпаненко Г.Т., 2001. Погребение знатного латника у западных границ Золотой Орды // Археология Поволжья. Пенза.
Даниленко Н.М., Полякова О.А., 2010. Позднекочевнические погребения из курганной группы «Мирное» // СЕЭС. Том 8. Золотоордынское время. Донецк.
Добролюбский А.О., 1986. Кочевники Северо-Западного Причерноморья в эпоху средневековья. Киев.
Дружинина И.А. и др., 2011: Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарожный Е.И. Средневековые кочевники в Восточном Приазовье. Армавир; М.
Дубинец О.В., 2011. Современное состояние методики исследования средневековых стремян // Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве. Материалы V международной конференции, посвященной памяти Г.А. Федорова-Давыдова. Казань; Астрахань.
Евглевский А.В., 1990. Влияние ислама на половецкий погребальный обряд в золотоордынское время // Проблемы исследования памятников археологии Северского Донца. Луганск.
Евглевский А.В., 1992. Погребения золотоордынского времени из раскопок Новостроечной экспедиции Донецкого университета // Донецкий археологический сборник. Вып. 1. Донецк.
Евглевский А.В., 2002. Семиотические аспекты функционирования сабли в погребальном обряде (по материалам кочевников Восточной Европы 2-й пол. IX-XIV в.) // Структурно-семиотические исследования в археологии. Том 1. Донецк.
Евглевский А.В., Потемкина Т.М., 2000. Восточноевропейские позднекочевнические сабли // СЕЭС. Т.1. Донецк.
Ефимов В.Ю., 1999. Золотоордынские погребения из могильника «Олень-Колодезь» // ДА. № 3-4. Ростов-на-Дону.
Житников В.Г. и др, 1977.: Житников В.Г., Копылов П.Н., Науменко С.А. Раскопки курганов в зоне Донской оросительной системы // АО 1976 года.
Иванов В.А., 2007. Золотоордынские всадники степей Южного Приуралья // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. № 2. Уральск.
Квитницкий М.В., 2005. Позднекочевнические погребения IV курганной группы с. Ковалёвка // АДУ. 2003-2004 рр. Кшв-Запор1жжя.
Кирпичников А.Н., 1973. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX-XIII вв. // САП. Вып. Е1-36.
Ковпаненко Г.Т. и др., 2005: Ковпаненко Г.Т., Гаврилюк Н.А., Евдокимов Г.Л. Курганы у с. Ковалевка (группа IV) // АДУ. 2003-2004 рр. Кшв-Запор1жжя.
Козюменко Е.В. и др., 2001.: Козюменко Е.В., Беспалый Е.И., Беспалый Г.Е., Раев Б.А. Раскопки курганного могильника «Кавказ-ский-2» // Археологические исследования на новостройках Краснодарского края. Вып. 1. Краснодар.
Кравец В.В. и др., 2000: Кравец В.В., Березуцкий В.Д., Бойков А.А. Погребения кочевой знати золотоордынского времени в курганной группе «Высокая гора» на юге Воронежской области // ДА. № 3-4. Ростов-на-Дону.
Крыганов А.В., 1996. Налучья и их ношение раннесредневековыми кочевниками Евразии // Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. Самара.
Кубышев А.И., 1988. Новые погребения средневековых кочевников XI-XIII вв. в Степном Присивашье // Международные связи в средневековой Европе. Запорожье.
Кушкумбаев А.К. 2011. Лук и стрелы в составе золотоордынского вооружения: вопросы изучения и способы применения боевых средств // Вопросы истории и археологии средневековых кочевников и Золотой Орды. Сборник научных статей, посвященный памяти В.П. Костюкова. Астрахань.

-151-


Ларенок П.А., 2001. Средневековые погребения западного участка грунтового некрополя Танаиса // Арсеньева Т.М., Безуглов С.И., Толочко И.В. Некрополь Танаиса. Раскопки 1981-1995 гг. М.
Лопан О.В., 2008. К вопросу о способах от-членения ног сопровождающих животных в погребениях средневековых кочевников Волго-Донского междуречья // Древности юга России. Памяти А.Г. Атавина. М.
Малиновская Н.В., 1974. Колчаны XIII-XIV вв. с костяными орнаментированными обкладками на территории еверазийских степей // Города Поволжья в средние века. М.
Матюшко И.В., 2008. Захоронение бальзамированого воина XIII-XIV веков на левобережье Иртека // СЕЭС. Том 6. Золотоордынское время. Донецк.
Медведев А. Ф., 1966. Ручное метательное оружие. Лук и стрелы, самострел VIII-XIV вв. //САМ. Е 1-36.
Панченко М.В., 1999. К вопросу о датировании кочевнических древностей средневековья // Восточноевропейский археологический журнал. №1. Киев.
Парусимов И.Н., 2007. Воинские позднекочевнические погребения с левобережья и дельты Дона // Материалы и исследования по археологии Дона. Вып. И. Средневековые древности Дона. М.-Иерусалим.
Потемкина Т.М., Кулешов Ю.А., 2010. Погребения восточноевропейских средневековых номадов с защитным вооружением: этнокультурный и социальный аспекты // СЕЭС. Том 8. Золотоордынское время. Донецк.
Плетнева С.А., 1973. Древности Черных Клобуков // САИ. Вып. Е1-19.
Плетнева С.А., 1981. Печенеги, торки, половцы // Археология СССР. Степи Евразии в эпоху средневековья. М.
Рогудеев В.В., 2010. Исследования курганов в Боковском и Сальском районах Ростовской области // ИАИАНД в 2007-2008 гг.
Руденко К.А., 2003. Железные наконечники стрел VIII-XV вв. из Волжской Булгарин. (Исследование и каталог). Казань.
Руденко К.А., 2010. Средневековое оружие Волго-Камья: железные наконечники стрел VIII-XVII вв. н.э. (справочник-определитель археологического материала). Уфа.
Смирнов Ю.А., Узянов А.А., 1977. Нижнесальские курганы // АО 1976 года.
Синицын И.В., 1959. Древние памятники в низовьях Еруслана (по раскопкам 1954-1955 гг.) // Древности Нижнего Поволжья. (Итоги работ Сталинградской археологической экспедиции). Том П. / МИА. № 78.
Синицын И.В., 1978. Древние памятники Восточного Маныча. Саратов.
Синицын И.В., Эрдниев У.В., 1966. Новые археологические памятники на территории Калмыцкой АССР (по раскопкам 1962-1963 гг.) // Труды Калмыцкого республиканского краеведческого музея. Вып. 2. Элиста.
Синицын И.В., Эрдниев У.В., 1981. Древности Восточного Маныча // Археологические памятники Калмыкии эпохи бронзы и средневековья. Элиста.
Синицын И.В., Эрдниев У.В., 1987. Древности Восточного Маныча // Археологические исследования Калмыкии. Элиста.
Станчева М, 2002. За колчаните с орнаментарни костени апликации // Оръжие и снаряжение през къстната античност и средновековнието IV-XV ст. Acta Nusei Vamaensis. I. Варна.
Толочко 77.Я., 1999. Кочевые народы степей и Киевская Русь. Киев.
Узянов А.А., 1976. Нижнесальские курганы // АО 1975 года.
Узянов А.А., 1978. Отчет Донской экспедиции ИА АН СССР за 1975 год. М. / Архив ИА РАН. Р-1. № 8107.
Федоров-Давыдов Г.А., 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М.
Федорова-Давыдова Э.А., 1983. Раскопки курганной группы Шахаевская II на р. Маныче // Древности Дона. Материалы работ Донской экспедиции. М.
Флёрова В.Е., 2000. Костяные детали луков, колчанов и налучий Белой Вежи // СЕЭС. Том 1. Донецк.
Худяков Ю. С., 1992. Орнаментированные колчаны средневековых кочевников Евразии // Степи Европы во взаимосвязи Востока и Запада в средневековье. (Тезисы докладов). Донецк.

-152-


Худяков Ю.С., 1993. Эволюция сложносоставного лука у кочевников Центральной Азии // Военное дело Юга Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск
Черненко Е.В., Бунатян Е.П., 1977. Курганная группа Широкое-II // Курганы юга Херсонщины. Киев.
Черненко Е.В. и др., 1967: Черненко Е.В., Яковенко Э.В., Корпусова В.Н. Раскопки в окрестностях Скадовска // Памятники эпохи бронзы Юга Европейской части СССР. Киев.
Чхаидзе В.Н., 2006. Средневековое кочевническое погребение из Нижнего Прикубанья // МИАК. Вып. 6. Краснодар.
Чхаидзе В.Н., 2009. Средневековые кочевнические погребения в степном Прикубанье из раскопок конца XIX — начала XX вв. // МИАСК. Вып. 10. Армавир.
Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А., 2008. Средневековое кочевническое погребение из Калиновского курганного могильника в Ставропольском крае // АЖ. № II. Армавир.
Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А., 2010. Погребение кочевника XIII — 1-й пол. XIV вв. у села Лосево в степном Прикубанье // СЕЭС. Том 8. Золотоордынское время. Донецк.
Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А., 2011. Тяжеловооруженные золотоордынские воины Восточного Приазовья // Батыр. Традиционная военная культура народов Евразии. № 1. 2010. М.
Шалобудов В.Н., 1990. Еще раз о находках распрямленных гривен в половецких погребениях // Исследования по археологии Поднепровья. Днепропетровск.
Швецов М.Л., 2004. Курганы у с. Самойлово (бассейн Грузского Еланчика, Северо-Восточное Приазовье) // Курганы Донбасса. Археологический альманах. № 14. Донецк
Шилов В.П., 1959. Калиновский курганный могильник // Древности Нижнего Поволжья. (Итоги работ Сталинградской археологической экспедиции). Том I. / МИА. № 60.
Dabrowska Е., 1958. Kurhany Rassawskie // Archeologia. VIII. 1956. Zeszyt 1. Warzawa.
Horvath F. 2001. A Chengelei kunok ura es nepe. Budapest.
The Encyclopedia Of Islam, 1991. New Edition. Prepared By A Number Of Leading Orientalis. Edited by C.E. Bosworth, etc. Vol. VI. Leiden.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб