03.08.2015Орнитология120

Сколько голов у двуглавого орла?

Данилевский И.Н. — Сколько голов у двуглавого орла?

Символом государственности России на протяжении вот уже полутысячи лет (с известными перерывами) является двуглавый орел. Этой фигуре посвящены десятки, если не сотни работ. Основные споры ведутся вокруг вопроса: откуда позаимствовали московские правители странную птицу? И если большинство наших соотечественников — вслед за Н.М. Карамзиным1 — убеждено, что она была получена Иваном III в качестве своеобразного византийского приданого за Софьей Палеолог2, то более осторожные исследователи указывают иные пути, которыми двуглавый орел мог попасть на Русь.
—
1. «Иоанн, по свойству с Царями Греческими, принял и герб их, орла двуглаваго, соединив его на своей печати с Московским: то есть на одной стороне изображался орел, а на другой всадник, попирающий дракона, с надписью: „Великий Князь, Божиею милостию Господарь всея Руси“» (Карамзин Н.М. История государства Российского. Репринтное воспроизведение издания 1842—1844 гг. в трех книгах с приложением. М., 1989. Кн. 2. Т. 6. Стб. 46. В примечаниях указано, что «Вел. Князь начал употреблять сей герб с 1497 года; до 1472 на печати изображался Ангел, держащий в руке кольцо, и человек с обнаженным кинжалом; а с сего времени до 1497 г. лев, терзающий змею» [Примеч. 98 к т. 6. Стб. 22]).

2. Ср.: «Со времени Ивана III на московских великокняжеских печатях появляется еще одно изображение — двуглавый орел. Двуглавый орел являлся гербом Византийской империи… Как наследник византийского императорского дома Иван III взял себе византийский герб, на котором был изображен двуглавый орел — символ двуединой империи. Несмотря на наличие двух частей — Восточной и Западной — и двух отдельных императоров. Римская империя в первые века н.э. официально считалась единой. Это единство нашло свое отражение и в гербе — изображении орла, имевшего туловище с двумя головами. Византийская империя — наследница Восточной части Римской империи — сохранила в своем гербе изображение двуглавого орла. Появление на русских печатях двуглавого орла служило одним из внешних выражений политической теории преемственности власти московскими князьями из Рима и Византии, идеи Москвы — третьего Рима» (Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Русская сфрагистика и геральдика. 2-е изд. М., 1974. С. 121—123).
—
Так, А.А. Хорошкевич обращает внимание на то, что само по себе это изображение — «один из древнейших в истории человечества символов власти, верховенства, силы, мудрости» — послужило адекватной формой выражения идеи независимости правителей низкого ранга и «причастности к миру царственных особ». Одновременно исследовательница подчеркивает, что «в Византийской империи… двуглавый орел также выступал символом религиозной и светской власти… Однако, в отличие от Священной Римской империи, в пределах Византии двуглавый орел не получил геральдического значения»3.

Что же касается нашего, «русского», орла — если воспринимать его как имперский символ, — то он, по мнению ряда отечественных и зарубежных исследователей, скорее мог быть принят в качестве герба по образцу Священной Римской империи. Известна печать 1402 г. короля Сигизмунда I, на которой изображен двуглавый орел4. Впоследствии двуглавый орел был объявлен Сигизмундом символом Империи. Это, наряду с тем, что «в Византии двуглавый орел… фиксируется лишь как орнаментальный знак, а не как властный символ», дало основание Э. Клюгу заключить, что «на сегодняшний день „западная“ гипотеза [заимствования Русью этого символа] представляется наиболее убедительной»5. Впрочем, не исключено, что «двуглавого орла „прибила“ на Русь волна второго южнославянского влияния с северных окраин византийского мира» 6.
—
3. Хорошкевич А.Л. Символы русской государственности. М., 1993. С. 22. Подобной точки зрения придерживается и Дж. Алеф, специально занимавшийся истолкованием символики московского двуглавого орла и полагавший, что Иван III в конце XV в. заимствовал его, чтобы «встать на равную ногу» в дипломатических контактах с германским императорским домом (см.: Alef С. The Adoption of the Moscovite Two-Headed Eagle: A Discordant View // Speculum. 1996. Vol.41.

