Где находилась античная Европа

Львы и финиковые пальмы в Европе?

Где находилась античная Европа

Что представляют собой те таинственные горы, которые древние именовали поясом мира, Рифейскими или Гиперборейскими горами?

Как свидетельствуют средневековые авторы:

«…в Рипейских горах никогда не сходит снег» [203] (с. 374).

Вот что сообщает об этих горах Адам Бременский (XI в.):

«С востока к Свеонии примыкают Рифейские горы с их пустынными местностями и глубокими снегами…» [248] (с. 97–98).

Шихаб ад-дин Абу-л-Аббас Ахмед ибн Али ал-Калкашанди (1418):

«купцы же Холмана посещают страну Югра, которая находится на крайнем севере. За нею нет поселений… [там] только Мраки. Спросили его об этих Мраках. Он сказал: это — пустыни и горы, которых не покидают снег и холод, солнце над ними не восходит, растения там не растут, животные там не живут. Они примыкают к Мрачному морю (бахр Асвад), где постоянно дождь, густые облака» [254] (с. 79).

Итальянец Франческо да Колло (1518 г.):

«Имеются в этой области разные горы огромнейшей высоты, среди которых чаще всего называют — она же самая высокая — Югорскую, которая среди Рифея признается самой высокой, так что хотя она и легко доступна, невозможно добраться до ее вершины иначе, как в четыре дня и четыре ночи; и — насколько мне говорили и заверяли люди, достойные доверия, в особенности маэстро Николай Любчанин, профессор медицины и астрологии и всех ученых наук — на сей вершине вечный свет» [208] (с. 64).

То есть находится эта гора за полярным кругом, а потому летом, когда только-то и имеют доступ сюда путешественники, светится днем и ночью.

Герберштейн (1549 г.):

«простираются до самых берегов ее высочайшие горы, [которые] совершенно лишены леса… Хотя они в разных местах имеют разные имена, однако вообще называются Поясом мира… И во владении государя Московского можно увидеть одни только эти горы, которые, вероятно, представлялись древним Рифейскими или Гиперборейскими» [253] (с. 132–133).

«На карте Джакомо Гастальдо 1550 г. изображена горная цепь, идущая по берегу океана от Биармии к Уралу (см. Кордт, о. с., вып. 1, табл. XV, IV, XVI, XXIV, XXV, XXVII, XXVIII, XXXVIII). О горах на побережье Северного океана говорит и Матвей Меховский (Трактат, с. 83)» [62] (прил.7 к с. 329).

Вот что об этих горах сообщает голландец А.И. Малеин, вместе с экспедицией в 1598 г. посетивший наши северные океанские широты и увидевший остатки Гиперборейских гор уже не со стороны суши, а со стороны Северного Ледовитого океана:

«на брегах великие и страшные ледяные горы; лесов никаких нет» [211] (с. 3–5).

Швед Петр Петрей (1607 г.):

«В нескольких сотнях миль [немецкая миля равна пяти километрам — А.М.] пути оттуда [от Пустозерска — А.М.] далее к северу и несколько к востоку есть чрезвычайно высокие горы, на которых не растет ни травы, ни деревьев, потому что они такой высоты, что милое солнце не может там действовать своим теплом: горы всегда покрыты льдом и снегом. Еще удивительнее, по словам русских, то, что если там зажгут огонь, он горит ни так ясно и светло, ни так сильно, чтобы можно было варить на нем мясо или рыбу, по случаю чрезвычайной стужи в том краю. Эти горы будто бы простираются до Ледовитого моря. Они поднимаются так высоко, что зеленых лугов совсем не видать там по причине тени и вышины гор. По мнению некоторых, эти самые горы у писателей называются Гиперборейскими или Рифейскими. Великий князь посылал нескольких человек для узнавания положения этих гор и собирания сведений, что за страна за ними и какой народ живет в ней и занимает ее. Но они не могли этого сделать. Они пытались всходить на горы 17 дней кряду и все же не могли добраться до их вершины, но должны были вернуться назад. Там нет птиц и не бывает ни на кого охоты по причине стужи и великой высоты гор, которые не могут доставить животным никакого корма. Однако ж посланные узнали, что за горами живут народы…» [210] (с. 196–197).

Так что Рифейские горы, причем очень еще большой высоты, судя по плохому горению огня — не ниже двух километров в высоту, существовали уже на памяти не столь и давних исследователей географии России.

Но и много позднее, уже в эпоху царевны Софьи, об этих горах упоминает побывавший в Сибири немец Шлейсинг (1688 г.):

«На реке Skajabowei расположены следующие городки: 1. Kanizko, 2. Somskoi, 3. Sakoffskoi, 4. Kemskoi и, наконец, 5. Ili. Здесь следует отметить, что возле последнего городка начинается ужасно гористая и большая пустынная местность (Wueldnuess) Symmoi Boejas, т. е. Зимний Пояс, а не Земной Пояс, как некоторые пишут еще и сейчас. Я бы очень хотел знать, почему он должен называться Земной Пояс; те, кто так называли его, конечно, не знали, что эти чудовищные горы названы так от русского слова Summoi, что значит холодный (или зима) и Bojas — Пояс, во-первых, потому, что здесь всегда очень холодно и на них лежит нетающий снег и, во-вторых, потому, что эти горы лежат замкнувшись, подобно цепи или поясу, как это видно и на карте.

Этот Зимний Пояс древние называли Pифейскими горами; эти горы имеют необыкновенную вышину, так что никто не может на них подняться; при этом, как рассказывают самоеды, живущие возле самых гор, здесь водятся только духи и белые медведи; этих медведей ловят самоеды и шкуры их продают в Архангельск» [255] (с. 123).

Но почему к нашим временам эти удивительные огромные снежные горы уже не дошли?

Они растаяли.

«Горы эти тянулись с востока на запад и, по мнению древних географов, с них текли все большие реки Восточной Европы, кроме Истра (Дуная). Причем, чем раньше жил античный ученый, тем южнее на его карте располагались южные склоны Рифейских гор.

У Гекателя и Гесиода [VIII–VII в. до Р.Х. — А.М.] они шли практически по северному побережью Черного моря, рассекая Европу пополам и отделяя ее юго-западную часть (Балканы, Апеннинский и Пиренейский полуострова) от северо-восточной. Маркиан говорит о горах, “которые называются Рипейскими… и лежат внутри материка между Меотийским озером и Сарматским океаном” (т.е. между Азовским и Балтийским морями).

У Птолемея Гиперборейские горы проходят уже между 55–57 параллелями, то есть, там, где сегодня стоит Москва. С них текут Танаис (Дон) и Ра (Волга). И, наконец, Аристотель [IV в. до Р.Х. — А.М.] говорит, что Рифейские горы “лежат под самым севером, выше крайних пределов Скифии” [204] (с. 204)» [206] (с. 163).

Вот что говорится о людях, когда-то проживающих в благодатном на сегодня климате Причерноморья в период античности:

«несчастны те люди, вечно у них холодный снег и холодом веющий лед; когда же настанет от ветров еще большая стужа, тогда можно увидеть своими глазами замерзающих лошадей и мулов» [203] (с. 376).

И чтобы не замерзнуть в лютые зимние холода, живущие здесь люди ежегодно с наступлением морозов просто вынуждены откочевывать южнее:

«Всеми признано, что страна этих бродячих кочевников очень холодна, почему в ней нет даже ослов, так как это животное не выносит холода… Подобно этому и Геродот называет Скифию холодной страной, и прибавляет, что “восемь месяцев там бывают невыносимые морозы… море и Киммерийский Боспор замерзают”»  [203] (с. 376).

Геродот, что и понятно, описывает уже вовсе не Европу и не Черноморский пролив Босфор, но какую-то много более южную местность. Но и она была в его времена окружена непроходимыми ледяными горами:

«Омывается ли Европа морем с востока и с севера, никому достоверно не известно. Мы знаем лишь, что по длине она равна двум другим частям света» [213] (гл. 45).

Причем, и век спустя эта, судя по всему, все же африканская Европа не слишком-то и баловала человека теплом. Ксенофонт (IV в. до Р.Х.):

«…выпал глубокий снег и настал такой холод, что вода, приносимая к обеду, замерзала, так же как и вино в глиняных сосудах, и многие эллины отморозили себе носы и уши. Тогда выяснилось, почему фракийцы носят на головах и ушах лисьи шкуры» [214] (гл. 4, аб. 2–4).

Так что в Южной Европе той поры, во Фракии, то есть в окрестностях нынешнего Стамбула, зимой стояли страшные морозы, ничуть не меньшие, чем в Причерноморье, где не только ослы, но и лошади вымерзали, если на зиму кочевники скифы не отгоняли их на пастбища в южные края. Понятно, и сама Греция тех времен была очень холодной страной.

Но померзшие в окрестностях Стамбула эллины, судя по повествованию и по своему слишком не для здешних мест одеянию, жили в ту пору где-то много южней.  А потому ни о каких южных животных, а тем более южных растениях,  якобы в античную эпоху здесь произрастающих, и речи быть не могло.

Между тем в повествованиях античных авторов упоминаются не только южные растения, но и плоды, вызревающие на них. Вот что сообщает Тит Ливий об одном из случаев, произошедших с этим растением:

«в Апулии пальма вся в зелени вдруг вспыхнула» [117] (гл. 10).

Так что в этом загадочном Древнем Риме пальмы приспокойнехоньки чувствовали себя и на улице.

Но и это еще не все чудеса о данном сверхтеплолюбивом растении. Все в той же Древней Греции, о чем сообщает Плутарх:

«при Сицилийском поражении (события Сицилийской экспедиции Алкивиада в 415–413 гг. до н.э. — прим. ред.) с финиковой пальмы стали падать золотые плоды» [109] (гл. VIII).

Следовательно, не просто декоративные пальмы произрастали в Древней Греции и Древнем Риме, но именно плодоносящие финиковые пальмы. Причем, вот какие подробности об этих растениях сообщают античные авторы. Ахилл Татий:

«…растения тоже влюбляются друг в друга, причем особенно страдают от любви финиковые пальмы. Среди них есть деревья мужского и женского пола. Бывает так, что они влюбляются друг в друга, и если пальму-женщину сажают далеко от того места, где растет ее возлюбленный, тот начинает увядать. Но земледелец понимает причину печали растения, он выходит на такое место, откуда можно обозреть пальму со всех сторон, и смотрит, в какую сторону она склонилась. А пальма склоняется в сторону возлюбленной. Выяснив направление, земледелец вылечивает болезнь дерева. Он срезает побег пальмы-женщины и прививает его к сердцу любимого. Так земледелец исцеляет душу дерева, и тогда умирающее тело начинает воскресать, наливается жизненными соками и опять оживает, — такова радость соединения с возлюбленной. Это брак растений» [157] (гл. XVII).

Уж такие подробности могут быть известны только тем, кто сам из поколения в поколение знаком с методами ухода за финиковыми пальмами. Но это сообщает Ахилл Татий в своей книге о Финикии. То есть о стране фиников. Главным же городом этой страны был Тир, стоящий на острове. А:

«…этот остров принадлежит финикийцам, которые заимствовали свое название у финиковой пальмы» [158] (гл. XIV). 

А вот в нынешней Финикии финиковую пальму, в отличие от ее прототипа, начали выращивать, как и в нынешнем Израиле, лишь в XX веке.

Но и это далеко еще не все о загадочной стране, упрятанной от нас историями историков. Вот какие теплолюбивые животные являются весьма обыденным явлением в той самой Древней Греции, рядом с которой во Фракии на берегу Мраморного моря проживали в ту пору буквально засыпанные снегами финны. Палефат (IV в. до Р.Х.):

«Говорят, что Аталанта и Меланион превратились в льва и львицу. По правде же было вот как. Аталанта и Меланион вместе охотились, и Меланион уговорил девушку сойтись с ним. Для этого они вошли в какую-то пещеру, а в ней было логово льва и львицы. Услышав голоса, звери вышли из пещеры, напали на спутников Аталанты и растерзали их. Некоторое время спустя лев со львицей снова вышли из пещеры, и люди, охотившиеся вместе с Меланионом, увидев их, решили, что спутники Аталанты превратились в этих зверей. Ворвавшись в город, они разнесли весть, что люди Аталанты превратились в львов» [121] (гл. XIII); [156] (гл. XII).

То есть в живой природе этой страны в IV в. до Р.Х. водились во множестве львы, о которых и идет здесь речь. Но и не только конкретно в этой стране водились львы. Парфений в своей книге «О любовных страстях» сообщает о наличии львов в Фессалии:

«В Фессалии Кианипп, сын Фарака, влюбившись в очень красивую девушку Левкону, попросил у родителей ее руки и женился на ней. А был он страстным охотником: …охотился на львов…» [122] (гл. X).

Диодор Сицилийский сообщает, что среди совершенных Гераклом подвигов по заданию Эврисфея, является убийство льва. Причем, именно на территории Пелопоннеса:

«Первым приказом было убить Немейского льва… Чаще всего лев появлялся между Микенами и Немеей в окрестностях горы, которую иногда называют Третом [Горный массив к юго-востоку от Немей (совр. Дервенакия). Возможно, что название «Трет» происходит не от «прорезанной» пещеры (то же Аполлодор, II, 5, 1), а указывает на горный проход, ведущий из Коринфии в Арголиду, хотя во времена Павсания (II, 15) здесь показывали пещеру Немейского льва — прим. редак.]» [154] (гл. XI).

То есть львы якобы водились в ту эпоху в Древней Греции. Потом, правда, вдруг куда-то все задевались… И теперь видно — куда: в Африку, где, судя по всему, и находился этот загадочный утерянный историками Пелопоннес, а с ним и Фессалия, и все иные страны Древней Греции.

А вот европейский рецепт по лечению этих никогда не обитавших в Европе в живой природе животных. Клавдий Элиан:

«Если больному льву ничто не приносит облегчения, единственное лекарство для него — съесть обезьяну» [124] (гл. 9).

Но где, спрашивается, в Европе ее взять? То есть и данное средство рассчитано исключительно для жителей Африки.

А вот что происходило в Риме тех времен. Помпей устроил:

«травлю диких зверей, при которой было убито пятьсот львов» [113] (гл. 52).

То есть и здесь все говорит о том, что описываемые события происходили вовсе не в Европе. Но и Сенека, философ Древнего Рима, сообщает практически о том же:

«Мы ведь получаем порой удовольствие, глядя, как стойкий духом юноша встречает рогатиной бросившегося на него дикого зверя или бесстрашно ждет львиного прыжка» [128] (гл. 2).

То есть и у философа Сенеки львы обитают в Италии…

Но там же, где и Греция с Италией, находилась и Месопотамия, о которой сообщается, что там Александр Македонский, как-то на охоте:

«убил большого льва» [112] (гл. 40).

То самое животное, которое с тех самых пор в живой природе там никто не видывал. Вот еще о той же местности сообщает Клавдий Элиан:

«Македонянин Пердикка, соратник Александра, был столь отважен, что как-то раз один вошел в пещеру, служившую логовом львице. Ее в это время не было, и Пердикка только унес детенышей. Этот его поступок вызвал общее восхищение. Ведь не только эллины, но и варвары считают львицу самым сильным и опасным животным. Говорят, что ассирийская царица Семирамида не считала доблестью одолеть льва, пантеру или другого хищника, но гордилась, если ей удавалось справиться с львицей» [126] (гл. 39).

То есть и Персия в древности, а с ней и Вавилония, находились все на том же нами рассматриваемом материке — Африке. Здесь к разговору о львах добавляется и еще очередное чисто африканское животное — пантера.

Но и Полибий пишет о львах Персии (V в. до Р.Х.):

«…на охоте царю Артаксерксу или какому-то другому вышел навстречу лев и вцепился в царского коня. Случайно при нападении оказался персиянин» [136] (гл. 90).

Соседняя Мидия также кишела этими животными. Николай Дамасский (I в. до Р.Х.):

«мидийский царь Артей, устав всюду разыскивать Парсонда… решил, что его растерзал на охоте лев» [164] (гл. 13).

В Индии Александру Македонскому показывали каких-то особо крупных собак. И:

«…чтобы Александр обоими глазами убедился в высоких качествах этих собак, Сопиф приказал загнать в загородку взрослого льва и напустил на него двух наихудших из подаренных им псов» [155] (гл. XCII).

Так что львы водились не только в Греции и Италии, но и в Персии с Индией. Мало того, о чем совершенно однозначно говорится в трагедии Сенеки «Фиест», эти африканские животные оказываются в холодной горной местности ну уж никаким боком не напоминающей о жарком климате, где на сегодняшний день обитает это теплолюбивое чисто африканское животное. Сенека пишет:

«Как пышногривый лев в лесах Армении,

Над истребленным стадом торжествующий» [129] (стр. 732–733).

Так что даже та самая Армения, где горный климат и ледяной северный ветер не позволяет и яблокам-то как следует расти, как это ни покажется теперь странным, в изложении знаменитейшего философа, полна львов…

И все это о Европе. Причем в те еще времена, когда климат здесь был много холоднее нынешнего — на территории нынешней Москвы в ту пору залегали километровые глыбы льда! Север Балкан, что и понятно, также был забит этими ледниками и приносил много холода. Так где же происходило описываемое Геродотом действо?

Происходить эти события могли лишь в Африке. Причем, что выше указывается, на ее северных территориях львы водились не везде. Но только в междуречье Неста и Ахелоя. И вот где эти реки могли находиться. В повествовании о городе Бейсане у паломника Даниила сказано:

«Много львов здесь рождается. Место это близ Иордана-реки, равнина большая, низменная, протянулась от Иордана до Бейсана, отсюда и реки текут в Иордан. Львов много в этих местах» [143] (с. 240–241).

Дионисий Галикарнасский вот что сообщает об Италии его времен (I в. до Р.Х.):

«Италия располагает так называемыми кампанскими равнинами, на которых я сам видел пашни, трижды в год плодоносящие» [144] (Кн. I, гл. XXXVII).

В рассматриваемые же еще до Р.Х. эти земли были много холоднее нынешних. Однако ж и сейчас о трех снимаемых там урожаях сведений что-то не поступает. В рассказе же о тех временах это утверждение выглядит куда как и еще более несостоятельным. Здесь, в царстве льда и холода, местным жителям в ту еще пору собрать бы хоть один урожай.

В случае же расположения этих описываемых плодороднейших теплых долин где-нибудь в среднем течении Нила — никаких проблем. Вот по какой причине Полибий заявляет, что в Европе его времен, а это II в. до Р.Х., львов нет. Да, там было очень тепло — по три урожая в год в Италии собирали, но, вероятно, какие-то природные особенности все же не позволяли водиться львам на всей территории тех времен Европы, но только между указанными Геродотом реками. Похоже, между тех времен Иорданом и Нилом. Где-то там, судя по всему, находилась не только Древняя Палестина, относящаяся к Азии, но и такая же полная львов Древняя Греция, относящаяся уже к Европе. А вот Древний Рим, вроде бы и где-то недалеко располагающийся, львов в своей живой природе не имел. И только варварские ристалища заполнялись этими обитающими по соседству животными.

А вот еще относящиеся к благодатности в античную эпоху климата Италии доказательства. Гай Юлий Солин (III в.):

«В этой области [Иудее] растет бальзамовый лес, до самой нашей победы занимавший площадь в 20 югеров [ок. 10 га]. Когда же Иудея была нами завоевана (С 63 до н.э. цари Иудеи находились под римским протекторатом, а в 6 г. Иудея стала римской провинцией), эти рощи так распространились, что уже и у нас целые холмы заросли бальзамом» [166] (гл. IV, п. 6).

Это в Италии? Когда уже и в нынешней Палестине-то это дерево не растет, потому что климат не позволяет?

То есть данная фраза сообщает, что и Древняя Палестина, и Древняя Италия находилась в эпоху, связанную с евангельскими событиями, где-то в Африке.

То есть и Рим, о чем свидетельствует практически вся античная литература, находился все там же, где и Сирия, Мидия, Греция, Персия, Армения, Индия — в глубинах Африки.

Вот еще очередная особенность местности, где располагалась Европа Древняя. В своей повести «Дафнис и Хлоя» античный автор Лонг вот как описывает охоту в зимний период на одном из островов Эгейского моря:

«Что до птиц, то многое множество их прилетело…» [145] (гл. 6).

И вот что это были за птицы:

«…здесь собиралось много зимующих птиц, — ведь пищи им зимой не хватало; много тут было черных и серых дроздов, были дикие голуби…» [145] (гл. 5).

И вот лишь кто питался этой птицей:

«в древнем Египте… голуби не только исполняли роль почтальонов, но и употреблялись в пищу» [148].

Мало того:

«Зимуют горлицы в Северной Африке» [149].

А вовсе не на островах Эгейского моря. И вот, как сообщает Лонг о влюбленном Дафнисе:

«Что до птиц, то многое множество их прилетело, и ловить их было легко, так что пришлось ему немало потрудиться, их собирая, убивая и перья ощипывая» [145] (гл. 6).

И вот каких птиц он убивал:

«Дафнис подсел поближе к огню; снявши с плеч, положил на стол голубей…» [145] (гл. 8).

То есть юноша ощипывал убитых им голубей, которых ели исключительно в античные времена исключительно в Африке. Да и зимуют дикие голуби, что выясняется, исключительно здесь же. Вот где могла располагаться нами столь тщательно разыскиваемая Европа Древняя. Так что и по этому показателю все сходится до самых последних мелочей.

А вот какие растения упоминаются все у того же Лонга при описании все того же греческого острова Лесбоса:

«…гранаты, фиги…» [150] (гл. 2).

Однако распрекрасно известно, что:

«Родина граната — горные районы Средней Азии, Закавказья, Ирана, Афганистана, Северной Африки» [151].

Все то же следует сказать и насчет фиги:

«Смоква — одно из самых древних культурных растений, предположительно — самое древнее. В культуре инжир выращивался сначала в Аравии, откуда был заимствован Финикией, Сирией и Египтом» [152].

И здесь вновь, как и с дикими голубями, Европа в ареале распространения этих двух растений не числится. Так где, на самом деле, происходило действие этой знаменитой на весь свет античной повести?

Вообще и сама местность нынешней Европы сильно отличается от античной. Все нынешние расстояния между европейскими странами куда как много больше, чем были в те времена. Вот, например, что сказано о действиях Юлия Цезаря, когда он захватил власть в Италии, против Помпея, владевшего в то время провинциями Испания и Африка:

«Цезарь направился в Испанию, решив, прежде всего, изгнать оттуда Афрания и Варрона, легатов Помпея и, подчинив себе тамошние легионы и провинции, чтобы в тылу у него уже не было противников, выступить затем против самого Помпея» [111] (гл. 36).

Ничего себе тыл Италии: Испания! То есть страна, до которой пешему воинству идти не менее полугода, — находилась как бы так «в тылу»…

А тылом она могла быть лишь в том единственном случае, если бы эти страны соприкасались друг с другом своими границами.

Не менее удивительным местом выглядит и Африка, которая, судя все по тому же описанию Плутарха, находилась в Древней Греции. Или, правильнее, Древняя Греция находилась в Африке. Потому как и растения, о которых говорится в повествовании, были исключительно африканскими:

«В храме Победы стояло изображение Цезаря. Земля вокруг статуи была от природы безплодна и к тому же замощена камнем, и на ней-то, как сообщают, у самого цоколя выросла пальма» [111] (гл. 47).

Итак: Испания — тыл Италии, а Африка — Греция с произвольно, чуть ли ни на голом камне, произрастающим здесь исконно африканским растением — пальмой.

О финиковой пальме имеется упоминание и в соннике Артемидора:

«Одному человеку, страдавшему болезнью желудка и молившему Асклепия указать ему средство к исцелению, приснилось, будто он вошел в храм этого бога, а тот протягивает ему правую руку, предлагая съесть пальцы на ней. Человек этот исцелился, съев пять фиников, потому что отборные плоды финиковой пальмы тоже называются “пальцами” (Ср. классификационное название финиковой пальмы Phoenix dactylifera. Cм. также: Аристотель. Метеорологика. 342А10)» [131] (гл. 89).

Корсиканцы в пересказах об открытии своего острова обычно сообщают:

«…про быка из стада, которое пасла лигурийка, по имени Корса, недалеко от морского берега (В передаче Исидора [Origg., стр. 453. O] это место дополняется следующим образом: “Начало заселения острова Корсики положили лигуры… какая-то лигурийка, по имени Корса, заметив, что один бык из стада, которое она пасла недалеко от морского берега, привык уплывать и через некоторое время возвращаться с пополневшим от пищи телом, пожелала узнать неизвестный ей до того корм; она однажды последовала за отделившимся от стада быком на лодке до самого острова. По ее возвращении лигуры узнали о плодородии этого острова, отправились туда на судах и назвали остров по имени женщины, руководившей ими”)» [138] (ч. I, гл. 7).

Лигурийцы, как известно, жители полуострова Апеннины, до которого никакой самый сильный бык с Корсики не доплывет. Да и лигурийка на рыбацкой лодченке уж запросто расстояние под сотню километров не покроет. А потому древняя история слишком явно говорит о несхожести местности, где некогда располагался этот остров с нынешней, которой приписывают происхождение этой истории.

А вот что сообщает Саллюстий обо всем нам распрекрасно известном Итальянском Сапоге:

«Вся Италия, суживаясь, разделяется затем на два полуострова: Бруттий и Салент» [140] (ч. II, гл. 23).

Это, что сходу видно, не наш Апеннинский полуостров.

Чему удивляется и Страбон, писавший в начале I в. по Р.Х.:

«…всю современную Италию трудно представить в виде простой геометрической фигуры, хотя и говорят [Публий и Артемидор], что она является треугольным мысом, вытянутым к югу и к зимнему восходу солнца, с вершиной у Сицилийского пролива и основанием у Альп» [247] (гл. 1, аб. 2).

То есть указываемые Публием и Артемидором очертания Италии ну просто ни под каким «соусом» не могут походить на очертания Итальянского Сапога. Так что Рим Древний, судя уже по этим данным, находился где-то совершенно в другом месте.

В.В. Макаренко, например, размещает его в Северо-Восточной Африке — на юге от Египта. Что, между прочим, подтверждает и сегодняшняя топонимика данной местности. В стране на юге от Египта, где некогда проживало колено Дана, так и именуется — Су Дан. А соседней с ней страной является Сомали (сама Лия) с портом Меркой (Древний Карфаген). Мало того, достаточно крупный город в Танзании, что напротив величайшей вершины Африки, Килиманджаро, имеет какое-то слишком не африканское название: Аруша.

Именно в горах Судана, судя по всему, и имелись столь по тем временам знаменитые золотоносные рудники. Те самые, которые при переносе Рима на Апеннины вдруг куда-то исчезают. Чему удивляется и Страбон:

«Что касается рудников, то они здесь в настоящее время не столь тщательно разрабатываются, как прежде…» [247] (гл. 1 аб. 12).

Неужели на золото мог когда-либо упасть спрос?

Да нет. Просто те Альпы, которые давали золото в Древнем Риме, при переезде как его самого, так и Альп из Европы Древней в Европу нынешнюю, о наличии в своих недрах этого более чем полезного ископаемого похвастать уже не могут.

Вот еще достаточно существенная «нескладушка». Страбон возмущается «неосведомленности» древних географов относительно размеров Этрурии:

«Наибольшая длина Тиррении (как говорят, это береговая полоса от Луны до Остии) составляет приблизительно 2500 стадий… Однако Полибий неправильно утверждает, что все расстояние не составляет 1330 стадий» [247] (гл. 2, аб. 5).

То есть прототип нынешней итальянской Этрурии был ровно в два раза короче своей нынешней тезоименинницы на Апеннинах. Да и люди, живущие в Новой Италии, впоследствии, наотрез отказывались именовать себя тирренами:

«Некоторые, однако, называют фалериев не тирренцами, а фалисками, особым племенем. Другие же считают Фалиск городом с особым языком» [247] (гл. 2, аб. 9).

То есть переехало сюда лишь название. Людей же, здесь искони проживающих, о желании примерить на себя этот новый «зипунчик» даже не спросили. Потому они отказываются от нового поименования своей местности. Тем более что и разговаривают на сильно отличном от иных мест Этрурии языке.

Практически все то же следует сказать и об обитателях Неаполя:

«Здесь сохранилось очень много следов греческой культуры: гимнасии, эфебии, фратрии и греческие имена, хотя носители их — римляне» [247] (гл. 4, аб. 7).

То есть жителями Неаполя еще в I в. по Р.Х. являлись греки. Тому уже тогда имелась масса подтверждений. Потому причисление к римлянам аборигенов данной местности, на самом деле греков, и выглядит столь нелепо.

Вот еще перл в исполнении того же Саллюстия:

«…остров Крит выше в той части, которая обращена к востоку» [139] (ч. I, гл. 11).

Смотрим на карту. Две высочайшие вершины этого острова располагаются не на восточной, а, наоборот, на западной его части. То есть и Крит описывается какой-то не тот, который сегодня находится на юге Греции.

Вот еще достаточно странный в географическом плане казус. На этот раз Цезарь, чтобы переправиться в Африку, совершает достаточно странный для географии Средиземноморья маневр. Он:

«…переправился в Сицилию… Как только подул попутный ветер, он отплыл» [111] (гл. 52).

И чем же являлся для Рима этот стоящий на его юго-западной окраине полуостров?

В 259 г. до Р.Х., как сообщает Луций Анней Флор, историк Древнего Рима:

«…Сицилия уже была пригородной провинцией» [133] (гл. XIII, аб. 15).

Пригород в трехстах километрах от Рима? Эти двухтысячелетней давности рабовладельцы на выходные летали к себе на виллу на вертолетах?

Да нет — вертолетов в ту пору еще не было. А потому что-то не слишком вяжется такая информация с нынешними расстояниями от этих слишком удаленных объектов: в те еще времена до такого вот «пригорода» добираться пришлось бы, в лучшем случае, с пару недель. Мало того, требовалось еще подобрать момент и все то же время, чтобы пересечь разделяющий Сицилию с Италией пролив.

А вот как по отношению к Сицилии находились Корсика и Сардиния. Римский полководец Сципион:

«…столь успешно очистил от карфагенян сушу и море [то есть берега и прибрежные воды Сардинии и Корсики — А.М.], что для победы уже не оставалось ничего, кроме самой Африки» [133] (гл. XIII, аб. 16).

Здесь повествование говорит также о совершенно иных расстояниях до Сардинии и Корсики нежели те, которые разделяют эти острова с нынешним уже побережьем Африки. Та же Корсика от Сицилии находится почти в трехстах километрах и к тому же и от самой Африки находится ничуть не в меньшем удалении. Так что и здесь расстояния говорят совершенно об иной местности, о которой ведет речь историк древности.

Смотрим очередное несоответствие расстояния между Сицилией и африканскими берегами. Клавдий Элиан:

«Рассказывают, что один сицилиец обладал столь острым зрением, что мог, находясь на Лилибее, отчетливо видеть Карфаген и сосчитать, с точностью до одного, выходящие в море корабли» [125] (гл. 13).

Но и здесь расстояние, разделяющее теперь Сицилию с Африкой, слишком не вяжется с нынешними 200 км, чтобы каким-то образом рассмотреть где-то за линией горизонта упрятавшиеся корабли, чтобы их количество еще и пересчитать.

А потому становится понятным столь упорное желание Карфагена захватить именно  Сицилию. Этот остров, судя по пересказам книжных людей той поры, отделялся от Африки ничуть не большим проливом, чем от Италии. Причем, находился как в пригороде Рима с одной стороны, так и не более чем в десятке-другом километров со стороны Карфагена. То есть являлся между Римом и Карфагеном буферной зоной: кто ее завоевывал — имел право грозить своему сопернику вторжением на его территорию. Вот почему именно за этот остров шла в ту пору столь кровопролитная борьба. А потому и здесь: Юлий Цезарь, вместо чтоб отправиться в Африку прямо из Рима, сначала переправляется на Сицилию. А только овладев этим плацдармом, совершает нападение на африканский Карфаген.

А вот как выглядит расстояние, отделяющее один из городов Африки от Рима:

«Как только Адгербал понял, что он в отчаянном положении, …он выбрал из людей, бежавших вместе с ним в Цирту, двух храбрейших, …убедил их пройти ночью через вражеские укрепления к ближайшему берегу моря и отправиться в Рим.

Нумидийцы в течение нескольких дней исполнили его приказание» [141] (гл. 23–24).

То есть не в несколько недель, как требовалось бы при удаленности Рима от ближайшего африканского города, а в несколько дней. То есть расстояния между определяемыми нами объектами и действительно полностью не соответствуют географическим объектам современности — карта мира в те времена, о которых повествуют Плутарх и Саллюстий, Флор Луций и Элиан, была сильно иной.

Причем, несколько ранее Александрия и Сирия находились и еще южнее — чуть ли ни в современной Эфиопии. А на север Африки Александрия и еще севернее Иерусалима Сирия перекочевали значительно позже. Понятно, и Рим к тому времени вместе с Константинополем и Персией переезжают на север же. Палестина же, что отмечается вплоть до середины XVIII в., так все еще и оставалась в Африке.

Вот как странно выглядит в изложении хрониста Роберта из Осера переселение христиан в Европу после захвата в 1187 г. Иерусалима мусульманским войском Саладдина:

«Одни устремились в Антиохию, другие — в Александрию, чтобы оттуда плыть на Сицилию» [179] (с. 156).

То есть и тех времен Александрия была также где-то совсем рядом с той еще африканской Сицилией.

Так что картина вырисовывается достаточно теперь ясная — нынешняя Европа: ни животным миром, ни растительностью, ни своим населением, ни даже своим рельефом местности — с Европой Древней, описанной античными авторами, не имеет вообще ничего общего.

 

 

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб