Расселение славян должно предшествовать распаду единого славянского языка как минимум на сто лет. Следовательно, если лингвисты датируют распад славянского языка VII – VIII вв., то расселение славян должно было начаться приблизительно в VI в. н.э. Для этого времени, кроме довольно обширной археологической базы мы уже имеем письменные источники. В первую очередь это касается книги Иордана « О происхождении и деяниях гетов», выдержки из которой я приводил, когда писал о переселении готов из Скандинавии в Польшу и о последующем их движении на юго- восток.
Эта книга представляет собой неумелую и путаную компиляцию из произведений более ранних авторов и народных преданий, но ничего лучшего в нашем распоряжении нет. Кроме книги Иордана мы можем воспользоваться книгой о войне с готами Прокопия из Кесарии. Именно у этих авторов мы находим первые сведения о собственно славянах. Рассмотрим их подробнее. Иордан пишет, что к северу от Карпатских гор «начиная от места рождения реки Вистулы (Вислы), на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венедов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они зовутся склавенами и антами. Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским до Данастра и на север до Висклы (т.е. Вислы)… Анты же – сильнейшее из обоих племен распространяется от Данастра до Данапра… (Get. 34,35). Со склавенами все более или менее понятно. Это, несомненно, славяне. Интересно, что этноним «склавены» встречается не только у Иордана. Раннесредневековые авторы называют славян скалавами или скловенами. На востоке в это же время славян называли сакалаб или сакалиба. Встречается в раннесредневековых источниках и этноним «стлавены». Но в более позднее время славян называли только «славяне». Можно объяснить эти факты тем, что самоназвание славян восходит к слову «человек». Самоназвание от слов люди или человек встречается очень часто. Такое предположение высказывалось давно (Артамонов, 17). Переход ч в к, а к в с – обычное явление в фонетике. Возможно, что сочетанием «ск» или «ст» передавался звук ч, которого не было в языке авторов сохранившихся свидетельств. Вместе со славянами упоминаются анты и венеды. По поводу этих этнических имен написано очень много, попробуем разобраться в этой проблеме и мы. О венедах сообщают и другие авторы. В Певтингеровых таблицах, представляющих из себя список народов, через земли которых проходили дороги, венеды упоминаются дважды вместе с карпатскими бастарнами, гетами и даками, из чего следует, что венеды жили где-то возле Карпат. Плиний Старший также пишет о венедах как о народе, жившем в районе с востока ограниченном Вислой. Из данных Тацита также можно предположить, что венеды жили на восток и север от Карпат. Птолемей сообщает о том, что венеды живут вдоль Венедского залива, под которым понимается Балтийское море, или часть его. Таким образом, венеды локализуются на территории Польши, причем большинство авторов помещает их севернее или восточнее Карпат. На основании главным образом сочинения Иордана ранних славян отождествляют с венедами. Следует заметить, что при всем желании из этой цитаты нельзя убедительно вывести, столь распространенный тезис о том, что Иордан писал о членении славян на три народа – венедов, антов и склавен. Мне кажется, что Иордан достаточно определенно пишет о венедах как о народе, из которого произошли многие новые народы, но преимущественно склавены и анты. В последнем предложении Иордан совершенно ясно пишет о двух, но никак не о трех народах. Впрочем, далее он, когда речь заходит о походе Германариха против венедов, вновь поясняет, что венеды «…происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венедов, антов и склавенов.» (119). Таким образом, Иордан сам себе противоречит в двух разных местах своего труда, хотя следует заметить, что второй раз он пишет о венедах вскользь, ссылаясь на более раннее и подробное объяснение местонахождения и родственных связей этих народов.
Возможно, представление о том, что Иордан писал о тройственном членении славян получило такое распространение потому, что это совпадает с языковым членением славян на западных, южных и восточных. Однако в то время когда писал Иордан (первая половина VI в.), по практически единодушному мнению лингвистов, тройственного языкового членения славян еще не было. Этническое имя венеды многие исследователи относят к кельтам или иллирийцам. Славяне так себя никогда не называли. Все попытки этимологизировать слово венеды на славянской языковой основе нельзя признать убедительными (Филин c.52). Племена с таким названием были известны на побережье Адриатики и в долине По. От названия этого народа происходит название города Венеция и итальянской провинции Венето. Венетский язык известен по нескольким надписям и был родственен кельтскому, иллирийскому и италийскому языкам (Красновская. с. 29-34, 46-52). Кроме того, этноним венеты был известен на северо-западе Галлии, о чем сообщает Юлий Цезарь (Caes. Bell.Gal. III, 8-16). Мы уже говорили выше о том, что кельты (галлы) расселились по Европе из бассейна Дуная. Таким образом, этноним венеды или венеты был характерен для народов Карпато-Дунайского бассейна. Я уже писал выше о том, что археологи и лингвисты отмечают сильное влияние кельтов и их языка на германские народы континентальной Европы. Присутствие кельтов на юге Польши с III века до н.э. фиксируют археологи. (Кухаренко 1969 c.101). В Южной Польше обнаружена также топонимия, несомненно, кельтского происхождения, (Трубачев 1991 c.42). Кроме того, гидронимы западнобалканского происхождения, обнаружены как в северной, так и южной Польше ( Milewsky , s.37-86). Примерно к началу нашей эры кельты на юге Польши были ассимилированы пшеворцами (Кухаренко 1969 c.104). Влияние кельтской культуры на пшеворскую, несомненно. О многих заимствованиях носителями пшеворской культуры у кельтов (посуда, фибулы, украшения) я писал выше. Мы ничего не можем сказать о влиянии кельтов на язык пшеворцев, но в готском языке, который занимал северную Польшу, довольно много кельтских заимствований. Можно предположить, что в языке пшеворского населения, которое непосредственно контактировало с кельтами, их было еще больше. Даже само название пшеворских племен, о котором пишет Тацит, лугии, несомненно, кельтского происхождения. Луг – это бог солнца у кельтов. Например, город Лугдун (совр. Лион), это, собственно, город Луга или Лугоград. Вполне возможно, как это часто бывало в древности, что имя прежних обитателей данной местности было перенесено на новое население. То есть можно предположить, что, по крайней мере, часть южных племен пшеворцев могла получить среди германских народов имя венеды. Впоследствии, когда пшеворцы переселились на Волынь и Приднестровье, это имя было как-то связано с ассимилировавшими их славянами. Это объясняет тот факт, что Иордан, который пользовался готскими источниками, считает венедов славянами, в то время как византиец Прокопий из Кесарии, писавший в это же время о славянах, ничего о венедах не пишет. Венедами могли называть пшеворцев, а впоследствии и славян, готы. Именно поэтому это имя закрепилось в немецком языке за западными славянами в форме «венды», а от них попало к эстам и карелам в форме «вене». Однако поскольку сами славяне себя так никогда не называли, так же как и прочие соседи славян, у других народов такое название славян неизвестно. Как мне кажется, перенос этнонима венеды с кельтов сперва на пшеворцев, а затем с них на славян подтверждается интересным фактом – у пшеворского населения существовал обычай не просто хоронить мужчин с оружием, но и ритуально его перед этим ломать, или сгибать. Причем этот обычай в более раннее время археологи фиксируют у кельтов (Kostrzewski s.228), а возник он еще в конце VI – V в. до н.э. (Монгайт с 186). Лингвисты допускают, что именно с этой традицией связана славянская группа слов «гибель», «погибать» (Трубачев 1991 c.42). Возможно, что так произошло переосмысление славянами кельтского обычая через германское посредничество. Еще одним примеров кельтского влияния на славян посредством германского языка является слово «тын», которое принадлежало общеславянскому языку. Это слово лингвисты считают производным от кельтского dun в значении «частокол», «ограда». Это слово было составной частью кельтских названий многих городов, например, упоминавшиеся выше Новиедун, то есть Новый город и Лугдун. Однако то, что в славянский это слово попало в форме «тын» свидетельствует о его заимствовании из какого-то германского языка с типичным для германцев оглушением «д» в «т» (Филин c.136).
Таким образом, есть серьезные основания полагать, что славяне в начале нашей эры имели довольно тесные контакты с восточными германцами, подвергшимися сильному кельтскому влиянию. Следовательно, этническое имя венеды вполне могло быть перенесено на часть пшеворского населения, а затем на славян, ассимилировавших этих германцев в Приднестровье. Именно поэтому у готов и сложилось впечатление, которое передает Иордан, что славяне происходят от венедов. Второе племенное славянское имя, которое называет Иордан – анты. Нет никаких сомнений в том, что Иордан считает антов славянами, так же, как и в том, что отождествление антов с носителями пеньковской культуры справедливо. В пользу этого неопровержимо свидетельствуют хронология и место находок пеньковских древностей — от Днепра до Днестра, как пишет Иордан. Кроме того, славян и антов считает одним народом и Прокопий, прямо указывая, что язык у них один. (III – VII 14,26). Однако, заметим, что, несмотря на наличие единого языка, Прокопий четко отделяет антов от склавинов. Прокопий пишет о проживании славян и антов на левом берегу Дуная (I – V, 27,2). Между антами и склавинами возникают войны. Анты – ближайшие соседи склавинов (III – IV , 40,5). Это подтверждается находками смешанных пеньковских и пражских древностей в Подунавье. Именно на основании этих фактов многие ученые считают антов, то есть пеньковцев, славянами. Однако, как мы уже отмечали выше согласно критерию бездиалектности любая археологическая культура, синхронная пражской, не может быть славянской. Это совершенно очевидно следует из вывода лингвистов о том, что распад славянского языка произошел не ранее VII – VIII в. н.э., в то время как пражская культура возникла в V в. Почему же письменные источники считают антов славянами? Пеньковская культура определенно не похожа на пражскую. «Это проявляется в характере домостроительства, составе украшений и в керамическом комплексе. Пеньковская и корчакская (т.е. пражская – А.А.) посуда совершенно не похожи одна на другую» (Русанова c.100). Мы отмечали выше, что пеньковская культура, по мнению археологов, сформировалась на основе киевской, которая, как мы выяснили, была культурой западных балтов. Чрезвычайно важно, что лингвисты обнаружили западнобалтийские заимствования, имеющиеся только в болгарском языке и которых нет в других славянских языках. Следовательно, предки болгар имели когда-то тесные контакты с западными балтами, уже после того, как выделились из общеславянской общности. Кроме того, на Балканах обнаружены спорадические западнобалтийские топонимы . ( Duridanov 1968,1969 (а)). Переселение славян на Балканы происходило именно из районов правобережья нижнего Дуная, где найдены пеньковские и пражско-корчакские памятники и о которых письменные источники сообщают как о месте совместного проживания антов и славян. Кроме того, как уже отмечалось выше, балтийские гидронимы в бассейне Роси и Южного Буга, то есть в ареале пеньковской культуры, могут быть объяснены только балтийской атрибутацией пеньковцев. Для любой другой, из ближайших предшествующих культур, такая атрибутация исключена. Все эти факты дают достаточные основания для вывода о том, что анты-пеньковцы говорили на западнобалтийском языке. Расселение пеньковцев на юго-запад от Среднего Поднепровья, на Южный Буг и далее на территорию Молдавии и Румынии можно объяснить депопуляцией этих районов в результате гуннских и готских войн. Это переселение в свою очередь способствовало продвижению в Среднее Приднепровье населения пражской культуры. «…Распространение культуры типа Корчак и Луки Райковецкой (т.е. пражской культуры на разных этапах – А.А.) в пеньковском ареале, несомненно, связано с продвижением населения с севера… Это движение началось, вероятно, в начале VI в. » (Русанова c.100). Со временем черты пеньковской культуры исчезают, и на памятниках пеньковского ареала господствует керамика последующего этапа пражской культуры (типа Луки Райковецкой) и славянский тип жилищ (полуземлянки с печами- каменками) (там же). Таким образом, археологические памятники рисуют картину ассимиляции пеньковцев славянами. Возникает культура смешанного типа, носители которой говорят на одном языке, но отличаются друг от друга особенностями речи, традициями, например, одеждой и т.п., что позволяло отличать антов от славян. Именно ассимиляцией пеньковского населения славянами объясняется внезапное исчезновение племенного имени антов уже через полвека после написания Иорданом своего труда. Кроме того, лингвисты утверждают, что западнобалтийские языки наиболее близки к славянскому. Пеньковцы же, судя по всему, говорили на каком-то западнобалтийском языке, причем мы знаем из этой подгруппы только прусский язык, язык же пеньковцев, учитывая географическое положение, мог быть еще ближе к славянскому. Для византийцев близкие друг другу языки антов и славян, могли показаться диалектами одного языка, тем более что в это время ассимиляция антов славянами уже началась.
Этноним «анты» не является ни славянским, ни балтийским. Вероятнее всего, племенное название «анты», как полагают многие исследователи, производится от древнеиндийского слова antas (интересная деталь, вновь подтверждающая, что скифосарматские языки занимали среднее положение между иранскими и индийскими), имеющее значение «конец», «край» (Филин c.60). В этом случае племенное имя анты означает «живущие на краю». Такое название вполне возможно и находит многочисленные этнографические аналогии. По стечению обстоятельств сегодняшние жители этих мест (украинцы) имеют самоназвание, образованное по тому же принципу. Ареал пеньковской культуры расположен именно по краю степи и вполне вероятно то, что так называли жителей лесостепи ираноязычные кочевники. Иордан упоминает еще один этноним в Северном Причерноморье, имеющий отношение к нашему исследованию. Как я отмечал выше, Иордан сообщает, что, попав в землю Ойум, готы вступают в бой с племенем спалов и побеждают (Get, 27), после чего движутся в крайнюю часть Скифии. Кто были эти спалы, неизвестно. Однако поскольку происходило это, вероятно, в первой половине III в.н.э. готы могли встретиться в этом районе со славянами, с носителями киевской культуры и с сарматами. Прокопий пишет о спорах – как об имени, которое раньше имели склавены и анты. ( Bell. Goth. III, 14.19). О спалеях сообщает Плиний ( Plin. VI, 22) который относил расселение это племени к Танаису. В древности Танаисом называли Северский Донец и нижнее течение Дона. Вряд ли спалы – это одно из сарматских племен. Античные авторы были неплохо осведомлены о сарматах и упомянули бы об этом. Наверняка спалы – это не славяне, потому что в русском языке сохранилось слово исполин. Как я уже говорил, называть великанов именем враждебного народа – явление довольно распространенное. Скорее всего, спалы – это название какой-то группы населения киевской культуры, которая имела контакты с зубрицкой культурой, ведь киевская культура была распространена от Волыни до Северского Донца. Таким образом, наиболее ранние письменные источники о славянах не опровергают тезиса о бездиалектности славянского языка и, следовательно, единой славянской культуре V – VI вв. Вместе с тем именно к началу VI вв. относятся письменные сведения о расселении славян. Прокопий ссобщает, что анты впервые напали на Империю в начале правления императора Юстина I (518-527 гг.). (Proc. B.G. III, 40,5). Славяне впервые вторгаются на территорию Империи позднее, в 545 г. (Proc. B.G. III, 13, 24-24). Эти даты соответствуют выводам лингвистов о времени распада единого славянского языка. Расселение славян завершило великое переселение народов. Важно отметить, что в этот период, то есть с начала V вв. в Центральной и Восточной Европе наблюдался самый настоящий регресс. Для черняховской и пшеворской культур были характерны развитое гончарное дело, металлургия, в захоронениях найдено большое количество фибул, пряжки, подвески, ожерелья, изделия из стекла. В захоронениях пшеворской культуры, кроме этого найдено много оружия, мечи, копья, шпоры, умбоны от щитов. Многие из этих вещей найдены и на поселениях. Количество гончарной сероглиняной посуды в конце IV – начале V вв. по сравнению с III — IV вв. постепенно уменьшается и к VI в. ее производство полностью прекращается, исчезают также большие металлургические центры со многими тысячами горнов одноразовой плавки. Вместо них найдены группы из нескольких таких горнов либо одиночные горны. Из археологических находок исчезают наральники. Резко сокращается количество металлических вещей, почти нет украшений. Характерно, что наиболее ранние славянские захоронения существенно беднее предшествующих захоронений на этой же территории, которые принадлежали черняховской и пшеворской культурам. В захоронениях находят только керамику и то далеко не всегда, каких-либо вещей практически нет. Этот период во многих районах Центральной и Восточной Европы характеризуется сильнейшей депопуляцией. Мы уже говорили о том, что примерно к V в. н.э. территория Польши в результате экс-центральных миграций носителей пшеворской и вельбарской культур (восточногерманских племен) практически полностью запустела. Из Причерноморских степей на территорию Венгрии во главе с гуннами также ушла значительная часть населения. Кроме того, в результате набегов готов, гуннов и других народов, Балканы были опустошены. Согласно третьему закону резервуара депопуляция и должна сопровождаться регрессом. Дело не в специфике пражской культуры, примитивной и бедной, а в объективных законах развития. По мере накопления плотности населения последующая стадия развития пражской культуры, культура типа Луки Райковецкой, характеризуется гончарной керамикой, многочисленными находками металлических изделий, украшений и импортных вещей. Следовательно, расселение славян на огромных территориях было возможно только потому, что эти территории запустели. Посмотрим, как это было. Ранее всего славяне из Приднестровья начали заселять Волынь, опустевшую после ухода отсюда готов в IV в. Затем славянские поселения появляются в Полесье. К тому времени носители балтских культур – сперва киевской, а затем генетически связанной с ней колочинской культуры сильно продвинулись на юго-запад южнее Припяти, на Волынь и южное Полесье. Тут, кроме древних славянских гидронимов обнаружен большой массив балтских гидронимов (Трубачев 1968 c.272-273, карта 11). Интересно, что названия левых притоков Припяти повторяются на ее правом берегу. Подсчитано, что всего повторяются 16 названий, причем все эти названия балтийские. Разумеется, это не может быть случайностью (Седов 1963 c.123,124). Объяснение этому найдено уже давно – балты с левого, северного берега Припяти пришли на правый берег, оставленный славянами, и принесли с собой привычные им названия рек (Рыбаков 1979 c.190). Переселение балтов на юг от Припяти, зафиксированное в гидронимах, соответствует памятникам колочинского типа. Они обнаружены в бассейне Тетерева, Ужа и на Случи, притоке Горыни (Русанова c.39). Именно в этом районе фиксируются балтийские гидронимы. Вероятно, славяне находились под воздействием большего критического коэффициента, чем балты, так как им удалось вновь занять свои исконные земли. Археологические данные позволяют увидеть этот процесс. На одном из поселений пражской культуры северного Полесья, в окрестностях которого нет выходов камня, в наиболее раннем жилище печь сложена из обожженных глиняных вальков, имитирующих камни. По конструкции печь такая же, как ранние печи — каменки в более южных районах Приднестровья, где камня достаточно. Следовательно, первоначально пришельцы с юга, то есть славяне, пытались делать печи, так как это делают у них на родине и только впоследствии научились делать глинобитные печи. (Русанова c.25). Отношения с балтами не были мирными, поэтому в Полесье возникает одно из немногих городищ пражской культуры – Хотомель. На востоке, как я уже отмечал выше, славяне, благодаря тому, что часть пеньковцев-антов мигрировала на юго-запад, смогли вселиться в ареал их культуры, а впоследствии полностью их ассимилировать. Миграции антов, а вслед за ними и славян на Балканы также происходили в условиях депопуляции этих мест вследствие набегов варварских народов. Исследователи давно обратили внимание на то, что славянские топонимы на Балканах и в Греции более всего распространены в горных районах. (Georgacas S 77). Это свидетельствует о том, что славяне первоначально заселяли горные районы, поскольку они были оставлены жителями. Как следует из многочисленных примеров, в условиях уменьшения количества населения сильнее всего пустеют наиболее неудобные для жизни районы. В Чехию, Словакию и Венгрию славяне проникают не ранее VI в. н.э. Основная масса славян приходит сюда после ухода отсюда в Италию лангобардов в 568 г., хотя не исключено, что отдельные группы славян начали проникать сюда раньше (Русанова c.115 и сл). Таким образом, вновь проявляется принцип, который мы наблюдаем практически повсеместно: переселение славян осуществлялось на земли, из которых перед этим произошли массовые миграции населения. Древнейшие славянские памятники между Одером и Заале относятся к концу VI – началу VII в. Также, как и во многих других местах, славяне заняли тут почти пустую территорию, которую перед их приходом покинули германцы. Германские поселения V – VI вв. на этой территории немногочисленны, а к VII в. становятся единичными (Русанова c.137). Об ассимиляции славянами остатков германского населения свидетельствуют особенности материальной культуры и языка славян междуречья Одера и Заале. Как полагает большинство исследователей, продвижение славян на эту территорию происходило с юга из Чехии по течению Эльбы. Об этом свидетельствует близость элементов культуры (керамика, домостроение, погребальный обряд) и наличие общих топонимов (Русанова c.142). Не совсем понятно, когда и как пришли славяне на территорию Польши. Как я уже отмечал выше, эта территория рассматривается некоторыми исследователями как центр расселения славян. Однако несомненно, что территория Польши перед приходом сюда славян и балтов была практически пуста. Даже тогда, когда тут расселились славяне, плотность их населения, по подсчетам археологов составляла лишь 15% от плотности населения предшествующей пшеворской культуры (Godlowsky S 99). Вероятно, именно миграции славян с запада Украины привели к высокой концентрации гаплогруппы R1a на территории Польши. Интересно, что лингвисты обнаружили во всех языках западнославянской подгруппы, кроме лужицкого, иранские заимствования (Трубачев 1967). Присутствие ираноязычных народов на территории Польши и Чехии не фиксируется ни археологически, ни лингвистически (т.е. на основании топонимов). Следовательно, иранские заимствования на эти земли могли быть принесены только миграциями славян с востока из Приднестровья. Следует отметить, что до недавнего времени многие исследователи относили памятники суковско-дзедзицкой культуры к памятникам пражского типа. (Русанова с. 152). Такое смешение, вероятно, объясняется тем, что о балтах в бассейне Вислы и в ее междуречье с Эльбой письменные источники ничего не сообщают, хотя балтские гидронимы, как говорилось выше, тут обнаружены. Славяне расселялись на запад, вероятно из бассейна Сана, где обнаружены поселения зубрицкой культуры. Вероятно, диалект именно этой группы славян стал основой формирования языков западных славян. Как и везде, славянские миграции направлялись на незаселенные территории, поэтому славяне двигались не на север, в бассейн Вислы, который заняли балты, а вдоль Карпатской горной системы на запад и потом, через Моравские ворота, на территорию Чехии, Словакии, Венгрии. По течению Эльбы, славяне, как уже отмечалось выше, проникли на Средний Одер в его междуречье с Заале. Ассимиляция славянами балтов, носителей суковско-дзедзицкой культуры началось только в VII – VIII вв., когда на ее территории появляется славянская керамика и квадратные в плане полуземлянки с печами – каменками или глинобитными печами (Баран 1988 c.78-79). Значительную роль в этой ассимиляции сыграли, вероятно, миграции славян со Среднего Дуная, влияние которых отмечают археологи в культуре Польши (Русанова с 173). Эта ассимиляция не была мирной, о чем свиедетельствует появление укрепленных поселений, таких как, например Шелиги. На всех территориях, где найдены памятники пражской культуры, довольно быстро возникали новые культуры, при несомненной связи с ней имеющие существенные отличия. Только на территории Северо-Западной Украины сохраняется преемственность пражской культуры. Тут эта культура впервые была открыта и получила тогда название культуры типа Корчак. Она просуществовала неизменной в течение VI – VII вв. и плавно эволюционировала в культуру VIII – IX в. типа Луки Райковецкой. «Близость этих памятников настолько велика, что их следовало бы рассматривать как два периода одной и той же культуры. Памятники типа Луки Райковецкой постепенно распространялись к югу, северу и востоку от корчакской территории. На других территориях славянские культуры сильно отличаются от культуры Луки Райковецкой» (Русанова c.12). Вероятнее всего, что столь разная эволюция пражской культуры в разных регионах ее распространения обусловлена тем, что на северо-западной Украине не было субстратного населения, то есть именно этот район и был местом возникновения пражской культуры. Итак, расселение славян с Волыни и Приднестровья на запад, восток и юг происходило после массовых миграций, так называемого Великого переселения народов, в результате которого эти территории были сильно опустошены. Выше мы подробно рассмотрели ситуацию в лесной зоне Восточной Европы и выяснили, что следствием Великого переселения стали вторичные миграции населения этого большого региона общим результирующим вектором на запад. В результате этих миграций критический коэффициент в лесной зоне Восточной Европы не мог не упасть. В частности, балты ушли из междуречья Верхней Волги и Оки. Отлив балтов отсюда на запад начался в VI – VII вв., а в VIII в. этот регион был почти полностью покинут жителями. (Дьяковская культура). Характерно, что население лесной зоны Восточной Европы примерно с VII в. перестает пользоваться укрепленными городищами и живет в открытых селищах. Таким образом, в лесной зоне Восточной Европы севернее линии Припять – Сейм в результате миграций населения на запад сильно упал критический коэффициент. Именно к этому времени относится начало расселения тут славян. Расселение славян на больших территориях привело к нарушению контактов между отдельными племенами. Вследствие этого начинается формирование диалектных различий. Это всегда происходит в форме инноваций, которые охватывают не весь ареал языка, а его отдельные области. Начиная с VI – VII вв. одна группа таких инноваций охватывает только южные и восточные районы славянского населения. Другая группа инноваций охватывала только западные и восточные районы расселения славян. Инноваций же, которые охватывали бы только южных и западных славян, нет (Филин c. 221-222). Вместе с тем только к VIII – IX вв. относятся инновации, которые свойственны лишь восточнославянскому языку (Филин c.275). Такое развитие славянских языков возможно лишь в том случае, если центр миграций славян находился в восточной части их ареала. Именно тут возникали инновации, которые потом распространялись мигрантами либо на юг, либо на запад, связывая, таким образом, восточнославянские языки либо с южнославянскими, либо с западнославянскими. Восточная часть ареала пражской культуры – это территория северо-западной Украины, то есть Волынь и Верхнее и Среднее Приднестровье. На правобережье Днепра славяне вышли позднее, ассимилировав тут, как отмечалось выше, носителей пеньковской культуры. В результате исходящих миграций Волынь и Приднестровье потеряли почти все свое население к VIII в. В это время тут было заброшено Зимнинское городище, почти не осталось селищ. Центром формирования собственно восточнославянского языка становится Среднее Поднепровье. Именно оно послужило донором миграций, в результате которых славяне ассимилировали население многих районов Восточной Европы. Именно из Среднего Поднепровья славяне вновь заселили опустевшие Волынь и Приднестровье, которые, таким образом, оказались в зоне восточнославянских диалектов. Произошло это не ранее конца ІX в. (Насонов с. 138) , то есть тогда, когда восточнославянский язык уже сформировался. Миграциям славян в лесную зону Восточной Европы предшествовали важные события в степи. После ухода на запад сарматов, готов и прочих народов, составлявших население черняховской культуры, в опустевшие причерноморские степи с востока приходят тюрки. Они говорили на языках булгарской или болгарской языковой группы. Закавказские и византийские хроники называют в это время в степи целый ряд племен: акациры, барсилы, сарагуры, уроги, савиры, авары, утигуры, кутургуры, болгары, хазары. Изобилие племенных названий вовсе не означает такое же изобилие языков или диалектов. Вследствие высокого критического коэффициента в степи постоянно происходили конфликты между разными группами населения, которые, то распадались, то объединялись. Арабский путешественник Ибн-Хаукаль, например, сообщает об идентичности
хазарского и болгарского языков (Ибн-Хаукаль с 396). Кроме тюрков, в причерноморских степях жили и остатки ираноязычного населения – аланы или асы. VI в. характеризуется постоянными войнами кочевых народов между собой и их набегами на земледельческое население о чем сообщают византийские и персидские источники. Во второй половине этого века в азийских степях возник тюркский каганат, который начал походы за Волгу, в Закавказье. В первой половине VII в. каганат распался, но междоусобицы среди степного населения продолжались. Все эти факты свидетельствуют о нарастании критического коэффициента у населения степей. Наконец, начинается оседание кочевников на землю. Часть болгар во главе с Аспарухом мигрировала на запад и осела южнее Дуная, основав тут Дунайскую Болгарию. Основная же часть кочевого населения осела в междуречье Днепра и Волги. Осевшие на землю кочевники образовали салтово-маяцкую культуру. Исследуя памятники этой культуры, археологи обнаружили, что на лесных участках верховий Северского Донца, Оскола и Дона население обычно хоронило умерших в катакомбных могилах с большим количеством личных вещей и оружия. Кроме того, большинство населения тут было долихокранным, то есть длинноголовым. Судя по погребальному обряду и антропологическому составу это население было потомками алан, населявших степи в предшествующий период. Точно такого же типа захоронения долихкранного населения найдены археологами на Северном Кавказе, то есть там, где аланский (осетинский) язык дожил до наших дней. Кроме того, в этих же районах лесостепи найдены захоронения совсем другого типа: в ямах с небольшим количеством инвентаря. Умершие, захороненные в этих могилах, принадлежали к брахикранному, то есть короткоголовому типу. Могильники этого типа расположены отдельно от могильников с катакомбными захоронениями. Основной массив захоронений в ямах располагался южнее, в нижнем течении степных рек – Дона, Донца, на Таманском и Керченском полуостровах и в горном Крыму (Плетнева 1986 с 41-46). Благодаря исследованиям археологов мы можем реконструировать события, имевшие место в степи во второй половине I тыс. н.э. Первыми в лесостепных районах осели аланы, которые жили в степи до прихода сюда тюрков. Поэтому они заняли наиболее удобные для земледелия лесные земли на Северном Кавказе и в верховьях Донца и Дона. Затем начали переходить к земледелию болгары. Часть из них подселилась к аланам в лесостепи, но критический коэффициент тут был слишком высок и поэтому болгары оседают в долинах крупных рек степи, там, где можно заниматься лиманным земледелием и рыболовством. Часть болгар уходят в Дунайскую Болгарию, где найдены памятники салтово-маяцкой культуры, часть поселяются возле Керченского пролива с его рыбными богатствами и торговыми возможностями,часть оседают в лесных районах Крыма. Опустевшие степи занимают родственные болгарам хазары, до этого жившие на территории Дагестана (Плетнева 1986 с 21). Население салтово-маяцкой культуры было объединено в Хазарский каганат со столицей Итиль в дельте Волги. Интересно отметить, что в сохранившемся письме кагана придворному кордовского халифа Хасдаю, сообщается, что поскольку дождей в Хазарии выпадает мало, поля орошаются водой из рек (Коковцев с. 99). Никаких следов оросительных систем в Волго-Донских степях нет, поэтому, очевидно, что речь идет о пойменном земледелии. Почти одновременно с салтово-маяцкой культурой, хотя, вероятно, несколько ранее возникает волынцевская культура, которая датируется VII – VIII вв. (117, c. 55-57]. Большинство памятников этой культуры расположено на среднем течении Десны, правобережье Среднего Днепра и в Посеймье, а также в верхнем и среднем течении рек Сулы, Псла, Ворсклы. Волынцевская керамика не находит ни прототипов, ни аналогий среди славянской керамики второй половины I тыс. н.э. (Седов 1982 c.137). Ближайшие аналогии ей обнаруживаются в салтовской посуде. (Плетнева 1967 c.103-134). Подобно салтовскому было и волынцевское домостроительство, отличался только похоронный обряд. Все памятники волынцевской культуры находятся в зоне иранских гидронимов Верхнего Днепра, поэтому, вероятно, кочевое ираноязычное население, прежде чем осесть в верховьях Донца и Дона, оседало севернее, на Сейме и Десне. Чуть позднее возникновения волынцевской культуры примерно на той же территории возникает роменская культура. Как полагают археологи, лепная роменская керамика «обнаруживает несомненную близость с посудой Правобережья Днепра, относящейся к типу Луки Райковецкой. Несмотря на этнографические особенности роменских памятников в их создании, несомненно, принимали участие правобережные славянские группировки» (Румянцева c.60-61). Отметим, что волынцевское население селилось в неукрепленных селищах (Археология УССР т.3 c.195), следовательно, критический коэффициент тут оставался низким, что и позволило мигрировать сюда славянам. Волынцевское население проживало на этой территории совместно со славянами, о чем свидетельствую некоторые находки археологов (Горюнов 1975 c.9). Лингвисты полагают, что характер иранских гидронимов в бассейне Верхнего Днепра позволяет утверждать, что славяне восприняли эти гидронимы непосредственно от ираноязычного населения, следовательно, оба эти народа здесь когда-то сосуществовали (Топоров, Трубачев с. 244). Этот факт, а также связи этой культуры с салтово-маяцкой позволяют предположить, что она была создана ираноязычными племенами. Именно контактами с ираноязычным населением некоторые исследователи объясняют название славянского племени северян, известного позднее по летописям в этих местах. Племенное название северян по происхождению явно не славянское и связывается с иранским «сев», что означает «черный». В этой связи интересно, что в этом регионе есть реки с названиями Сев, Сава, иранское происхождение которых бесспорно (Седов 1982 c.138). Контакты славян с иранцами не ограничивались Левобережьем, так как волынцевские памятники найдены и на Правобережье Среднего Днепра, то есть там, где возник восточнославянский язык. Весьма возможно, что именно эти контакты привели к иранским заимствованиям в восточнославянском языке, количество которых значительно больше, чем в общеславянском или в языках западных и южных славян. В таком случае носители волынцевской культуры говорили на сарматском, а не аланском языке, поскольку в этих заимствованиях имеется индийский элемент, о чем мы говорили выше. Таким образом, славяне начинают проникать в лесную зону Восточной Европы севернее линии Припять – Сейм не ранее VIII в., то есть тогда, когда формируется восточнославянский язык. Историки давно заметили, что в письменных восточнославянских источниках район Среднего Поднепровья противопоставляется другим восточнославянским землям как «Русская земля» (Насонов). Это доказывает, что именно Среднее Поднепровье было центром миграций восточных славян и именно здесь сформировался восточнославянский язык. Как полагают и лингвисты (Топоров, Трубачев c.244), и археологи (Седов 1982 c. 116), основной поток славянской колонизации направлялся на север по течению Днепра, причем раньше всего были освоены области на восток от Днепра. Тут доля балтийских названий существенно ниже. Области западнее Днепра осваивались славянами медленнее. Наиболее ранние курганы славян на север от Припяти датируются IX в. (Седов 1982 c. 116). Поэтому балтийское население просуществовало тут дольше, результатом чего явилось большое количество балтийских названий в бассейне Березины. Район на северо-запад от Припятского Полесья сохранил западнобалтийское население вплоть до XIII в. Тут источники фиксируют ятвягов, которые занимали Сувалкию, Верхнее Понеманье, Подляшье и Берестейскую волость. Эти сведения средневековых источников, подтверждаются гидронимией, содержащей этноним «ятвяги», на всей территории, которой найдены погребальные памятники, не имеющие аналогий ни в славянских, ни в восточнобалтийских древностях (Седов 1982 c. 119). Таким образом, в результате первой волны миграций на север славяне ассимилировали население Днепровского бассейна, кроме отдельных районов в его западной части. Кроме того, славянизированы были Верхнее Подвинье, Приильменье и бассейн Великой, и частично бассейн Верхней Оки. В междуречье Волги и Оки миграция славян началась на рубеже IX и X вв. с северо- запада по рекам Мсте, Мологе и Волге и далее по правым притокам Волги и левым Клязьмы. По археологическим данным кроме новгородских словен сюда переселялись весь и смоленские кривичи. Несколько позднее с конца X -начала XI в с юго-запада и юга по Оке и вверх по ее левым притокам расселялись вятичи. (Кучкин с 55). Впрочем, эти миграции были очень немногочисленными и только в XI – XII вв. они стали интенсивнее (Горюнова с. 205). Однако основная масса нового населения пришла в Волго-Окское междуречье в XIII в. Археологические материалы свидетельствуют, что в этот период тут меняется антропологический тип населения. Монголоидные черты, характерные для угро-финнов, становятся менее выраженными, и население становится более европеоидным (там же). Лингвисты отмечают, что говора восточной части Волго-Окского междуречья заметно отличаются от остальных говоров русского языка. (Кузнецов). Эти миграции происходили уже тогда, когда возникло государство восточных славян, поэтому в источниках нет племенных названий для междуречья Оки и Волги, кроме дославянского населения этого края – «меря» (Повесть временных лет. с. 13, 18). В то же время многие лингвисты отмечают особенности западных русских говоров – новгородских и псковских. Эти особенности сближают западные русские говора с западными славянами (Зализняк). Такое сближение возможно вследствие архаичности языка, на котором говорили славяне первой волны миграций. Вторая волна миграций, в результате которой славяне заселили Волго-Окское междуречье, последовала через триста лет, язык новых мигрантов за это время уже существенно изменился. Кроме того, миграции с правобережной Украины, где
гаплогруппа R1a составляла более 50% населения, сформировали в Волго-Окском междуречье массив с примерно такой же частотой этой гаплогруппы. Таким образом, и антропологические и лингвистические и генетические материалы свидетельствуют, что основная масса мигрантов в Волго-Окское междуречье пришла из Среднего Поднепровья. Мигранты принесли на север родные им топонимы: Переяславлю Южному, стоящему на реке Трубеже, соответствуют Переяславль-Залесский и Переяславль-Рязанский оба на реках Трубежах. Название правого притока Днепра – Лыбеди повторяют две реки Лыбеди – во Владимире и в Рязани (Попов А. с. 59-60). Дублируются и другие речные названия — Почайна, Ирпень и названия городов — Галич, Перемышль. (Толочко с 196) . Уход населения с территории Украины привел к депопуляции некоторых регионов. Во второй половине XII и в XIII в. происходит полное запустение верховьев Южного Буга и упоминания о его центрах встречаются в летописях все реже. (Толочко с 125). По мнению археологов, населенные пункты на Южном Буге были оставлены населением уже к началу XII в. (Археология УССР т 3 с 392). Запустевает также территория Киевщины, то есть собственно «Русская земля». Археологи находят тут многочисленные городища, оставленные населением в конце XII – начале XIII вв. Археологи отмечают также уменьшение размеров городищ, возникших в XII – XIII вв. в Среднем Поднепровье, по сравнению с предшествующим периодом. (Археология УССР т 3 с 386). На опустевших землях начинают оседать кочевники. Археологические находки свидетельствуют о поселениях тюрков в бассейне Роси, верховьях Южного Буга, на Тясмине и левобережье Среднего Днепра (Плетнева 1973 Толочко 1980).В бассейне Роси возникло племенное объединение осевших на землю тюрков, которых летописи называют «черными клобуками», сыгравшее значительную роль в истории Киевской Руси. В соответствии с третьим законом резервуара, депопуляция должна была привести к определенному регрессу. Ослабление Киева в XIII в. очевидно, сколько бы некоторые ученые не доказывали обратное. Можно спорить о том, был ли упадок материальной культуры, хотя даже сторонники тезиса о восходящем развитии Киева вплоть до монгольского нашествия, признают ухудшение качества керамических изделий Киевщины (Толочко с 53), уменьшение объемов каменного строительства в конце XII – начале XIII вв. в Киеве (Толочко с 74). Однако никто не станет оспаривать тот факт, что военно-политическое и экономическое значение Киева и Киевщины резко упало, обладание Киевом стало лишь символом верховной власти в восточнославянском государстве. Ни Андрей Боголюбский, ни Всеволод Большое Гнездо, ни Даниил Романович, получив контроль над Киевом, не собирались туда переселяться. Следует отметить, что мысль об ослаблении Киева в связи с переселением населения из Среднего Приднепровья на Волгу и Оку не нова. Еще Ключевский писал, что ослабление Киева и других важнейших древнерусских земель было вызвано оттоком населения на северо-восток и на запад. Но Ключевский полагал, что это переселение было вызвано натиском кочевников. (Ключевский с 285 и сл.). Впоследствии это мнение было поддержано многими историками. Этот тезис противоречит нашим выводам, поэтому нам придется рассмотреть ситуацию в степи. Как уже отмечалось выше, в VII в. в степи произошло оседание кочевников на землю, возникновение Хазарского каганата и его археологической ипостаси – салтово-маяцкой культуры. В конце IX в. происходит ослабление Хазарского каганата. Причина этого становится понятной, если мы проанализируем археологические материалы. Можно считать доказанным, что население из поселений бассейна Дона и Северского Донца переселилось в лесостепной район на Средней Волге. Это переселение происходило в течение VII – IX вв. несколькими волнами. Поселения на Донце и Дону существовали до X в., хотя имеется небольшое количество находок, относящихся и к X в. (Плетнева, Николаенко 1976 с 293-297). Именно к X в. относится возникновение Волжской Болгарии. К самому концу IX – началу X в. относится правление первого известного нам хана Волжской Болгарии Алмуша. Ибн-Хаукаль сообщая о событиях 968-967 гг. пишет «Булгар – маленький городок и нет у него большого числа округов» (Калинина с.94). И это притом, что Булгар был столицей Волжской Болгарии. Уже в начале XII в. другой арабский путешественник, Аль-Гарнати, пишет о Булгаре, что это – огромный город (Аль – Гарнати с 24). Эти примеры показывают, как быстро росло население Волжской Болгарии. Язык и Хазарского каганата и Волжской Болгарии был болгарский язык, резко отличающийся от остальных тюркских языков. Он занимает промежуточное положение между тюркскими и монгольскими языками и содержит максимальное среди тюркских языков (до 900) соответствий с монгольским. Единственным живым языком болгарской или булгарской подветви тюркских языков является чувашский язык. Благодаря поселению части болгар на Дунае, в современном болгарском (славянском) языке есть довольно много сходных слов с чувашским языком, которых нет ни в одном тюркском языке. О том, что когда-то предки чувашей жили на Северном Кавказе, свидетельствуют грузинские и армянские заимствования в чувашском языке. Интересно, что кроме многочисленных иранских заимствований (до 200) в чувашском языке обнаружены десятки индоарийских заимствований (Егоров; Федоров). Это подтверждает высказанное ранее предположение, что скифо- сарматский язык был промежуточным между иранским и индоарийским, поскольку болгары могли воспринять эти слова только от сарматов. Язык алан не мог быть таким донором, так как его прямой потомок, осетинский язык, относится к восточноиранским. Таким образом, депопуляции степи и лесостепи предшествовало увеличение населения на Средней Волге, причем и археологический и лингвистический материал свидетельствует об этнической тождественности этого населения. Политически этот процесс отразился в резком ослаблении Хазарского каганата и усилении Волжской Болгарии. Миграции населения в Среднее Поволжье были вызваны действием первого закона резервуара, поскольку поселения не были уничтожены врагом, а просто оставлены населением. В то же время территория на Средней Волге, где началось расселение болгар, как свидетельствуют археологические данные, были практически пусты (Хузин) Вследствие падения критического коэффициента в степях Хазарского каганата, появилась возможность для лесостепных полуоседлых племен стать кочевниками. Этой возможностью воспользовались венгры. Легенды о прародине на Востоке, так называемой Великой Венгрии, жили в венгерском народе до современности. В 1235 — 1236 гг. венгерский монах Юлиан попытался отыскать Великую Венгрию, чтобы обратить восточных венгров в христианство. Ему удалось где-то возле реки Итиль (Волга) и какого-то большого булгарского города найти народ, язык которого он понимал. Еще два европейских путешественника Плано Карпини в 1246 и Рубрук в 1253, упоминают Великую Венгрию, размещая ее на территории Башкирии (Путешествие … с 48, 57, 72). Из башкирской лесостепи венгры вышли в степи, постепенно перемещаясь на юго-запад. Древнерусская летопись под 898 г. фиксирует проход венгров мимо Киева на запад (ПСРЛ 1962 c. 17- 18) в степи на среднем Дунае. Однако основная масса населения, заполнившая опустевшие причерноморские степи, пришла с востока евразийских степей, как это было уже много раз. В начале X в. в причерноморские степи из-за Волги приходят печенеги (Плетнева 1990 с. 19), которые, как и последующие мигранты с Востока, говорили на языке, принадлежавшем к западнотюркским языкам. Летопись сообщает о том, что печенеги первый раз пришли на Русь в 915 г. для того, чтобы заключить мир с Игорем (ПСРЛ 1962 с. 32). Первый раз печенеги напали на Русь в 968г. в отсутствие Святослава и едва не взяли Киев. (ПСРЛ 1962 с.53). Таким образом, между приходом печенегов в украинские степи и первой их агрессией против Киевской Руси прошло 50 лет, то есть достаточное время для заполнения этого резервуара. Несомненно, печенеги представляли серьезную опасность для восточных славян. Летопись сообщает, что сын Святослава, Владимир, вынужден был для защиты от них строить города по Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне. Интересно, что населять эти города пришлось словенами (ильменскими), кривичами, чудью, вятичами, (Повесть временных лет с 83), то есть жителями севера. Следовательно, населения Киевщины, то есть собственно «Русской Земли» для этого не хватало. До нас дошло письмо епископа Бруно к императору Священной Римской империи Генриху II, в котором он описывает свою поездку к печенегам с целью обратить их в христианство. Бруно был в Киеве в 1006 году и видел, что Владимир оградил свои владения «… отовсюду самым крепким частоколом на весьма большое пространство» (Бруно с 76). Однако укрепления не исключали печенежских набегов на пограничные города. Особенно сильным был печенежский натиск в последние годы I – в начале II тысячелетия, когда печенеги использовали княжеские раздоры. Однако после своего укрепления на киевском престоле, Ярослав в 1030-х гг. начинает строить города по Роси, то есть, по сути, переходит в наступление и захватывает район, ранее не заселенный восточными славянами (Плетнева 1990 с 21). Показательно, что натиск печенегов на Византию особенно усилился в начале 990-х годов, то есть то же время, что и на Киевскую Русь. Император Алексей Комнин даже был вынужден обратиться за помощью ко всему «христианскому миру». Это свидетельствует о высоком критическом коэффициенте в причерноморских степях. Однако уже в это же время печенеги начинают проникать на Балканы и особенно в Венгрию, и поселяться там. Сын венгерского короля Золтана (середина X в) был женат на печенеженке. Венгерские источники сообщают о массовом переселении печенегов во владения венгерских королей, о поселениях печенегов на Тисе. Двум печенежским ханам был отдан во владение город Пешт. Постепенно печенеги были ассимилированы венграми и восприняли их язык и культуру (Расовский.). Именно переселение печенегов привело к ослаблению их натиска на восточнославянские земли. На их место с востока проникают гузы, или, как их называю русские летописи, торки. Как и следовало ожидать, эти новые пришельцы не проявили сразу же воинственности. Места в степи пока хватало, так как гузов пришло сюда немного, их основной миграционный поток направился в Переднюю Азию и образовал там турецкое государство Сельджуков. И все же летописи сообщают о походах русских князей против слишком близко подкочевавшим к границе торков – в 1055 и 1060 (ПСРЛ 1962, с 152). Как уже отмечалось выше, (об этом свидетельствуют и археологические материалы и данные летописей),очень большое количество торков и печенегов осела на границе Киевской Руси со степью, то есть в лесостепи. Бассейн Роси был населен преимущественно тюрками и крупнейший город Поросья назывался Торческ (Плетнева 1990 с 73 и сл.). Вследствие следующего цикла оседания кочевников на землю в причерноморские степи приходят половцы. Историки относят это событие к 1020-м. годам. (Плетнева 1990 с 41). И вновь, как и печенеги, половцы вначале приходят на Русь, чтобы заключить мир, о чем сообщает летописец под 1055 г. (ПСРЛ 1962, с. 150). Первое нападение половцев на русские земли относится к 1060 г. (ПСРЛ 1962, с. 161). Таким образом, вновь понадобилось около полувека, чтобы резервуар наполнился снова. Первоначально половцы нанесли ряд тяжелых поражений восточным славянам. Однако, начиная с конца XI в. ситуация коренным образом меняется. В результате деятельности Владимира Мономаха возникает система коллективных походов князей против половцев. Разумеется, нельзя сказать, что половцы были побеждены и уничтожены. Они продолжали совершать набеги на Киевскую Русь. Особенно много таких набегов было во время княжеских усобиц. Кстати, эти усобицы были результатом ослабления центральной власти вследствие расселения славян в лесной зоне Восточной Европы. Однако походы половцев дальше приграничных районов на территорию Руси, как правило, не углублялись. Обычно летописец пишет о нападениях половцев на пограничные со степью районы, многие из которых были населены осевшими тюрками. С 90-х гг. XII в. давление половцев на русские земли ослабевает, а с начала XIII в. половцы совсем прекращают набеги на Киевское, Переяслвское и Черниговское княжества (Археология УССР т 3 с 506; Толочко с. 131; Плетнева 1990 с. 168). Однако конец XII — начало XIII века был периодом больших, если не максимальных миграций населения из «Русской земли». Следовательно, между усилением набегов половцев и миграциями восточных славян из Среднего Поднепровья нет прямой корреляции. Разумеется, нельзя утверждать, что набеги кочевников никак не влияли на депопуляцию этого района. Однако первичным было наличие огромных, практически незаселенных земель в Волго-Окском междуречье, наиболее пригодны для подсечного земледелия, что приводило в действие первый закон резервуара. В этих условиях натиск кочевников мог лишь усиливать миграции, то есть чем меньше населения оставалось в Среднем Поднепровье, тем меньше было у него возможностей отбить набеги кочевников и тем большим был стимул для дальнейших исходящих миграций. Однако завершился этот процесс уже после татарского нашествия. Заселение Волго-Окского междуречья создало возможности для формирования русского народа, в результате чего закончился процесс языковой дифференциации славян.
Алексаха Андрей Григорьевич.
Происхождение славян. Прогрессологическая реконструкция.
Опубликовано: Гуманитарный журнал. Днепропетровск No 1 2012 с 57-72