Мне нравится

41. P. 1—21).

4. Hellmann M. Moskau und Byzanz // JbGO. 1969. Bd. 17. S. 336, sq. Abb. 4.

5. Клюг Э. Княжество Тверское (1247—1485 гг.). Тверь, 1994. С. 279. Ср.: «Двуглавый орел, «как доказано», воспринят не из Византии (где он служил лишь орнаментальным украшением, но не символом государственности), но из Священной империи германской нации, которая поддерживала постоянные отношения с Москвой с конца XV в.» (Ниче П. Москва — третий Рим? // Спорные вопросы отечественной истории XI—XVII веков: Тезисы докладов и сообщений Первых чтений, посвященных памяти А.А. Зимина. Москва, 13—18 мая 1990 г. М., 1990. С. 204; курсив мой. — И.Д.).

6. Подробнее об использовании образа двуглавого орла в Западной и Центральной Европе см.: Soloviev A. Les emblémes héraldiques de Byzance et des Slaves // Seminarium Kondakovianum. Praha, 1935. № 7. P. 120—122; Соболева H.A. Рус¬ские печати. M., 1991. C. 195—222; Хорошкевич A.Л. Символы русской государственности. C. 21—31; и др.
—

При этом, однако, нельзя не учитывать «неразвитости правовых и государственных представлений, связанных с использованием геральдических изображений на Руси» вплоть до конца XV в.7. К тому же знакомство Руси с двуглавым орлом состоялось гораздо раньше и потому, видимо, не было непосредственно связано с им¬перскими представлениями. Его изображение появляется уже на декоративной плитке XII—XIII вв. в Василеве на Днестре8. В архитектурном декоре этот образ впервые фиксируется в росписи южных «золотых» ворот суздальского собора Рождества Пресвятой Богородицы (30—40-е гг. XIII в.)9. Двуглавые орлы начиная с XIV в.10 изображались также на русских монетах, в том числе на псковских и новгородских медных пулах XV в., тверских деньгах Михаила Борисовича (1461—1486)11.
—
7. Чернецов А.В. Зооморфные мотивы в орнаменте // Древняя Русь: Быт и культура. М., 1997. С. 214.

8. Хорошкевич А.Л. Символы русской государственности. С. 23.

9. Вагнер Г.К., Воробьева Е.В. Архитектурный декор Руси X—XIII веков // Древняя Русь: Быт и культура. М., 1997. С. 200.

0. Орешников А.В. Древнейшее русское изображение двуглавого орла // Труды Московского нумизматического общества. М., 1899. Т. 2. Вып. 1. С. 12—14.

1. Орешников А.В. Русские монеты до 1547 г. М., 1896. С. 52 и след., № 54—55, табл. 1, рис. 14—15; № 321—322, табл. IV, рис. 181—182; № 641— 643, табл. XI, рис. 489—490; Орешников A.B. Материалы к русской нумизматике до царского периода: Дополнение к «Русским монетам до 1547 г.». М., 1901. С. 18—19, № 42—51; Рубцов М.В. Деньги великого княжества Тверского: Археолого-нумизматический опыт из истории тверской культуры XIII—XV вв. // Труды второго областного Тверского археологического съезда. Тверь, 1906. Отд. 2. С. 308 и след., № 412—416; Спасский И.Г. Русская монетная система: Историко-нумизматический очерк. 4-е изд. Л., 1979. С. 90 (рис. 22), 96 (рис. 8). М.В. Рубцов упоминает тверские сереб¬ряные монеты, весьма напоминающие монеты тверского князя Ивана Михай¬ловича (1399—1425), на аверсе которых также изображен двуглавый орел с распростертыми крыльями, однако точная атрибуция их затруднена из-за отсутствия на них читаемых надписей (Рубцов М.В. Деньги великого княжества Тверского. С. 224).
—
Если проблема «родины» этого символа, как мы видели, привлекала и продолжает привлекать самое пристальное внимание историков, то его смысловое наполнение, кажется, гораздо меньше волнует ученых. Основой большинства объяснений становятся рассуждения по поводу символического значения образа орла как такового12. Иногда внимание исследователей переключается на явно второстепенные детали (скажем, упоминание распростертых крыльев орла13); впрочем, такой подход по существу идентичен предыдущему.
—
12. Характерным примером является объяснение символического значения двуглавого орла у Хорошкевич: «в сознании средневековых европейцев мир людей был подобен миру животных и птиц: среди зверей царствовал лев, среди птиц — орел, на вершине мира людей стоял король, император или князь Каждый из этих последних по своему рангу

Мне нравится

соответствовал „царям“ зверей и птиц»; и далее: «в русской общественной мысли идея орла как символа верховной власти князей теплилась на протяжении XII—XV вв., чтобы получить законченные формы в конце XV в., когда произошло превращение одноглавого орла в двуглавого — на манер имперского» (Хорошкевич А.Л. Символы русской государственности. С. 21, 30—31). Ср.: Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля древней Руси. М.; Л., 1947. С. 83—86.

13. Так, А.Л. Юрганов, ссылаясь на то, что якобы «до конца XVI в. (в отечественной традиции) геральдический двуглавый орел изображался с опущенными крыльями» (утверждение само по себе спорное), целиком сводит интерпретацию упоминаемых Генрихом Штаденом изображений двуглавого орла на южных воротах, а также на башнях Опричного дворца, к отождествлению этого образа с апокалиптическим четвертым животным, подобным летящему орлу (Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 389) При этом игнорируется то, что у орла, о котором пишет Иоанн, была, судя по всему, лишь одна голова, зато (как и у трех других «животных») целых «шесть крыльев вокруг, а внутри они исполнены очей» (Откр 4: 7—8).
—
Что же касается объяснения собственно двуглавости символической птицы, то оно, как правило, сводится к поискам исторических реалий, обладающих некоторой «двойственностью», знаком чего и выступают якобы две головы: соправления двух императоров14, притязаний на два государства15 и т.п. Аналогичным образом пытаются решить и проблему двуглавости «русского орла»: «Было ли это двуглавие символом соправления в канун венчания на великое княжение назначенного Иваном III в качестве своего преемника Дмитрия-внука, как это бывало и в византийской практике? Или двуглавие обозначало претензию Ивана III на земли всей Руси, то есть Руси Северо-Восточной и Северо-Западной, уже к этому времени объединенные под его властью, и Руси Западной и Юго-Западной, входившей в состав Великого княжества Литовского? Или двуглавие орла закрепляло свершившееся на протяжении 70-х гг. XV в. объединение Московского княжества и Новгородской феодальной республики, после чего Иван III с полным правом мог именоваться государем всея Руси, хотя этот титул употребляли его предшественники и раньше, в особенности когда считали, что их власть над Новгородом незыблема (Иван Калита и Дмитрий Донской)? Эти вопросы пока остаются без ответа»16. Подобные догадки, хоть и представляют определенный интерес, не могут ответить на главный вопрос: в чем, так сказать, инвариантное значение изображения двуглавого орла (при том что в тот или иной конкретный момент он, действительно, мог связываться с «двойственными» историче¬скими реалиями)? Без ответа на него останется загадкой, как и почему символическое воплощение, скажем, соправления двух царей (императоров, князей) при изменении ситуации продолжало сохраняться в качестве государственной регалии? К тому же далеко не всегда появление в государственной символике двухголовой птицы совпадало с возникновением обстоятельств, которые могут трактоваться как то или иное объединение двух территорий, государств (или их частей), правителей на одном престоле и т.д.

Необходимо также отметить, что двуглавый орел чаще всего связывается с определенными имперскими притязаниями17. Так ли это?
—
14. См., например: Römer-Buchner В.I. Der Deutsche Adler nach Siegeln geschichtlich erlaut. Frankfurt/M., 1858. S. 59; Hemmerdinger В. Deux notes heraldiques // Byzantinische Zeitchrift. 1958. Bd. 61. H. 12. S. 309.

5. См., например: Posse O. Die Siegel der deutschen Kaiser und König. Dresden. 1913. Bd. 5. S. 159-160.

6. Хорошкевич A.Л. Символы русской государственности. C. 31.

17. См., например: Hellmann M. Moskau und Byzanz. S. 333. Характерно, что в главе, посвященной происхождению «русского» двуглавого орла, у А.А. Хорошкевич (которая, между прочим, прямо не говорит об этом) слова «империя», «император» и производные от них составляют ок. 1,5% текста!
—

Мне нравится

Вряд ли. Прежде всего, как уже отмечалось, двуглавый орел мог появляться в качестве государственного знака у правителей, которые «отставали» в своем положении от королей и императоров18. Кроме того, Русь — в момент «принятия» ею двуглавого орла как символа нового государства и становления этого символа в роли государственного герба — вовсе не проявляла имперских амбиций19.

Таким образом, традиционные объяснения появления нового государственного символа на Руси не могут быть признаны удовлетворительными. Видимо, в интерпретации этого образа следует отталкиваться не столько от внешних обстоятельств, сколько от его внутренней сути. Однако ее-то и не удается обнаружить. Точнее, исследователи, видимо, не находят «открытых» текстов, объясняющих смысл двуглавой птицы. Показательно, что образ двуглавого орла не анализируется в фундаментальных работах М.Б. Плюхановой и А.Л. Юрганова, хотя в них подробно рассматривается другой символический образ, тогда же приобретавший функции государственного символа, — «ездец», всадник, поражающий змея20.
—-
18. Ср.: «Правители небольших политических образований, стремясь всеми возможными внешними формами поднять свой престиж, стали помещать двуглавого орла на своих печатях» (Хорошкевич А.Л. Символы русской государственности. С. 21).

19. Подробнее см.: Ульянов Н. Комплекс Филофея // ВИ. 1994. № 4. С. 152— 162; Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV—XVI вв.). М., 1998.

20. Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. М., 1995. С. 217- 221, 227—232; Юрганов А.Л. Символ Русского государства и средневековое сознание // ВИ. 1997. № 8. С. 118—132; Он же. Категории русской средневековой культуры. С. 329—349.
—-
Впрочем, текст, лежащий, судя по всему, в основе интересующего нас образа, достаточно хорошо известен. Речь идет о библейской 3-й книге Ездры. В 11—12-й главах ее повествуется о видении трехглавого орла, который был побежден львом. Смысл видения Ездры объясняется так: «орел, которого ты видел восходящим от моря, есть царство, показанное в видении Даниилу, брату твоему… А что ты видел три головы покоящиеся, это означает, что в последние дни царства Всевышний воздвигнет три царства и покорит им многие другие, и они будут владычествовать над землею и обитателями ее с большим утеснением, нежели все прежде бывшие; поэтому они и названы головами орла, ибо они-то довершат беззакония его и положат конец ему… Лев, которого ты видел поднявшимся из леса и рыкающим, говорящим к орлу и обличающим его в неправдах его всеми словами его, которые ты слышал, это — Помазанник, сохраненный Всевышним к концу против них и нечестий их, Который обличит их и представит пред ними притеснения их. Он поставит их на суд живых и, обличив их, накажет их»21.

Другими словами, образ трехглавого орла тесно связан с «теорией» третьего царства, которую в отечественной историографии не совсем точно принято называть теорией «Москва — третий Рим», и вполне отчетливо ориентирован на эсхатологические ожидания, приобретшие особую остроту во второй половине XV — XVI в.22. Этот символ послужил основой для многочисленных толкований (подчас прямо противоположных) в русской богословской среде конца XV — XVII в.23. Тем не менее исследователи до сих пор не используют текст 3-й книги Ездры для интерпретации одного из первых государственных символов Московского царства. Видимо, причиной этого стали три фактора.

Во-первых, судя по всему, ни греческий24, ни славянский25 тексты 3-й книги Ездры не были известны на Руси до 1499 г. Считается, что только при подготовке Геннадиевской Библии она была переведена с латинской Вульгаты. Это, в частности, подтверждается и тем, что в Изборнике 1073 г. в индексах26 истинных, ложных и отреченных книг (в том числе апокрифов и книг Ветхого и Нового Заветов), упоминание 3-й книги Ездры отсутствует.
—-
21. 3 Езд 12:10-33.

22. Подробнее см: Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. С. 306-437.

23. Этот вопрос в свое время довольно подробно рассматривался в работе: Опарина Т.А. К вопросу об использовании III книги Ездры в русской публицистике XVI—XVII вв. // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма. Новосибирск, 1990. С. 143—149.

24. Freidhof C. Vergleichende sprachliche Studien zur Gennadius-Bibel (1499) und Ostroger Bibel (1580/1581). Die Bücher Paralipomenon, Esra, Tobias, Yudith, Sapientia und Makkabaer. Frankfurt/M., 1972. S. 42.

25. Алексеев A.A. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. C. 28.

26. «От апостольских уставов» (л. 203—204), «Слово Иоанна о верочитных книгах» (л. 252—253), «Богословца от словес» (л. 253—254).
—-

Во-вторых, смущает различие числа голов у «русского» орла и орла Ездры. Так, говоря об отождествлении некоторыми новгородцами и псковичами — членами геннадиевского кружка — нового московского герба и Антихриста (с опорой на 3-ю книгу Ездры), Т.А. Опарина замечает: «Не ясно, видели ли авторы подобных концепций несогласование между двуглавым орлом герба и трехглавым III книги Ездры. Возможно, им было важно лишь то, что орел на гербе был многоглавым»27. Наконец, в-третьих, по мнению Д. Стремоухова, которое разделяют многие исследователи, первоначально и восприятие двуглавого орла, и отождествление Москвы с Третьим Римом носило антимосковскую окраску28.

Несмотря на всю резонность этих соображений, представляется, что определенные основания для связи изображения двуглавого орла имен¬но с текстом 3-й книги Ездры все-таки имеются. Прежде всего следует учитывать, что многоглавые орлы встречаются и в относительно ранних письменных источниках, появившихся на территориях, поддерживавших контакты с католической Европой, где знакомство с 3-й книгой Ездры могло состояться ранее ХV в. Таково, видимо, упоминание Ипатьевской летописи под 6767 (1259) г. При описании бурного строительства, которое велось в Холме Даниилом Романовичем Га¬лицким в самом конце 50-х гг. XIII в., летописец рассказывает, что недалеко от новой княжеской резиденции, на расстоянии поприща от города был поставлен «столпъ… камень, а на немь орѣлъ камень изваянъ… с головами»29. В свое время это дало повод для предположения о том, что «византийский орел» был княжеским гербом Даниила30, которое вызвало вполне справедливую критику31.
—
27. Опарина Т.А. К вопросу об использовании III книги Ездры. С. 145.

28. Подробнее см.: Stremooukhoff D. Moscow the Third Rome: Sources of the Doctrine // Speculum. 1953. XXVIII: 1. P. 89-96.

29. ПСРЛ. M„ 1998. T. 2. Стб. 845.

30. Иловайский Д.И. Даниил Романович Галицкий и начало Холма // Памятники русской старины в западных губерниях / Изд. П.Н. Батюшковым. СПб., 1885. Вып. 7. С. 4; Софроненко К.А. Общественно-политический строй Галицко-Волынской Руси XI—XIII вв. М., 1955. С. 6; и др.

31. Артамонов Ю.А. Княжеская символика в архитектуре древнего Холма // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое время (XI—XVIII вв.): Тезисы докладов научной конференции (Москва, 3—5 декабря 1996 г.). М., 1996. С. 20—23
—
При анализе этого сообщения Ю.А. Артамонов обратил внимание на любопытную деталь: летописец, говоря о головах орла, употребил множественное число («головами»), а не двойственное («головома»). Исследователь связал это с исчезновением в памятниках письменности XII—XIII вв. двойственного числа как грамматической категории32. Между тем упоминание нескольких (более чем двух;

возможно, именно трех) голов у холмского орла может иметь и иное объяснение, связанное с семантикой образа двуглавого орла в контексте указанного ветхозаветного текста.

Следует обратить внимание, что третья — средняя и самая большая — голова орла, согласно тексту Ездры, «внезапно исчезла» и «оставались две головы, которые… царствовали на земле и над ее обитателями»33. Таким образом, трехглавый орел Ездры мог изображаться и как двуглавый — с «невидимой» третьей головой. Некоторые основания для такого восприятия двуглавого орла дают государственная печать Ивана IV (с одной большой короной между головами орла34), изображения восьмиконечного креста на голгофе, помещенного между двумя орлиными головами, на печатях Федора Ивановича (1585 г.), Бориса Годунова (1602 г.), Лжедмитрия I (1606 г.), Василия Шуйского (1606 г.) и Михаила Федоровича (1636 г.), а также появление на печатях Алексея Михайловича (1654 и 1672 гг.) большой третьей короны (которая сохраняется и в более позднее время, иногда полностью замещая короны или венцы над двумя головами орла)35.
—
32. Артамонов Ю.А. Княжеская символика в архитектуре древнего Холма. С. 22.

33. 3 Езд 11: 33-34.

34. Соболева Н.А. Русские печати. С. 211.

35. Хорошкевич А.Л. Символы русской государственности. С. 37—39, 41, 43—44, 46-51.

Наконец, очевидно, что сам ветхозаветный образ трехглавого орла мог восприниматься неоднозначно (как и связанная с ним «теория» третьего царства). Мало того, даже в одной и той же социальной среде его интерпретация могла претерпевать изменения (и, возможно, очень серьезные)36. «Промосковский» или, напротив, «антимосковский» характер этого символа не мог быть задан изначально37. Его семантическое наполнение должно исследоваться специально в каждом отдельно взятом случае.

Обоснованность привлечения текста 3-й книги Ездры для интерпретации изображений двуглавого орла становится особенно ясной при анализе описания Опричного дворца, сохранившегося у Генриха Штадена. Подробно рассматривавший этот текст А.Л. Юрганов обратил особое внимание на упоминающиеся в нем изображена двуглавых орлов и льва: на южных воротах дворца, обитых жестью «было два резных разрисованных льва — вместо глаз у них были пристроены зеркала; и еще — резной из дерева черный двуглавый орел с распростертыми крыльями. Один лев стоял с раскрытой пастью и смотрел к земщине, другой такой же смотрел во двор. Между этими двумя львами стоял двуглавый черный орел с распростертыми крыльями и грудью в сторону земщины. На этом дворе были выстроены три мощные постройки и над каждой наверху на шпице стоял двуглавый черного цвета орел из дерева, с грудью, обращенной к земщине»38. Опираясь на текст Апокалипсиса, А.Л. Юрганов пришел к выводу: «двуглавый черный орел с „распростертыми крыльями“ (т.е. орел летящий), обращенный в сторону земщины, имеет помимо геральдической также символику эсхатологическую: это образ адского наказания, которое последует в последние времена». И далее — теперь уже с опорой на апокрифическую Беседу трех святителей: «Восточная сторона [Опричного дворца] — „человеческая“; западная олицетворяла собой тельца, а следовательно, Второе Пришествие Христово; северная связана с образом орла. Южная сторона не случайно представлена образом льва. Кроме того, орлы на всех трех башнях дворца, видимо, были также связаны с символическим значением имени Иоанна Богослова»39.

Мне нравится

В этой интерпретации образ двуглавого орла, как уже отмечалось, был неосознанно подменен образом одноглавого летящего орла. К тому же автору не удалось надежно связать «текст» изображений с текстами привлекаемых письменных источников (скажем, в Беседе трех святителей речь идет не о двух, а о четырех образах: человека, тельца, «нормального» орла и, наконец, льва). Обращение к тексту 3-й книги Ездры представляется в данном случае гораздо более правомерным: здесь упоминаются лишь два животных, изображения которых и украшали Опричный дворец, — лев и двуглавый орел. Этот текст позволяет вплотную заняться вопросом о том, почему, скажем, все двуглавые орлы Опричного дворца были обращены грудью в сторону земщины… Впрочем, это — тема для особого исследования.
—-
36. Ср. рассуждения по поводу трансформации содержания теории «Москва — третий Рим»: Лурье Я.С. Заметки к истории публицистической литературы конца XV — первой половины XVI в. // ТОДРЛ. 1960. Т. 16. С. 457—459.

37. Ср.: Опарина Т.А. К вопросу об использовании ІІІ книги Ездры.

38. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного: Записки немца опричника / Перев. и вступ. ст. И.И. Полосина. М., 1925. С. 107—109.

39. Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. С. 389—390.
—-

Данная статья, естественно, не может — да и не должна была — решить проблему происхождения одного из двух основных символов Московского царства или, скажем, в полном объеме раскрыть его семантику. Цель, которую ставил перед собой автор, гораздо скромнее: попытаться отыскать текст, который мог бы дать ключ к пониманию этого загадочного образа.

И.Н. Данилевский — Сколько голов у двуглавого орла? // Норна у источника Судьбы: Сборник статей в честь Е.А. Мельниковой. / Под ред. Т.Н. Джаксон, Г.В, Глазыриной, И.Г. Коноваловой, С.Л. Никольского, В.Я. Петрухина. М., «Индрик», 2001. vk.com/doc-39153710_409514414

Мне нравится

источник

Рейтинг

( Пока оценок нет )

Загрузка ...