НОЧЬ СО 2 НА 3 МАРТА. Псков.

idy_09.jpg
Царский поезд

По приказанию Государя, А.И. Гучкова и В.В. Шульгина, сразу же по прибытии, встретил и проводил в вагон к Императору флигель-адъютант, полковник А.А. Мордвинов.

«Я хотел, – признавался впоследствии А.И Гучков, – сначала повидать генерала Рузского, для того, чтобы немножко ознакомиться с настроением, которое господствовало в Пскове, узнать, какого рода аргументацию следовало успешнее применить, но полковник очень настойчиво передал желание Государя, чтобы я непосредственно прошел к нему».
Желание А.И. Гучкова прежде Государя встретиться с генералом Н.В. Рузским подтверждает в своих воспоминаниях и генерал-майор Д.Н. Дубенский.
idy_10.jpg
Император Николай II беседует с генералом Н.В. Рузским. В центре генерал Н.Н. Янушкевич
Николай Владимiрович Рузский (1854–1918) – генерал-адъютант (1914), генерал от инфантерии (1909), командующий Северным фронтом. Масон (член гучковской Военной ложи). Один из главных виновников отречения Императора Николая II от Престола. Характерно появившееся в эмигрантской прессе сообщение проживавшего с 1921 в сербском монастыре святой Петки (Параскевы Пятницы) близ сербского города Шабаца крещеного еврея С.К. Эфрона-Литвина (1849–1925) о предсказании Н.В. Рузскому, сделанном в 1901 или 1902 г. Всеволодом Сергеевичем Соловьевым: «Будешь большим, большим полководцем… Будешь прославлен на весь мiр, но не надолго… Закончишь великой изменой и будешь проклят современниками и потомством».
В сентябре 1918 г. изменник был зарублен чекистом на Пятигорском кладбище. Дочь генерала вышла замуж за известного сиониста Ноя Давидсона и, изменив Православию, перешла в талмудизм.

Депутаты приехали в Псков со своим «проектом отречения».
Фототипическая его копия впервые была опубликована в журнале «Огонек» в январе 1923 г., а затем в 1927 г. во втором книге «Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы».
«В тяжелую годину ниспосланных тяжких испытаний для России, – говорилось в нем, – Мы, не имея сил [руководить] вывести Империю из тяжкой смуты, [великие неудачи] переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя на встречу желаниям всего русского народа, сложить бремя [данной] врученной нам от Бога власти. Во имя Величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом, призываем благословение Бога на Сына Нашего, [которому] в пользу которого отрекаемся от Престола Нашего. Ему до совершеннолетия регентом Брата Нашего Михаила Александровича…»
Проект был написан рукою Шульгина с грифом «Таврический Дворец». Справа в углу бланка пометка: «Проект Шульгина и Аджемова».
idy_11.jpg
Моисей Сергеевич Аджемов (1878–1950) – врач, присяжный поверенный, член ЦК партии кадетов, член Государственной думы, юридического совещания Временного правительства.
«Накануне, – пишет Гучков, – был набросан проект акта отречения Шульгиным, кажется, он тоже был показан и в комитете (не смею этого точно утверждать), я тоже его просмотрел, внес некоторые поправки…»

Был еще и «проект Ставки».
Полковник А.А. МОРДВИНОВ: «В проекте манифеста, каким-то образом предупредительно полученном из Ставки и составленном, как я узнал потом, по поручению генерала Алексеева, Лукомским и Базили, потребовались некоторые изменения.
idy_12.jpg
Генерал-лейтенант Александр Сергеевич Лукомский (1868–1939) – генерал-квартирмейстер Ставки. Высказался за отречение Государя. После большевицкого переворота помощник командующего Добровольческой армией (1918-1919), председатель правительства генерала А.И. Деникина (1919-1920). В эмиграции (с марта 1920). Скончался в Париже
Сверх того, члены Думы, вероятно для надежности, просили переписать манифест в двух экземплярах. Оба за подписью Его Величества должны были по их просьбе быть скрепленными Министром Двора.
idy_13.jpg
Николай Александрович Базили (1883–1963) – камергер Высочайшего Двора, чиновник Министерства иностранных дел; заведовал дипломатической канцелярией в Ставке
Первый экземпляр, напечатанный, как затем и второй, в нашей канцелярии на машинке, на телеграфных бланках, Государь подписал карандашом. Эти манифесты были, наконец, около часу ночи переписаны, как их от Государя принесли в купе к графу Фредериксу и с каким отчаянием бедный старик, справляясь с трудом, дрожащей рукою их очень долго подписывал».
idy_14.jpg
Министр Императорского Двора граф В.Б. Фредерикс со своим зятем Дворцовым комендантом генералом В.Н. Воейковым
2 марта в Ставке была принята телеграмма: «Около 19 час. сегодня Его Величество примет члена Государственного Совета Гучкова и члена Государственной Думы Шульгина, выехавших экстренным из Петрограда. Государь Император в длительной беседе с Генерал-Адъютантом Рузским в присутствии моем и Генерала Саввича выразил, что нет той жертвы, которой Его Величество не принес бы для истинного блага Родины. Телеграммы Ваши и Главнокомандующих были все доложены. 2 марта 16 час. 30 мин. Генерал Данилов».
«По получении указанной выше телеграммы из Штаба Сев[ерного] фр[онта], – вспоминал начальник оперативного отделения управления Генерал-квартирмейстера штаба Верховного Главнокомандующего подполковник В.М. Пронин, – генерал Лукомский спешно пригласил г. Базили; спустя некоторое время был составлен и передан в Псков проект манифеста об отречении Императора от Престола в пользу Сына».
Текст этого документа, свидетельствовал подполковник Пронин, со слов «Не желая расставаться с любимым Сыном…» и до «принеся в том ненарушимую присягу», – написан во Пскове.
idy_15.jpg
Фасад железнодорожного вокзала в Пскове. Дореволюционная открытка

idy_16.jpg
Мемориальная доска, установленная в 1997 г. на здании вокзала

Полковник А.А. МОРДВИНОВ, находившийся в Императорском поезде во время встречи Императора с депутатами, передает свой разговор с флигель-адъютантом генерал-майором К.А. Нарышкиным: «Не помню когда, но кажется очень скоро, ко мне в купе заглянул Нарышкин, озабоченно проходивший к себе в канцелярию по коридору. Я так и бросился к нему: “Ну, что, уже кончилось, уже решено, что они говорят?” – с замирающим сердцем спрашивал я его.
“Говорит один только Гучков, все то же, что и Рузский, – ответил мне Нарышкин. – Он говорит, что, кроме отречения, нет другого выхода, и Государь уже сказал им, что Он и Сам это решил еще до них. Теперь они сомневаются, в праве ли Государь передать Престол Михаилу Александровичу, минуя Наследника, и спрашивают для справки основные законы. Пойдем, помоги мне их отыскать, хотя вряд ли они взяты у нас с собою в вагон. В них никогда не было надобности в путешествиях”…
Все иллюзии пропадали, но я цеплялся еще за последнюю, самую ничтожную: “Раз вопрос зашел о праве, о законах, то значит с чем-то еще должны считаться даже и люди, нарушившие закон в эти безправные дни и может быть”…
Основные законы я знал лишь поверхностно, но всё же мне пришлось с ними знакомиться лет пять назад, когда возникли разные вопросы в связи с состоявшимся браком Великого Князя Михаила Александровича с г-жей Вульферт. Тогда все было ясно, но это было давно, я многие толкования забыл, хотя и твердо сознавал, что при живом Наследнике Михаил Александрович мог бы воцариться лишь с согласия и отказа Самого Алексея Николаевича от Своих прав. А если такой отказ по малолетству Алексея Николаевича немыслим, и Он должен будет, вопреки желанию Отца, сделаться Царем, то может быть и Государь, Которому невыносима мысль расстаться с Сыном, отдумает поэтому отрекаться, чтобы иметь возможность оставить Его при Себе.
Облегчение для меня в данную минуту заключалось в том, имелось ли в основных законах указание на право Государя, как опекуна, отречься не только за Себя, но и за Своего малолетнего Сына от Престола.
Что в обыденной жизни наши гражданские законы таких прав опекуну не давали, я знал твердо по собственному опыту, что сейчас и высказал Нарышкину, по дороге, проходя с ним в соседний вагон, где помещалась наша походная канцелярия.
idy_17.jpg
Флигель-адъютант Его Императорского Величества Кирилл Анатольевич Нарышкин (в центре) на Императорской яхте «Штандарт»
Генерал-майор К.А. Нарышкин (1868–1924) служил в Императорской Главной квартире, начиная с августа 1906 г. Помощник начальника Военно-походной канцелярии Его Величества (1909). Произведен в генерал-майоры (6 декабря 1916 г.) с назначением начальником Военно-походной канцелярии и зачислением в Свиту Его Величества. Воглавлял Военно-полевой суд ЕИВ. После революции остался в России. В начале 1920-х гг. был арестован, содержался в Петропавловской крепости. Умер в Крестах.

– Что говорят об этом основные законы, я хорошо не помню, но знаю, почти заранее, что они вряд ли будут по смыслу противоречить обыкновенным законам, по которым опекун не может отказываться ни от каких прав опекаемого, а значит и Государь до совершеннолетия Алексея Николаевича не может передать Престола ни Михаилу Александровичу, ни кому-либо другому. Ведь мы все присягали Государю и Его законному Наследнику, а законный Наследник, пока жив Алексей Николаевич, только один.
– Я и сам так думаю, – ответил в раздумье Нарышкин, – но ведь Государь не просто частный человек, и может быть Учреждение Императорской Фамилии и основные законы и говорят об этом иначе.
– Конечно, Государь не частный человек, а Самодержец, – сказал я, – но, отрекаясь, Он уже становится этим частным человеком и просто опекуном, не имеющим никакого права лишать опекаемого его благ.
Том основных законов, к нашему удовлетворению, после недолгих розысков, нашелся у нас в канцелярии, но, спешно перелистывая его страницы, прямых указаний на права Государя, как опекуна, мы не нашли. Ни одна статья не говорила о данном случае, да там и вообще не было упомянуто о возможности отречения Государя, на что мы оба к нашему удовлетворению обратили тогда внимание.
Нарышкин торопился. Его ждали, и, взяв книгу, он направился к выходу. Идя за ним, я, помню, ему говорил:
– Хотя в основных законах по этому поводу ничего ясного нет, все же надо непременно доложить Государю, что по смыслу общих законов, Он не имеет права отрекаться за Алексея Николаевича. Опекун не может, кажется, даже отказаться от принятия какого-либо дара в пользу опекаемого, а тем более, отрекаясь за него, лишать Алексея Николаевича и тех имущественных прав, с которыми связано Его положение, как Наследника. Пожалуйста, непременно доложи обо всем этом Государю.
Лишь как сквозь туман вспоминаю я и возвращение Нарышкина и Фредерикса от Государя и их сообщение о происходивших переговорах.
Рассказ Шульгина, напечатанный в газетах, который я впоследствии прочел, многое возобновил в моей памяти. За небольшими исключениями (про справку в основных законах Шульгин умалчивает) он в общем верен и правдиво рисует картину приема членов Думы».

Генерал Г.Н. ДАНИЛОВ: «Выждав несколько, я подошел к Гучкову, которого знал довольно близко по предшествовавшей совместной работе в комиссии обороны Государственной думы. А.И. долго был председателем этой комиссии, я же часто ее посещал в качестве представителя главного управления Генерального штаба, по различным вопросам военного характера.
– “Скажите, Александр Иванович, – спросил я, – насколько решение Императора Николая II отречься от Престола не только за Себя, но и за Сына, является согласованным с нашими Основными Законами?.. Не вызовет ли такое решение в будущем тяжелых последствий?” – “Не думаю, – ответил мой собеседник, – но если вопрос этот вас интересует более глубоко, обратитесь к ним к В.В. Шульгину, который у нас является специалистом по такого рода государственно-юридическим вопросам”. – И тут же Гучков познакомил меня с Шульгиным, с которым я до того времени знаком не был.
idy_18.jpg
Генерал от инфантерии Георгий (Юрий) Никифорович Данилов (1866–1937) – генерал-квартирмейстер при Верховном Главнокомандующем (1914-1917); начальник штаба Северного фронта (февраль 1917). Масон. Зная о связях генерала с Гучковым, Императрица не раз предупреждала в Своих письмах 1915 г. Государя о необходимости удалить Данилова из Ставки. После октябрьского переворота возглавлял группу военных консультантов при большевицкой делегации в Брест-Литовске (фев. 1918), выступая против заключения мира с Германией. Участвовал в разработке плана строительства Красной армии, пока, не найдя общего языка с Троцким, не подал в отставку. Уехав на Украину, стал начальником военного управления в правительстве Врангеля (осень 1920). Эмигрировал. Скончался в Париже
– “Видите ли, – сказал В.В., выслушав меня, – несомненно, здесь юридическая неправильность. Но с точки зрения практической, которая сейчас должна превалировать, я должен высказаться в пользу принятого решения. При воцарении Цесаревича Алексея будет весьма трудно изолировать Его от влияния Отца и, главное, Матери, столь ненавидимой в России”. – При таких условиях останутся прежние влияния, и самый отход от власти родителей малолетнего Императора станет фиктивным…»

В.В. ШУЛЬГИН: «Если здесь есть юридическая неправильность… Если Государь не может отрекаться в пользу брата… Пусть будет неправильность!.. Может быть, этим выиграется время… Некоторое время будет править Михаил, а потом, когда все угомонится, выяснится, что он не может Царствовать, и Престол перейдет к Алексею Николаевичу…» (Последнее рассуждение из эмигрантских уже мемуаров, разумеется, не более чем неуклюжая попытка оправдаться задним числом. – С.Ф.)
idy_19.jpg
В.В. Шульгин (в Таврическом дворце, где заседала Дума). Кадр из полнометражного документального фильма «Перед судом истории», снятого в 1964 г. на «Ленфильме» режиссером Фридрихом Эрмлером.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб