Крепость Узундара

Крепость Узундара

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с кандидатом исторических наук, научным сотрудником отдела классической археологии Института археологии РАН Нигорой Давлятовной Двуреченской.

М. Родин: Очень приятно делать такие программы, когда ты встречаешься с учёным, разговариваешь о последних новостях, результатах раскопок, а потом через несколько лет встречаешься ещё раз, и уже есть новые данные. И ты можешь дальше всё больше и больше выяснять, как всё происходило, и мы видим, как движется наука вперёд.

Сегодня мы будем говорить про крепость Узундара, что на юге Узбекистана. Мы уже второй раз будем обсуждать. В прошлый раз главным лейтмотивом была одна из версий о том, что эта крепость как-то связана с жизнью Александра Македонского. Сегодня будем и этот вопрос обсуждать, подтверждают ли последние раскопки эту нашу версию.

Мы с вами встречались в 2016 г., если мне память не изменяет. Сколько с тех пор прошло экспедиций на Узундаре и какие вкратце результаты?

Н. Двуреченская: Три года, то есть три полевых сезона. Мы сконцентрировались в 2016 г. на осеннюю часть работ и работали по два-три месяца на крепости. И за это время нам удалось практически полностью раскопать основную часть цитадели, а именно филактерион вот этой крепости, или греческого фруриона, который был расположен на юге Узбекистана.

Я напомню, что речь сейчас пойдёт об эпохе эллинизма. И основная проблема в связи с крепостью Узундара, о которой хотелось бы сказать, это то, что за полторы сотни лет исследования территории восточной ойкумены после походов Александра Македонского историками и археологами они зашли в тупик, потому что материалы были настолько разрозненны, противоречивы и фрагментарны, что накопилось огромное количество мнений, которые никак не связывались в единую картину. Разрубить этот гордиев узел могли только археологические раскопки. Но и они тоже в следствие труднодоступности этого времени для изучения были малоинформативны. И только конец прошлого столетия и наш век дал перелом в этой ситуации и впервые появляется несколько объектов, которые дают, можно сказать, новое дыхание этой теме и позволяют через материальную культуру обратиться к решению самых важных вопросов истории: как именно впервые проходило столкновение восточной культуры с эллинизмом, как это взаимодействие выглядело в реальности.

И Узундара своими раскопками помогла нам ответить на очень важные исторические вопросы, причём решить их однозначно. Потому что материал об этом позволяет судить совершенно предметно и без каких-либо сомнений. В частности, это вопросы вхождения Бактрии в денежное обращение. Наша нумизматическая коллекция с крепости настолько объёмна и представительна, что позволяет говорить о том, что уже практически с приходом Александра Македонского и со становлением Селевкидского государства в начале III в. до н.э. этот регион, безусловно, имел развитое денежное обращение. Также нам удалось вполне обоснованно решить вопрос о северной границе Бактрии.

М. Родин: Насколько я понимаю, большая сложность с этими раскопками в том, что там очень труднодоступное место, перекрёсток нескольких современных государств. Соответственно, приходится координировать большое количество усилий. Вы работаете с местными учёными?

Н. Двуреченская: Да, конечно. Мы работаем на территории Узбекистана. У нас совместный проект, узбекско-российская археологическая экспедиция. Со стороны Узбекистана – Институт искусствознания Академии наук и Тохаристанская археологическая экспедиция, которой бессменно руководит первооткрыватель этой крепости академик АН РУз Эдвард Васильевич Ртвеладзе. С нашей стороны это Институт археологии и наш Бактрийский отряд Среднеазиатской археологической экспедиции, которым руковожу я.

М. Родин: Я так понимаю, вас ещё фонд «Таволга» начал поддерживать?

Н. Двуреченская: Да. В этом году нам удалось расширить объём наших раскопок, потому что мы опирались не только на свои силы и грант РФФИ, но также впервые нас существенно поддержал только что создавшийся фонд поддержки культуры «Таволга». И в результате мы расширили раскопки до трёх тысяч квадратных метров и практически полностью вскрыли всю площадь филактериона.

М. Родин: Как по мне, это очень романтичная история. Высокогорные тяжёлые раскопки, эллинизм, Бактрия. Где это, что это, как это выглядит?

Н. Двуреченская: Раскопки ведутся на территории современного юга Узбекистана, это Сурхандарьинская область, Байсунский район. Горы Байсуна, которые отделяют территорию древней Бактрии от Согда. Памятник расположен недалеко от места, которое известно по многим письменным источникам, в частности средневековым, как «Место Железных ворот». То есть оно с древнейших времён играло очень важную роль.

Это горный перевал, который позволял существенно сэкономить в дороге на пути из Согда в столицу Бактрии Бактры и далее в Афганистан, в Индию. Это проторенная дорога начиная с I тысячелетия до н.э. И материалы Узундары очень красочно об этом говорят. Поскольку у нас помимо непосредственно периода крепости есть ещё время начиная с эпохи бронзы и раннего железного периода. Это подъёмные материалы, которые говорят о том, что этот проход, который в семи километрах от так называемых «Железных ворот» находится, использовался и был удобен. Там были постоянные контакты местного населения с кочевым населением вплоть до ХХ века. То есть это были такие проходы в горной системе, которые постоянно использовались.

М. Родин: И, соответственно, их постоянно нужно охранять. Поэтому там нужны фортификационные пункты.

Н. Двуреченская: Эта гора Сусизтаг имеет протяжённость почти 30 км и тянется с севера на юг. И в ней более семи сквозных проходов. И все они, как выясняют наши разведки и разведки предыдущих исследователей, были охраняемы и перекрыты мощными крепостными стенами и другими фортификационными укреплениями.

М. Родин: Насколько я помню, в прошлый раз мы говорили, что это та самая дальняя северо-восточная точка, докуда дошёл Александр Македонский. И было подозрение, что это та самая крепость, которая была описана в «путешествиях», скажем так.

Н. Двуреченская: Да, она есть в описаниях у Курция Руфа, есть у Арриана. С небольшими различиями, но тем не менее. Описывается то, что согдийская скала бралась воинами Александра, и там, возможно, было расположено убежище местного бактрийского князька Оксиарта, дочь которого в последствии становится женой Александра Македонского. Эту версию впервые озвучил академик Ртвеладзе и она до сих пор сохраняет некоторые основания.

Поскольку, как я уже говорила, на территории крепости Узундара имеется этот материал, более ранний. Пока мы не смогли найти слоёв. Но в подъёме он есть. Поскольку мы сейчас раскопали только где-то 1/6 часть крепости, то есть одну цитадель, а основной четырёхугольник самой крепости ещё практически не затронут раскопками, то нам ещё предстоит много что открыть. И этот вопрос может всплыть в любой момент. То есть наличие там до постройки в селевкидское время крепости Узундара в том виде, в котором мы сейчас её представляем, 3D план которой мы построили ещё в 2013 г., дальнейшие раскопки могут выявить слои более раннего сооружения, которое могло быть меньших размеров.

М. Родин: То есть пока ничто не противоречит этой версии.

Н. Двуреченская: Пока ничто не противоречит.

М. Родин: Но за это время, как я понимаю, мы узнали больше про эллинистическую историю этой крепости, чуть более позднюю. Расскажите, что удалось открыть за те три сезона, которые мы с вами не виделись?

Н. Двуреченская: Во-первых, нам удалось впервые получить план восточной эллинистической крепости. Это имеет большое значение, поскольку этих крепостей, тем более раскопанных, тем более с хорошо сохранившимися архитектурными строениями, практически нет. Тем более на территории Бактрии.

Архитектура у нас вся каменная. Сохранность её довольно хорошая. Некоторые стены до сегодняшнего дня имеют высоту до четырёх метров. Мощность внешних крепостных стен у нас определяется до девяти метров. Имеется внутренняя галерея. План этот представляет собой треугольное сооружение, как я уже говорила, около трёх тысяч квадратных метров. На всех углах оно фланкировано мощными башнями разной конфигурации. Плюс на северной стороне имеется две прямоугольные башни с обманными стенами, которые маскировали вход с восточной стороны.

Основной композиционный план этого филактериона составляет здание, расположенное в центре, от которого сохранилось два подвала. Они очень объёмные. Один – прямоугольный, целиком вырубленный в мощном скальном массиве.

М. Родин: Насколько я помню, мы в прошлый раз о нём говорили. И тогда ещё не совсем было понятно, что это такое. Теперь мы знаем, что это подвал.

Н. Двуреченская: Да, но он и тогда был подвалом. Просто его конструкция очень интересная, и до сих пор она не находит прямых аналогий. Это подвал, который был обшит свинцовыми листами и имел очень сложную систему желобов для отвода воды. По нашим представлениям, это был склад для продовольствия, либо, возможно, для хранения запасов воды в виде льда. Это были дежурные наши предположения. На сегодняшний день они сохраняются.

Второй подвал, в отличие от первого, был сделан в комбинированной технологии. Причём основная, фундаментная, сохранившаяся часть выстроена из очень массивных блоков. Таких блоков, которые характерны для греческой архитектурной традиции на протяжении от эпохи классики до эпохи раннего эллинизма. Ближайшие аналогии мы находим в городе Ай-Ханум. Это крупный греческий город на северо-востоке Афганистана, который ничем не перекрыт. Там в одном из самых ранних строений, герооне, нижняя его подвальная часть как раз была выложена из каменных блоков. Вот с ним мы и находим определённые параллели.

Это центральное здание, по всей видимости, принадлежало фрурарху, стратегу, который управлял этим фрурионом. И естественно предположить, что здесь были сконцентрированы основные денежные, продовольственные запасы, арсеналы, которые были необходимы.

По всей видимости, в селевкидское время денежное довольствие и многое другое из необходимого для функционирования крепости они получали из столицы сатрапии, то есть из Бактр. Это подтверждается некоторыми моментами. Мы имеем часть сосудов с надписями в виде «беты». Возможно, это аббревиатура, которая обозначала Бактры, столицу Бактрии. Поставки оттуда производились регулярно. Об этом свидетельствует большое количество нумизматического материала, которое говорит о том, что жалование воины получали довольно исправно. В частности, в греко-бактрийское время монеты были в основном мелкого номинала. У нас подавляющее большинство – это медь и бронза. Серебра значительно меньше. И весь этот монетный материал вполне живой, то есть происходит из археологического контекста. Он не в кладах, а именно был в употреблении и выпадал. И в разных частях крепости и за её пределами мы фиксировали эти находки.

М. Родин: Я так понимаю, у вас в итоге сложилась уникальная коллекция. У вас есть практически вся линейка всех царей этого периода. Причём она, действительно, вся в контексте, в одном месте, локально. Её можно даже отдельно рассматривать.

Н. Двуреченская: Я ещё не закончила по поводу филактериона. Главное здание имеет размер 17х14 м, в высоту, по всей видимости, не менее 3,5 м. Это здание находилось в середине филактериона. По краям вдоль крепостных стен располагались примыкающие к ним сооружения. Их обнаружено всего двенадцать. Через них, через калитки можно было попасть во все башни.

Южная крепостная стена была двойной. Она имела внутристенное помещение или галерею. В этом году удалось впервые во внешней стене найти следы бойниц. Девять бойниц было зафиксировано, которые идут с шагом в 1,75 м. И это очень важно, потому что мы теперь представляем, как именно была оформлена оборона и как именно вёлся бой из-за крепостных стен.

М. Родин: То есть это очень хитрое устройство. Это не просто галерея сверху, когда ты по стене бегаешь и сверху вниз можешь обстреливать, а прямо внутри стены есть проход, и ты можешь со своего уровня стрелять.

Н. Двуреченская: Эта юго-западная стена как раз обращена в сторону предполагаемого противника, то есть в сторону ущелья Узундары. И та часть бойниц, которую нам удалось зафиксировать, говорит о том, что их было, по всей видимости, как минимум два ряда, потому что наш ряд находился практически у самого низа и позволял вести подножный, подошвенный бой, то есть направленный в сторону ущелья. Там, где имеется резкое падение отвесных стен, которое позволяло вести под острым углом обстрел противника.

В этом году оказалось, что эта внутренняя галерея гораздо более сложная, чем нам раньше представлялось. Это не просто открытый коридор. Он был со временем, по всей видимости, разделён на отдельные отсеки. То есть по нему было затруднено движение.

И, поскольку мы докопали до конца всю территорию филактериона, теперь уже стала абсолютно очевидна его стратиграфия и основные хронологические периоды существования. На сегодняшний день мы считаем, что она была построена не позднее времени правления Антиоха I, сына Селевка, сподвижника Александра Македонского, одного из его гетайров. Матерью его была Апама, дочь того самого Спитамена, который поднимал беспрестанные восстания на территории Согда. А Антиох уже был основателем, который отвечал за так называемые Верхние сатрапии. Его мощная градостроительная деятельность зафиксирована в комплексе, который связан с самой крепостью Узундары и с мощными фортификационными сооружениями, которые бы протянулись на всей северо-западной границе сатрапии Бактрия.

Что ещё касается плана. Интересно подчеркнуть, что нам удалось выявить вход. Вход был довольно сложно замаскирован. Он был довольно узкий, не больше 1,20 м. Рядом была расположена открытая в этом году небольшая двучастная башенка. Причём коридор связывал с основным четырёхугольником крепости, а второй коридор вёл внутрь филактериона. И он тоже был очень узкий, не более 1,20 м. И позднее он был ещё более сужен специальными сооружениями, выступающими пилонами, до буквально 90 см.

М. Родин: Это что-то типа барбакана?

Н. Двуреченская: Скажем, такой лабиринтообразный проход, который могли контролировать буквально единицы вооружённых воинов, потому что они создавали такой определённый замо́к.

Можно предположить, что филактерион так сложно охранялся не только от внешнего врага, но на всякий случай от местных бунтов самих воинов. Об этом говорит вся эта планировка входной системы. Поэтому мы в этом году и предположили, что, возможно тот самый подвал предназначался не только для хранения продовольствия, но и льда. Поскольку воды там точно не могло быть, её неоткуда брать, эта цитадель занимает возвышенную часть холма, и сточной воды там бывает немного и она быстро испаряется. Соответственно, там могли создаваться запасы на время осады и на случай каких-нибудь восстаний и всего прочего.

Теперь можно рассказать о самих материалах. Архитектура находит широкие аналогии на всей территории эллинистической ойкумены, от материковой Греции до ближневосточных образцов крепостей.

М. Родин: То есть строили по западным аналогам.

Н. Двуреченская: Да, по греческой технологии. Это двухлицевые, как правило, стены, трёхслойные. То есть между двух стен закладывался бут. Стены достигали мощности до 3,5 м. Основной камень – это рваный камень местного происхождения, меловые породы. Он имел одну более-менее гладкую сторону, которая и служила лицевой стороной. Стены выкладывались на глиняном растворе. Как правило, на небольшой подсыпке, либо прямо на скальнике.

М. Родин: По этим материалам понятно, что строили греческие мастера, или под их руководством строили местные жители?

Н. Двуреченская: По всей видимости, в селевкидское время это могли строить и местные жители.

Крепость перекрывает очень узкий проход между двумя отрогами, ущельем Узундары и Кара-Камаром. Это пологий язык приблизительно в 220 м., по которому только и могло спуститься более-менее крупное конное формирование кочевников. Именно этот язык полностью перекрыт. Он очень сложно вписан в горный ландшафт с большими перепадами и с большими разнообразными конструктивными деталями.

М. Родин: То есть придумали и организовали всю эту систему обороны именно греки?

Н. Двуреченская: Да.

М. Родин: Давайте переходить к образу жизни обитателей крепости, насколько у них суровый был быт. Насколько я понимаю, у них с денежным довольствием было всё хорошо.

Н. Двуреченская: По крайней мере, в греко-бактрийское время это точно. Монет довольно много. В двух словах упомяну, что в 2016 г. у нас была сенсационная находка для территории Средней Азии. Впервые в археологических раскопках были найдены монеты контекстно александрового типа. То есть посмертный выпуск Александра Македонского. Причём две монеты, отчеканенные в малоазийском полисе Лампсак. Одна была найдена на цитадели в одном из пристенных помещений на полу, на самом раннем слое. А вторая была найдена на площадке за пределами крепостной стены, которую мы отождествили с торговой площадью.

Возвращаясь к вопросу о быте гарнизона, напомню, что мы предполагаем, на этой площади происходил торговый обмен и живые контакты с местным населением, которое поднимало сюда на гору необходимую для контингента продукцию. Бытовую ремесленную продукцию и, по всей видимости, какое-то продовольствие. А поскольку здесь находились монеты самого мелкого номинала, типа гемихалков, это половина халка, и меньшие, вплоть до лепты, можно было купить что-то вроде пирожка. Таким образом, денежное обращение было очень развёрнутым. И надо сказать, что местное население тоже было очень заинтересовано в этом, потому что в период становления селевкидского государства местное население облагалось налогами, и налоги они вынуждены были платить в деньгах. Соответственно, это был взаимовыгодный обмен и компенсация этого тяжёлого подъёма. Взбираться на гору, тем более с грузом, нужно было не менее двух часов.

Находки этих лет позволили нам представить, как выглядели воины. Основным контингентом гарнизона были легковооружённые воины. В основном они использовали луки. Типичные греческие железные наконечники стрел очень небольших форм. Также у нас обнаружено большое количество наконечников дротиков, это небольшие копья. Значительное распространение имела праща. То есть ядра пращи. И, соответственно, были пращники. Надо сказать, что гарнизон имел какие-то мобильные группы, которые постоянно рассылались на соседние укрепления. Об этом свидетельствует большое количество фляг, можно сказать, рекордное количество для среднеазиатских памятников. У нас обнаружено около двухсот фрагментов фляг. Это походные фляги, или личные фляги небольших размеров, которые брались на небольшие походы в дозор на соседние крепости.

М. Родин: А из чего они делались?

Н. Двуреченская: Как правило, из керамики.

М. Родин: То есть тяжёленькие.

Н. Двуреченская: Они довольно тяжёлые. Но они самых разных размеров. Как минимум трёх. Есть до двадцати сантиметров, то есть индивидуального пользования, до литра. Есть такие, которые вмещали до трёх литров. И есть крупные, до двенадцати литров. Это уже на вьючное животное, то есть на какие-то дальние перемещения.

В этом году у нас также был обнаружен арсенал. В галерее южной крепостной стены, в одном из помещений были обнаружены впервые железные нащёчники от шлемов. Причём оба правых. По всей видимости, это были нащёчники от двух шлемов, скорее всего, псевдоаттических. Один из нащёчников сохранился довольно хорошо, вернее, нам удалось его зафиксировать, потому что сохранность железа очень плохая и трещины буквально на глазах образовывались. Но мы его смогли законсервировать. И удалось прослеживать все детали крепления к основе шлема. Таким образом мы поняли, что наши легковооружённые воины обладали хорошо разработанным защитным доспехом.

Фрагменты всевозможных пластин от доспехов тоже были обнаружены в большом количестве. Но с ними гораздо сложнее работать, поскольку они фрагментированы и довольно плохой сохранности. Разной сохранности, скажем так. И это уже дело будущего. Но в любом случае, мы уже хорошо представляем, как выглядели наши воины, и как они мобильно курсировали не только в рамках выполнения задач собственно крепости, но и всей территории, которую они охраняли. А эта территория разветвлена как минимум на несколько десятков километров.

М. Родин: Я так понимаю, быт у них был организован достаточно привычно для греческого воина. Там много находок именно греческой посуды.

Н. Двуреченская: Да, безусловно. Быт был именно эллинский, об этом свидетельствуют разные сектора индивидуальных находок, которые говорят о том, что здесь была распространена письменность, что воины были вполне грамотными людьми. Также здесь была эллинская кухня. Обычные стандарты – это индивидуальная посуда небольших форм, это открытые формы тарелочек, или рыбных блюдец, о которых хорошо известно по материковой Греции, с соусницами внутри, солонки небольших размеров, точно такие же, как в Афинах, кратеры для смешения вина с водой, и прочие чисто греческие формы. Причём есть посуда, которая украшена росписью. Это большая редкость для Средней Азии. Это кувшины типа гидрий, то есть такая столовая посуда для хранения жидкостей. Кухня безусловно подтверждает греческий образ жизни.

Также о нём говорят находки таких интересных предметов, как небольшие медные листочки, которые рассказывают нам о том, что гарнизон, по всей видимости, не только нёс тяжёлую военную службу, но и проводились какие-то военные соревнования. Награда воинам была стандартная, как во всей Греции. Это венки. Венки были иногда из драгметаллов, а в нашем случае это медные листочки, либо дубовые, либо какие-то другие. Но, в любом случае, ими украшали победителей соревнований. Что ещё можно отметить?

М. Родин: Ванну нашли вторую уже.

Н. Двуреченская: Вторую нашли керамическую ванну, и теперь уже есть полные основания думать, что появление керамических ванн именно на крепостях – это уже стандарт. На территории северной Бактрии это уже третья крепость, где фиксируются фрагменты, или даже целые керамические ванны. Для материковой Греции этот атрибут гигиены всегда связывался с женским населением, считался для воина зазорным, но, я думаю, восточный менталитет наложил определённый шлейф на воинов, и фрурарх нашей крепости мог себе позволить эту роскошь. Причём и тот, который относился к раннему этапу существования крепости, то есть селевкидскому, времён Антиоха I, и на более позднем этапе уже греко-бактрийских царей. Стратифицировано они разведены: есть более ранняя, есть более поздняя.

А как я уже говорила, раскопки, которые завершены на цитадели, филактерионе крепости, позволили выделить чётко три этапа: первый, раннеселевкидский, эпоха Антиоха и сразу после него, то есть первая половина III в. до н.э., и греко-бактрийский, вторая половина III в. до н.э., наибольший момент второго расцвета этой крепости. Особенно на период правления Евтидема приходится основная часть находок нумизматики. Его монеты составляют чуть ли не половину всего. И третий этап – последний этап жизни крепости, период правления Эвкратида.

М. Родин: Вы упомянули эпиграфику. Там что-то они царапали на горшках, я так понимаю. О чём пишут? Или это какие-то инициалы?

Н. Двуреченская: Там есть разные посвящения. Сейчас этим вопросом занялся известный эпиграфист Шелов-Коведяев. Он сделал недавно нам доклад и рассмотрел наши сосуды, на которых нанесены эти надписи. Сделал несколько выводов о том, что посвящения были Деметре. Также были надписи, которые маркировали принадлежность владельцу. Допустим, первая буква, по всей видимости, имени, маркировала краюшек венчика, и на стенке сосуда, и т.д.

М. Родин: Я так понимаю, что одно из главных достижений последних лет ваших раскопок и разведок – это понимание того, что эта крепость всё таки действительно входила, как вы и предполагали, в большую оборонительную систему, которая протянулась на много километров.

Н. Двуреченская: Помимо раскопок на крепости Узундара мы много лет проводим разведочные работы, которые были в своё время начаты ещё Институтом искусствознания и в частности академиком Эдвардом Васильевичем Ртвеладзе, который впервые в 1986 г. открыл стену Дарбанда как раз невдалеке от так называемых Железных ворот. Это стена, которая перекрывает горный проход между нашей горой Сусизтаг и Сарымасом. Это долина Шураба. Эта стена почти в два километра длинной полностью перекрывает долину. И именно с неё начался интерес к этому моменту и к вопросу о границах Бактрии.

Мы подтвердили, что наша крепость Узундара безусловно связана со стеной Дарбанда. Но помимо неё удалось выявить ещё целый ряд стен. На несколько километров от нас отстоит ещё одна крепостная стена стометровой длинны. Потом ещё одна, чуть короче, но с тремя дополнительными башнями. Ниже к югу в этом году удалось найти стену трёхкилометровой длинны, которая тоже полностью перекрывает долину и блокирует с севера проход к современному посёлку Сайроб, в котором, по всей видимости, располагалось какое-то раннее поселение, относимое к эллинистическому времени.

В любом случае, наши работы на сегодняшний день чётко подтверждают мнение академика Ртвеладзе о том, что эта фортификационная система шла в меридиальном направлении вдоль горных систем сначала гор Байсуна, потом Кугитанга вплоть до Амударьи. Это почти сто километров длинной. То есть все возможные проходы блокировались искусственными фортификационными постройками, а всё остальное защищали сами горы. Такая непрерывная цепь создавала мощную укреплённую стену, которую мы условно называем сейчас «Великой Бактрийской стеной».

М. Родин: Как вы думаете, может ли этот весь огромный участок, который вы только что описали, обеспечивать только одна крепость Узундара? Я имею ввиду её гарнизон. Или, видимо, какие-то ещё крепости нас ждут?

Н. Двуреченская: Безусловно, это сеть крепостей. Я думаю, это дело ближайших лет, когда нам удастся это обнаружить. Дело в том, что ведение археологических работ в горах – это дело очень сложное. Обнаружить любую крепость довольно сложно, потому что для этого нужен большой опыт ведения работ в горной местности. В первый наш приход на крепость, можно сказать, мы пробежались по этим стенам, не увидев их. Буквально через какое-то время, когда глаз научился отличать естественное от неестественного, это всё вырастает. Причём это мощные стены, до восьми метров в высоту. А тем не менее, рельеф настолько сложный, что он скрывает.

М. Родин: Выглядит, как ещё одна скала.

Н. Двуреченская: Как ещё один холм, и прочее. И работать там тяжело и дорого. Поэтому это на какое-то время замерло. Но на сегодняшний день работами, возможно, и нашими, в частности, сенсационными находками, которые дала крепость Узундара и возможностями потянуть за этот клубок противоречий, получить такой мощный поток новых знаний по материальной культуре раннеэллинистического времени, привлекается интерес. Соответственно, появилась первая информация о новых могильниках кочевников уже в Сурхандарьинской области, чего не известно было до сего времени.

М. Родин: Тех самых кочевников, против которых строились эти крепости?

Н. Двуреченская: Да. То есть потянулся целый шлейф информации. И он стал накапливаться. Благодаря такой информационной революции на сегодняшний день большие библиотеки в доступе Google Earth, который позволяет детально и пристально изучать все географические ландшафты, возможности миграций кочевых племён, изучать дистанционно это всё. Это всё стимулирует большой интерес.

И сегодня мы подходим к такому моменту, когда будем решать серьёзный и важный вопрос, как именно происходила миграция, как эта волна двигалась на юг, в какое время. И наши материалы этому очень серьёзно способствуют.

М. Родин: Я так понимаю, у вас сложилось представление о северной границе Бактрии. Как она была устроена, против кого организована?

Н. Двуреченская: Что касается кочевников, всё так же запутано и сложно, как и вся информация об эллинистическом востоке ойкумены. Это всё известно фрагментарно по письменным источникам. И более того, есть две традиции: европейская и китайская. То есть то, кто именно стал основной силой, которая вторглась в Бактрию и сокрушила Греко-Бактрийское царство. До последнего времени считалось, что это юэчжи. Те племена, которые были сдвинуты и пришли с территории Китая в своё время.

Другая точка зрения, которая известна от античных авторов – это саки заяксартские, то есть за Сырдарьёй. То есть это те же савромато-сарматские племена. И на сегодняшний день мы можем сказать, что вторая точка зрения тоже имеет место быть. Об этом говорят те могильники, которые непосредственно близки с нашей территорией. Буквально в ста километрах Бухарский оазис, огромный материал кочевников, который разрабатывал долгое время наш археолог Олег Владимирович Омельченко, всю свою жизнь, можно сказать, ему посвятил. Это целый пласт кочевников, которых он напрямую отождествлял с савромато-сарматскими племенами. То есть они абсолютно аналогичны, если не тождественны тем племенам, которые кочевали на территории от южного Приуралья по всему центральному Казахстану и вплоть до Сибири. То есть этот мощный кочевой пояс находит буквально прямые аналогии.

И процессы взаимодействия, которые складывались на протяжении многих лет с местными земледельцами, довольно сложные, но они прослеживаются. И они имеют параллели что в Бухарском оазисе, что в Хорезме, что у нас на территории Бактрии. То есть культуры очень глубоко инфильтрированы друг в друга. Потому что берём любой могильник кочевников, у них посуда совершенно аналогична той, что находится на городищах и сельских поселениях, которые ближайшие к их кочевьям. И метод взаимодействия многожды описан нашими исследователями.

Но на сегодняшний день мы можем сказать, что версия о том, что именно сарматские племена были основной силой, которая вторглась на территорию Греко-Бактрии, тоже имеет серьёзные основания. Потому что ярко выраженного юэчжийского облика крупных могильников нам не известно. Это всё на сегодняшний день довольно дискуссионно. Думаю, в ближайшие годы это будет оспариваться и дискуссия будет продолжаться.

М. Родин: Я так понимаю, вы дальше собираетесь развиваться в этом направлении и уже подходить к каким-то обобщениям на основе этих раскопок. Расскажите, что у вас дальше? Разведки активнее будут?

Н. Двуреченская: Разведки, конечно, будут продолжаться. В период раскопок с 2013 по 2018 г. нам удалось создать хорошую команду, в том числе значительная её часть представлена молодёжью, аспирантами, студентами, которые уже получили конкретное направление с материалов нашей экспедиции, и они будут это развивать в своих будущих диссертациях.

Основной задачей у нас стоит сейчас опубликование монографии. Мы планируем издать её в 2020 г. Задумали мы книгу не простую. Не знаю, как будет, но мы надеемся очень удивить наших слушателей. Дело в том, что мы думаем сделать эту книгу не просто научной, но с особой подачей второго блока, научно-популярного. Который позволит совместить сугубо академическую часть с более наглядной иллюстративной частью, которая будет рассказывать о ходе работ с большим количеством реконструкций, образных моментов. Чтобы было более душевное проникновение в эпоху.

М. Родин: Ну да, археологические монографии читать тяжело.

Н. Двуреченская: Вот мы хотим преодолеть этот момент. Поскольку у нас есть такая возможность, есть целый ряд художников, который заинтересовался нашими материалами. У нас есть свой главный художник и редактор, который будет создавать макет, это Мария Тульнова, которая ведёт основную художественную часть всех наших находок. То есть удастся под особым соусом подать весь изобразительный материал в одном стиле.

М. Родин: Я так понимаю, изобразительный материал не только в этой монографии будет использоваться, но ещё и в Интернете.

Н. Двуреченская: Помимо монографии у нас есть задумка. Она пока ещё в проекте, но тем не менее мы хотим сделать сайт, где будет виртуальный музей Узундары, где можно будет походить по раскопанным участкам, по цитадели в частности. Посмотреть на всю архитектуру. Иметь возможность рассмотреть в 3D реконструкции, фотографии самых основных и интересных находок.

М. Родин: А копать-то вы будете ещё?

Н. Двуреченская: Безусловно. Мы ещё только открыли цитадель. Теперь основной пласт, основной четырёхугольник крепости, где мы столкнёмся, я надеюсь, с основным пластом жизни этого фруриона, этого воинского гарнизона, который располагался на восточной окраине ойкумены и был одним из форпостов государства Селевкидов.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб