Жил был Жандарм.

Из статьи Владимира Воронова.

         Весной 1915 года российское общество взбудоражила казнь бывшего жандармского офицера, подполковника Сергея Мясоедова, обвиненного в шпионаже в пользу противника.
       Подполковника Мясоедова в неимоверно ускоренном темпе судили 18 (31) марта 1915 года в Варшаве военно-полевым судом, нарушив едва ли не все действовавшие тогда правовые нормы Российской империи, даже не предоставив ему защитника.
      Да что там суд, если только что назначенные судьи были еще на пути к Варшаве, когда генерал-лейтенант Александр Турбин, военный губернатор Варшавы уже услужливо запросил начальника штаба Северо-Западного фронта приводить ли смертный приговор в исполнение сразу или ждать его утверждения Верховным главнокомандующим, великим князем Николаем Николаевичем (младшим).
      Штаб фронта ответил кратко и емко: можно вешать, не дожидаясь утверждения приговора Главковерхом. А ведь суд-то еще даже не начинался.

Подполковник Мясоедов.

Жил был Жандарм.Жил был Жандарм.

     Потомственный дворянин Сергей Николаевич Мясоедов родился в 1865 году в Вильно, в не слишком богатой помещичьей семье бывшего предводителя смоленского дворянства.
     Закончил сначала едва ли не лучший из кадетских корпусов — Первый Московский, затем столь же престижное Московское Александровское пехотное военное училище, по окончании которого в 1885 году в чине подпоручика был зачислен в 105-й Оренбургский пехотный полк, расквартированный в его же родном Вильно.
     Где и прослужил до осени 1892 года, когда перешел в Отдельный корпус жандармов. Мотивы облачения в голубой мундир банальны: гораздо более высокое денежное содержание при куда менее обременительной службе.

Фото унтер-офицера Отдельного корпуса жандармов.

Жил был Жандарм.

      С 1894 по 1907 год Мясоедов нес службу в Вержболовском железнодорожном жандармском отделении — в качестве помощника начальника, а затем и начальника отделения.
      Как утверждали завистники, на этом посту Мясоедов добыл много российских и иностранных орденов, что впоследствии даже ставили ему в вину.
       К тому же свои отечественные регалии жандармский офицер получил не за одну лишь выслугу, обходительность, красоту фигуры и представительность манер.
      Вержболово (ныне литовский Вирбалис) был одним из важнейших пограничных пунктов Российской империи на границе с Германией.
       Формально в задачи жандармов входили обязанности лишь погранично-полицейские — проверка документов и досмотр пересекающих границу. Но не менее важными, хотя и не афишируемыми, были задачи контрразведывательные и ведения разведки на сопредельной территории.

Унтер-офицер (среднего оклада) Отдельного корпуса жандармов (проходивший службу старшим унтер-офицером армии) в служебной форме в пешем строю.
Рядовой Отдельного корпуса жандармов срочной службы (Санкт-Петербургского и Московского жандармских дивизионов) в служебной форме в пешем строю.

Жил был Жандарм.

      По свидетельству полковника Вальтера Николаи, руководившего германской военной разведкой во время Первой мировой войны, «германское пограничное население было разложено контрабандой и деньгами русской разведки. Органы последней проникали с неописуемым бесстыдством глубоко внутрь Германии.
      Действительным повелителем в германской пограничной полосе был русский пограничный офицер. Особенно успешно работал начальник пограничной жандармерии в Вержболове, подполковник Мясоедов».
      С учетом того, что Мясоедов был представлен обоим императорам, германскому — Вильгельму и российскому — Николаю, любившим совместно или порознь поохотиться в тех местах, качество связей офицера трудно переоценить.
      Как подтверждает полковник Николаи, Мясоедов не раз был гостем германского императора во время охоты последнего в Роминтенской пуще. Как писал генерал Спиридович, Мясоедова знал весь ездивший за границу Петербург, а германский император не раз приглашал его на охоту.

Генерал Отдельного корпуса жандармов в служебной форме в пешем строю.
Штаб-офицер Отдельного корпуса жандармов в служебной форме в пешем строю.

Жил был Жандарм.

 Да и отечественный венценосец одарил жандарма золотым браслетом с рубинами и бриллиантами, а также золотыми часами. Надо полагать, что полученные ордена наш жандарм вполне отработал и по линии агентурной разведки в приграничной полосе. Не забывая при этом, само собой, и свой карман — это тоже было вполне в духе того времени.
        Да и вообще, к деньгам, красивой жизни и красивым женщинам наш герой явно был неравнодушен, на любовниц он тратился легко и непринужденно. Женился, вопреки намекам начальства, на даме не совсем «правильного» национально-государственного происхождения (семья его избранницы, Клары Самуиловны Гольдштейн, происходила из Германии), хотя и с богатым приданым. Каковое, впрочем, быстро продул.
        В 1907 году, когда Мясоедов, будучи свидетелем в суде по одному скандальному делу, дал показания не в пользу своих коллег из Департамента полиции и Охранного отделения, его вынудили покинуть службу.
      Тогда он и нажил себе серьезных врагов в этих ведомствах, не считая того, что в числе его недругов тогда оказался даже премьер Столыпин, распорядившийся было загнать негодника в какую-нибудь глушь. Убыть «за Можай» Мясоедов отказался, написав рапорт об отставке, и занялся коммерцией.

Обер-офицер Отдельного корпуса жандармов в служебной форме в пешем строю.
Вахмистр Отдельного корпуса служебной (проходивший службу в Гренадерском корпусе) в служебной форме в пешем строю.

Жил был Жандарм.

       Несколько позже, по словам современников, «Мясоедов сошелся семейно с генералом Сухомлиновым и осенью 1910 года был снова принят в Корпус жандармов и отчислен в распоряжение Сухомлинова, как военного министра». Тут все и понеслось: обретя с военным министром на короткое время дружбу семьями, врагов Мясоедов себе нажил неисчислимое множество врагов.
      Среди них, помимо бывших коллег, оказались теперь многочисленные адъютанты министра и, главное, могущественные недруги самого Сухомлинова, — в том числе Александр Гучков, депутат и председатель III Государственной думы, владелец газет и лидер Партии октябристов.
      Гучков, интригуя против Сухомлинова, в 1912 году через свои газеты бездоказательно обвинил Мясоедова в шпионаже и даже стрелялся с ним на дуэли.
      Официальное расследование показало, что Гучков «оказался патентованным клеветником и лгуном» и по части шпионства наш фигурант чист. Однако, отстояв свое честное имя, Мясоедов все же был вынужден вновь уволиться со службы, перейдя на вольные хлеба.

Гучков. Депутат Думы (1907-1912), член Государственного совета Российской империи (1907 и 1915-1917). Военный и морской министр Временного правительства России (1917).

Жил был Жандарм.

       Еще с 1908 года экс-жандарм стал плотно работать вместе с коммерсантами, некими братьями Фрейдберг. Они создали в Либаве акционерную компанию «Русское Северо-Западное пароходство»: Мясоедов там числился директором правления с ежегодным окладом в шесть тысяч рублей. Пароходство занималось перевозкой эмигрантов в Америку.
        И хотя особо процветающей эту контору назвать было трудно, тем не менее отставной подполковник устроился весьма неплохо. Разумеется, коммерсанты нуждались не в Мясоедове как таковом, а в его связях в жандармско-полицейской среде — классический пример хорошо знакомого нам ныне сращивания спецслужбистов с бизнесом.
       Судя по справочнику «Весь Петербург на 1914 год», Мясоедов обитал в весьма недешевой квартире в доходном доме Никонова по адресу Колокольная, 11. В справочнике значится и его телефонный номер: 6779.
       Место обитания весьма непростое — престижное и удобное, облюбованное сливками петербургского общества. «Чужие» в том районе не ходили, так что все, кому это было положено по службе, по линии агентурно-охранительной Мясоедова проверили-простучали не раз и основательно.

Жил был Жандарм.

      Потом была война. Мясоедов, будучи офицером запаса, сначала был призван в ополчение, затем за него похлопотали — он получил назначение переводчиком в штаб 10-й армии, расквартированный в восточнопрусском городке Йоганнесбург.
       Куда и прибыл 9 (22) ноября 1914 года. Документы свидетельствуют, что Мясоедов неплохо проявил себя в качестве фронтового разведчика: ходил вместе с разведгруппами в немецкий тыл за «языками».
      Как рапортовал штабу 10-й армии его непосредственный начальник, генерал-майор Архипов, Мясоедов «чрезвычайно умело получает ценные сведения, содействует успешности действий войсковой разведки, под огнем ободряет примером, своей неустрашимостью и мужеством вдохновляя подчиненных на действия против более сильного состава неприятеля, в качестве офицера разведки принес существенную пользу, проявив потрясающие способности вытягивать ценные сведения из немецких пленных».
       Со своими группами Мясоедов не раз вступал и в огневые контакты с немцами, проявив себя отменно и даже в высшей степени мужественно. Но «Аннушка уже разлила масло» — 17 (30) декабря 1914 года из Швеции в Петроград прибыл подпоручик Яков Колаковский, попавший в плен к немцам 17 (30) августа того же года во время боев в Восточной Пруссии…

Полковник Батюшин — один из организаторов «дела Мясоедова».

Жил был Жандарм.

Подпоручик, представив компетентным органам немецкий паспорт и пачку немецких же марок, поведал на допросе, что, будучи в плену, 28 ноября (11 декабря) 1914 года добровольно обратился к лагерным властям, предложив свои услуги в качестве кандидата на роль шпиона или диверсанта.
        По его версии, сделал он это, чтобы таким способом вернуться на родину. 3 (16) декабря был допрошен и завербован офицером германской разведслужбы, капитаном Рихардом Скопником, и уже 11 (24) декабря 1914 года получил задание и отправился в Стокгольм, чтобы через Швецию инфильтроваться в Россию. Беглый подпоручик показал на допросе, что немцы предложили ему:
1) взорвать стратегический мост под Варшавой, за что было обещано заплатить 200 тысяч рублей;
2) убедить коменданта Новогеоргиевской крепости генерала Николая Бобыря сдать крепость немцам за 1 миллион рублей и, наконец,
3) убить Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, за что Колаковскому якобы обещали все тот же миллион рублей.

Жил был Жандарм.

           На своем третьем допросе, 24 декабря (6 января 1915 года), несостоявшийся агент поведал, что когда с ним работал сотрудник немецкой разведки лейтенант Бауэрмейстер, то он посоветовал «мне обратиться в Петрограде к отставному жандармскому полковнику Мясоедову, у которого я мог узнать много ценных для немцев сведений».
         А еще через день Колаковский «прозрел» окончательно, заявив: «Особо германцами было подчеркнуто, что германский Генеральный штаб уже более 5 лет пользуется шпионскими услугами бывшего жандармского полковника и адъютанта военного министра Мясоедова».
         При этом немцы, якобы назвав это имя свежеиспеченному агенту, так и не сказали последнему, как он мог бы связаться с Мясоедовым: найдешь его, мол, в каком-нибудь из дорогих столичных ресторанов.

Немецкий шпион в женском платье (второй слева), пойманный русскими крестьянами в прифронтовой полосе.

Жил был Жандарм.

       Перебежчик Колаковский — один из самых загадочных персонажей этой драмы. Вот что о нем ведомо официально: Колаковский Яков Павлович, подпоручик 23-го пехотного Низовского генерал-фельдмаршала князя Салтыкова полка.
       До войны полк квартировал в местечке Острóв (Острув) Ломжинской губернии Царства Польского. В списках офицеров Русской императорской армии на 1909 и 1910 год никакого Якова Павловича Колаковского не значится.
       Нет такого и в списках 23-го пехотного Низовского полка за 1912 год. Теоретически можно предположить, что погоны подпоручика он получил сразу по выпуску из училища — в 1912 или 1913 году, не раньше и не позже: есть упоминание его показаний, что о скандальной дуэли Мясоедова с Гучковым (состоявшейся 20 апреля / 3 мая 1912 года) он слышал, когда еще был в военном училище.
        Иных сведений об этом офицере, даже самых элементарных, больше ни в одном доступном официальном источнике не найти: когда и где он родился-учился, когда вступил в службу и какое военное училище закончил, когда был выпущен в полк и когда ему был присвоен первый офицерский чин — ничего этого нет.

Жандармы.

Жил был Жандарм.
Жил был Жандарм.

       Есть и более документированные сведения. Интересна ссылка на Высочайший приказ от 5 (18) апреля 1915 года — подпоручик награжден уже орденом святого Владимира IV степени. Как гласит формулировка, «пожалован за отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий».
      То есть наградили однозначно за роль подпоручика в деле «разоблачения» Мясоедова — никаких иных подвигов на счету Колаковского тогда и быть не могло. Орден святого Владимира IV степени стоял на ступень ниже ордена святого Георгия и в офицерской среде весьма ценился, но жаловали его офицерам в чинах подпоручиков и поручиков, прямо скажем, редко.

Орден Св.Владимира 4 степени.

Жил был Жандарм.

Так что расплатились с подпоручиком сполна, а иначе и быть не могло. Не наградить было нельзя не только потому, что высочайшая инстанция вмиг догадалась бы, что дело липовое: не представь разработчики дела к награждению «разоблачителя», они тем самым расписались бы в том, что само по себе то дело ничтожно и особой значимости не имеет.
      Опять же представление подпоручика-провокатора к не по чину высокому ордену позволяло реальным организаторам дела и самим рассчитывать на высокие награды: как не отметить тех, под чьим мудрым руководством сей герой разоблачил вражескую шайку?
      Один из таких бенефициаров известен — ставленник Николая Николаевича, начальник штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенант Гулевич.
      Хотя генерал и провалил все свои фронтовые операции, будучи инициатором «дела Мясоедова», он удостоился 1 (14) мая 1915 года сразу двух орденов высшего класса — святого Владимира II степени и святой Анны I степени.

Генерал Лейтенант А. А. Гулевич.

Жил был Жандарм.

        Едва ли не главнейший фабрикатор дела, генерал-квартирмейстер штаба Северо-Западного фронта генерал-майор Михаил Бонч-Бруевич, получил тогда орден святого Станислава I степени.
        Не остался без награды и понятливый генерал Турбин, обеспечивший своевременное повешение Мясоедова. Еще один разработчик, полковник Николай Батюшин, руководивший в штабе Северо-Западного фронта контрразведкой, вскорости был представлен к генеральскому чину.
        Не оказался обойденным и непосредственный разработчик, следователь Владимир Орлов, хотя он больше гордился иной реликвией. По словам Михаила Лемке, автора книги-дневника «250 дней в Царской Ставке», «мясоедовская шашка попала к нему после повешения, как бы на счастье… Он ее и носит».

Генерал Михаил Бонч-Бруевич.

Жил был Жандарм.

По версии Бонч-Бруевича, для изобличения Мясоедова якобы прибегли к нехитрому приему: «В машине, на которой должен был выехать Мясоедов, шофера и его помощника заменили двумя офицерами контрразведки, переодетыми в солдатское обмундирование».
       Еще одного надзирателя подсадили к Мясоедову секретарем. И вот когда Мясоедов заночевал в одной из мыз, то «был пойман на месте преступления.
       Пока владелец мызы разглядывал переданные полковником секретные документы, один из переодетых офицеров как бы нечаянно вошел в комнату и схватил Мясоедова за руки. Назвав себя, офицер объявил изменнику об его аресте».
      Здесь Бонч-Бруевич нагло лжет: ни с каким «поличным» и ни в какой мызе Мясоедова не брали — его арестовали 18 февраля (3 марта) 1915 года в Ковно.
      Каких-либо улик, подтверждавших обвинение в шпионаже, не выявили ни при аресте и обыске, ни во время следствия. Даже те бумаги секретного характера, которые были изъяты у него, — и те он имел строго по своей должности, зарегистрировав их при получении положенным образом.
      С его петроградской квартиры якобы вывезли «целых три телеги бумаг». Еще называлась цифра 62 пуда, однако никаких секретов в этих пудах и телегах так и не обнаружилось: никакого шпионства — личная и деловая переписка, семейные бумаги и т. п.

Следователь Орлов (контрразведчик).

Жил был Жандарм.

       Как сухо констатировал жандармский генерал Глобачев, «следствие не добыло материала, уличающего Мясоедова в военном шпионстве, и оставалось одно лишь голословное заявление Колаковского».
       Мясоедова арестовали «без всякого наблюдения за ним, без попыток выяснить, каким именно путем через фронт быстро могли передаваться известия противнику, — возмущенно писал впоследствии Сухомлинов.
       Затем был отдан приказ немедленно предать его полевому суду, дело быстро и энергично ликвидировать и приговор привести в исполнение, не представляя на конфирмацию. Так и поступили». Кстати, все «пособники» и «шпионы», арестованные по делу Мясоедова, впоследствии были оправданы и освобождены.

Жандармский генерал Глобачев.

Жил был Жандарм.

        Впрочем, какие там улики — люди сведущие изначально знали, что к смерти Мясоедова приговорили по приказанию великого князя Николая Николаевича. Как откровенно заметил генерал Спиридович, «кто знал интриги Петрограда, понимали, что Мясоедовым валят Сухомлинова, а Сухомлиновым бьют по трону».
        По сути, это было политическое убийство с совершенно конкретными целями, убийство, в котором жертву выбрали целенаправленно — исходя из ее былой семейной близости к военному министру, поскольку именно он и был главной мишенью интриги великого князя Николая Николаевича — им после вплотную и занялись.
        Именно история Мясоедова, как полагал искушенный в делах тайного сыска Спиридович, «во всем ее развитии и разветвлении, за время войны, была, пожалуй, главным фактором (после Распутина), подготовившим атмосферу для революции».

Военный министр Сухомлинов со штабными чинами.

Жил был Жандарм.

Жандарм с женой.

Жил был Жандарм.

 

 

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб