СЖЕЧЬ – НЕ ЗНАЧИТ ОПРОВЕРГНУТЬ

СЖЕЧЬ – НЕ ЗНАЧИТ ОПРОВЕРГНУТЬ

На пределе технических возможностей 21 века

Нет смысла мерить «уровень величия» Бруно и «уровень величия» других выдающихся ученых Средневековья и эпохи Возрождения, потому что не так важно, кто сделал для науки чуть больше, а кто чуть меньше, ибо все они делали общее дело, и вклад каждого из них одинаково ценен для истории. Но, все-таки, справедливости ради стоит отметить, что пока коперникианцы вслед за Коперником спорили с католической церковью, что же является настоящим центром вселенной – Солнце или Земля, Бруно пришел к гениальнейшему по тем временам открытию, что ни то ни другое не является центром вселенной, и что Солнце – это всего лишь одна из множества звезд.

Далее, по аналогии с Солнцем, Бруно сделал еще одно выдающееся предположение, вытекавшее из гениального открытия по поводу Солнца: раз Солнце – это всего лишь одна из многих звезд, значит, вокруг других звезд тоже могут существовать планеты (выражая мысль Бруно научным языком 21 века, он говорил об экзопланетах). Лишь во второй половине 20 века наука смогла подтвердить правильность открытия Джордано Бруно и обнаружила первые планеты, находящиеся за пределам нашей солнечной системы. Его научное предвидение настолько опережало свое время, что и сейчас, спустя более 400 лет после его героической смерти, наука открывает экзопланеты на грани своих технических возможностей.

Но Джордано Бруно не остановился и на этом. Еще одна его гипотеза опережает наше время настолько, что ее верность сможет подтвердить лишь наука будущего. Бруно предположил, что на экзопланетах возможно существование жизни в высокоорганизованной форме. Для проверки этой гипотезы нужно еще не одно десятилетие (а, может, и столетие) развития техники и науки.

Превзошел он Коперника еще в одном вопросе. Для Коперника Солнце – недвижимый центр, Бруно же не только в своей гениальной научной прозорливости понял, что Солнце – это одна из звезд, но он также пришел к выводу, что Солнце не является неподвижным, а совершает вращение вокруг собственной оси.

Коперник так и не смог отделаться от старого взгляда, продолжая верить в «небесную твердь», то есть он полагал, будто существует сфера неподвижных небесных звезд. Бруно же сделал в этом вопросе громадный шаг вперед, заявив о бескрайности и бесконечности вселенной, а, следовательно, об отсутствии какой-либо «небесной тверди» в виде неподвижной сферы или сфер. Он так описывал устройство вселенной: «Неисчислимые солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому как наши семь планет кружатся вокруг нашего Солнца» (Джордано Бруно. Диалоги, Госполитиздат, 1949, стр. 363). Подкорректировать количество планет, и эту фразу можно вставлять в любой ультрасовременнейший учебник по астрономии.

Конечно, Джордано Бруно был в области астрономии учеником Николая Коперника, но он настолько превзошел великого астронома, что вполне мог бы получить от наставника подарок с подписью: «Победителю-ученику от побежденного учителя».

Также Бруно пришел к простому – гениально простому (!) – открытию. Даже сегодня многие земляне не всегда понимают то, что понимал Бруно: неба не существует! Земля – это тоже небо, ибо она такой же космический объект, как и любое другое космическое тело. Увы, из-за того, что современная мировая система капитализма не способна дать миллиардам человеческих существ хотя бы приличное начальное образование, для многих и многих людей, живущих в 21 веке, это простое открытие Бруно является неизвестной научной истиной, о которой они даже не задумываются, продолжая в своем сознании наивно делить мир на небо и землю.

Список естественнонаучных открытий и достижений Джордано Бруно можно было бы еще продолжить, но и перечисленного хватает, чтобы понять, что он был громаднейшей величиной в истории науки.

Но научная гениальность Бруно заключается не только в том, что он обогнал свое и наше время в области астрономии и астрофизики. Он также сделал еще один важный шаг – он соединил науку с мировоззрением.

Предшественник современного материализма и атеизма

Уже открытие Коперника несло в самом себе угрозу для церковного учения и догматики, так как вопрос об устройстве солнечной системы имел не только специфически астрономический аспект, но и аспект мировоззренческий, потому что если Библия лгала по поводу устройства физического мира, значит, наивно доверять и остальным ее поучениям. Однако Коперник остановился на исследовании природы, не сделав философских выводов из собственного открытия. Поэтому его взгляды хотя и были потенциально опасными для клерикалов, но это еще не была открытая мировоззренческая война против религии и церкви.

Таким образом, если честь стать потрясателем астрономических основ библейской картины мира выпала Копернику, то честь стать потрясателем мировоззренческих основ церкви (а, следовательно, и всей феодальной идеологии, потому что католическая церковь была форпостом феодализма и феодальной идеологии в средневековой Европе) выпала на долю Джордано Бруно.

Он сделал важный шаг, объявив, что нет разницы между небом и землей, а, следовательно, и там и там действуют одинаковые законы природы. Этим Бруно нанес удар по средневековому дуалистическому мировоззрению, став, в некотором смысле, основателем материалистического монизма. Для научной философии (диалектического материализма) – монизм, то есть признание материального единства всей вселенной, один из важнейших принципов. Так что среди предшественников научной философии почетное место занимает еретический ученый и ученый еретик Джордано Бруно.

И хотя бруновский материализм был местами прикрыт средневековой терминологией, это был громадный прогресс человеческой мысли. Согласно Бруно, в бесконечной несотворенной вселенной все находится в движении, и это движение не является результатом внешнего двигателя, а происходит в силу «внутреннего начала». Причем, под «движением» он подразумевает не только изменение положения в пространстве, но и изменения и преобразования вещей. Он вплотную приблизился к открытию принципа самодвижения материи, хотя и не сумел в своей философской системе последовательно провести этот принцип. При этом, что принципиально, материя у него – это объективно существующая реальность, она является «наилучшей родительницей, прародительницей и матерью естественных вещей, а также всей природы и субстанции», «вещью, из которой происходят все естественные виды», «фундаментом и основою действительности». Такое утверждение о материи есть не что иное, как отвержение веры в персонифицированного бога-творца. Более того, это уже покушение не только на религию, но и на идеализм как таковой.

Материализм Бруно в целом оставался метафизическим, но местами Бруно поднимался до диалектического уровня, выдвинув, например, идею совпадения противоположностей, связанную с учением о минимуме и максимуме (минимум мира – точка, атом, единичное и т.д. – содержится в максимуме, в целом, и наоборот). Следующая цитата из трудов Бруно, думается, будет ласкать слух даже самого взыскательно диалектика: «Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает минимумы и максимумы противоречий и противоположностей. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположность, предварительно найдя точку объединения» (Джордано Бруно. Диалоги, Госполитиздат, 1949, стр. 291). Он, как бывалый диалектик, провозгласил, что вселенная не вечно одна и та же, что миры непрерывно возникают и разрушаются, а земная поверхность изменчива: где были моря, там появляются континенты, где были континенты – появляются моря.

Нанесла его философия и удар по гносеологическим корням средневековой схоластики. Гносеология (теория познания) средневековой церкви покоилась на «откровении божием» (то есть авторитете церкви) и на принципе, что мир непознаваем слабым человеческим умом (отрыжку этой средневековой гносеологии и сегодня можно встретить в христианском богословии, которое, когда его загоняют в тупик, заводит старую песнь про то, что слабый человеческий ум не в силах познать вопрос о существовании-несуществовании бога, поэтому отринув разум, нужно просто верить; сюда же можно отнести агностицизм, который, по сути, даже если примыкает к атеизму, является теоретической трусостью и капитуляцией перед религией, потому что агностицизм, по большому счету, есть то же непризнание способности человеческого разума познавать действительность). Бруно смело выдвинул тезис о познаваемости мира, авторитет церкви он заменил авторитетом разума. При этом сумел не скатится к банальному эмпиризму, когда факты не понимают, а только констатируют. Бруно признавал необходимость именно теоретического осмысления мира, а не просто превращения науки в бухгалтерский учет имеющихся фактов, без попытки понять и объяснить их.

Поднимая главный вопрос философии – соотношение сознания и материи, или, если говорить в средневековых терминах – субстанции духовной и субстанции телесной, он подчеркивал, что «в последнем счете та и другая сводятся к одному бытию и одному корню» (Джордано Бруно. Диалоги, стр. 247). Таким образом, главный вопрос философии он решал в сторону первичности материи.

Подобные взгляды были переворотом, революцией для средневекового мировоззрения. Понимая это, в одном из своих трудов Бруно парирует в художественной форме на возможное возражение схоластов, что его учение перевернуло мир: «Тебе кажется, что было бы плохо, если бы кто-нибудь захотел перевернуть вверх дном перевернутый мир?».

В одиночку и в ту эпоху Бруно, конечно, не мог завершить начатую им работу. Любой, даже наиболее гениальный человек, – всего лишь дитя своего времени. Он не мог перепрыгнуть свой век, поэтому его философия имеет множество слабых мест. Понадобилось еще более двух веков развития науки, чтобы появились условия для того, чтобы мировоззрение стало и научным и наукой. Эта задача была выполнена Марксом при содействии Энгельса, они сумели создать новую важнейшую отрасль науки – диалектический материализм (научную философию). И одним из предшественников научной философии, тем, кто сделал в истории человечества первый серьезный шаг в этом направлении, был Джордано Бруно.

Многие буржуазные историки, журналисты и просто католические болтуны паразитируют на слабых местах в философии Бруно, на его средневековой терминологии, желая представить его не ученым, а мистиком и идеалистом. Например, его пантеизм, когда он называл природу богом, и который был на самом деле первоначальной формой атеизма и материализма, иногда пытаются трактовать в мистическом смысле. На самом деле пантеизм (как и деизм) в идеологической борьбе 16-17 веков служили прикрытием свободомыслия и даже атеизма.

Как писал Николай Кузанский, труды которого Бруно знал и ценил, «Если бог есть все, то, следовательно, бог есть ничто». Замечательные слова, показывающие, что пантеизм – это пусть наивная и примитивная, непоследовательная, нерешительная и в чем-то даже трусливая, но форма атеизма. И когда Бруно формулировал свое положение: «Природа… есть не что иное, как бог в вещах», он, тем самым, целиком сливал понятие бога с понятием вселенной – единой материальной субстанции, что не оставляет вариантов, как признать его взгляды атеистическими.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб