Архангельск XVI века в описании французского путешественника Жана Соважа. 1586

Жан Соваж (Jehan Sauvage) – французский путешественник XVI века. В июне 1586 года  на небольшом торговом судне он отправился морем из Дьеппа в Архангельск, прибыл туда в том же месяце, а в октябре уже вернулся во Францию. Своему путешествию он посвятил краткое сочинение: «Mémoires de voïage, qu’a faict Jehan Sauvage de Dieppe en Russie à Saint-Nicolas et Michel-Archange, l’an 1586 au mois de Juin» («Записки о путешествии, которое совершил Жан Соваж из Дьеппа в Россию, в [порт] Св. Николая и Михаила Архангела, в 1586 году в июне месяце»). Жан Соваж хотел поведать французским мореходам о пути в Архангельск и сообщить им о мерах предосторожности, которые необходимо соблюдать в торговле. Его сочинение, безусловно, заслуживает внимания, так он был первым французом, оставившим письменное известие о путешествии в Московское государство.

Фрагменты сочинения Жана Соважа с описанием северного морского рубежа России содержатся в работе Фридриха (Федора Ивановича) Аделунга «Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений. (Ч. 1–2; М., 1864). Полный вариант текста в другом переводе был опубликован в 1841 г. в журнале «Русский вестник».

Архангельск XVI века в описании французского путешественника Жана Соважа. 1586

Когда мы были на якоре, то купец, наш хозяин, отправился на берег переговорить с начальником замка (Вердегузского[*]), прося у него позволения пройти по дороге к Св. Николаю[**]. Он отвечал, что еще ни разу не проходил здесь ни одни француз и что он на этот предмет не имеет наставлений от правительства. При таких обстоятельствах мы нашли нужным дать подарки некоторым из вельмож, которые замолвили за нас слово. Штука эта стоила нам 250 тюков, не включая сюда подарков и расходов, нами там сделанных, потому что мы провели там три дня.

Когда мы вошли и заплатили нашу пошлину, то служители главного начальника принесли господину Коласу огромную чашу из красного дерева, содержимости более 12 горшков (pats), полную густого черного пива, которое крепче вина[1]. Все это нужно было выпить. И поверьте мне, что [С. 229] хозяева наши, Колас и дю Ненель, с бóльшим неудовольствием выпили это, чем заплатили деньги. Нужно было непременно, или выпить, или притворяться пьяным, таков уже обычай.

В понедельник, 18 июня, отделавшись от Вердегузского начальника, мы видели купца и он нам сказал, что в то время, в которое мы находились, а именно в июне и июле, здешние жители постоянно наслаждаются солнцем, и это обстоятельство весьма правдоподобное. Мы сами его видели в продолжении двух месяцев в полночь на севере, а в полдень на юге, и оно в полночь на севере так же ярко светило, как в полдень на юге. Конечно, во все эти дни, когда жители постоянно видят солнце, они не могут считать дней и делать между ними разницу. Точно так же и ночь у них продолжается беспрерывно в продолжении десяти недель.

Точно так же рассказывали мне тамошние береговые жители, что тут-то им и бывает настоящая работа, когда царствует вечная ночь. Рыбы тогда бывает в таком изобилии, что ее ловят пока сил достанет, и когда мы приплыли, то уже главная рыбная ловля окончилась. Около их деревень много вбито кольев, на которых они и вялят треску. Лунное сияние до такой степени иссушивает эту рыбу, что она становится тверда как дерево. Англичане ее называют loquefix, но это настоящая треска.

Притом вы узнаете, что все рыбаки, которые приходят за ловлею рыбы в Вердегуз, не проводят там зиму, как только окончилась рыбная ловля. С пойманною рыбою они возвращаются на твердую землю, находящуюся поблизости, а именно берег Норвегии, и там остаются те, которые имеют хлеба достаточно для того, чтобы прокормиться. потому что там нечем совершенно иначе прожить. У них есть хлеб, питье и много рыбы, а также в изобилии лесу для отопления хижин; эти хижины довольно чисты и теплы. Притом дома их до того углублены в землю, что их скот приходит есть скудную траву, которая растет на крышах. Трудно поверить, что у них есть скотина — овцы, козы — и что зимою этот скот питается остатками старой рыбы, которую поймали хозяева.

С наступлением зимы все жители запираются в дома заниматься хозяйством; свет проходит в стеклянное окно, и нередко каменное[2], которое находится вверху дома. Когда бывает сильный снег, то дома их до того покрыты снегом, что не видно их и следа, и жители должны откапываться для того, чтобы иметь сообщение друг с другом и возможность ходить на свои занятия и промыслы.

Притом вы можете мне поверить, что они рассказали, что луна и звезды дают им столько же света ночью, сколько солнце днем, и этому я верю. Так как круг Земли находится между Солнцем и Луною, то Солнце не может помрачать блеск Луны и звезд в этих частях света в то время, когда оно само находится в южном полушарии. Чем Солнце ближе к Луне, тем Луна имеет менее силы, и звезды также. А потому жители говорят, что они так же хорошо исполняют свои дела, когда восходит луна, как и тогда, когда восходит солнце, а у них ночь заменяет день и день ночь.

Также да будет вам известно, что остров Гилледин[***] — очень хороший остров, но необитаемый и король датский объявил царю русскому, что он желает иметь остров Гилледин или по добровольному соглашению, или силою, и при нас отправились от пристани Св. Михаила Архангела русские послы для переговоров об этом острове. Если король датский не будет его иметь, то его судам плыть до Св. Николая можно будет только силою и с большой опасностью. Суда короля датского придут оберегать этот проход до Св. Михаила Архангела и сжечь башню Св. Николая беспрепятственно, но я полагаю, что обе стороны достигнут взаимного соглашения.

…когда же вы минуете острова, то вы будете у входа в реку Двину. Выходя из глубины Московии, она сначала проходит мимо Вологды, потом мимо Холмогор и наконец достигает Архангельска. Потом вы приходите в Пудес Джемс (Poudes-James), пристань при устье реки, где вы бросаете якорь на восьми саженях глубины и дожидаетесь возможности войти в гавань, так как она загорожена мелью, где воды не более как две сажени, и эта мель вдается на два лье в море.

Также от подошвы мели, находящейся при устье реки Двины, до Св. Михаила Архангела считается 12 лье, и пространство это наполнено множеством островов и суда обходят их кругом; они приходят платить пошлины в Архангельск, крепость которого построена из скрепленных вместе мачт; они срублены вместе так ловко, что держатся без помощи гвоздей и клиньев, и работа превосходная, хотя она произведена при помощи одного топора; но самый искусный мастер плотничного дела не мог бы произвести ничего лучшего.

28 июня мы прибыли к городу Св. Михаила Архангела, где наши купцы отправились на берег переговорить с губернатором и доложить ему обо всем, как это заведено в всех странах. Когда они поздоровались с ним, они их спросил, кто они такие, и, узнав, что они французы, он [С. 231] очень обрадовался и сказал переводчику, который их представлял, что они пришли весьма кстати; он взял большую серебряную чашу, приказал ее наполнить, и ее нужно было опорожнить, потому другую, а затем еще одну. Наши хозяева думали отделаться этими тремя чашами, но последний удар был самый сильный; нужно было выпить чашу водки столь крепкой, что и живот и горло как бы горели у того, кто ее выпил. Притом это еще не все. Поговорив немного, губернатор предложить выпить здоровье нашего короля, от сего нельзя было отказаться. Здешние жители вообще любят хорошенько выпить.

Когда мы стояли на якоре и наши купцы сделали свой доклад, мы выгрузили наши товары на землю перед крепостью. Она представляет большую загороду, сделанную из мачт в виде стены; в ней находится от восьмидесяти до ста домов, и торговцы складывают товары в домах. Подле этого замка есть другой, для туземных купцов, который служит, так сказать, ключом к первому.

Когда мы выложили наши товары на землю, пришли московские купцы, которым также приходится переезжать обширное пространство. Они привели с собою большие суда с товарами; а товары эти были сало, кожи, лен и пенька, воск и большие исландские кожи. Все это они сложили в крепость и продавали тем, которые давали за эти товары деньги.

Также, когда лодки идут из Холмогор, то нужно бывает, по крайней мере, 100 человек, чтобы их тащить и вести против воды, а иногда требуется и до 200, в случае прибавки воды от дождей и других причин, идти против течения до Вологды, а от Холмогор до Вологды 200 лье, и там нужно бывает складывать товары, так как барки далее идти не могут.

Также, когда приходят в Вологду, то они не прежде складывают свои товары, как когда начнутся морозы и вся страна покроется льдом и снегом. Тогда они перевозят их в Москву, до которой еще 150 лье, на небольших повозках, у которых нет колес внизу, с тою целью, чтобы они лучше скользили по снегу; каждую повозку везет пара двух больших животных, которая называется zelen[3]; они бегают довольно быстро, но недолговечны. [С. 232]


 

[*] Совр. город Вардё, Норвегия — прим. ред. (далее под астерисками).

[**] Николо-Карельский монастырь в устье Северной Двины, известен с XV в. Около него располагалась пристань, где в 1553 г. причалил корабль первого европейца, «открывшего» северный путь в Россию, — англичанина Ричарда Ченслера.

[***] О. Кильдин.

[1] Вероятно, то был портер, который русские получили от англичан. — Здесь и далее под цифрами примечания Ф. Аделунга.

[2] Из слюды?

[3] Олени.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб