«СКАЗ О СОКРУШЕНИИ РЯЗАНИ» (записан в 1958 году, сказительница Парасковия Парамоновна Ампилова)

"СКАЗ О СОКРУШЕНИИ РЯЗАНИ"  (записан в 1958 году, сказительница Парасковия Парамоновна Ампилова)

«Не вставало еще Солнце красное над степью дальней. Толь на востоке загорелося красно пламя ниточкой. А всколыхнулися травы высокие, кабыть ветерок по им прошел. То в степи дико́й ко́ней поить на Дон-реку погнали. Погнал враг грязно́й, нечисто́й, кибиточной. Ратью конской на Рязань собирался, грабить, губить целил.

(Изб по-человечески у его не было. В кибитках жил. Дикой был враг, без понятия и жалости.)

Но не спала Рязань, тревожилась, знала-чуяла: ей перво́й врага встречать. На стольный град Москву дорогу стерегчи-берегчи ей же опять. Главная она, Рязань, надёжа и крепостна защита. Приготовила Рязань стены бревенчаты крепкие, двойные, скобами схвачены, ёжи поверху. Башни бойные высокие, завалы да засеки непроходные округ Рязанских стен и башен. Остерегли и Оку-реку, как бы враг наплывом не подобрался. Все запасы воинские всякие из складо́в-амбаро́в к стенам, башням вынесли. Крепко биться-рубиться готовились.

Не спал и Смоленск-город, крепость великая, верная. Не спал и Меценск, невелик, а смело́й городок. Не спал и Владимир белокаменный, распрекрасный, со дворцами и церквами расписными, разукрашенными.

(Прозванье города – Меценск, вроде нашей поморской Мезени. Это хороший город должон быть.

Не повидала я города Владимира, а не единожды слыхала о его благолепии. Весть о хорошем далеко идет, крепко держится. Вот так.)

Все города-братья подмогу готовили. Мечи булатные ковали, луки тугожильные гнули, стрелы летучие пером оперяли. Едовы́е запасы в мешки да в сумы заправляли.

(У нас завсегда так. С Беломорья и с Мурмана и на француза, и на германа северные-то наши полки вместях хаживали. До самого главного города француза доходили. Медали были за то и у Деревлевых, и у Антипиных, и у Мякишевых[13]. Немца тоже били в ихней столице. Стеной станет помор. Никому в подмоге не откажет. Так приучен на морском деле. Отказал бы кому в правой помочи – и домой не ходи. Родители осудят: не позорь роду поморского. Отец сына, хоть и женатого, за провинность такую может и огреть ремнем. Вот так. Не дело заветов отцовых забывать. Забыть их – своих не накопить. Мы так смотрим.)

В Рязани-городе князем стоял степенный воин. Гюрга́ прозвание егово, жена его Проксе́на, божоночка-краса. Очи синие распрекрасные, косы длинные.

(Прозвания не наши поморские. По старине, видно, прозваны. В святцах не записаны.)

Они пятерых сынов породили, взростили. Дочерью судьба обошла. Горевала мать. Матери дочь нужна беспременно. Сыну старшо́му двадцать два годка, а моло́дшему двенадцатый. Два старши́х сына уже жен поимали и внука от старшего князь Гюрга восприял. Старшего Фео́дора-сына отец отослал в татарскую о́рду подарки дарить, от находа на город Рязань откупаться. Не возвернулся сын пе́рвой, наследник отцов. Злобой татарской Феодор и еговы соратники все мукам преданы были и загублёны. Не возвернулся никто из стана ордова.

(Много народу загубил разный враг и на моей памяти. По нашим деревням поморским сколь не возвернулись с разных войн. Слез сколько пролито, сирот-то оставлено, хозяйств сколько порушено. Прошло како-то времечко – смотришь, и оправились. Нет, стоять нам века. Народ наш крепко́й. Вот так.)

И пришел час грозный, в жизни единожды встретится он. Князь Гюрга взошел на стены рязанские. Оглядеть и поверить, всё ль на местах, как воины рязанские к отпору врагу изготовились. И сказал князь Гюрга им твердое слово свое: «Стоять будем, как отцы-деды стаивали, и нам, потомству своему, стоять завещали. Тяжко будет, а ни один не забудет – Рязань мы». То слово «Рязань мы» рязанские воины все повторили.

Поставил Гюрга воинов всех по местам. Правую башню хранить приказал сыну второму. Заместо старшого Феодора сына его он поставил. Сторожить-берегчи леву сторону третьему о́тдал. Место свое взял князь у надворотной башни высокой. Башня та стерегла-берегла крепостные ворота́.

(Надворотная – самая высокая, главная башня. Вход – ворота стерегла. Видать все князю с высокого места, в середке всех. Укажет кажному его дело.)

Все рязанцы во шлема́х, в кольчуга́х. Мечем опоясаны, колчана́ми обвешаны. По леву руку лук тугожильный, а стрелы каленые, пером оперенные – у правой руки. Все изготовились встретить врага в тяжком бою.

Во двор княгиня Проксена всех жен, дочерей, матерей посклика́ла. Слетелись, как птицы вместях собрались. Костры порасклали, котлы принесли, смолу кипятили, камни калили, паклю крутили, смолили и жгли. Дымом и гарью ворого́в хотели душить. Кипящу воду, смолу, камни калены к стенам несли. Со стен на врага их молодши сыны опосля поливали, бросали.

Врага еще не видать, а идет грохоток, топот ко́ней несчислимых, дики́х. Вонь-заразу страшенную ветер несет. Враг дикой рушить, грабить идет на Рязань. Жалость не даст он ни граду преславному, ни воину хороброму, ни жительству старому-малому. Всех либо забьют, либо в плен уведут. Рязаночкам, девицам молоденьким, всех доля тяжельше, горшее. Опоганят, надругаются, охому́тят и опосля изведут. Биться рязанцам без сроку, на себя все тяготы брать, воинску доблесть беречь, славу Рязани.

Налетели, орут и крычат, свист подают. Скачут по-дикому, ко́ней вертя́т, на дыбки подымают, на вызгото́к позывают, толкают копытами бить. Лезут на стены без удержу, страху. Лезут на башни, как черные жу́ки, что в навозе живут. Крючьями стены и башни по бревнам цапляют.

Пала на Рязань черная туча великой вражеской силы. Из луков тяжелых стрелы каленые на стены, на башни рязанские она дожжом поливает. В одиночку бьется Рязань. Стрелой, каменьем, смолой и водой держит защиту.

Времечко не стоит, а бежит. Одна бьется Рязань, силы теряет. Подмоги все нету, ждут ее, не дождутся. Не дошла вовремя подмога, не поспела. Снеги сугровные, дороги не езжены, кони выбились вовсе. Пешем тяжко воины шли, ко́ней вели под уздцы. Воинскую походную справу на себе волокли. Все на подмогу спешили, силы своей не жалели. Видно, силы на месте собрали не все. Билась Рязань в одиночку.

Вдруг вскрычала княгиня, вся всколыхнулась. Несут со стены ее сына второго. Как пал тот сынок, права рука, на стену поднялся без зову четвертый, молодой, удалой, весь в отца. А было ему толь пятнадцатый год. И братнино место он занял, на отца лишь гляну́л. Дрогнуло сердце отцово – и этот мале́ц Рязани защитник.

Долго билась-рубилась Рязань в одиночку. Князь Гюрга оборону крепко держал. Круто и храбро бились рязанцы. Один за другим оборону сдавали толь смертному часу. Несут и несут со стены защитников, смерть восприявших. И средь их третий княгинин сынок. Он по левую руку бился на стенах, крепко, долго стоял. Матери многие тут потеряли деток своих, сынов молодых ненаглядных, опору свою.

По стенам точь ветер колыхнул и застонал. То князь Гюрга, стрелою пробитый, упал. Последний молодший остался княжий сынок. Светел волосом, ясен синим поглядом, нравом приветлив и весел. В матерь свою уродился, красу.

«Где ты, мой сын?» – встрепенулась княгиня.

«По давней стари́не на стене у отца, – ответил старый рязанец-слепец. – Последнее смертное благословенье и меч его он примает. С ним его други в забавах, в играньях, они свово не оставили княжича».

Тяжел воинский меч, и взял его сын руками двумя. На стене городской у башни высокой он бился с друзьями отважно. Недолго стоял он, прилетела стрела и смертно ужалила меж сини глаза. Пятого сына мать отдала на защиту Рязани.

Последни защитники держат стену́. Никто не ушел, не спасался рекой. Никто не покинул Рязани.

На поруганье врагу не оставят воинов, павших в бою. К дальней стене у реки собралися матери, жены и дети погребенье копать, всех в землю класть и платом покрыть. Обычай такой стародавной.

(Завет старый – покровом крыть. Последнюю охрану человеку воздать, защиту и память. Завсегда покров хороший готовят, иные из последнего, а покроют хорошо. Прощальный это покров.)

Все в землю рядками легли, одной земли люди. На приступок княгиня взошла, до земли поклонилась всем павшим в бою, всем, землю родную хранившим. Плач свой по всем убиенным рязанцам она прокрычала: «Князь мой, сыны мои ненаглядные, рязанцы хоробрые – дети мои, смерть воинская райскую дверь вам всем отворила». Лицом распрекрасным на погребальную землю княгиня легла. Руками могильный холм обнимала, сердцем к ему припадала. Прощалась с Рязанью и жизнью своей.

«В плен не ходить мне, без Рязани, без вас мне не жить». И бросилась сердцем княгиня на меч вострый. Этот меч первым ейный муж, главный в семье, и последним сыночек меньшой на защиту Рязани вздымали.

(Невестка тоже порешила себя. Смерть от руки своей на таком деле Бог простит. Я ране свечу ставила за их всех в день поминовения всех святых. Как помянуть ноне – разве только сказыванием. Поминать их баушка наказывала. Не забываем.)

Не отбилась, не отстоялась Рязань, но врагу не сдалася на милость. Полегли все защитники на стенах, на башнях. Стены и башни, всё жилое свое рязанцы сами до смерти своей сожигали.

Остались врагу только пепёл да тлен.

Нам о Рязани память осталась на веки.

И встала по памяти этой народной нова Рязань, как Сирин из пёпла. И жизнь, и слава ей на веки.

От нас воздаем всем рязанцам, стоявшим в бою, благодаренье, почет и поклон наш земной».

Сказ записан Ксенией Петровной Гемп (ур. Минейко) в 1958 году и приведен в книге «Сказ о Беломорье». Имя сказительницы – Парасковия Парамоновна Ампилова.

"СКАЗ О СОКРУШЕНИИ РЯЗАНИ"  (записан в 1958 году, сказительница Парасковия Парамоновна Ампилова)~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Слушание и запись сказывания «О Рязани» продолжались пять дней. Сказывание Парасковия Парамоновна начинала под вечер. На следующий день утром я зачитывала ей записанное. Она часто прерывала чтение и просила повторить только что прочитанную фразу или отдельное слово. Раздумывала. Иногда она вносила поправки в последовательность слов и ударения или говорила: «Так». Чтение продолжалось. Когда все поправки были закончены, я вновь читала записанное, перерывов уже не было. Под вечер записывался новый отрывок сказывания, на следующий день утром вечерняя запись проверялась. Так сказывала и проверяла Парасковия Парамоновна пять дней сохранившееся в ее памяти удивительное повествование о далекой не виданной ею Рязани, пережившей в XIII веке страшное татарское нашествие.

На шестой день вечером в избе собралось девять человек. Я зачитала записанное. Слушали молча и взволнованно, а затем все с поклоном благодарили Парасковию Парамоновну. Она, уставшая, платочком вытирала редкие слезы.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб