О том, как Иван Грозный «кручинился» о жертвах Варфоломеевской ночи

О том, как Иван Грозный "кручинился" о жертвах Варфоломеевской ночи

В связи со смертью в 1572 г. последнего польского короля из династии Ягеллонов Сигизмунда II Августа вопрос о судьбах престола Речи Посполитой в 70-х годах XVI в. играл большую роль в политике европейских государств. В Речи Посполитой столкнулись, в частности, интересы двух стремившихся к европейской гегемонии королевских домов: австрийских Габсбургов, предложивших в качестве кандидата па польский трон сына императора Максимилиана II Эрнста, и французских Валуа, выдвинувших кандидатуру принца Генриха Анжуйского. На польский престол претендовал и Иван IV, чью кандидатуру предложила влиятельная часть польско-литовской шляхты, надеявшаяся путем избрания в короли московского царя покончить с засильем в своей стране магнатов. Однако литовские магнаты, не симпатизировавшие Ивану IV, но в то же время боявшиеся выступать против него открыто, сумели добиться того, что в завязавшихся в начале 1573 г. польско-литовско-русских переговорах речь шла о возможпом запятии престола Речи Посполитой уже не Ивапом IV, а его сыном царевичем Федором. 

Император Максимилиан II и его окружение, опасавшиеся в случае избрания на престол Речи Посполитой Генриха Анжуйского усиления Франции — своего основпого соперника в Европе, — сделали попытку привлечь па свою сторону русского царя. Достижение этой цели являлось главной задачей миссии гонца императора Магнуса Паули, прибывшего летом 1573 г. в Россию, при этом габсбургская дипломатия использовала весьма своеобразные средства. 

Магнус Паули в своих «речах» поведал о «кручинах», которыми охвачен император. Его первая «кручина» была связана с Варфоломеевской почью (24 августа 1572 г.), о событиях которой Паули рассказал следующее: «… король францовский воевался с королем нафарским, а воевался, умыслил злодейскым обычаем, чтобы с ним помиритись, а помирився, зговорил сестру свою за нафарского короля. И король нафарской приехал на свадьбу, а с ним многие люди великие приехали. И король нафарского, зятя своего, изымал и посадил в тюрму, и ныне сидит в тюрьме, а людей его, всех бояр и дворян и всяких людей и з женами и з детми тое же ночи побил и до одинова, а сказал — побил их для веры, что они не его веры, да которое и его земли и тое же веры с тем королем з нафарским, а францовской по той веры, и король францовской и тех побил: всего в то время побил всякого человека и со младенцы до ста тысяч. И королю и всея цысарской области и всем крестьянским государем пригоже о том болезновати и кручинитися, а с тем злодеем со францовским ни знатца, кроме над ним мстить: то, чего ни в которых землях не бывало, что он учинил». 

Рассказ Магнуса Паули правдиво передает ряд событий, связанных 
с Варфоломеевской ночью: борьбу во Франции двух вероисповедных 
лагерей: видимость примирепия между пими в связи с женитьбой наваррского короля Генриха на Маргарите Валуа, избиение по приказу Карла IX съехавшихся в Париж по случаю свадьбы гугенотских дворян, а также простых горожан Парижа (число погибших преувеличено). Показательно, что, говоря об избиении во время Варфоломеевской ночи лиц, исповедовавших другую веру, нежели король Франции, Паули умалчивает о том, что это была за вера. Это умолчание не является случайным: очевидно, Паули поступил так по указанию императора, представителя всегда верных католичеству Габсбургов, опасавшегося в силу этого, что его неожиданное сочувствие протестантам может показаться подозрительным. 

Истинные мотивы осуждепия императором действий французского короля и сочувствия жертвам Варфоломеевской ночи раскрывает продолжение речей Паули: «А се ныне король фраицовский брата своего отпущает на королевство Польское и па Великое княжество Литовское, а по ссылке турского салтана, и то цысарю кручина. И цысарь со всею областию цысарскою приговорил, и сторожи и заставы уставил, чтобы францовской не проехал на Коруну Польскую и на Великое княжество Литовское. То его кручина же для всего кристьянства — коли францовской с турским салтаном будет в дружбе, а брат его будет король польской и князь великий литовской, и кристьянским государем будет тяжко». Из продолжения речей Паули явствует, что осуждение императором вероломства французского короля и ужасов Варфоломеевской ночи было вызвано политическими мотивами-стремлением очернить французского короля, чтобы не допустить занятия его братом престола Речи Посполитой; при этом императора беспокоило не только то, что польский престол ускользнул бы из рук Габсбургов, по и укрепление вследствие этого позиций в Европе злейшего врага Габсбургов — Турции (напомним, что Франция находилась в добрых отношениях с Портой). 

Император не ограничился моральным осуждением французского короля. Паули передал Ивану IV желание императора об избрании на престол Речи Посполитой либо сына императора Эрнста, либо московского царя, чтобы потом «то государство поделити: Коруну бы Польскую к цысарю, а Литовское великое княжество к Московскому государству, и стояти бы им с одного против турецкого и против всех татарских государей». Таким образом, Максимилиан II был готов пойти па раздел Речи Посполитой, чтобы такой ценой подчинить Польшу своему влиянию и добиться вступления России в антитурецкую лигу. 

Пока Паули путешествовал из Вены в Россию, в Польше состоялись выборы короля (май 1573 г.): королем Речи Посполитой был избран французский принц Генрих Анжуйский, давший обязательство сохранять все вольности «всех чинов» Короны и Княжества, что означало в первую очередь сохранение всех прав магнатов и шляхты. Копию соответствующей грамоты Генриха Анжуйского, приобретенную в Риге, Паули привез с собой царю. 

Как мы видим, гонец императора, побывавший в России летом 1573 г., привез с собой ряд важных известий о жизни Европы: соперничестве австрийских Габсбургов и французских Валуа из-за польского престола, внутренней борьбе во Франции и, что особенно интересно, о кровавой Варфоломеевской ночи. 

В рассматриваемой посольской книге запечатлена и реакция Ивана IV па эти известия. В грамоте императору Максимилиану II от 31 июля 1573 г. русский царь писал: «А что..скорбишь о кроворазлитие, что учинилось у францовского короля в его королевстве, несколько тысяч и до сущих младенцев избито, и о том крестьянским государем пригоже скорбети, что такое безчеловечество францовский король над толиким народом учинил и кровь толикую без ума пролил». Таким образом, в оценке Варфоломеевской ночи и поведения французского короля Иван IV солидаризировался с императором. Такая солидарность объясняется тем, что Ивап IV посредством соглашения с Габсбургами о будущем польско-литовского престола надеялся нейтрализовать своего главного противника в Ливонской войпе — Речь Посполитую; утверждение же на престоле Речи Посполитой французского принца таких перспектив не сулило. Именно поэтому русский царь в грамоте императору положительно отозвался о предпринятых им мерах для того, чтобы воспрепятствовать проезду в Польшу Генриха Анжуйского. 

Однако в отношепии французского кандидата на польский престол 
Максимилиан II оказался решительным лишь на словах: когда Генрих Анжуйский отправился в Польшу, то он был беспрепятственно пропущен через Германию. Об этом сообщил в своем статейном списке Копстантин Скобельцын, посланный к императору летом 1573 г. в ответ на миссию Паули и возвратившийся в Россию летом 1574 г. Решение императора, вопреки его прежним призывам, пропустить Генриха Анжуйского в Польшу Скобельцын объяснял стремлением императора избежать войны с Францией и Турцией, которая могла бы вспыхнуть в случае, если бы император чинил препоны Генриху Анжуйскому. Таким образом, сложная дипломатическая борьба европейских держав за престол Речи Посполитой в период первого польского бескоролевья, перипетии которой запечатлелись в рассматриваемой нами посольской книге, закопчилась утверждением на престоле Речи Посполитой Генриха Анжуйского.

Цит. по: Казакова Н.А. Западная Европа в русской письменности XV-XVI веков.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб