Литва и Орда

Литва и Орда

История литовско-татарских отношений восходит к 13-му веку. Ипатьевская летопись рассказывает о совместных походах татар и украинцев на подвластные литовцам белорусские земли в 1258, 1275 и 1277 гг. Ни о каком противодействии этим набегам со стороны литовских князей не сообщается. В правление Гедимина Литва начала экспансию на юг. В 1323 г. ушли из жизни последние галицко-волынские князья Андрей и Лев Юрьевичи. По сообщениям белорусско-литовских летописей, они погибли в войне с литовцами. В конце того же 1323 г. Гедимин захватил Киев. Поскольку Галицко-Волынское и Киевское княжества были улусами Орды, подобные действия Гедимина не могли не вызвать реакции татар. Под 1324 г. Никоновская летопись сообщает о войне татар против литовцев: «царь Азбяк посылал князей Литвы воевати; и много зла сотвориша Литве, и со многим полоном приидоша во Орду» (ПСРЛ, т. Х, стр. 189). Мацей Стрыйковский также рассказывает об участии киевлян и волынцев в походе татар на Литву (Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zmodska i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. T. I. S. 363, 365). Однако война продолжалась недолго. В ноябре 1324 г. в Вильнюс прибыли послы Узбека, о чем упоминают бывшие там одновременно с ними папские послы (Послания Гедимина. Вильнюс, 1966. № 14. С. 136). Между Гедимином и Узбеком было заключено соглашение, по которому к литовским князьям, ставшим правителями бывших земель Руси, перешла роль предшествовавших им Рюриковичей: они признали себя вассалами татар, правящими по их ярлыкам и выплачивающими им дань со своих земель. О сути достигнутой договоренности дает представление ярлык, выданный в 1392-1393 гг. Тохтамышем внуку Гедимина Ягайле: «Што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте… Какъ от[е]цъ нашъ, какъ о[т]ци ваши были заодно, послы сылали межи собою, а мы такоже хочемъ с вами быти. Аже будетъ ва[м] надобе помочь на кого на ворога вашего, язъ самъ есмъ готовъ за того тобе на помочь всею моею силою, а толко весть намъ даите. А коли па потомъ коли намъ бы надобе, вы намъ таковиже будте».
В Киеве стал править брат Гедимина Федор, при котором находился татарский баскак. Об этом свидетельствует сообщение Новгородской Первой летописи: «В лето 6839 [1331]… Поиха Василии владыка от митрополита; яко прииха под Черниговъ, и ту научениемъ дияволимъ пригнася князь Федоръ Киевьскыи со баскакомъ в пятидесят человекъ розбоемъ, и новгородци остерегошася и сташа доспевъ противу себе, мало ся зло не учинило промежю ими; а князь въсприимъ срамъ и отъиха, нь от бога казни не убежа: помроша коне у его. И оттоле поиха владыка на Брянескъ и прииха в Торжокъ, на память святого священномученика Акепсимы, и ради быша новоторжьци своему владыце; а в Новегороде печалне быша, занеже не бяше вести, нь сица весть промчеся, яко владыку Литва яле, а детеи его избиша».

Відома літописна згадка під 1331 р. про баска-
ка, який разом з князем Федором Київським під Черніговом взяв відкуп з
новгородського архієпископа, дає право стверджувати, що Київ в першій
половині ХІV ст. був опорним адміністративним пунктом збирання дани-
ни і відправки в Орду. При чому, під контролем київського баскака зна-
ходилась значна територія, принаймні до Чернігова
.

Георгій Козубовський. Синьоводська битва 1362 р.
і зміни у грошовому обігу Південної Русі-України

Сутністю кондомінімуму, що постав внаслідок компромісу між правлячими
династіями конкуруючих на теренах України держав, була згода польських
П’ястів і литовських Гедиміновичів на сплату Джучидам щорічної данини з
українських земель, інкорпорованих до складу Польщі і Великого князівства
Литовського. Кондомініум як тимчасове історичне явище деякі українські
землі мали в 1325-1362 роках. Його існування зумовлювалося несталою
рівновагою у відносинах між головними політичними силами тодішньої
Східної Європи – панівною у регіоні Золотою Ордою, котра через зростання
відцентрових тенденцій у суспільно-політичному житті й тривалі та спустош-
ливі війни з Іраном Халугідів не була в змозі використати увесь свій великий
потенціал проти Литви, Польщі і союзної з нею Угорщини, коли ці швидко
міцніючі держави розпочали експансію на залежні від Орди Волинь, Галицьке
князівство, Поділля та Київщину. Певні ознаки кондомініуму на українських
землях зазначив ще М.Грушевський. (Грушевський М. Історія України-Руси. –
Т. 4. – С. 83, 312).

Фелікс Шабульдо. Чи існував ярлик Мамая на українські землі?
(до постановки проблеми)

Литва и Орда также заключили между собой военный союз против Польши и Венгрии, претендовавших на галицко-волынские земли. Уже в 1325 г. папа Иоанн XXII в своих буллах в лагере противников польско-венгерских войск называет «схизматиков (украинцев), татар, язычников (литовцев) и другие неверующие народы» (Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae. Romae, 1860. T. I. P. 215, 216). Война закончилась компромиссом, по которому с санкции Орды правителем Галицко-Волынского княжества стал Болеслав-Юрий Тройденович. Однако после его отравления в 1340 г. соперничество за галицко-волынское наследство разгорелось с новой силой. И снова Литва получила в этой борьбе поддержку Орды. Так, Ян Длугош сообщает, что в 1352 г. приглашенная Ольгердом большая орда напала на «подчиненное Польскому королевству Подолье» (Dlugosz J. T. 5, ks. 9. S. 337-338). Казимир III был вынужден заключить договор с Ольгердом (при непосредственном участии ордынской дипломатии и с санкции хана): «Открытый переход Орды на сторону Ольгерда существенным образом изменил соотношение борющихся сил. Осознав бесперспективность продолжения борьбы при таком обороте дел, Казимир в 1352 г. пошел на компромисс с Ольгердом. В силу достигнутого соглашения Галицко-Волынская Русь была разделена между польским королем и литовским князем. Казимир получил земли Люблинскую и Галицкую, Ольгерд оказался обладателем Владимира, Луцка, Белза, Холма, Берестья. Нетрудно видеть, что в подготовке этого соглашения активную роль сыграла ордынская дипломатия, что условия компромисса были не только во многом подготовлены ордынской державой, но, возможно, и дипломатически санкционированы самим ханом Джанибеком в 1352 г.» (Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 53).
В 1362 г. Ольгерд разбил у Синих Вод трех татарско-украинских князей Подолья. Это событие отнюдь не было «освобождением Руси Литвою от татарского ига». Ольгерд продолжал начатую его отцом политику союза с Ордой, что в 1362 г. означало союз с ее сильнейшим правителем Мамаем – прежде всего, против Польского королевства, а немного позже и против Руси (Великого княжества Владимирского). У Синих Вод Ольгерд разбил силы местных татарско-украинских сепаратистов и вернул Подолье под власть центрального правительства Орды. О том, что литовские князья продолжали признавать себя ордынскими вассалами, свидетельствуют татарские символы на монетах сыновей Ольгерда – Ягайлы и Владимира Киевского.

Монета Ягайлы с татарской плетенкой

Литва и Орда

«Портретный» денарий относят ко времени правления Ягайло (1386-1387). Известно около 20 монет этого типа. На реверсе изображен лев, а над его спиной татарский орнамент «связка». В вильнюсском кладе обнаружены экземпляры с читаемой легендой «REG IHA», что и позволило позволили литовским исследователям сделать вывод о том, что первые монеты ВКЛ были отчеканены великим князем Ягайлой около 1386-1387 года после его коронации на польский престол. Лев, возможно, символизирует русские княжества, на которые претендовал новоиспеченный монарх.

Монеты Владимира Ольгердовича Киевского с татарской плетенкой

Литва и Орда
Литва и Орда

I тип монет Владимира. Лицевая сторона – княжеский знак Владимира; оборотная сторона – плетенка, орнаментальный мотив, часто встречающийся на татарских монетах (в литературе о монетах Владимира ее неточно называют татарской тамгой), вокруг легенда, заключающая в себе имя князя… В итоге проделанных исследований мы считаем, что монетное производство при Владимире началось с монет типа княжеский знак – плетенка и закончилось брактеатами. Монеты с плетенкой выполнены наиболее тщательно и самые тяжелые среди русско-литовских монет XIV в. (Котляр Н.Ф. Русско-литовские монеты XIV в. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1970. Т. 3. С. 188, 195.)

Данные монеты чеканены в Киеве в то время, когда Киевское княжение, находясь уже под властью Великих князей литовских, сохраняло еще некоторые следы зависимости от ханов Золотой Орды. (Антонович В.Б. О новонайденных серебряных монетах с именем Владимира // Труды III АС, т. II. Киев, 1878. С. 154.)

Для сравнения такая же плетенка на монете Дмитрия Ивановича Московского

Литва и Орда

Но, как оказывается теперь, монеты Владимира Ольгердовича с плетенкой — это всего лишь цветочки.

Зокрема, дослідники вже упродовж століття пов’язують з ім’ям Во-
лодимира Ольгердовича (1362-1394) відновлення карбування власної мо-
нети у Києві. Всього відомо біля 1200 київських монет Володимира
Ольгердовича, які поділяються на 7 типів і походять з 16 пунктів знахі-
док. Особливий інтерес викликають монети з наслідуваннями ординсь-
ким дирхемам, віднесені до перших спроб київського карбування. Нині
виділено 19 найдавніших київських монет І типу, крихітних за розміром у
8–13 мм, що є наслідуванням золотоординських дирхемів Джанібека, кар-
бованих в Гюлістані у 752-753 р.х. (1351–1353).
Вони відомі за Борщівсь-
ким скарбом на Київщині, окремою знахідкою з Києва та монетою
невизначеного походження з Національного музею історії України.

Георгій Козубовський. Синьоводська битва 1362 р.
і зміни у грошовому обігу Південної Русі-України

Литва и Орда

Рис. 1. 1,2 – гюлістанські дірхеми Джанібека від 652 р.х. (1351/1352) та
753 р.х. (1352/1353); 3-6 – наслідування гюлістанським дірхемам
Джанібека – київські монети І типу з Борщівського скарбу на Київщині

Литва и Орда

Рис. 2. 1 – ординський дірхем Мухаммеда Буляка від 773 р.х. (1371/1372);
2-6 – монети Володимира Ольгердовича (1362-1394)

Итак, первым типом монет Владимира Ольгердовича Киевского были простые подражания дирхемам Джанибека.
Вслед за ними последовали монеты, на которых с одной стороны значилось имя Владимира, а на другой — его сюзерена, хана Мухаммеда Булака.
Вот он, образец этих монет, которым можно ткнуть в морду любому свидомиту, который заикнется о монетах Дмитрия Донского:

Литва и Орда

И уже вслед за этим последовал третий тип монет — с плетенкой (№ 3 на вышеприведенном рис. 2).

Внутриполитическая борьба в Орде ослабила ее сопротивление дальнейшему наступлению Великого княжества Литовского на юге. Уже в 1361 г. в числе шести претендентов на ханскую власть значился и чингизид Абдуллах, поддерживаемый знатью западного улуса, в первую очередь темником Мамаем, крупным крымским феодалом и изворотливым политиком; дослужившимся при Бирдибеке до высшей придворной должности беклярибека (наместника). Весной 1361 г. Мамай двинулся из Крыма в Поволжье, чтобы принять участие в разгоревшейся схватке за власть. Изгнав из Сарая другого претендента — хана Тимур-ходжу, Мамай и его марионетка осенью того же года вернулись в Крым для подготовки нового похода в Поволжье. Тем временем ареной внутриполитической борьбы стали не только территории, прилегающие к берегам Волги, но и донские степи с их центром — городом Азаком (Азовом), стратегически важным пунктом на пути к захвату золотоордынской столицы. Помимо орды Мамая на Азак претендовали также феодальные группировки Ордумелика-шейха и Кильдибека, контролировавшие, по всей вероятности, территорию между Доном и Днепром к северу от Азака. Часть этой территории — земли Чернигово-Северщины и Переяславщины — стали в 1362 г. объектом наступления войск Великого княжества Литовского. Таким образом, при сложившейся расстановке политических сил в западной части Ордынской державы Ольгерд и Мамай являлись естественными союзниками в борьбе против противостоявших им группировок Ордумелика-шейха и Кильдибека, а также ордынской знати Днепровского Правобережья, которая воспользовалась дестабилизацией центральной власти, чтобы образовать несколько самостоятельных владений, независимых от ханов, принимавших участие в борьбе за ордынскую столицу… За короткое время — лето 1361 — начало осени 1362 г. — власть ханов в Азаке менялась трижды: летом 1361 г. здесь правил Ордумелик-шейх, затем Кильдибек (с октября 1361 г. по октябрь 1362 г.) и с октября 1362 г. Абдуллах, за спиной которого стоял Мамай. Появление Абдуллаха в Азаке стало возможным после гибели Кильдибека, павшего в конце лета 1362 г. в сражении с Ордой захватившего Сарай хана Мюрида. Разгромом Кильдибека воспользовался не только Мамай, но и Ольгерд: их войска, почти одновременно перешли в наступление. Захватив Азак, Мамай вместе с «царем», «царицей» и «всею Ордой» откочевал к Волге, где вступил в схватку за Сарай с ханом Мюридом. Сосредоточенная в то время на северных рубежах владений Мамая армия Ольгерда несомненно представляла серьезную опасность для мамаевой Орды. Тот факт, что не имеется никакой информации о военном столкновении между ними, как и отмеченное выше частичное совпадение политических целей правителя Литвы и Мамая, подтверждают существование уже осенью 1362 г. определенной договоренности о их взаимодействии и сферах властвования.

Ф.М. Шабульдо. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Издательство «Наукова думка», 1987.

У науковій літературі висловлено припущення про військово-
політичну угоду наприкінці 1361 р. між Ольгердом і Мамаєм, яка допо-
могла Ольгерду відвоювати значну частину Південної Русі та закріпити її
за Великим князівством Литовським, а Мамаю утвердити свою владу у
Сараї.

Георгій Козубовський. Синьоводська битва 1362 р.
і зміни у грошовому обігу Південної Русі-України

Свидетельства исторических источников, подтвержденные мнениями историков, позволяют утверждать, что в 14-15 вв. Великое княжество Литовское продолжало выплачивать татарам дань с бывших русских земель. Эти источники включают: на Подолье – грамоты Александра Кориатовича 1375 г., Федора Кориатовича 1392 г. и Свидригайлы 1405 г., а также грамоту, выданную королем Владиславом Варненьчиком в 1442 г., свидетельствующую о выплате татарам ежегодной дани с Подолья в размере 200 гривен (это обязательство было унаследовано Польской Короной от Литвы вместе с подольскими землями), на Киевщине – свидетельства о выплате в 1440-х гг. дани хану Сеид-Ахмету, даруги которого сидели в Каневе, Черкасах, Путивле и других городах Киевской земли, в Турово-Пинском княжестве – грамоты 1470, 1492 и 1507 г., в которых говорится о сборе с населения татарщины. Наконец, от 1500 г. имеем документ, в котором сам великий князь литовский Александр Казимирович признает себя обязанным выплачивать татарам дань с Киева, Волыни, Подолья и Путивля.

17 марта 1375 г. Жалованная подтвердительная грамота Подольского князя Александра Кориатовича Смотрицкому Доминиканскому монастырю: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Мы князь Литовский, князь Александръ Кориатовичъ, Божьею милостию князь и господарь Подольской земли, чинимъ сведочно своим листом всякому доброму, кто жъ на сей листъ посмотритъ: штожъ былъ братъ нашъ князь Юрий Кориатовичъ придалъ млинъ къ церкви къ Матце Божией у Смотричи, то и мы князь Александръ потверживаемъ того своимъ листомъ; дали есмо на веки той млинъ и место у млина къ церкви и тымъ мнихомъ казательного закону; а кого коли испрячють людий къ собе у томъ месте, у млина, тые люди дали есмо имъ со всимъ правомъ: аль то, штожъ коли вси бояре и земляне будуть городъ твердити, тогды тии люди такожъ имають твердити городъ Смотричь; и то жъ, штожъ коли вси земяне имуть давати дань у Татары, то серебро имають такоже тии люди дати». (Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Том первый. Санктпетербургъ. 1846. С. 21.)

Ксерокопия издания:

Литва и Орда

Снимок подлинной грамоты:

Литва и Орда

1392 г. Грамота Подольского князя Федора Кориатовича своему слуге Бедрышке на четыре села в Червоноградском округе Подолья: «…A Bedryszko ma swe ludzie sadzic i winy i przesady ludzi swoich brac, a w Bedryszkowe ludzie nie potrzeba sie wstepowac zadnemu wojewodzie, tylko Bedryszkowi, ze sa jego ludzie; tylko kiedy wszyscy ziemianie beda dawac dan w Tatary, tedy srebro maja dawac Bedryszkowi ludzie…». (Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885. С. 225-226.)

Ксерокопия издания:

Литва и Орда
Литва и Орда

В грамоте Свидригайлы тому же Смотрицкому доминиканскому монастырю 1405 г. упоминается tributum thartharorum в числе других consuetudines Подольской земли. И, что еще важнее, известия о татарщине, татарской дани, встречаются даже в конце XV в. в грамотах удельных Пинских князей.
(Довнар-Запольский М.В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. Т. 1. С. 701.)

О Татарской дани [с Подолья] находим еще упоминание в акте 1405 г. (Przezdziecki, op. c. I, 144, пр.).
(Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885. С. 226.)

Самое сильное поражение Тохтамыш понес от Тамерлана в 1396 г. Были уничтожены Сарай, Астрахань и Азов. Бесчисленные орды, спасающиеся от грозного татарского завоевателя, хлынули за Дон и Днепр. Можно предполагать, что именно тогда кони Тохтамыша «были потны», другими словами, именно тогда он искал убежища в Литве под натиском Тимуровых орд. Тогда посаженный Тимуром над Днепром ханом Белой Орды Тимур-Кутлуг выгнал Тохтамыша, который укрылся в Литве у Витовта. Вероятно, в 1397 г. был заключен договор о взаимной помощи и владениях. По-видимому, Витовт обещал Тохтамышу помощь в завоевании орд Крыма, Азова, Казани и Астрахани, а Тохтамыш, со своей стороны, выдал Витовту ярлык на владение русскими землями, в отношении которых татары имели права верховных правителей. Этот ярлык стал основой для последующих договоров Литвы с наследниками Тохтамыша, и именно на него ссылаются последующие ярлыки наследников Тохтамыша… Что касается условий трактата 1397 г., то восстановить их можно на основании его подтверждения Менгли-Гиреем и ярлыка Тохтамыша 1393 г. В последнем Тохтамыш требует от Ягайлы дани словами: «с подданных нам волостей собрав выходы, вручи идущим послам для доставления в казну». В русском переводе, осуществленном с тюркского оригинала ярлыка, читаем: «Што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте, а што будетъ вашее державы под нами, а мы за то не стоимъ вамъ. Ищите своего, а мы вамъ дамо». Другими словами, татарин требует дани, которую Литва платила в определенном размере со всех русских держав и провинций. Эта дань называлась выходом и определенно выплачивалась Ольгердом (сам Сигизмунд I упоминает о дружбе предков: «начиная от великого князя Ольгерда и Витовта, а с вашей стороны – от Тохтамыша»)… Когда Тохтамыш, разбитый Тимуром, бежал и искал помощи у Витовта, князь заключил с ним договор, по которому обязался платить ему не столько дань, сколько ежегодные подарки в обмен на военную поддержку Литвы. Это допущение выглядело бы неправдоподобным и невозможным, если бы из Менгли-Гиреевого привилея не следовало, что с Киевщины и даже с Подолья платилась дань татарам. У нас имеются сведения, что на Подолье в 1401 г. собиралась татарская дань (привилей Свидригайла каменецким доминиканцам от 30 марта 1401 г. [ошибка – на самом деле 1405 г.] Chmiel. Zbior dokumentow N. VI, p. 11, tributis Tartarorum). Именно поэтому Менгли-Гирей позднее говорил: «никоторое вымолвки не мейте, дани и выходы давайте».
(Prochaska A. Z Witoldowych dziejow. I. Uklad Witolda z Tochtamyszem 1397 r. // Przeglad historyczny. T. XV, z. 3. Warszawa, 1912. S. 259-264.)

…Хаджи-Гирей время от времени получал определенные субсидии, иногда и его сын Менгли просил прислать ему что-нибудь «на пропитание», однако о регулярных платежах он стал говорить только в последние годы XV в. Свое требование Менгли-Гирей связывал с ясаками Сеид-Ахмеда, т.е. с данью остаткам орды этого царя, которые после его поражения в 1455 г. осели на рубежах киевских земель князя Семена, и доходами с коронного Подолья… Небольшой харадж, который в размере 200 гривен каждый год выплачивался хану с Подолья (Chmiel A., Zbior dokum. nr. VI, str. 11; Cod. ep. t. I, nr. 125), был оговорен amicitiae continuandae causa с польского пограничья в сентябре 1442 г. тем самым договором Олесницкого, во времена которого, как сообщает Длугош, после страшного поражения весной 1438 г. в сражении с Сеид-Ахмедом русских коронных земян (когда в числе других погиб подольский воевода Михал Бучацкий) начались регулярные набеги на Русь – «Tartari felicitate victoriae elati, terras Russiae spoliis et crebris invasionibus lacessere animosius coeperunt» (Dlugosz, t. IV, str. 593). (с. 285)
(Kolankowski L. Problem Krymu w dziejach jagiellonskich // Kwartalnik historyczny. 1936. Rocznik 49, z. 3. S. 279-300.)

Ряд указаний источников показывает, что в 30-х годах ордынская знать продолжала считать себя верховным сюзереном восточноевропейских государств, от воли которого зависит решение спорных вопросов между ними. По свидетельству Длугоша, во время военных действий на Волыни летом 1431 г. Свидригайло передал польскому королю и панам ярлык Улу-Мухаммеда, в котором им предписывалось прекратить войну с Литвой и передать Свидригайло объект спора – Подолию, так как хан пожаловал ее Свидригайло (Dlugosz J. Opera omnia. Cracoviae, 1877. T. XIII. S. 450). Сам хронист полагал, что текст ханского ярлыка был сфабрикован самим Свидригайло, но уже наиболее авторитетный исследователь политической истории Великого княжества Литовского 30-х годов XV в. А. Левицкий усомнился в правильности этого утверждения. Действительно, в ярлыках крымских ханов великим князьям литовским (Хаджи-Гирея 1461 г. и Менгли-Гирея 1472 и 1507 гг.), восходивших к ярлыку Тохтамыша Витовту, как часть их владений постоянно упоминается «Подольская тьма». Можно не сомневаться, что подобный ярлык был выдан Улу-Мухаммедом Свидригайло, а затем хан мог потребовать от польского правительства передать его «пожалование» литовскому великому князю. Польское государство могло пренебречь распоряжениями хана, как не посчитались с ними в конце концов сражавшиеся между собой московские князья, но, когда дело касалось более мелких политических образований, правители Орды еще распоряжались их судьбами. В апреле 1434 г., сообщая великому магистру о приходе к нему с войсками князей Одоевских, Свидригайло разъяснял, что хан отдал этих князей с их землями ему «во владение» (Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский. СПб., 1835. С. 197). Именно в позиции, занятой Ордой, следует видеть одну из причин того, почему московским великим князьям не удалось в то время восстановить свои позиции в Верховских княжествах, утраченные в последние годы правления Витовта. (С. 181)
После того как Великое княжество Литовское с возведением на великокняжеский трон королевича Казимира (1440 г.) фактически снова превратилось в самостоятельное государство, наметился спад напряженности в отношениях Орды с Великим княжеством Литовским и Польшей. Еще О. Халецкий обнаружил в описи польского государственного архива, составленной в начале 70-х годов XVI в. Я. Замойским, регесты документов, содержащих сведения о заключении мира между Польшей и Ордой. К «татарскому императору» ездил «de pace perpetua» польский посол Теодор Бучацкий, за этим последовала поездка татарского посла в Буду, где находился в то время король Владислав III. В сентябре-октябре 1442 г. Т. Бучацкий, занявший к этому времени важный пост старосты Подолии, получил от короля деньги на выплату «упоминков» и дары хану и четырем «верховным» князьям (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego Inwentarza Archiwum Koronnego materialy do dziejow Rusi i Litwy // Archiwum Komisji historycznej Polskiej Akademii Umiejstnosci. Krakow, 1919. T. XII. Cz. I. S. 163-164). Вероятно, тогда же был заключен и мирный договор между Великим княжеством Литовским и Ордой, по которому Орде также обеспечивалось получение выхода с части территории этого государства. Хорошо известно, что в конце XV в. крымский хан Менгли-Гирей добивался восстановления порядков, существовавших «при Седехмате при царе», когда в пользу Орды поступал «ясак» с территории Киевской земли, а сбором его занимались татарские дараги, сидевшие в таких городах, как Канев, Черкасы, Путивль и ряд других (Сборник Русского исторического общества. СПб., 1892. Т. 35. С. 290-291). Литовская рада, фактически правившая в то время Великим княжеством Литовским, в начале 40-х годов XV в. вела осторожную политику, стремясь избегать конфликтов с Ордой. В договоре 1442 г. о союзе между Великим княжеством Литовским и Молдавией из числа «неприятелей», против которых стороны обязывались оказывать друг другу помощь, был исключен «царь татарский» (с пояснением «занеж цар есть волный»). В случае осложнений литовская рада обещала помогать господарю только «прозбою и послы» (Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1848. Т. I. № 40). (С. 183-184)
(Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430-1460) // Славяне и их соседи. Выпуск 10. Славяне и кочевой мир. М., 2001.)

Литва и Орда

Из: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego Inwentarza Archiwum Koronnego materialy do dziejow Rusi i Litwy w XV wieku // Archiwum Komisji historycznej Polskiej Akademii Umiejstnosci. Krakow, 1919. T. XII. Cz. I. S. 163.

№ 61. 1499, октябрь. Посольство к великому князю Ивану Васильевичу из Крыма: от царя Менгли-Гирея о кафинском посольстве, о торговых делах и об условиях, на которых царь готов помириться с литовским великим князем.
…Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану князю, брату моему, много много поклоновъ. Что слугу своего князя Семена послалъ съ темъ словомъ, меня брата своего здоровье отведати и видети, молвя; и нынеча язъ братъ твой здоровье полное сказати, а твое брата моего здоровье полново видети и сказати и прiехати, молвя, Ази Халеля, слугу моего, послалъ есми. А что съ своимъ слугою, со княземъ съ Семеномъ, молвя, приказалъ еси: зять нашъ велики князь Александръ, литовски князь, свои послы, своего моршалка Станислава, да Петряшкова сына Кишку, да своего дiака Ивашка Сопегина послалъ, и те говорили и мне сказали: ты говоришь, со царемъ братомъ своимъ и Стефаномъ воеводою помиритеся, молвя. И нынеча ответъ тебе брату моему слово мое то стоитъ: князь Александръ велики князь съ литовскимъ княземъ помиримся. По твоему братову слову будемъ, князю Александру великому князю литовскому князю, молвя, прикажешь, къ намъ одного доброго посла отпустилъ бы съ твоимъ слугою вместе и съ моимъ слугою съ Ази Халелемъ вместе. Нашiе орды данщики отца царя моего князю Семену кiевскому князю отданые люди есть; коли Сеитъ Ахметя царя отвезли въ Литовскую землю, и техъ ординскихъ данщиковъ нашихъ людей намъ отдастъ; а великого княжъ Александровъ къ намъ придетъ посолъ его, ординскiе данщики князю Семену Ази-Гирей царь, отецъ твой, далъ, которые люди отдалъ есми, молвитъ, съ печатью грамоту великого князя княжъ Александровъ посолъ взявъ привезетъ, никоторого моего слова нетъ, помиримся, своего посла къ намъ не пошлетъ, и намъ со княземъ съ Александромъ съ великимъ княземъ какъ помириться? въ братстве и въ дружбе быть ли намъ?.. А что потягли наши люди къ нашей орде, те бы онъ наши люди отдалъ; и какъ наши люди намъ отдастъ, после того межи насъ лихо отступитъ, по старому другомъ и братомъ учинивъ и добро бы было, а убогимъ и беднымъ людемъ животъ бы свой ведали, а за насъ бы Бога молили.
(Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб. Т. 41. С. 283-288.)

№ 62. 1499, декабря 19. Посольство от великого князя Ивана Васильевича с сыном боярским Иваном Мамоновым к великому князю Александру Казимировичу: Менгли-Гирей крымский прислал в Москву посла с изложением условий, на которых хочет быть в мире с Литвой; великий князь извещает об этих условиях своего зятя.
…Великому князю Ивану и его величеству Менли-Гиреево слово. Ази Халелю велено говорити. Съ литовскимъ юртомъ съ моимъ зятемъ, со княземъ Александромъ, мне помирися молвя, князя Семена своего слугу прислалъ ты. Велишъ ты съ нимъ помиритися велми добро, язъ ся съ нимъ помирю; ино литовской князь Александръ, твой зять, въ одиномъ слове не стоитъ: къ тебе присылалъ, да и ко мне присылалъ, чтобы намъ съ нимъ миръ взяти; а какъ твой посолъ князь Семенъ отъ тебя къ намъ приехалъ и твою речь намъ о мире говорилъ, и твой зять князь Александръ опосле того посылалъ своихъ пословъ къ нашимъ недругомъ, къ Ахматовымъ детемъ, зовучи ихъ на насъ. Тебе, нашему брату, ведомо ли то, крепко ли ему веришъ? Ещо которые наши люди изстарины потягли къ нашей Орде, темъ нашимъ людемъ не велитъ намъ ясака давати, ни нашимъ дарагамъ не велитъ у нихъ по старине быти… Про то своего зятя укрепи, что ему съ нашими недруги, съ Ахматовыми детми, не съсылатися; а которые люди къ нашей Орде изстарины ясакъ давали и дараги у нихъ были, те бы люди и ныне къ нашей Орде по старине ясакъ давали, и дараги бы наши у нихъ по старине были, какъ было при Седехмате при царе… А опосле записи речь говорити: Iоанъ, Божiею милостiю государь всеа Руси и велики князь, велелъ тобе говорити: а о людехъ, которые, сказываетъ, къ его Орде изстарины ясакъ давали, писалъ къ намъ Менгли-Гирей царь въ своей грамоте безъ имяни; да и посолъ его Ази Халелъ намъ говорилъ о томъ безъ имяни жъ; и язъ велелъ о томъ посла его Ази Халела въспросити, которые то люди? и что намъ онъ сказалъ, и язъ ту запись къ тебе же послалъ.
Да и ту запись подати. А се запись:
Менли-Гиреевъ царевъ посолъ Ази Халелъ сказывалъ, что изстарины къ Перекопской Орде тянули Киевъ въ головахъ поченъ; а опроче Киева по темъ городкомъ дараги были и ясаки съ техъ людей имали, Каневъ, да Нестобратъ, да Дашко, да Яро, да Чонамъ, да Болдавъ, да Кулжанъ, да Биринъ Чялбашъ, да Черкаской городокъ, да Путивль, да Липятинъ, те городки и зъ селы все царевы люди, то язъ ведаю; а иное ведаетъ царь братъ твой.
(Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб., 1892. Т. 35. С. 289-291.)

Реестръ списанья прывильевъ земянъ повету Городецкого

Село Велемичы, то есть слуги путные
Дарственный лист княгини Анны Свидригайловой слуге Васильевичу Ленцу на служебную землю. 1470 г. февраля 9
Мы кнегини Швитрыгайловая кнегини Анна. Дали есмо землю Велисовскую слузе нашому Васильевичу Ленцу а братаничу его Фальцу землю служебную. А съ той земли имъ намъ служыти конемъ, а даньемъ ничого не давати, ни татарщыны, ани ильну, ани собакъ кормити, на ястреба кормить развей ему служыть намъ съ той земли по тому жъ, какъ съ той земли передъ тымъ служылъ, а имъ по тому жъ. А дали есмо имъ вечно и детемъ ихъ. В лето по 6978, луна 4, индиктъ 3, месеца Февраля 9. (С. 340)

Село Любре, то есть слуги путные
Грамота великой княгини Анны Свидригайловой, освобождающая Мошляка от платы татарщины и гроша ловчего. 1492 г. декабря 15
Мы великая кнегини Швитрыгайловая Анна. Отпустили есмо татарщыну грошей 15 и грошъ ловчiй Мошляку старому и детем его. Ненадобе имъ ничого давати, только имъ служыти конемъ, а иного ничого не знати. Насъ господарь король его милость жаловалъ тымъ именьемъ, какъ князь Митко держалъ. Князь Митко былъ воленъ, кого хотелъ пожаловати слугъ своихъ, того жаловалъ. А мы также жаловали ихъ: ненадобе имъ ничого давати, покуль есмо жывы, а и по нашомъ животе ненадобе никому рушати. И на то есмо имъ дали сесь нашъ листъ и печать нашу прыложыли. Данъ у Городку. День 15 Декабря, въ лето по семой тисящы, индикта 7. (С. 330)

Дарственная запись князя Ивана Васильевича соборному причту церкви Св. Великомученика Димитрия в Городке Давыдове на плату из городских доходов, на земли, медовую дань и т. под. 1507 г. апреля 25
Я князь Иванъ Василевичъ и съ сыномъ моимъ со княземъ Федоромъ. Чынимъ знаменито симъ нашымъ листомъ, кому будеть потреба его ведати, или чтучи слышати. Помыслив мы есмо, вчынили соборъ у Светого Великого Мученика Дмитрея въ городе нашомъ Городку Довидове. Мають быти въ тое церкви три попы, а четвертый дiаконъ, мають Божью службу служыти по неделямъ… Прыдали есмо имъ изъ плату нашого Городецкого съ татарщыны тымъ тремъ попомъ – кождому попу по две копе и по двадцати и по чотыре грошы Литовское монеты, а дьякону рубль безъ чотырехъ грошей Литовское монеты… А окромъ того, прыдали есмо тымъ тремъ попомъ и дьякону рубль и чотыре грошы изъ плату нашого верхуписаного татарщыны… А еще есмо прыдали тымъ же попомъ соборнымъ и дьякону осьмдесять грошей съ того жъ плату нашого татарщыны… А на пределъ придали есмо Христову Рожеству две копе грошей съ того жъ плату нашого верхуписаного татарщыны; а ку Предтечеву Рожеству две копе грошей съ того жъ плату нашого верхуписаного татарщыны… А къ другой церкви къ Светому Офонасiю придали есмо две земли у Ольшахъ, на имя Митхоровскую а Карлавскую а полкопы и шесть грошей съ того жъ плату нашого татарщыны. (С. 348-349)

Ревизия пущ и переходов звериных в бывшем Великом Княжестве Литовском с присовокуплением привилегий на входы в пущи и на земли. Т. 1. Вильна, 1867. (http://www.pbc.biaman.pl/dlibra/docmetadata?id=1286&diri…)

27 ноября 1500 г. Тайный наказ Литовскому великокняжескому послу, Киевскому воеводе князю Дмитрию Путятичу, о приглашении Крымского хана Менгли-Гирея к союзу против Государя Московского.
А его милость господаръ нашъ про тебе брата своего хочетъ то вчинити: съ своихъ людей и съ князьскихъ и съ паньскихъ и съ боярскихъ, въ земли Кiевской и въ Волынской и въ Подольской, съ каждого чоловека головы велитъ тобе по три деньги дати въ каждый годъ: одно бы вже твоя милость верно а правдиво помогъ господару нашому на того непрыятеля его милости и его милости земль, и самъ бы еси постерегъ отъ своихъ людей, ажъбы людемъ его милости шкоды не делали. И коли вже твоя милость зъ нашимъ господаремъ будешъ за-одинъ на всякого его недруга; тогды и честь твоя царская ся повышитъ и столцу твоему будетъ ся кланяти тотъ, по давному, который ся и передъ тымъ кланивалъ.
И коли царь вспомянетъ о дани Путивльской, ажъ быхмо што ему вделили; ино напротивъ тому речи: господине царю! можешъ твоя милость вже о томъ и самъ слышати, што ся дотычетъ тех даней, штожъ того непрыятеля люди многiи пришодши замокъ его милости Путивль сожгли и наместника его милости и люди головами звели: ино, коли всхочешъ помочонъ быти господару нашому на того его недруга, а зъ Божьею помочью господаръ нашъ посполу съ тобою братомъ своимъ дела своего доведетъ; и тогды тотъ городъ кажетъ зарубити, и тыхъ даней не отмовляетъ вделити тобе брату своему.
Из Литовской Метрики (Запис. кн. VI, л. 215-216 на об.), хранящейся в С. Петербурге, при Правительствующем Сенате. В заглавии акта отмечено: Та розмова маетъ быти воеводе Кiевскому князю Дмитрею Путятичу, зъ Мендли-Кгиреемъ царемъ Перекопскимъ, въ таемницы, опрочъ князей и влановъ.
(Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 1. СПб, 1846. № 183, с. 210-212.)

От 16-го века имеем множество документов о ежегодной дани ВКЛ татарам, для выплаты которой с населения ВКЛ собирался особый налог – ордынщина. С 1512 г. на протяжении нескольких десятилетий эта дань выплачивалась в твердой сумме 15000 золотых червонцев. Для сравнения: в начале 15 в. татарская дань Великого княжества Владимирского составляла 7000 рублей, а с Ивана III расходы Москвы на отношения со всеми татарскими ордами составляли всего 1000 рублей, как свидетельствует духовная грамота Ивана III от 1504 г.: «А дети мои, Юрьи з братьею, дают сыну моему Василью съ своих уделов в выходы в ординские, и въ Крым, и в Азтарахань, и в Казань, и во Царевичев городок, и в-ыные цари и во царевичи, которые будут у сына моего у Василья въ земле, и в послы татарские, которые придут къ Москве, и ко Тфери, и к Новугороду к Нижнему, и къ Ярославлю, и к Торусе, и к Рязани къ Старои, и к Перевитску ко князи Феодоровскому жеребью рязанского, и во все татарские проторы, въ тысячю рублев» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950. № 89. С. 362).

Прямые подати в Литовско-русском государстве имеют двоякое происхождение. Одна из податей – ордынщина имеет своим началом те отношения, в которые государство стало к Крымской орде… Первое известие, в котором встречается термин «ордынщина» относится к 1499 г. (Акты Лит.-рус. гос., с. 87). Впервые великий князь литовский посылает подарки ханам Крымской и Волжской Орд в 1496 г. (Акты З.Р., I, с. 165), а в 1501 году акты сообщают впервые же о раскладке на города ордынщины (Акты З.Р., I, с. 343). Конечно, отсутствие известий еще не служит доказательством, но момент, когда появляется в числе податей ордынщина, как раз совпадает с периодом самых жестоких нападений недавно образовавшейся Крымской Орды на Литовскую Украину: это восьмидесятые годы XV в., а в результате одного из самых жестоких нападений Орды (1499 г.) является предложение Менгли-Гирею со стороны великого князя Александра платить хану за мир и союз поголовную подать с населения Киевщины, Волыни и Подолии (Акты З.Р., I, с. 211). Поэтому вполне возможно, что агрессивные действия со стороны Крымской Орды побудили великокняжеское правительство установить особый налог на покрытие издержек, сопряженных с дипломатическими отношениями к Орде. Впоследствии при Сигизмунде I эти отношения повели к установлению правильной дани, которую король польский и великий князь литовский уплачивал татарскому хану под видом упоминков, т.е. подарков. На выправу упоминков и собиралась ордынщина… Вообще наши сведения об ордынщине очень скудны. До нас дошли две росписи ордынщины (1501 и 1530 гг.) и общие упоминания о сборах ее в городах. Последние отрывочные сведения о сборах ордынщины относятся к шестидесятым годам XVI ст. (Бершадский, док., II, 131-133; Кн. Зап. Лит., XXXVII, л. 438, л. 451)… Ордынщина налагалась только на города и на Поднепровские волости. Это доказывается как списками ордынщины, так и отдельными о ней упоминаниями в актах. Нет никаких указаний на то, чтобы в платеже ордынщины участвовали частновладельческие подданные. Ордынщина налагалась на города в виде определенного оклада, причем городам предоставлялось или уплачивать этот налог из «скрынки местской» или, если в городской казне не хватало наличных сумм, то горожанам предоставлялось производить разверстку среди жителей. Таким образом, этот налог носил репартиционный характер… Таким образом… набеги со стороны Крымской Орды, начавшиеся с половины XV в., вызвали к жизни подать, известную под именем ордынщины, которая, в виде репартиционного налога, падала на города и господарские Поднепровские волости.
(Довнар-Запольский М.В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. Т. 1. С. 698-704.)

Начало сношений Александра [Казимировича Литовского] с Крымскою ордою относится к тому же времени, как и начало сношений с Шиг-Ахматом и Казанью; причина сношений – та же, что и с другими ордами, именно желание остановить набеги ордынцев и заключить с ними союз против Москвы. Однако до плена Шиг-Ахмата сношения с Крымом не отличались особенною прочностью: Александр старался уверить царя, что Заволжский хан призван им на Москву, а не на Крым. Когда же союзник литовского князя попался в плен, Александр с торжеством извещал Менгли-Гирея о поимке общего их недруга. Плен Шиг-Ахмата и недовольство московскою политикою в Казани заставили Менгли-Гирея начать переговоры с Литвою и Польшею о союзе против Москвы; переговоры эти тянулись почти 10 лет, сопровождаясь весьма торжественными клятвами с обеих сторон и опустошительными набегами крымцев на Литву; союз был заключен только в 1512 г. Но союз Перекопской орды не дешево стоил литовскому скарбу… Ордынские расходы в первые два года Сигизмундова правления составили гораздо более половины общегосударственного бюджета страны… Известно, что на упоминки в орду и др. ордынские расходы в Литве собиралась особая подать, шедшая с городов, известная под именем ордынщины… Так в 1530 году ордынщина дала в общей сумме 961 копу грошей… Знакомство с скарбовыми записями дает возможность выяснить вопрос о тяжести ордынских расходов; в данное время они не были малы. Но необходимо иметь в виду, что первые годы XVI ст. – это годы, сопровождавшиеся самыми жестокими нападениями крымцев на Литву и Польшу, когда татарские загоны не раз бывали у Слуцка, Клецка и др. внутренних городов, когда области к югу от Припяти подвергались почти регулярным ежегодным нападениям, которые уносили в Перекоп десятки тысяч пленных и всяких «рухомых добр» на громадные суммы. Таким образом, несмотря на все усилия литовской дипломатии и скарба, татары плохо сдерживались, и страна платила им вдвойне – упоминками и разорениями. Несмотря на коварство со стороны татар, литовская дипломатия не переставала задабривать Перекопского хана и вести с ним сношения: в 1512 г. успех был на стороне Литвы, когда она наконец заключила с ханом условие, по которому союз хана и безопасность литовских земель покупались ценою регулярной ежегодной дани в 15000 злотых (6000 коп грошей лит.); половину этой суммы должна была платить Литва, половину – Польша. Переговоры об этой дани велись ровно 10 лет.
(Скарбовая книга. Литовские упоминки татарским ордам. Подготовил М.В. Довнар-Запольский // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Вып. 28. Симферополь, 1898. С. 3-18.)

Висилаючи по страшних спустошеннях 1498-1500 р. послом до Менґлї-ґерая київського воєводу Дмитра Путятича, Олександр навіть зробив таку пропозицію, що в. кн. буде платити з кождого чоловіка в землях Київській, Волинській і Подільській (Браславській)
ханови річно по три деньги, аби тільки він не нападав на землї в. князївства й
був його союзником на в. кн. московського! Що правда, ся пропозиція до
Менґлї-ґерая не дійшла, бо кн. Дмитро умер перше, нїж до Криму вибрав ся; але
для Олександра й його правительства вона через те не перестає бути в високій
мірі характеристичною. Зрештою дещо подібне було таки запропоноване ханови
иньшим разом: в. кн. Олександр по погромі Шах-Ахмата годив ся платити кримському ханови вічну дань під делїкатнїйшою назвою «поминків» і відступити ханови ті землї, на які він претендував.
(М. Грушевський. Історія України-Руси. Том IV. Розділ IV. Стор. 4.)

…После поражения в 1497 г., после турецкого похода в 1498 г., после волошских грабежей в 1502-1503 гг., после катастрофы королевского союзника Ших-Ахмата в 1502-1504 гг., после страшных вторжений царевичей Махмет, Бети, Бурнаш и Алп Гиреев, достигавших в 1500-1502 гг. Люблина и Бреста, и главным образом после огромных потерь Литвы в боях с Иваном в 1500-1503 гг., в окружении короля Александра было принято решение платить хану Крыма в обмен на разрыв союза с Москвой и мирное сосуществование. Это решение было принято в 1506 г. в Лиде, до битвы под Клецком, и бывший в это время при короле канцлер Ян Ласки обязался от имени короны выплачивать половину оговоренной квоты. Сумма этих упоминков несколько раз изменялась в договорах 1512, 1514, 1516 и 1517 г., была утверждена в качестве оплаты за антимосковский союз, т.е. субсидии политического характера, и в конечном счете была установлена в 1521 г. на квоте 15 тысяч золотых червонцев с оплатой наполовину наличными и наполовину сукнами. Татарские упоминки, которые Сигизмунд I и Сигизмунд II платили Крыму, составили в общей сумме примерно 400 тысяч золотых. Это составляло значительную квоту в 6 тысяч ежегодно, неполная выплата которой не раз давала повод для набегов многотысячных татарских отрядов, а иногда и для угроз со стороны самих ханов, как, например, Сагиб-Гирея в 1537-1538 гг. или Девлета, когда Сигизмунд Август в посление годы своего правления отказал ему в выплатах.
(Kolankowski L. Problem Krymu w dziejach jagiellonskich // Kwartalnik historyczny. 1936. Rocznik 49, z. 3. S. 286.)

Первое упоминание об ордынщине в дошедших до нас документах ВКЛ (1499 г.), где она, однако, упоминается, как подать, уплачивающаяся «здавна»:

61. Вырок кор. Александра в споре подданных волости Свислоцкой с людьми бояр Котовичов об исполнении последними государств. повинностей совместно с волостью.
В Берштах, 29 февраля 1499 г.
Александръ божю милостью.
Стояли перед нами очевисто. Смотрели есмо того дела. Жаловали нам люди наши вся волость Свислоцкая на людей бояр наших Котовичовъ, на имя на Горан, и на Бродчан, а на Максимовичы, что жъ они здавна з волостью нашою Свислоцкою городы рубливали, и ордынщину давали, и дубащыну плачывали, и недели стерегивали с подводами у Свислочы на городищы и на реце на Березини на броду, и мосты мосчывали, и сено в Рудникахъ кошывали, и жытщыну до городовъ вожывали… Тые люди Котовичовъ Горане а Бродчане а Максимовичы з людми нашыми Свислоцкое волости мають всякую тягль тягнути, и городы рубити, и ордынщину давати, и дубащыну платити, и пословъ и гонцовъ поднимати, и недели стеречы с подводами у Свислочы на городищы и на реце на Березины и на броду, и мосты мають с ними мостити, и в Рудникахъ сено косити, и жытщыну до замковъ нашых возити и всякую тягль мають с ними тягнути и ни в чомъ не мають их выдати… Псан с Берштах, фев. 29 днь, индиктъ 2.
Заглавие: Вырок в справе людей волости Свислоцкое з людми бояр Котовичов з Гораны, Бродчаны и Максимовичи о непомогане им некоторых тежаров.
Кн. Зап. Лит. V, л. 82 об.-83.
(Акты Литовско-Русского Государства. Т. I. М., 1899. С. 86-87.)

Роспись ордынщины за 1501 г. (Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. I. СПб., 1846. С. 343.)

Литва и Орда
Литва и Орда

Документ 1538 г., свидетельствующий о сборе ордынщины со столицы ВКЛ – города Вильны:

31. Жигимонтъ Божою милостiю Король Польски, Велики Князь Литовски, Руски, Пруски, Жомойтски, Мазовецки и иныхъ. Войту Бурмистромъ и Радцомъ и всему Поспольству места нашего Виленского, ижъ што присылалы есте къ Намъ повядаючи о томъ: ижъ принесены до васъ Листъ Нашъ, абы есте дали Ордынщизну зъ того места Виленского, пять сотъ копъ грошей, а вы Привилее Предковъ Нашихъ, и Нашiе на то у себе маете, ижъ неповинни есте большъ надъ осмдесятъ копъ грошей той Ордынщизны зъ места Виленского давати, якожъ и квиты Подскарбихъ Нашихъ Земскихъ у васъ суть, што завшесте по осмдесятъ копъ грошей, до скарбу нашего имъ давали, и жадаете отъ Насъ абыхмо водлугъ Привилеiовъ вашихъ, васъ в той речи заховали. Прото где вы привилеiе и варунки, отъ Предковъ Нашихъ и от Насъ, то у себе маете: Мы васъ при тыхъ варункахъ вашихъ зоставляемъ, а если быхмо коли Ордынщизну на тое место Нашое Виленское положыли, и Листы Нашiе о томъ до васъ писали, вы бы тую Ордынщизну до скарбу платили подлугъ давного обычая, и подлугъ Привилеiовъ вашихъ мескихъ. Писанъ въ Кракове подъ леты Божого Нароженя тысяча пять сотъ тридцать осмого, месяца Юлiя единастого дня, Индыкта еднастого (Печ. вытис. из кн. прив.).
(Собрание древних грамот и актов городов: Вильны, Ковна, Трок, православных монастырей, церквей, и по разным предметам. Часть I. Вильно, 1843. С. 62-63.)

Документ 1560-х гг. о сборе ордынщины с города Владимира Волынского:

№ 200. 1564 Августа 17.
Из актовых книг Метрики Литовской, «Записей» № 38, f. 508. (b).
Льготная грамота Короля Сигизмунда Августа, – данная Владимирским мещанам и евреям по ходатайству: войта Владимирского Максима Ивановича и евреев Владимирских: Евны Токаревича и Лейзера Давидовича, – которою подтверждается более ранняя грамота от 1560 г., выданная по ходатайству мещан а также евреев Владимирских: Мошея Агроновича и Зельмана Мошеевича. – Грамотою 1560 г. мещане и евреи в виду пожара, истребившего не только весь город Владимир, но и городские стены и даже пригород Завалье, освобождались: мещане, на 10 лет от уплаты: таможенных пошлин Королевских и панских с товаров и рогатого скота по всему В. Княжеству Литовскому и земле Волынской, серебщизны, верховщизны и капщизны, а евреи – от специальной еврейской подати, «червоных золотых». – В виду того, что в ночь 24 июля 1564 г. город Владимир выгорел вновь, вместе с другим пригородом – Засмочье, Король продолжает льготу еще на 10 лет для всех погоревших, освобождая их при этом еще от платежа «ордынщины».
Жикгимонтъ Августъ, Божью милостью Король Польскiй, Великiй Князь Литовскiй, Русскiй, Прусскiй, Жомоитскiй, Мазовецкiй, Инфландскiй и иныхъ.
…А такъ, абыхмо ласку а милосердiе Нашо Господарское имъ вчинили, а для такового найвеженья и покаранья Божого зъ немалымъ упадкомъ ихъ, дальшый имъ помкнулы а къ тому и ордынщину имъ отпустили… И зъ ласки Нашое Господарское, маючы милость надъ тыми подданными Нашими – мещаны и жидами Володимерскими, въ таковомъ упадку ихъ, за тымъ навеженьемъ и покараньемъ Божимъ, на чоломъбитье и для запоможенья ихъ то вчинили: всимъ онымъ мещаномъ и жидомъ, которыхъ домы со всею маетностью и крамницы съ товаромъ погорели, придаемъ таковое жъ вольности, яко въ томъ въ первшомъ листе Нашомъ есть описано, ку той шести годамъ, которая не вышла еще, на четыри годы, то естъ, вжо отъ сихъ местъ на десеть годъ, и надто, для такового убоства и упадку ихъ а такъ частое пожоги, и ордынщину есмо имъ отпустили и симъ Нашимъ листомъ отпущаемъ черезъ тотъ же часъ верху назначоный… На што-жъ есмо имъ дали сесь Нашъ листъ зъ Нашою печатью. Писанъ у Парцове, лета Божого нароженя 1564, месеца Августа 17 дня. – Подпись руки Господарское.
(Бершадский С.А. Документы и регесты к истории евреев в Литве. Т. II. Спб, 1882. С. 130-133.)

Письмо 1521 г. польского короля и литовского великого князя Сигизмунда I крымскому хану Мухаммед-Гирею об очередной присылке ему дани в пятнадцать тысяч золотых:

Лист до Махмет Кгирея царя Перекопского с Торуня посланый
(1521 года)
Великое орды великому царю Магметъ Кгирею брату нашому милому отъ Жикгимонта, Божью милостью короля польского и великого князя литовского, руского, княжати пруского, жомойтского и иныхъ поклонъ. Што есми перво сего братъ нашъ къ намъ писалъ къ намъ черезъ писара нашого пана Михаила Васильевича всказывалъ и съ нимъ татарина своего на имя Войсула прислалъ, а тыми разы еси к намъ прысылалъ князя Сулгака и князя Вицента и листы свои къ намъ прысылалъ черезъ тыи свои послы к намъ еси всказывалъ и въ тыхъ листехъ своихъ тежъ писалъ, которая к нашимъ землямъ отъ сыновъ твоихъ шкода стала, ижъ то они вчинили безъ твоего ведома, абыхмо то отпустили а с тобою в братстве и в приязне за ся были и тотъ быхмо в поминокъ тебе брату нашому нашими послы посполъ с княземъ Булгакомъ посляли, а ты, братъ нашъ, обецуешься намъ со всимъ добрымъ Мемешъ мурзу къ намъ послати и широко еси о томъ черезъ тыхъ своихъ пословъ к намъ усказывалъ и въ листехъ своихъ писалъ. Мы тому всему с пословъ твоихъ и з листовъ гораздо порозумели. Ино, брате, естъ то добре тобе самому брату нашому наметно, какъ есьмо сели на столцохъ нашихъ на Короне Польской и Великомъ князстве литовскомъ, тогды жъ есмо склонилися справедливым братствомъ а вирною приязнью ку отцу твоему Мендли-кгирею цару и къ тобе, брату нашому, и записы и присегами ся утвердили на обе стороне вечного миру и отъ тыхъ часовъ мимо тебе брата нашого нигде инде приязни есмо собе не искали и на чомъ есмо тобе, брату нашому, сломъ нашимъ рекли и правду дали, то все есмо тобе справедливе держали и слово наше во всемъ полнили, нижли, брате што еси перво сего черезъ Михаила к намъ усказывалъ и писалъ и потомъ чересъ Овкгустына всказывалъ, абыхмо пословъ нашихъ великихъ с тыми впоминки, которыи маемъ тобе в каждый годъ давати до тебе брата нашого послали. И ты, братъ нашъ, обецался к намъ послати со всимъ добрымъ Мемешъ мурзу и князя Булгака и тамъ есмо послы твоими со Авкгустыномъ и с иншими умовивши, и до тебе брата нашого в листехъ нашихъ писали и посла нашого Горностая послали, ижъ ты мелъ братъ нашъ намъ ведомо дати, на который часъ тыи твои послы мели у Киеве быти. Мы къ тому часу мели пословъ нашихъ великихъ съ тыми поминки до Киева послати, какъ жо зде и съ тыми твоими послы съ княземъ Булгакомъ и зъ иншими есмо намовляли и на томъ положили, ижъ отъ тебе брата нашого тотъ твой великий посолъ Мемешъ мурза маеть у Киеве быти от сихъ часовъ за два месецы а отсель твои послы князь Булгакъ зъ иншими посполъ зъ нашимъ посломъ съ тымъ упоминкомъ петнадьцатма тисячма золотыхъ к тому жъ року у Киеве мають быти. А про напоминаемъ тебе брата нашого, абы еси подле обетницы слова своего черезъ усказыванья и писанья листовъ своихъ Мемешъ мурза к намъ безъ мешканья послалъ со всимъ добрымъ, а мы вжо твоихъ пословъ, брата нашого, приставивши к нимъ нашого посла с тымъ упоминкомъ, который тобе даемъ у годъ тобе, брата нашого, безъ мешканья отпускаемъ и штобы тотъ твой посолъ з нашими послы до Киева у в одно место ся зъехали; твой бы посолъ Мемешъ мурза к намъ пошолъ, а здешнии твои послы з нашимъ посломъ с тымъ упоминкомъ до тебе брата нашого к орде пошли… Писалъ в Торуню августа 21 денъ, индикъ 9.
(Метр. Арх. Мин. Юстиции. Запис. Лит. Кн. VII, лл. 390-391 об.)
(Скарбовая книга. Литовские упоминки татарским ордам. Подготовил М.В. Довнар-Запольский // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Вып. 28. Симферополь, 1898. С. 84-85.)

Письмо 1527 г. польского короля и литовского великого князя Сигизмунда I к панам рады Литвы с призывом поторопиться со сбором литовской части дани татарам:

Посольство до панов рады паном Станиславом Скопом
(Около 1527 года)
…Его милость господаръ казалъ вашой милости поведити, ижъ его милосты господарю и паномъ радомъ короны Польское виделося для тыхъ причинъ Овлияръ-мурзу безъ омешканья отпустити с тымъ упоминкомъ, приставивши къ нему нашого посла; и вжо панове рада наша короны Польское свою половицу полосмы тисячи зготовили золотыхъ; а што ся дотычеть другое половицы упоминка со отчизны нашое Великою князьства Литовского, выстерегаемся, абы тымъ упоминкомъ тое дело нашо не омешкано было и тое есмо надеи, ижъ ваша милость, панове рада наша, для потребы нашое и земское вже весполокъ до Менска ся зъехали, а подданыи наша зъ земель и поветовъ отчизны нашое Великого князьства, надевамыся, тамъ же при вашой милости суть.
Господаръ король его милость вашое милости яко пановъ радъ своихъ высокихъ а верныхъ, велико жедаетъ, ижъ бы ваша милость рачили тамъ весполокъ на томъ местцы будучи, о томъ пильне а охотне мыслити а радити и то находити, откуль бы тотъ упоминокъ мялъ собранъ и безъ умешканья зготованъ быти, а тотъ посолъ до царя былъ отправленъ, а тымъ быхмо собе того царя заховали; а естли быхмо тымъ упоминкомъ з Великого князьства омешкали, того Боже не дай, абыхмо от того моцного господаря землямъ нашимъ великое шкоды и вечного упаду не приняли.
(Метр. Арх. Мин. Юстиции. Запис. Лит. Кн. VII, лл. 421-423 об.)
(Скарбовая книга. Литовские упоминки татарским ордам. Подготовил М.В. Довнар-Запольский // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Вып. 28. Симферополь, 1898. С. 87-88.)

Письмо 1532 г. польского короля и литовского великого князя Сигизмунда I к панам рады Литвы с упоминанием о том, что поминки выплачивались татарам уже при великих князьях Казимире и Александре:

№ 46 (1532 г.). Листъ, писанный до пановъ радъ о здане и раду коло поселстве до Садет-Кирея, цара Перекопъского, так же стороны упоминковъ и в ыншихъ речах
До всих панов рад о здорови королевскомъ
Што вша млсть пишете до нас, поведаючы здане свое напротивку писаня ншого, што ся дотычет с царемъ Перекопъскимъ приязни ншое, в которой быхмо мяли к нему ся заховати, а которые бы теж впоминки мяли к нему быти посланы, а хто бы тежъ посломъ от нас тамъ выправен и послан был. И вша млсть пишете к намъ, што ж вша млсть, водле писанья нашого, на едно мейсце ся зехавшы, в томъ межы собою намовяли. Где ж вшой млсти то ся видит, — для покою панства ншого с тым царемъ нам у братстве и прыязни быти и, естьли бы он перестал на тых впоминках, што было послано за отца нашого Казимира и брата Александра, королей их млсти, а хотел намъ добрымъ прыятелемъ быти, абыхмо тыи впоминки ему послали, яко ж вша млсть и рейстра выпис тых упоминков, што за Олександра короля его мл. и за ншого щасного панованя болших и под тымъ и ровнейшых до Орды было посылано, у листе своемъ до нас прыслати.
(Малиновский И. Сборник материалов, относящихся к истории панов-рады Великого княжества Литовского. Томск, 1901. С. 191-192.)

Упоминание о поминках в сочинении Михалона Литвина (Венцеслава Миколаевича, секретаря польского короля и литовского великого князя Сигизмунда II Августа) «О нравах татар, литовцев и москвитян» (De moribus Tartatorum, Lituanorum et Moschorum), поданном Сигизмунду II в 1550 г.:

Упоминание о поминках в сочинении Михалона Литвина (Венцеслава Миколаевича, секретаря польского короля и литовского великого князя Сигизмунда II Августа) «О нравах татар, литовцев и москвитян» (De moribus Tartatorum, Lituanorum et Moschorum), поданном Сигизмунду II в 1550 г.:
Москвитяне не готовят в войско воинов-наемников, [которые] когда-нибудь уйдут из их земли, и не расточают на них деньги, но стараются поощрять своих людей к усердной службе, заботясь не о плате за службу, но о величине их наследства. Ныне же наши воины, охраняющие границы, хотя и пользуются многими пожалованиями и льготами и имеют преимущества по сравнению с другими воинами, однако пренебрегают ими, позволяя заниматься военным делом и защищать отечество беглым москвитянам и татарам. Мы ежегодно подносим дары царю перекопскому, тогда как наша литовская и жемайтская молодежь была бы полезнее в войске…
(Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М. 1994. С.93.)

В 1568 г. Сигизмунд II приостановил выплату Крымской орде дани в связи с тем, что татары продолжали набеги на земли Речи Посполитой и недостаточно помогали ей в войне с Москвой. Однако выплата дани была возобновлена в 1576 г., после выбора Стефана Батория королем польским и великим князем литовским, причем в значительно большем размере, чем при последних Ягеллонах. Как явствует из приведенного далее письма Батория к крымскому хану Девлет-Гирею, Речь Посполитая обязалась платить татарам ежегодную дань (юргельд) в размере 20000 золотых червонцев, а сверх того еще 20000 золотых червонцев, если крымцы будут помогать полякам и литовцам в войне с Москвой. Объяснить это можно тем, что в лице Стефана Батория Турция и Крым возвели на престол Речи Посполитой своего ставленника. Как воевода Трансильвании, он являлся вассалом Османской империи, которая через другого своего вассала – крымского хана Девлет-Гирея оказала Баторию прямую поддержку при выборах нового польско-литовского монарха. Поддержка эта заключалась в военной демонстрации крымцев у границ Речи Посполитой (о которой говорится в приведенном ниже письме Девлет-Гирея) и обязательстве хана простить Речи Посполитой невыплаченные дани за 8 лет (1568-1576 гг.) в случае выбора турецко-татарского ставленника (об этом обязательстве упоминается в приведенной ниже инструкции Батория для посольства в Крым).

№ 8. Посельство, року 1576, у Торуни на Сойме.
Великое Орды, вольного цара Перекопъского слово!
Беля Хрестiянствъ Господарю Королю, брату нашому Баторому Стефанови отъ насъ поклонъ и братъская прыязнь и милость. То-естъ: отъ давныхъ часовъ цары Перекопъские съ Корольми Польскими въ милости, прыязни и въ згоде братъской мешкаючи, отъ насъ имъ а отъ нихъ намъ затрудненья и шкоды жадное не бывало… Ктому тежъ, кгды слышали есьмо ижъ панове Литовъские нехотели тебе за Короля, але сына Князя Московъского Королемъ себе мети хотели, и для того есьмо ехали были зъ войскомъ своимъ до панъства Литовъского, и вжо есьмо были прыехали до реки Сакги, але кгды ваша милость до насъ гонъца своего Яна Бадовъского послали зъ листомъ угоднымь ознаймуючи, жесте вжо за волею Божъею Королемъ тыхъ панъствъ остали, абы есьмо зъ вами въ ласце и въ милости братерской мешкали, ижъ бы межи тыми панъствы двема прыязнь и угода была. Мы есьмо слышавшы же вжо остали есте Королемъ, барзо есмо тому ради и весели были, и просили Пана Бога, абы есте на томъ стольцу щастливе во всемъ пановали…
[Крымский посол Дчан-Тымир] отъ насъ до васъ листъ нашъ угодъный и поклонъ и упоминокъ понесъ, и естьли всю дань отдасть, тогды зъ нами братомъ и прыятелемъ будете и межи двухъ панъствъ яко и за предковъ вашыхъ Королей, справедливость, милость и доброть братъская была, такъ же и теперь нехайбы межи нами большая милость и братская приязнь и справедливость была и водле первшое присеги моцнеся трыймамо, и на непрыятеля нашого сполечне будмо неприятельми, и одинъ другому будмо помочъникомъ. Естли бы тогды ваша милость водле того мовенья моего тыхъ козаковъ своихъ, пославъши до Днепра слугу своего и передъ тымъ посломъ моимъ и передъ людми явне скарати не казалъ, и дани естли бы есте не казали дати, тогды межи насъ згода, прыязнь и милость братъская не будеть, кождому кому што хочеть Панъ Богъ даеть; такъ явне ведайте, а первей тое дани намъ не давано осмъ летъ. То тежъ рачте передъ себе взяти, и намъ то отослати годиться, и за продковъ вашихъ Королей такъ бывало, ижъ намъ давало на выправу, кгды есьмо ехали до неприятеля о тожъ и теперъ хочемо, дастъ Богъ на весну ехати, до неприятеля нашого и вашого, Князя Великого Московъского, рачъ ваша милость, братъ мой, зобравши двадцать тисечей золотыхъ чырвоныхъ, намъ черезъ того слугу нашого прыстававъши, до него своихъ людей на выправу прыслати. Теперь нашъ одинъ чоловекъ въ Москве, и насъ завсегды Москвитинъ просить, абыхся съ нимъ погодилъ и въ приязьни доброй мешкалъ, тобы зась мое зъ нимъ еднанье не добре бы вамъ было барзо. Бо и продокъ вашъ завше намъ кромъ дани на выправу присылалъ, а мы выправившыся завсегда до непрыятеля вашого и нашого ехали, рачъ ваша милость, братъ мой, и о тыхъ неприятеляхъ мне дати знати, которые въ панъствахъ своихъ маетъ; а все тые слова и речи поручыли есмо верному слузе своему Дчанъ-Тымиру, которымъ, абы ваша милость рачылъ, братъ нашъ, добре о тыхъ всихъ речахъ, намовывъслыся насъ о всемъ ведомого учынити, и двадцать тисечей рачилъ бы ваша милость черезъ того жъ слугу моего тое жъ зимы рыхло послати, ижъ если да Панъ Богъ Марца первого дня до вашого и нашого непрыятеля до Москвитина поедемо, о томъ ваша милость ведай, черезъ того посла нашого устие слова свое дали есьмо до васъ мовити, ваша бы милость рачылъ у него выпытавшы зъ нимъ доброе розмовити, и о всемъ насъ ведомою учынити, бо посла нашого слова суть властные слова нашы. И съ тымъ листомъ нашимъ и съ чоломъбитьемъ и съ поздоровеньемъ и зъ упоминъкомъ съ конемъ громакомъ послали есьмо, просимо, жебы есте вдячи приняли.
(Книга посольская Метрики Великого княжества Литовского. Ч. 2. М., 1843. С. 13-15.)

Инструкции Стефана Батория для посольства в Крым в 1576 г.:

Литва и Орда
Литва и Орда
Литва и Орда
Литва и Орда
Литва и Орда
Литва и Орда
Литва и Орда

(Книга посольская Метрики Великого княжества Литовского. Ч. 2. М., 1843. С. 11-13.)

В 14-16 вв. литовские великие князья правили бывшими землями Руси, как вассалы татарских ханов, выплачивая им дань и получая от них ярлыки, из которых известно о следующих:
Ярлык Абдуллы (Мамая) Ольгерду (1362)
Ярлык Тохтамыша Ягайле (1392-1393)
Ярлык Тохтамыша Витовту (1397-1398)
Ярлык Хаджи-Гирея Витовту
Ярлык Улуг-Мухаммеда Свидригайле (1431)
Ярлык Хаджи-Гирея Сигизмунду Кейстутьевичу
Ярлык Хаджи-Гирея Казимиру (1461)
Ярлык Нур-Девлета Казимиру (1466)
Ярлык Менгли-Гирея Казимиру (1472)
Ярлык Менгли-Гирея Сигизмунду I (1507)
Ярлыки Менгли-Гирея Сигизмунду I (1514)
Ярлык Мухаммед-Гирея Сигизмунду I (1520)
Ярлык Сагип-Гирея Сигизмунду I (1535)
Ярлык Сагип-Гирея Сигизмунду I (1540)
Ярлык Девлет-Гирея Сигизмунду II (1560)

Украинский историк Феликс Шабульдо говорит о двадцати сохранившихся или упомянутых в исторических источниках ярлыках:

…Ще Михайло Грушевський визначив, що „грамоти
в.кн.литовським на руські землі видали: 1) Тохтамиш, 2) Хаджі-герай – з
нагоди якогось ближче не названого посольства, 3) Нур-девлет по прого-
лошенню його ханом, коли до нього приїздили Ян Кучукович і Іваншен-
цо, 4) сам Менглі-герай… скоро по смерті його батька… Окрім того
маємо ще 5) пізнішу грамоту Менглі-герая того ж роду, видану ним в
1507 році”18.
(18 Грушевський М. Історія України-Руси. – Т. 4. – С. 458-459.)
Перелік цей необхідно доповнити ще принаймні двома яр-
ликами, що були видані після Тохтамиша і не зберіглися, проте свідчення
про їх існування є в ярлику Хаджі Гірея: 6) „грамотою” виданою для Ві-
товта, що могла бути ярликом самого Хаджі Гірея, 7) ярликом Хаджі Гі-
рея для в.кн.литовського Сигізмунда Кейстутовича19.
(19 Петрунь Ф. Східна межа Великого князівства Литовського в 30-х роках XV сторіччя // Ювілейний збірник на пошану академіка М.С. Грушевського. – К., 1928. – С. 165-168;
його ж. Ханські ярлики на українські землі. – С. 171-173; перевид.: С. 135-136.)
Проте й ними
перелік, схоже, не закінчується. Враховуючи окремі згадки про ярлики у
писемних джерелах та кількість уже виявлених й опублікованих, можна
вважати що, їх має бути близько двадцяти
.

Фелікс Шабульдо. Чи існував ярлик Мамая на українські землі?
(до постановки проблеми)

Ярлык Абдуллы (Мамая) Ольгерду (1362)

Вперше литовську версію в її конкретній формі вжито в уже згада-
ній інструкції від 27 листопада 1500 року для посольства Дмитра Путяти-
ча до Менглі Гірея. У ній, зокрема, зазначалося, що предки кримського
хана, „перші царі”, з давніх часів перебували „в братстві і в приязні і в
правді твердій” з предками в.кн.литовського Олександра Казимировича,
„почон отъ великого царя Токтамыша и отъ великого князя Олкгирда”32.
(32 32 АЗР. – Т.1. — № 183. – С.210; Pułaski K. Op. cit. – Nr. 46. – S.245.)

Вдруге погляд литовської сторони на поча-
ток історії литовсько-ординських союзів викладений у листі короля поль-
ського і в.кн.литовського Сигізмунда Старого до кримського хана від 26
листопада 1507 року в частині, присвяченій союзницькій присязі Менглі
Гірея, якою той зобов’язався „во всим братство, приятельство верное с
нами заховати по тому, как и предкове наши, почон от царя Токтамыша и
от великого князя Олкгирда ж до отцов на-
ших Казимиря, короля, и Ачжи Кгирея, царя”33.
(Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 8. – Nr. 57.– S. 95; Stosunki z Mendli-Girejem
chanem tatarów perekopskich (1469–1515). Akta i listy / Wydał i szkicem
historycznym poprzedził K.Pułaski.–Kraków–Warszawa, 1881. – Nr. 98. –
S. 327.)

Втретє литовська версія
наводиться у листі Сигізмунда Старого до Менглі Гірея від 14 грудня
1512 року, доставленому в Крим посольством Станіслава Скіндера і Яць-
ка Ратомського. У цьому листі Сигізмунд, викладаючи умови черговий
раз відновлюваного литовсько-кримського союзу, висловив подяку ханові
за те, що той, „пам’ятаючи давние дела, как предьки наши с твоими пред-
ки, почонши от великого князя Олкгиръда, и
от Витовта, а з вашое стороны от Тактомыша царя, аж до отцов наших,
Казимира короля и Ачжикгирия царя, в котором братстве и приязни они
промежку собе были, хотячи потому ж с нами жити и на знамя веръного
братства, прислав еси к нам внука своего Джалайдаина солтана”34.
(34 ЦДІАК України. – КМФ-36. – Оп.1. — Ч. 6. – Арк. 449; Pułaski K. Op. cit. –
Nr. 138. – S.408. Деякі з прикладів вживання литовської версії у дипломатичних
стосунках Литви з Кримом навів у свій час Л.Коланковський, але без жодних
пояснень. Див.: Kolankowski L. Problem Krymu w dziejach jagiellońskich //
Kwartalnik Historyczny. – R. 49., 1935. – S. 288. — Not.5. Порівн.: Русина О.В.
Україна під татарами і Литвою. – К.,1998. – С.59-60; її ж. Сіверська земля у
складі Великого князівства Литовського. – К.,1998. – С.80-81,84-88.)

Фелікс Шабульдо. Чи існував ярлик Мамая на українські землі?
(до постановки проблеми)

Земли, которые Мамай пожаловал Ольгерду:

Литва и Орда

Фелікс Шабульдо. Синьоводська битва 1362 p. у сучасній науковій інтерпретаціїї

Ярлык Тохтамыша Ягайле (1392-1393)

Русский текст:
Слово Тактамышево къ Королеви Польскому. Ведомо даемъ нашему бра[ту]: ажъ есмь селъ на столе великого ц[а]рства. Коли есть первое селъ на ц[а]ръскомъ столе, тогда есмь послалъ былъ квамъ Асана и Котлубугу вамъ дати ведание. И наши посли нашли ва[c] под городомъ под Троки стоячи. Вы па послалие есте кнамъ посла вашего Литвина на имя Невоиста. Оу другомъ пакъ лете стала межи на[c] замятня. Нашъ племеньни[к] Бекбулат и Хожа Мединъ оучинился намъ ворогъ и оуста на на[c]. И еще к тымъ Бекгичь и Турдучакъ Берди Давыдъ Тикня головнии мои были слуги. И тии стали намъ ворогъ и оу мене служаче и почали коромолити на мене. Послалися одного на имя Идикгия до Аксакъ Темиря на мене лиго мыслече. По тыхъ посланию по Идикгиеву посольству вышолъ на мене Аксакъ-Темиръ Железная нога о Чорного Песка. Тогда Аксакъ пришолъ такъ таино на насъ аже не было намъ никакое вести а ни слова. Алижъ озрели есмо его оу нашои державе мы па не поспели есмо и спрятати всее силы нашее толко што около на[c] нашъ дворъ есть и с тыми стали есмо противъ того Аксака. Тъи исныи Бекбулатъ нашъ ворог насъ выдалъ и побеглъ о насъ. Кои тои лихии Бекбула[т] побеглъ, тогда вси люди вся рать на бегъ повернулися. То дело потомъ стало. Б[ог]ъ насъ пожаловалъ опя[ть], наши неприятели ворзи далъ намъ всихъ оу наши руки. Мы ихъ сказнили такъ што опять не будутъ намъ пакостити. Ныне послалъ есмь квамъ слуги наши Асана и Тулу Очжю то поведати вамъ нашему брату, ябы то ведали вы. Што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте, а што будетъ вашее державы под нами, а мы за то не стоимъ вамъ. Ищите своего, а мы вамъ дамо. А и еще што было межи насъ какъ здавна гостемъ путь чистъ и вашимъ и нашимъ торговцемъ, без приимъ, без пакости всякому ч[е]л[о]в[е]ку, и чорнымъ людемъ промъслъ. На то все послали есмо сеи нашъ ярлыкъ и с нашею печатью золотою, ябы то крепко было. А тои ярлыкъ писанъ оу Орде на оустьи Дону курячего лета, а месяца иречипа. Какъ от[е]цъ нашъ, какъ о[т]ци ваши были заодно, послы сылали межи собою, а мы такоже хочемъ с вами быти. Аже будетъ ва[м] надобе помочь на кого на ворога вашего, язъ самъ есмъ готовъ за того тобе на помочь всею моею силою, а толко весть намъ даите. А коли па потомъ коли намъ бы надобе, вы намъ таковиже будте.

Перевод татарского текста:
Токтамышево слово мое Ягайле-хану. Мы послали послов, из коих главные Котлубуга и Асан, дать знать о восшествии на великое место, и ты также послал к нам присланника. Третьего года несколько Угланов, из коих важнейшие Бекбулат и Ходжа Медин, и Беки, из коих главные Бекгичь и Турдучак Берди Давуд, отправив вперед человека, по имени Идикгия, послали (без моего ведома) к Темирю. По тому требованию он выступил. Когда он, веруя в лукавое сердце и такой же язык их, пришел тайно вперед, мы, узнав, собрались; во время битвы прежде те дурные люди ушли с места, отчего и народ ушел с места. Вот что было причиной бывшему до тех пор тому делу. Бог нас пожаловал, предал нам враждующих Угланов и Беков, из коих главные Бекбулат, Ходжа Медин, Бекгичь и Турдучак Берди Давуд. Теперь мы послали послов, из коих главные Асан и Тулу Оджа, дать знать об этом случившемся. А далее с подданных нам волостей собрав выходы, вручи идущим послам для доставления в казну. Еще по прежнему правилу мои негоцианты и твои купцы пусть ходят одни к другим: признавая это хорошим для Великого Улуса, мы утвердили грамоту с золотым знаком. Велено написать курячьего года гиджры 795 ново-лунного месяца Реджеба 8-го дня, когда Орда была на Дону.

(Ярлык хана Золотой Орды Тохтамыша к польскому королю Ягайлу 1392-1393 года. Издан князем М.А. Оболенским. Казань, 1850.)

Ярлык Тохтамыша Витовту (1397-1398)

Литовская хроника: Того же лета князь великии Витовт пошлеть Промчыслава и князя Глеба Светославовича на Тимир-Тиклуя, a сам князь великии Витовт со всим воиском за ним поидеть. A цар Тактомыш со всим людом поидеть Витовту на помоч. Литва, немцы и ляхове, и татарове, и c ним было князеи пятдесят, и была сила ратных вельми великая. И пошли на цара Тимир-Тиклуя татарского. И похвалился на орду Витовт рекл: «емо пустошечи землю Татарскую и забиимо цара ТимиръТиклуя, и осадим царя Токтомыша на царстве его, a Тактамыш мене посадить на всеи земли Рускои». И мовившы то и пошли татар воевати. A в том часе поспееть Тимир-Тиклуи цар з многими силами татарскими, и стретилися c князем Витовтом на поли на реце на Ворскле, и была им битва великая лета 6907, месяца августа дванадцатого дня.

В роду потомков Тохтамыша – крымских Гиреев было принято ссылаться на союз великого литовского князя Витовта с Тохтамышем против Тимур-Кутлука и его детей. В своем послании к панам рады Литвы от 1506 г. Менгли-Гирей говорил так: «Великий царь Тохтамыш дал великому князю Витовту Киев и Смоленск и другие города, и предок наш царь Тохтамыш на все то дал ярлыки свои». Учитывая, что слова этого ярлыка включены и в несколько позднейших трактатов с Литвой, невозможно сомневаться, что это пожалование действительно было осуществлено ханом Белой Орды. Возникает вопрос, когда это произошло. – На него тоже отвечает Менгли-Гирей, вспоминая в своем письме к панам рады от 1507 г.: «Дядя наш и великий царь Ачгирей, отец наш, коли их потные кони были, до великого князя Витовта до литовское земли в гостиное поехали и за то пожаловали Киевом в головах и многие места дали»… Самое сильное поражение Тохтамыш понес от Тамерлана в 1396 г. Были уничтожены Сарай, Астрахань и Азов. Бесчисленные орды, спасающиеся от грозного татарского завоевателя, хлынули за Дон и Днепр. Можно предполагать, что именно тогда кони Тохтамыша «были потны», другими словами, именно тогда он искал убежища в Литве под натиском Тимуровых орд. Тогда посаженный Тимуром над Днепром ханом Белой Орды Тимур-Кутлуг выгнал Тохтамыша, который укрылся в Литве у Витовта. Вероятно, в 1397 г. был заключен договор о взаимной помощи и владениях. По-видимому, Витовт обещал Тохтамышу помощь в завоевании орд Крыма, Азова, Казани и Астрахани, а Тохтамыш, со своей стороны, выдал Витовту ярлык на владение русскими землями, в отношении которых татары имели права верховных правителей. Этот ярлык стал основой для последующих договоров Литвы с наследниками Тохтамыша, и именно на него ссылаются последующие ярлыки наследников Тохтамыша… Что касается условий трактата 1397 г., то восстановить их можно на основании его подтверждения Менгли-Гиреем и ярлыка Тохтамыша 1393 г. В последнем Тохтамыш требует от Ягайлы дани словами: «с подданных нам волостей собрав выходы, вручи идущим послам для доставления в казну». В русском переводе, осуществленном с тюркского оригинала ярлыка, читаем: «Што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте, а што будетъ вашее державы под нами, а мы за то не стоимъ вамъ. Ищите своего, а мы вамъ дамо». Другими словами, татарин требует дани, которую Литва платила в определенном размере со всех русских держав и провинций. Эта дань называлась выходом и определенно выплачивалась Ольгердом (сам Сигизмунд I упоминает о дружбе предков: «начиная от великого князя Ольгерда и Витовта, а с вашей стороны – от Тохтамыша»).
(Prochaska A. Z Witoldowych dziejow. I. Uklad Witolda z Tochtamyszem 1397 r. // Przeglad historyczny. T. XV, z. 3. Warszawa, 1912. S. 259-264.)

Факт пропуску Тохтамишовичів у ярликах кримських ханів серед
надавців таких документів навряд чи можна пояснити випадковістю, по-
милкою писаря чи незнанням історії литовсько-ординських політичних
союзів. Ймовірніше, що у цьому випадку ми маємо справу з державниць-
кою міфологемою, свідомо вживаною дипломатичною службою Кримсь-
кого ханства. Вірність такого припущення підтверджує зокрема існування
неофіційної кримської версії. Про неї стало відомо з розмови членів вели-
кого посольства Менглі Гірея 1506 р. про початки литовсько-ординського
„братства і приязні”, що мала місце зразу після учти у короля Сигізмунда
Старого і була почута й записана кимось з королівських служебників.
Спогади послів різняться від загальновживаної дипломатичної формули, а
тому їх можна сприймати за неофіційну версію, що поділялася багатьма
достойниками навіть з найближчого почту Менглі Гірея: „А какъ опосле
на впокои тыи послы и великих были у короля его милости в среду по
обеде, — занотував служебник, — и они много от царя его милости припо-
минали стародавных господарей и великих князей от Витовта и далеи,
такеж о Тактамыша, Чжелегдиня, Перберди, Магмети, Силехмат, Ачи
Кгиреи и вси деи тыи цари были з великими князи литовъскими у верном
братстве, у присязе на всякого неприятеля заодин
”24.
(24 Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 8 – Nr. 11. – S. 53; Stosunki z Mendli-Girejem
chanem tatarów perekopskich (1469–1515). Akta i listy / Wydał i szkicem
historycznym poprzedził K.Pułaski.–Kraków–Warszawa, 1881. – Nr. 76. –
S. 290.)
У названих послами іменах, хоч вони і перекручені, легко розпізна-
ти деяких з Тохтамишовичів – Джелал ед-Діна, Перберди (Джеббар-
берди), Улуг-Махмета і Сеїд Ахмеда
. Отже, на початку XVI ст. у Криму
про Тохтамишовичів знали і пам’ятали, але з певних причин в офіційних
документах не згадували.

Фелікс Шабульдо. Чи існував ярлик Мамая на українські землі?
(до постановки проблеми)

Ярлык Хаджи-Гирея Витовту

…Ще Михайло Грушевський визначив, що „грамоти
в.кн.литовським на руські землі видали: 1) Тохтамиш, 2) Хаджі-герай – з
нагоди якогось ближче не названого посольства, 3) Нур-девлет по прого-
лошенню його ханом, коли до нього приїздили Ян Кучукович і Іваншен-
цо, 4) сам Менглі-герай… скоро по смерті його батька… Окрім того
маємо ще 5) пізнішу грамоту Менглі-герая того ж роду, видану ним в
1507 році”18.
(18 Грушевський М. Історія України-Руси. – Т. 4. – С. 458-459.)
Перелік цей необхідно доповнити ще принаймні двома яр-
ликами, що були видані після Тохтамиша і не зберіглися, проте свідчення
про їх існування є в ярлику Хаджі Гірея: 6) „грамотою” виданою для Ві-
товта, що могла бути ярликом самого Хаджі Гірея
, 7) ярликом Хаджі Гі-
рея для в.кн.литовського Сигізмунда Кейстутовича19.
(19 Петрунь Ф. Східна межа Великого князівства Литовського в 30-х роках XV
сторіччя. – С. 165-168; його ж. Ханські ярлики на українські землі. – С. 171-
173; перевид.: С. 135-136.)

Фелікс Шабульдо. Чи існував ярлик Мамая на українські землі?
(до постановки проблеми)

Ярлык Улуг-Мухаммеда Свидригайле (1431)

Зокрема, у ярлику Хаджі Гірея 1461 р., найдавнішому з тих, чий
зміст зберігся до нашого часу, згадується, крім самого Хаджі Гірея, ще
його старший брат, котрий перед ним також „на коні потному до великого
князя Вітовта до Литви в гостину приїжджав і велику пошану мав”10.
(10 Барвінський Б. Два загадочні ярлики на руські землі з другої половини XV сто-
ліття // Барвінський Б. Історичні причинки. Розвідки, замітки і матеріали до і-
сторії України-Руси. – Львів, 1909. – С. 16: „Co przed tym brat nasz starszy, na
koniu polnym (має бути „potnym”) do wielkiego kniazia Witulta do Litwy w
gościnę przyezdzal i wielką uczciwość mial”.)
Нині відомо, що у даному разі йдеться про Улуг Махмеда, сина Джелал ед-
Діна, онука Тохтамиша, котрий також був клієнтом Вітовта, потім прави-
телем найбільшої Орди у Дешт-і-Кипчаку в 1420-х роках і ще згодом –
засновником Казанського ханства11.
(11 Див.: Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego. – Warszawa, 1930. –
T. 1, 1377-1499. – S. 127, 254.)
Проте вже у другому ярлику
Менглі Гірея (1507 р.) ряд союзників-клієнтів Вітовта і надавачів дона-
ційних актів скорочено до двох царствених осіб – Улуг Махмеда і Хаджі
Гірея: „Штож великий ц/а/рь, дядя н/а/шь, и великий ц/а/рь Ачжи Кгиреи,
о/те/ць н/а/шь, коли их потные кони были, до великого кн/я/зя Витовта, до
Литовъские земли в гостиное поехали и за то пожаловали Киевом в голо-
вах, многие места дали”13.
(13 Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 8 (1499-1514): Uzrasmų knyga 8. – Vilnius, 1995. –
Nr. 47. – S. 83; або ж: Акты, относящиеся к истории Западной России (далі –
АЗР), собранные и изданные Археологической комиссиею. 1506-1541. – СПб.,
1848. – Т. 2. – № 6. – С. 4.)

Фелікс Шабульдо. Чи існував ярлик Мамая на українські землі?
(до постановки проблеми)

Ряд указаний источников показывает, что в 30-х годах ордынская знать продолжала считать себя верховным сюзереном восточноевропейских государств, от воли которого зависит решение спорных вопросов между ними. По свидетельству Длугоша, во время военных действий на Волыни летом 1431 г. Свидригайло передал польскому королю и панам ярлык Улу-Мухаммеда, в котором им предписывалось прекратить войну с Литвой и передать Свидригайло объект спора – Подолию, так как хан пожаловал ее Свидригайло (Dlugosz J. Opera omnia. Cracoviae, 1877. T. XIII. S. 450). Сам хронист полагал, что текст ханского ярлыка был сфабрикован самим Свидригайло, но уже наиболее авторитетный исследователь политической истории Великого княжества Литовского 30-х годов XV в. А. Левицкий усомнился в правильности этого утверждения. Действительно, в ярлыках крымских ханов великим князьям литовским (Хаджи-Гирея 1461 г. и Менгли-Гирея 1472 и 1507 гг.), восходивших к ярлыку Тохтамыша Витовту, как часть их владений постоянно упоминается «Подольская тьма». Можно не сомневаться, что подобный ярлык был выдан Улу-Мухаммедом Свидригайло, а затем хан мог потребовать от польского правительства передать его «пожалование» литовскому великому князю. Польское государство могло пренебречь распоряжениями хана, как не посчитались с ними в конце концов сражавшиеся между собой московские князья, но, когда дело касалось более мелких политических образований, правители Орды еще распоряжались их судьбами. В апреле 1434 г., сообщая великому магистру о приходе к нему с войсками князей Одоевских, Свидригайло разъяснял, что хан отдал этих князей с их землями ему «во владение» (Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский. СПб., 1835. С. 197). Именно в позиции, занятой Ордой, следует видеть одну из причин того, почему московским великим князьям не удалось в то время восстановить свои позиции в Верховских княжествах, утраченные в последние годы правления Витовта. (С. 181)
(Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430-1460) // Славяне и их соседи. Выпуск 10. Славяне и кочевой мир. М., 2001.)

источник

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб