Выдержки из автобиографии советского аса Бориса Владимировича Веселовского.
http://www.airforce.ru/staff/veselovsky/index.htm
Борис Васильевич человек сложной судьбы. За день до начала войны у него случилась личная трагедия: он потерял дочь и сына, умерших в роддоме. 22 июня 1941 он встретил на аэродроме под Каунасом летчиком 31го авиаполка, под бомбами поднял свой самолет в воздух. Прошел славный боевой путь, за боевые заслуги награжден орденом Красного Знамени, Отечественной войны I степени и медалью «За оборону Ленинграда»
В 1943 году был сбит, попал в плен, бежал по дороге на расстрел, вышел к партизанам, был переправлен через линию фронта и вернулся в строй. Зимой 1945 года в состоянии аффекта застрелил пьяного сержанта фотоотделения который с группой пьяных сослуживцев напал на него после сделанного Веселовским замечания и принялся избивать. Вину свою Борис Васильевич на суде полностью признал и был осужден трибуналом на 8 лет лагерей. Командующий 2-м Прибалтийским фронтом А.И. Еременко отказался утверждать приговор трибунала и приказал летчику вернуться в строй. Однако вскоре Еременко был отозван в Москву, а фронт принял Л.А. Говоров с подачи председатель трибунала утвердивший приговор. Так началась лагерная жизнь Бориса Владимировича
К слову, почему трибунал осудил его по статье 136, части первой, «убийство в корыстных целях, с целью ограбления» так и осталось загадкой, но в последствии это послужило поводом для пересмотра дела и снятия с судимости.
Как пишет об этом сам Веселовский.
Цитата:
«В который раз возник вопрос: почему военный трибунал в определении состава преступления исказил факты и применил статью, совершенно не соответствующую содеянному, не подлежащую никакой амнистии?
Ведь, по сути дела, именно на меня было совершено нападение, а я применил оружие, обороняясь. Если это было превышение меры обороны, то и тогда трибунал должен был руководствоваться статьей 137, как это было сделано теперь, в феврале 1958 года. Эта статья подпадала под амнистию в честь Дня Победы в 1945 году. Размышляя, я склонялся к тому, что следователь Антонов имел в этом корыстные цели. Видимо, он получил взятку от командира фотоотделения, подчиненные которого совершили нападение на меня, и все вместе они должны были нести ответственность.»© |
||
Не смотря на то, что мемуары вышли в 1996, что наложило на них некоторый отпечаток и то, что в описании исторических событий попадаются ляпы, вроде личного участия Берии в подавлении Норильской забастовки заключенных в 1953, очевидно базирующиеся на лагерных слухах, описание Веселовским лагерной жизни являет весьма любопытным.
Это самые вменяемые мемуары про гулаг, которые мне довелось читать. Они содержат много интересных наблюдений и фактов. Особо интересно их читать в сравнении с брехней Солженицына.
О осужденных.
Цитата:
Мы познакомились. Мои новые знакомые были судимы несколько дней назад этим же военным трибуналом. Здесь был бывший майор — штурман при штабе воздушной армии. Его осудили на пять лет за утерю личного оружия. Бывшего капитана — начальника склада горючего и смазочных материалов — осудили на восемь лет за недостачу трофейного спирта. Его помощника, бывшего старшего лейтенанта — на пять лет. Ребята уже пообвыкли в этом подвале и держались довольно бодро. Я полюбопытствовал:
— А кто эти гражданские? — Разная местная контра — диверсанты, заброшенные парашютисты. Но теперь мы равны, все должны искупать вину перед родиной. |
||
О быте и нравах заключенных в лагере
Цитата:
Почти треть бригады состояла из матерых уголовников-рецидивистов. Здесь были карманные воры — щипачи, квартирные — скокари, грабители сейфов — медвежатники, убийцы — мокрушники. Некоторые из них считались ворами в законе. Они подчинялись паханам — уголовникам со стажем, не раз сидевшим в тюрьмах и лагерях. Молодых преступников именовали «пацанами», держали на побегушках.
Эта воровская каста терроризировала остальной люд. Отнималась еда, заработанные дополнительные пайки отдавались неработавшим уголовникам. В бараке воры занимали лучшие, более теплые места. Протестующих избивали, снимали понравившуюся одежду, отдавая вместо нее изорванную и ветхую. Способствовали этому произволу бригадиры, назначенные руководством лагеря из воров в законе. Конвоиры относились к уголовникам более благосклонно, чем к «врагам народа». В нашей бригаде на лесоповале всегда сидели у костра несколько бездельничавших уголовников, никакого наказания они за это не несли. Между тем всякий другой, не понравившийся бригадиру, характеризовался конвою как лодырь. По возвращении в лагерь его отводили в «шизо» — штрафной изолятор и переводили на штрафную трехсотграммовую пайку. |
||
О лагерях для технических специалистов.
Цитата:
Он рассказал, что недалеко от нашего лагеря находится крупная мастерская-завод, где ремонтируются и переоборудуются грузовые автомобили. Там работали многие инженеры и ученые, осужденные по разным политическим статьям. Руководил мастерской бывший директор авиационного завода Шеришевский. Шмидт там работал токарем. Все заключенные, работавшие в мастерской, жили в отдельном бараке, среди них не было уголовников.
|
||
Цитата:
В этом 17-м лагпункте находилось более полуторы тысячи заключенных. В мастерской работало человек пятьдесят. Инженер Шеришевский обещал похлопотать перед начальством о моем переводе в мастерскую «как слесаря, знающего технику».
К моему счастью, это осуществилось — меня зачислили в мастерскую и перевели в ее барак. Здесь спали не на сплошных нарах, каждый имел свое место, отгороженное досками. В мастерской меня направили в кузницу работать молотобойцем. Там было четыре горна и четыре наковальни, соответственно работали четыре пары — кузнец и молотобоец. Молотобоец работал средней кувалдой в 5—6 килограммов. Была и другая кувалда в 10—12 килограммов —«маруся». Первые дни я страшно уставал, но виду не подавал: боялся потерять это место. Жаром пыхтел горн, тепло исходило от раскаленного обрабатываемого металла. По сравнению с лесоповалом в холод и дождь, с террором урок работа в кузнице казалась мне раем. Скоро я втянулся и не так уставал. Моя вечерняя пайка хлеба увеличилась на сто граммов… В кузнице имелась возможность разжиться кое-какими продуктами — мы выменивали у приезжавших в мастерскую из других лагерей и поселков овес, крупы. Расплачивались пайками хлеба или нелегально делали какие-нибудь поковки. За пайку хлеба можно было выменять пол-литровую банку овса. Его просушивали на горне, толкли, просеивали и варили кашу. Она намного превосходила по питательности пайку хлеба. В середине зимы я познакомился с Леонидом Каллистратовичем Подборским. Это был политзаключенный, специалист по термической обработке металлов, профессор. Ему было около пятидесяти лет. Несмотря на разницу в летах, мы нашли общий язык и подружились. Подборский отвечал за качество всех закаливаемых деталей, возглавляя термическую лабораторию. В дневную смену с ним работали еще три зека. Он пообещал, что вытащит меня из этого каторжного ада, которым считал кузницу. Так, благодаря Л.К. Подборскому я стал работать в «термичке» его подручным. Мы закаливали различные детали, изготовленные кузнецами, токарями, фрезеровщиками и слесарями. Все детали предназначались для восстановления грузовых автомобилей — лесовозов. Сюда привозили старые, разбитые автомашины. Их восстанавливали и оборудовали газогенераторами, в которых из тлеющих кубиков-чурок вырабатывался горючий газ. Во всем Усть-Вымьлаге лесовозы работали на чурках: бензин сюда не завозился. Нам приходилось закаливать много разного инструмента — от ножовочного полотна до фрез и сверл. Мастерство и талант Леонида Подборского обеспечивали закаливание деталей и инструментов, и они превосходили по качеству заводские изделия. В этой работе у Подборского было немало секретов, некоторыми из них он делился со мной. Работа термиста меня заинтересовала. Леонид Каллистратович научил меня не только практическим навыкам, но и просветил теоретически: я стал понимать, как меняется структура железа при цементации и закаливании. |
||
О штрафном лагере особого режима. (Туда Веселовский угодил после побега)
Цитата:
Лагерь отличался особым режимом. Бараки на ночь запирались, охрана и конвоирование осуществлялись увеличенным количеством солдат и собак. За малейшую провинность виновных сажали на штрафную пайку и запирали в «шизо». В остальном — те же голые нары, та же баланда, никакого белья и умывания, баня с «прожаркой», каторжный труд в лесу, произвол урок над фрайерами, беззаконие охраны. Бригадирами назначались отборные бандюги. Урки сидели у костра, а фрайера вкалывали.
Приближалась еще одна лагерная зима. По выпавшему снегу меня и нескольких зеков под усиленным конвоем, с собаками, однажды утром повели по лежневке. К вечеру подошли к лагерной зоне. Короткое оформление на проходной — и нас отвели в «шизо». На следующее утро после завтрака меня привели к воротам на развод, тут же определили в бригаду. По дороге на лесную делянку я узнал, что этот немногочисленный лагерь является «подкомандировкой» от штрафного лагпункта и носит прозвище «лудановская каторга», по фамилии начальника этой «подкомандировки» — Луданова. Сюда этапируют матерых уголовников и пойманных беглецов. Условия жизни здесь самые бесчеловечные. Не всегда конвой проявлял такое «милосердие». Чаще из зоны выводили одного бригадира. Он получал пайки и заносил в зону. Его ждали озверевшие от голода зеки. Были случаи, когда в бараке прятали умершего, чтобы получить лишнюю пайку. В маленьком домике находилась санчасть. Лекарь из заключенных, по прозвищу Лепила, получал с вечера от начальника «подкомандировки» Луданова лимит, сколько зеков тот имеет право освободить от работы назавтра. Утром с ударом в рельс к Лепиле бежала толпа заключенных, прорывались только наиболее сильные урки. Начальник «подкомандировки» Луданов и охрана обязаны были исключить побеги и отказы от работы, обеспечить выполнение спущенного сверху плана по заготовке леса в кубометрах. Этого они добивались любой ценой, чтобы получить премиальные выплаты За смертность, убийства в зоне и на работе, за произвол и разгул террора никто не отвечал. Беглецы и отказники являлись бельмом в глазу у охраны и начальника. С ними жестоко расправлялись при малейшем поводе. Про последствия отмены смертной казни
О врачебных комиссиях проверявших в 1949 ИТЛ ГУЛАГА и последствиях
Находясь в заключении Веселовский помогал деньгами своей бывшей жене и ребенку
О досрочном освобождении за ударный труд.
|