Былинная охота на мамонтов и прочие спекуляции

Былинная охота на мамонтов и прочие спекуляции

Как последователи исторической школы искали в былинах историзм, а нашли описание охоты на мамонтов. Фольклорист Наталья Петрова объясняет, почему попытки академика Рыбакова расшифровать и интерпретировать былины ошибочны

Наталья Петрова

Историческая школа русской фольклористики, занимавшая одну из ведущих позиций в науке на рубеже XIX и XX веков, но с утверждением советской науки попавшая в опалу за теорию аристократического происхождения русского эпоса, обрела второе дыхание в 1960–80-х годах.

Былинная охота на мамонтов и прочие спекуляции Борис Рыбаков © Wikimedia Commons

Случилось это благодаря академику Борису Александровичу Рыбакову
(1908–2001) — крупнейшему советскому археологу, специалисту по древнерусской истории. Опираясь на постулат об историчности фольклора и используя ретроспективный метод анализа , он рассматривал археологические и фольклорные источники как взаимодополняющие и отсылающие к весьма отдаленным историческим событиям и явлениям.

Далеко не всегда фольклористы готовы согласиться с таким подходом. Помимо общих замечаний к методологии «исторической школы» (историзм фольклора не равен прямому отражению действительной истории; совпадение, например, былинной ономастики  с летописной не делает эпос идентичным устной истории), вопросы вызывает и достаточно произвольное толкование былинных сюжетов. В любом случае эта методика интерпретации текстов оказывается чрезвычайно привлекательной для неспециалистов. Причиной тому:

1. Конспирологические предпосылки, благодаря которым читатель Рыбакова понимает, что в былинах что-то зашифровано и это надо расшифровать.

2. Чрезвычайно широкий охват сравнительного материла, что, в общем, впечатляет читателя, который, зачастую не имея возможности проверить исходные предпосылки и обратиться к соответствующей литературе, предпочитает доверять выводам.

3. Идея реконструировать историю русского народа в совокупности с аксиоматическим утверждением о древности русского эпоса, что порождает множество альтернативных догадок и оказывается очень притягательным способом провести досуг, размышляя о том, кем были наши предки.

Былинная охота на мамонтов и прочие спекуляции Мамонт. Иллюстрация из книги «Путешествие „Веги“ вокруг Азии и Европы». Нью-Йорк, 1882 год © Internet Archive

Охота на мамонта

Конкретную реализацию методик Рыбакова и порожденных ими наукообразных химер можно найти в его книге «Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи». Пример, который чаще всего приводят, говоря о подходе Рыбакова, — это соотнесение фольклорных сюжетов о сражении со Змеем Горынычем с палеолитической охотой на мамонта. Исследователь выделил ряд общих черт фольклорных чудовищ (таких как Змей, Чудо-юдо, Идолище), указывающих, по его мнению, на описание охоты на мамонта:

«1. Чудище огромно и непомерно сильно. Оно не крылато.

2. Оно „хоботисто“, или у него несколько голов на длинных шеях.

3. Схватка с чудищем происходит у Калинового моста, иногда чудище бывает прикрыто этим мостом.

4. Обязательной чертой схватки с чудищем является огонь (огненная река); иногда чудище само извергает огонь.

5. Своих противников чудище „вбивает в землю“».

Борис Рыбаков. «Язычество древних славян» (1981)

Такие особенности фольклорных персонажей академик историзирует следующим образом:

«Не думаю, что будет большой натяжкой признать в этих сказочных приметах чудища обрисовку древнего мамонта (или мамонтов), загнанного огненной цепью загонщиков в ловчую яму, в подземелье, замаскированное ветками кустарников (калины). Длинношерстные мамонты, прорываясь сквозь „огненную реку“, могли и сами быть носителями огня. Охотники, загнавшие мамонтов в яму, должны были окончательно одолеть их, распарывая чрево, пронзая копьями, забрасывая камнями. Мамонты же хватали охотников хоботами и, вероятно, действительно „вбивали в землю“».

Борис Рыбаков. «Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи» (1963)

Давайте подробнее рассмотрим выделенные Рыбаковым свойства фольклорных чудовищ и их возможные интерпретации.

1. Огромный размер, большая сила и отсутствие крыльев

Во-первых, в фольклоре не только чудовища обладают этими свойствами (например, великаны вполне подпадают под такое определение). Во-вторых, следует понимать, что в категориях «огромности» описываются не только чудовища, но и, например, богатыри. В таких случаях это может быть ситуативной характеристикой: они «увеличиваются в размерах» перед боем.

Что касается крыльев, на самом деле у фольклорных чудовищ они иногда упоминаются (к примеру, бумажные крылья у Тугарина Змеевича). Часто можно встретить и упоминания о том, что Змей способен летать .

2. Наличие хоботов либо нескольких голов

Здесь достаточно прокомментировать слово «хобота», которое Рыбаков соотносит с хоботом мамонта. Примеры из былин «Добрыня и Змей» и «Волх Всеславьевич» («…Захочу — тебя, Добрыню, в хобота́ возьму, / В хобота возьму, Добрыню во нору́ снесу», «Хоботом бьет по белу́ стегну») вроде бы отсылают к тому, что хобота — принадлежность змеи. Кроме того, можно обратиться к диалектным словарям, например к словарю Даля, и узнать, что одно из значений этого слова такое: «хвост ящерицы, змеи, змея». Еще хоботом на Русском Севере называют длинный извилистый путь: например, былинное выражение про богатыря Саура Леванидовича — «хоботы метал по темным лесам».

3. Схватка на мосту

Мост — типичное для фольклора «пограничное» пространство между освоенным миром людей и чуждой опасной зоной. Схватку между героем-человеком и чудовищем вполне логично проводить на ничейной территории. Например,Василий Буслаевич борется с новгородскими мужиками на мосту через Волхов. Слово «Калинов» в выражении «Калинов мост», как и «калина», происходит от глагола со значением «калить, разогревать докрасна». Имеет смысл говорить не о кустарниках (калине), а о пространстве, связанном c переходом из одного статуса в другой, из «своего» пространства в «чужое». Калиной называлась красная лента, девушка, невеста. Например, использование слова «калина» в обрядах: украинское выражение «посадить калину» в значении «похоронить»; в польских свадебных песнях сваты, наломав калины, мостят из нее мост, по которому поедут гости на свадьбу. Калиной называлась рубашка невесты со следами дефлорации. Именно такой аспект значений связан с Калиновым мостом в фольклоре, что не сводится только к мосту, около которого растет калина.

4. Связь с огнем

В фольклоре Змей связан также и с водой (он может жить в море или быть морским царем), и с горами (в пещеру Змей уносит похищенную женщину). Однако использование воды при охоте на мамонтов неизвестно, как и их локализация в горах.

5. Вбивание противника в землю

Это типичный для эпоса мотив, связанный не исключительно с чудовищами (былинный герой бросает о землю противника, бьет его по голове — противник уходит по колено в землю). Нужно отметить, что идея отождествления фольклорного чудовища с реальными доисторическими животными высказывалась и до Рыбакова.

Например, немецкий писатель Бёльше расценивал Змея как иллюстрацию представлений людей о динозаврах, давно вымерших, но оставивших после себя кости. Также немаловажно, что ровно те же самые свойства фольклорных чудовищ, которые Рыбаков интерпретирует как отголоски охоты на мамонта, другие исследователи трактовали совершенно в ином духе. Скажем, представители мифологической школы считали связь с огнем несомненным солярным или лунарным признаком. Единой и признанной всеми трактовки фольклорных чудовищ не существует, но особого распространения гипотеза Рыбакова не получила.

Былинная охота на мамонтов и прочие спекуляции Турий рог, найденный в кургане Черная Могила. X век © Wikimedia Commons

Кощей как половцы

Другой пример прочтения источников — интерпретация Рыбаковым изображения на серебряной оковке рога из кургана Черная Могила в Чернигове.

На иллюстрации мы видим две человеческие фигуры с луками, одна из которых уже выпустила свои стрелы, и птицу. Рыбаков пришел к выводу, что здесь воспроизведен кульминационный момент былины об Иване Годиновиче  — смерть Кощея.

Былинная охота на мамонтов и прочие спекуляции Деталь орнамента серебряной оправы турьего рога из кургана Черная Могила. X век © Из книги В. Я. Руденка «Чернигов. Из века в век», 2007 год

Рыбаков, анализируя изображение на черниговском роге, нашел былину, в которой упоминается Чернигов (надо сказать, она не является единственной в фонде русского эпоса), и счел, что сочетание трех персонажей: Кощея, «примчавшегося откуда-то в лесную страну для того, чтобы отвоевать для себя черниговскую девушку», самой дочери черниговского князя (или купца) и вещей птицы, покровительницы Чернигова , позволяет, исходя из исторических условий IX–X веков, предположить, что «на турьем роге черниговского князя, современника Святослава, отражено эпическое сказание о победе черниговцев над кочевниками-печенегами — победе, сопровождавшейся отбитием русских полонянок».

При этом сюжет былины, традиционно относимой к киевскому циклу, удревняется и датируется IX–X веками. Фольклорист Владимир Пропп в своей работе «Поэтика фольклора» пошагово критиковал рассуждения Рыбакова и говорил о неприемлемости подобного подхода к изучению фольклорных образов и сюжетов.

О фигуре птицы: «Эта птица будто бы… соответствует двум голубкам. Каким образом и почему? Есть один сказитель, у которого вместо голубков фигурирует вещий ворон. Из 49 вариантов былины этот случай встречается только у одного сказителя — Никифора Прохорова. Но в основу берется именно этот вариант, а остальные признаются второстепенными, переработанными».

О персонажах былины и о фигурах на роге: «На оковке нет главного героя былины, нет Ивана Годиновича».

О трех стрелах: «Вся беда, однако, в том, что Кощея в былине всегда поражает первая стрела, и этот эпизод никогда не утраивается и не может утраиваться».

О датировке сюжета былины IX–X веками: «Принадлежность к этому [киевскому] циклу названа „внешним“, „орнаментальным“ признаком. Но это опять-таки не подтверждается текстами. В 49 известных нам записях есть не более двух-трех случаев, когда Иван Годинович отправляется искать невесту не из Киева и не с благословения Владимира. Былина закономерно и стабильно прикреплена к Владимирову циклу. Таким образом, этот аргумент тоже отпадает, он не подтверждается ни материалом, ни фактом развития эпоса в киевскую эпоху, ни смыслом былины».

В последующих изданиях своих трудов Рыбаков частично учел замечания Проппа и сместил акцент с проблемы отражения в фольклоре исторических событий (интересовавшей историческую школу) в сторону популярной в середине XX века индоевропейской теории «основного мифа» Владимира Топорова и Вячеслава Иванова.

То же изображение на роге в книге «Язычество Древней Руси» интерпретируется по-прежнему как былинная сцена смерти Кощея, однако теперь больше внимания уделено орнаментальной части оковки, в которой обнаружены сказочные мотивы (например, заяц — это уже не часть охотничьей сцены, а персонаж сказочного сюжета «смерть Кощея от яйца»). Собственно, фольклорный Кощей рассматривается в контексте индоевропейских мифологических сюжетов и прямо соотносится с греческим Аидом. Общий вывод нового анализа поражает своей масштабностью:

«Чеканную композицию на турьем роге из черниговского княжеского кургана мы должны воспринимать как тщательно продуманную во всех деталях иллюстрацию к древней „кощуне“ об извечной борьбе жизненного и мертвящего начала в природе и прежде всего в растительном мире. Главная идея мифа — кратковременность торжества „кощьного“ начала и предопределенность свыше победы над ним сил жизни, роста, цветения».

Борис Рыбаков. «Язычество Древней Руси» (1987)

Такой подход к интерпретации изображения, изначально лишенного какого‑либо текстового сопровождения, показывает опасность «вчитывания» смыслов, верифицировать которые практически невозможно. 

Источники
  • Клейн Л. С.Академик Рыбаков и партийная линия.
    Троицкий вариант. 2011. № 73.
  • Пропп В. Я.Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки.
    М., 1998.
  • Пропп В. Я.Поэтика фольклора.
    М., 1998.
  • Рыбаков Б. А.Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи.
    М., 1963.
  • Рыбаков Б. А.Язычество Древней Руси.
    М., 2001.
  • Чернецов А. В.Крупный ученый, неповторимая личность: К 100-летию со дня рождения академика Б. А. Рыбакова.
    Вестник Российской академии наук. 2008. № 6.
Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб