ИСТОРИКИ И ГУМИЛЕВ
На симпозиумах и научных конференциях я не раз слышал одну и ту же фразу: «Ни один настоящий историк не принимает всерьез теорию Гумилева». Это не совсем так, хотя я действительно не знаю историков, взявших ее на вооружение. Зато знаю историков, которые отнеслись к ней с интересом. Гелиан Прохоров не применял теорию этногенеза в своих научных работах, но отзывался о ней доброжелательно. Но вот Игоря Дьяконова теория этногенеза всерьез заинтересовала:
«Его книга «Этногенез и биосфера Земли», — писал Игорь Михайлович, — содержит немало оригинальных идей, над которыми стоит задуматься. Л.Н.Гумилев глубоко прав, когда утверждает, что этнос не связан ни с расой, ни с языком, ни даже… с религией».
Дьяконов признал даже пассионарность:
«Явление это имеет огромное, часто ключевое историческое значение, хотя до сих пор проходило для историков незамеченным», — притом что находил в пассионарной теории этногенеза недостатки, недоработки, которые уже известны и читателю этой книги.
Дьяконов совершенно не принял «Древнюю Русь и Великую степь», в особенности хазарские главы, нашел там и бездоказательность, и ошибки.
Что делать, ошибки бывают у всех историков, не избежали их, между прочим, и критики Гумилева: Панарин, Шнирельман, Элез, Паин и даже профессиональный русист Яков Лурье.
Виктор Шнирельман, главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, перенял у Виктора Козлова роль главного оппонента Гумилева. Самого непримиримого, самого последовательного. Но критик Гумилева и гумилевщины, оказывается, слабо знает работы Гумилева.
Из статьи Виктора Шнирельмана в академическом журнале «Этнографическое обозрение»: «Гумилев избегал ссылаться на авторов, мягко говоря, непопулярных в СССР, — одни из них были связаны с дореволюционной историографией, другие испытали на себе гонения в советское время либо их произведения подверглись испепеляющей критике и оказались не в чести. Например, одним из важнейших источников, откуда автор теории этногенеза черпал как факты, так и теоретические выкладки, были богатые эмпирическими материалами произведения Г.Е.Грумм-Гржимайло, исходившего из расовой теории и подвергшегося суровой критике в конце 1920х годов».
Прочитав это, я не поверил своим глазам. Полноте, да не обман ли зрения? Так ли я понял? Гумилев не ссылался на Грумм Гржимайло? Снимите с полки «Древних тюрков» и откройте следующую за титульным листом страницу. Вот что вы там прочтете: «Я на всю жизнь сохраню память о тех, кто помог мне выполнить эту работу и кого уже давно нет среди нас, о моем замечательном предшественнике, моем друге Г.Е.Грумм-Гржимайло, прославившем историю народов Центральной Азии и умершем в ожидании признания…»
В докторской Гумилева – десятки ссылок на «Западную Монголию и Урянхайский край», ту самую книгу Грумм-Гржимайло, что упомянул в своей статье Шнирельман. Но мало этого, в историографическом обзоре Гумилев пишет о Грумм-Гржимайло больше, чем о всех других русских историках Центральной Азии вместе взятых. Для «Известий ВГО» и для журнала «Природа» Гумилев писал статьи о Григории Ефимовиче, а в библиографии «Этногенеза и биосферы» – четыре работы Грумм-Гржимайло.
Шнирельман – серьезный ученый. Тем досаднее его ошибки и незнание теории этногенеза, которую он взялся критиковать. Да взялся не один, а вместе с историком Сергеем Панариным, тоже доктором наук, главным редактором журнала «Вестник Евразии».
Из статьи Виктора Шнирельмана и Сергея Панарина в независимом научном журнале «Вестник Евразии»: «…он (Гумилев. – С.Б.) объявляет австралийских аборигенов, бушменов и эскимосов старыми этносами. Но по его теории, старые этносы находятся в «фазе цивилизации», «инерционной фазе», на которой им свойственны накопительство, расцвет материальной культуры и хищническое отношение к природе. Ничего подобного у австралийцев, бушменов и эскимосов не наблюдается…»
А вот это уже ошибка серьезная. Инерционная фаза далеко не последняя в цикле этногенеза. Все перечисленные народы пережили свою «фазу цивилизации» и давно уже вернулись в этнический гомеостаз – состояние равновесия с этнической и природной средой. Что же, Панарин и Шнирельман даже не знали последовательности фаз этногенеза, основных положений научной теории, которую взялись критиковать?!
Впрочем, философ Андрей Элез «Этногенез и биосферу» вообще не прочитал. Он ограничился научно-популярной книгой «География этноса в исторический период» и несколькими статьями Гумилева и укоризненно заметил, что в книгах Гумилева нет ссылок на русского этнографа Широкогорова. Но в «Этногенезе и биосфере» есть не только ссылка, а даже целый параграф под названием «»Этнос» – сочинение С.М.Широкогорова».
Вот знаменитый политолог Эмиль Паин и его книга «Этнополитический маятник». Книга, в общем, любопытная, но сейчас интересно, что он написал о Гумилеве. Сначала Эмиль Абрамович всё пишет правильно, хотя и прямолинейно, несколько огрубляя теорию: «Этнос – это коллектив, который отличается от других этносов стереотипом поведения». Но дальше ученый начинает фантазировать: «Гумилев полагал, что эти стереотипы практически неизменны на протяжении всего времени этнической общности… 1200-1500 лет».
Да да, Эмиль Паин тоже не читал «Этногенез и биосферу», где есть даже глава «Изменчивость стереотипов поведения».
Самые серьезные и самые досадные ошибки Гумилева – результат его «евразийства», точнее, тюркофильства. Правда, именно «евразийство» принесло Гумилеву тысячи новых поклонников в Казани, Астане, Алма-Ате, Ташкенте, Улан-Удэ, может быть, даже в Улан-Баторе и Кызыле. Гумилев сделал то, что оказалось не под силу казахским и татарским академикам и докторам наук: он подарил тюркским и монгольским народам новое место во всемирной истории. Не зря уже после смерти на Гумилева пролился дождь почестей и наград. В 1992-м из Азербайджана прислали Алмазную звезду Тугая, в 1996-м в Астане создали Евразийский университет имени Льва Гумилева, в 2005 м татары открыли в Казани памятник Гумилеву. Даже мемориальную доску в доме на Коломенской улице, где Гумилев провел последние два года жизни, установили на деньги Республики Татарстан. Власти Петербурга о табличке не позаботились.
Но за признание Гумилев дорого заплатил. Теперь не только историк-русист, вроде Кузьмина или Лурье, но даже герой романа Дмитрия Быкова «ЖД» размышляет о Гумилеве: «у него любой школьник десять подтасовок на главу найдет».
Константин Иванов писал о людях, которые, услышав фамилию «Гумилев», спешили пересказать популярный тогда анекдот: «Знаем, знаем: татарского ига не было, а был ввод ограниченного контингента золотоордынских войск по просьбе московских и ростово-суздальских князей». Историки не могли простить Гумилеву ошибки, передержки и просто фантазии. Не могли простить и «пренебрежение» источниками.
Безусловно, историку надо извлекать факты из исторических документов, а не из книг предшественников. Но, с другой стороны, если бы Гумилев пользовался таким старым, надежным, дедовским методом, никогда бы он не создал пассионарной теории этногенеза, не написал бы даже половины своих книг. Метод Гумилева – брать факты из обобщающих монографий и со поставлять – был единственно возможным. Может быть, кто нибудь знает исследователя, который предложил более научную и фундаментальную теорию?
Игорь Дьяконов в последние годы жизни попытался создать собственную периодизацию всемирной истории и написал книгу под названием «Пути истории». Периодизацию Дьяконова можно охарактеризовать одним словом: «беспомощная». В советской исторической науке такая задача оказалось под силу только Льву Гумилеву.
Но коллеги не оценили его труд. Почему? А потому что историки, в большинстве своем, не ценят теоретиков. Петербургскому историку Борису Романову приписывают фразу: «Заниматься методологией истории – все равно что доить козла».
Но совсем без теории нельзя, и вот историки идут на поклон к философам и социологам, хотя те создают совершенно умозрительные модели.
Есть такая теория модернизации. Она заменила теперь исторический материализм. Странно, что историки до сих пор против нее не восстали, ведь эта теория совершенно игнорирует историческую реальность. Например, с точки зрения теории модернизации роскошная Византийская империя и первобытное племя в Меланезии относятся к одному типу общества – традиционному, хотя что же у них общего?
Еще хуже с теорией этноса. Лев Клейн, один из самых принципиальных критиков Гумилева, пишет: «…могло бы создаться впечатление, что мне нечего противопоставить представлениям Гумилева, что, как бы они ни были шатки, других нет. Это не так. Есть ряд весьма разработанных концепций этноса, признаваемых в советской и мировой науке. Я придерживаюсь одной из них, ныне, пожалуй, наиболее авторитетной. Она связывает этнос со сферой коллективного сознания, изучаемого социальной психологией».
Этот взгляд господствует в нашей науке, а в Канаде, США и в Европе он практически общепринятый. Самый главный признак этноса или нации – этническое (национальное) самосознание. Если человек считает себя французом, значит, он француз, считает себя немцем, значит, немец. А как узнать, что он там считает? А просто спросить, ответ и будет проявлением этнического или национального самосознания.
Идеал идеализма: слово становится плотью, сознание рождает бытие. Даже удиви тельно, как такая теория могла победить в советской науке задолго до падения коммунизма.
Но вот пример совершенно реалистический, более того – массовый. Во время переписи населения наши этнографы открыли на просторах России совершенно новые идентичности. Сотни, если не тысячи людей в графе «национальность» указали: «эльф», «гоблин», «гном» и даже «тролль». Вот так этнографы попали в яму, которую сами же нечаянно вырыли. А ведь им ничего не остается, как признать появление в России всех этих «идентичностей». Более того, я уверен, что люди, записавшиеся эльфами или гномами, могли быть совершенно серьезны.
Так что, теория Гумилева псевдонаучна, а взгляды этнографов научны? И этнос гоблинов или эльфов – это результат применения строго научной теории?
При всех недостатках теории Гумилева она выглядит куда более достоверной и научно обоснованной.
Но главное направление в критике Гумилева – вовсе не научное, а политическое.
Козлов, Шнирельман, Панарин, Янов, Клейн – почти все известные критики Гумилева – уверены: теория Гумилева опасна, безнравственна и политически вредна.
Виктор Козлов еще в 1974-м году заявил, что Гумилев оправдывает все злодеяния мировой истории: «В чем же виноваты Чингисхан, Наполеон или Гитлер и, главное, при чем тут феодальный или капиталистический строй, если «пассионарная» активность таких «героев» была вызвана биологическими мутациями, а сами они и поддерживающие их группы, проводя завоевательные войны, следовали лишь биогеографическим законам развития монгольского, французского или германского этносов?»
Через восемнадцать лет Лев Клейн своими словами повторил мысль Козлова, а в 2000 году Панарин и Шнирельман обвинили Гумилева в грехе более тяжком: «…целому ряду этнических групп застой буквально предписан» и сделали страшный вывод: «…тотальная биологизация исторического процесса, осуществленная Гумилевым, дает… квазинаучное обоснование для культивирования этнического снобизма с примесью расизма». Между тем Лев Гумилев прямо утверждал: «Неполноценных этносов нет!»
Другие ученые считали отсталые племена детьми, которые почему-то остановились в развитии, а Гумилев называл их «старичками». Они давным-давно прожили бурную молодость и блистательный расцвет, а теперь стали пенсионерами. Но Гумилев никогда не ставил старичков ниже молодых. Напротив, он вместе с Константином Ивановым предлагал создать, например, древним сибирским народам особые условия, при которых те могли бы сохранить свою традиционную культуру, а значит, и самих себя. Что здесь безнравственного? Безнравственно «модернизировать» жизнь древних народов. Это все равно что заставлять столетних старцев бегать стометровку. Иной и не добежит…
А ведь критики Гумилева не остановились даже перед обвинением Гумилева в культурном расизме, нацизме, фашизме. Клейн писал, что Гумилев оправдывает мораль апартеида.
Но дальше других пошел Шнирельман: «От нацистов Гумилева отличало лишь то, что упадок древних обществ они объясняли расовым смешением, а он – этническим». Вот так Гумилева, который в 1945-м сбивал «фокке-вульфы» под Альтдаммом и расстреливал атакующих нацистов под Тойпицем, поставили в один ряд с идеологами национал-социализма.
Очень не хочется верить, что конфликты между народами могут быть закономерны и неизбежны. Верить хочется во что-то доброе, хорошее. В слияние социалистических наций в едином советском народе, как Виктор Козлов в 1974-м. Или в глобализацию, как Виктор Шнирельман в 2006-м. Но чем это кончится, неужели непонятно? Ведь между статьями Козлова и Шнирельмана – кровавые погромы в Сумгаите и Баку, война в Карабахе, повсеместное торжество национализма, распад Советского Союза, бегство сотен тысяч русских из Средней Азии, чеченские войны наконец.
ГУМИЛЕВ И ЗАПАД
В шестидесятые годы Гелиан Прохоров спрашивал Льва Гумилева, почему тот не перебежал к англичанам в 1945-м? Гумилев ведь не был советским человеком, ненавидел Сталина, пережил три ареста и два следствия, отсидел в лагерях уже пять лет. Гумилев как будто отмахивался: «Геля, они бы меня выдали».
А ведь теоретически Гумилев мог носить форму британской, французской (деголлевской) и даже американской армии. Мог бы, если бы Ахматова эмигрировала вместе с ним или просто отправила сына за границу. Его будущее не было предопределено.
Вероятно, четырнадцатилетний Лева и не знал, что его судьба решалась где-то между осенью 1924-го и осенью 1926-го. Сохранилось по меньшей мере два свидетельства, по которым можно судить о намерениях Ахматовой.
В октябре 1924-го эмигрировал историк и литературовед Владимир Вейдле, и Ахматова попросила его «навести в парижской русской гимназии справки насчет условий, на которых приняли бы туда ее сына, если бы они решились отправить его в Париж…»
Еще интереснее письмо Марины Цветаевой к Анне Ахматовой, отправленное в ноябре 1926 года:
«Дорогая Анна Андреевна, Пишу Вам по радостному поводу Вашего приезда. Одна ли Вы едете или с семьей (мать, сын). Но как бы ни ехали, езжайте смело. Напишите мне тотчас же: когда – одна или с семьей – решение или мечта…»
Ахматова отказалась эмигрировать, осталась «со своим народом». Она сделала правильный выбор. Поэтесса Серебряного века могла стать великим русским поэтом только на Родине.
А если бы она уехала, как могла сложиться судьба Льва Гумилева?
Ахматова часто спрашивала себя: «А что бы было, если б он воспитывался за границей? Он знал бы насколько языков, работал на раскопках с Ростовцевым, перед ним открылась бы дорога ученого, к которой он был предназначен».
Анна Андреевна была совершенно права. Гумилев не провел бы тринадцать лет в лагерях. Ему не пришлось бы годами зарабатывать рабочий стаж, чтобы поступить в университет. Он окончил бы Сорбонну или Кембридж, а потом мог бы преподавать и заниматься научными исследованиями в Европе, а мог и переехать в США. Например, в тот же Нью-Хейвен, где работали Георгий Вернадский и Михаил Ростовцев, величайший антиковед – историк и археолог.
Языки Гумилев учил бы не в лагере, а в университете. Тюркскими языками овладел бы в совершенстве, научился бы читать по-китайски. Словом, Лев Николаевич стал бы востоковедом мирового уровня. Возможно, затмил бы Эдуарда Шаванна и Рене Груссе. Ездил на международные конгрессы по несколько раз в год. Гумилев сделал бы блестящую академическую карьеру.
А мог бы он создать свою теорию этногенеза?
Академик Панченко считал, что тюрьма помогла Гумилеву: «Неволя определяет и тематику, и, так сказать, методологию творчества».
Не верю я в целительную силу тюрьмы. Сомневаюсь, будто баланда и пайка сырого хлеба способствуют гуманитарным исследованиям, а недостаток сахара и фосфора стимулирует работу мозга. Да, Гумилев размышлял об этногенезе во время долгого пути из барака на работу. Но он еще лучше мог бы размышлять, скажем, по дороге из своего загородного особняка в университет. Идея пассионарности пришла Гумилеву, когда он лежал под нарами в «Крестах». А могла бы еще скорее прийти, допустим, после партии в лаун-теннис или во время вечерних размышлений над стаканчиком виски в каком-нибудь лондонском клубе, за чашкой кофе в парижском кафе.
Гумилев, несомненно, создал бы на Западе свою теорию и, возможно, сделал бы это гораздо раньше. Вопрос в другом: как бы он эту теорию опубликовал? Виктор Козлов сомневался, что Гумилев смог бы напечатать свою книгу в западных университетских издательствах: «Идеи естественности кровавых межэтнических конфликтов не были бы приняты и на Западе, где к националистической пропаганде относятся с очень большим осуждением…» Козлов часто бывал на Западе и хорошо ориентировался в европейской и североамериканской научной жизни.
Возможно, Гумилеву и удалось бы напечатать «Этногенез и биосферу», но тогда еще хуже: от него бы все отвернулись. Не только академики и редакторы издательств, как в СССР. А вообще все «порядочные люди».
После Второй мировой войны всякий исследователь нации, этноса, этнической идентичности казался фигурой подозрительной. О свободе творчества, свободе дискуссий не могло быть и речи. Профессор Кембриджа Эрнест Геллнер и профессор Лондонского университета Эрик Хобсбаум, «законодатели мод» в европейских Nationalism studies, последовательно подменяли научное исследование моральным осуждением.
Гумилев современные нации считал этносами, а всемирную историю изучал прежде всего как историю этносов (наций).
Это было бы просто вызовом западным неомарксистам, левым профессорам, директорам научных центров. Как ни странно, советская наука в шестидесятые-восьмидесятые годы давала Гумилеву большую свободу. Ярлык «антимарксиста» и «биологизатора» только подогрел интерес читателя к теории этногенеза.
На Западе ее судьба была бы печальна. Гумилев, конечно, не попал бы под арест, но испортил бы себе карьеру, лишился кафедры. Китайские и афроамериканские студенты могли и освистать такого преподавателя, остальные – просто бойкотировать его лекции. Шумный, скандальный успех последних лет жизни был бы невозможен. Вместо него – остракизм и забвение. Вот такова была бы судьба теории этногенеза.
Не верите? Давайте проверим.
Английское издание «Этногенеза и биосферы» появилось на год раньше, чем русское, но его даже не заметили.
Первым западным ученым, написавшим о Гумилеве, был профессор Массачусетского технологического института Лорен Грэхэм. Он занимался историей науки в СССР. В свою книгу он включил и главу о Гумилеве. Гумилева он не читал. Вообще не читал. В это трудно поверить, но профессор признался, что не сумел достать копию депонированной рукописи «Этногенеза», а потому составил себе представление о теории Гумилева по двум статьям: Бородая Ю.М. «Этнические контакты и окружающая среда» и Кедрова Б.М., Григулевича И.Р., Крывелева И.А. «По поводу статьи Ю.М.Бородая».
Спасибо профессору за честность, но уровень американского науковедения просто изумляет.
Правда, в 1988-м некто Джамиль Браунсон защитил в канадском университете Саймона Фрезера диссертацию «Landscape and ethnos: An assessment of L.N.Gumilev’s theory of historical geography». Сейчас о Гумилеве довольно толково пишет Марлен Ларюэль, но даже ей Гумилев интересен не как историк-теоретик, а как представитель «правого дискурса» в России.
В.В.Гудаков защитил во Франции диссертацию, используя идеи Гумилева, но при обсуждении диссертации именно эти идеи, по словам Гудакова, «вызвали острейшую дискуссию методологического характера, связанную с особенностями французской историографии и ментальности».
Разницу между восприятием Гумилева в России и на Западе особенно хорошо показал философ Григорий Померанц еще в 1990 году.
Из статьи Григория Померанца в журнале «Общественные науки:
«…Я попытался оценить его (Льва Гумилева. – С.Б.) теорию и включил критику ее в статью. Когда статья была напечатана, я послал оттиск покойному ныне г-ну Кейюа, в журнал «Диожен». Г-н Кейюа ответил, что статья подходит, но надо опустить критику теории этносов: она неинтересна западному читателю».
Наконец, Гумилев после «Зигзага истории» получил репутацию антисемита. От людей с такой репутацией на Западе после 1945 года просто шарахаются. Взгляды Гумилева были одиозны, а в обществе победившего конформизма одиозных авторов подвергали негласному бойкоту. В СССР человек, писавший о запретном, был героем. Во Франции, Великобритании, Канаде – отщепенцем.
Гумилев станет интересен западным ученым только тогда, когда изменится до неузнаваемости сам западный мир.
Эпилог
В книгах друзей Гумилева и в статьях его врагов я часто встречал словосочетание «учение Льва Гумилева». Быть сторонником Гумилева – значит не только признавать теорию этногенеза, но и верить в «симбиоз с Ордой», в победу потомков крещеных татар на Куликовом поле, во все ошибки и несообразности, которых немало у Льва Николаевича. Разумеется, на такое способны лишь люди, навсегда плененные Гумилевым, попавшие под власть его чар. Когда-то таких людей было очень много, теперь их всё меньше. Когда-то и я был таким, но чары закончились. Теперь я вижу, что пассионарная теория этногенеза – это одно, палеогеография – другое, востоковедение – третье, евразийство – четвертое.
Единого «учения Гумилева», на мой взгляд, нет. Есть научное наследие русского историка Льва Гумилева. Наследие очень богатое: сочинения по востоковедению, палеогеографии, этнологии, всемирной истории, истории России. Одни устарели еще при жизни автора, другие же бессмертны. Позволю себе одну историческую аналогию.
Из книги Александра Герцена «Былое и думы»: «Гегель во время своего профессорства в Берлине, долею от старости, а вдвое от довольства местом и почетом, намеренно взвинтил свою философию над земным уровнем и держался в среде, где все современные интересы и страсти становятся довольно безразличны, как здания и села с воздушного шара. Настоящий Гегель был тот скромный профессор в Иене, друг Гельдерлина, который спас под полой свою «Феноменологию», когда Наполеон входил в город; тогда… он не читал своих лекций о философии религии, а писал гениальные вещи, вроде статьи «о палаче и о смертной казни», напечатанной в Розенкранцевой биографии».
Однажды, уже в конце жизни, Гумилев, возвращаясь с прогулки, сообщил Ольге Новиковой: «Оленька! Я – спасу Россию!» Вероятно, это была шутка. Хотя в тот же час Лев Николаевич стал рассказывать своей ученице о евразийце Николае Трубецком – Гумилев как раз писал о нем статью для журнала «Наше наследие». Это была одна из последних научных работ в его жизни. Друзья и поклонники Гумилева обычно воспринимают слова о спасении России как еще один аргумент в пользу евразийства.
Прошли годы. Теперь в евразийство верят главным образом романтики и политики. Иногда те и другие даже встречаются друг с другом, например, в московском центре Льва Гумилева, где проходят круглые столы и фуршеты, концерты и вечера, посвященные евразийству. Люди в смокингах и фраках поднимают тосты в честь Гумилева и евразийства. Только вот какое отношение эти гумилевцы-евразийцы имеют к теории этногенеза, что они вообще знают об идеях Гумилева, о его научных взглядах? На сайте этого центра есть вкладка «Сакральная география». Открыв ее, легко убедиться, как далеки воззрения Павла Зарифуллина, директора центра, от пассионарной теории этногенеза.
Меня часто спрашивали, о ком я пишу книгу. Я отвечал: «О Гумилеве». О, как интересно, а за что его все-таки расстреляли? Или: «А почему он бросил Ахматову?» Или «Да, я тоже очень люблю его стихи». Все мои собеседники – человек пятнадцать, — услышав фамилию «Гумилев», тут же вспоминали Николая Гумилева. В начале девяностых такого нельзя было и представить. Николая Гумилева охотно читали, но слава Гумилева-сына затмевала славу Гумилева-отца.
В наши дни слава Льва Гумилева стала меньше, успех – тише. Он вышел из интеллектуальной моды. Ему все чаще припоминают ошибки, а евразийские фантазии о благотворном влиянии татаро-монгольского ига вызывают раздражение. Чем больше в России мигрантов из Средней Азии, тем меньше веры в спасительное для России братство с народами Великой степи. А потому оставим евразийцам упоительные фантазии. Пусть утешаются. В эпоху нового переселения народов актуальны совсем другие идеи Гумилева.
Будущее России и Европы, наша судьбы и судьба наших детей зависят от национальной политики. Не ждет ли нас судьба Китая времен варварских царств? Или Римской империи? Вот здесь и можно вспомнить слова о спасении России.
Критики называют теорию Гумилева мрачной, но станем ли мы ругать врача, который просто ставит больному диагноз? Лучше знать горькую правду, чем утешать себя сказками и побасенками про дружбу народов и свет просвещения, который должен рассеять мрак невежества и ксенофобии.
Впрочем, я все-таки не согласен с критиками Гумилева. Его взгляд на мир вовсе не мрачен. Да, межнациональные конфликты неизбежны. Да, народы не вечны. Зато вечно этническое разнообразие.
Нет ничего печальнее и примитивнее, чем скучный мир глобализации. Вроде Бориса Друбецкого, каким его увидела Наташа Ростова: «Серый и узкий, как часы в столовой».
Скука глобализации, растворение народов в едином человечестве – всё это не только пошло, но и совершенно нереалистично. Мир, разделенный на этносы и цивилизации, жесток, зато это сложный, многоцветный, живой мир, полный творчества и жизни.
Из беседы Льва Гумилева с Айдером Куркчи: «Когда я умру, не говорите, что я был милым и ворчливым стариком, знающим всё про всё. Вранье. Я только узнал, что люди разные, и хотел рассказать, почему между народами были и будут кровавые скандалы. Должен сказать серьезно: предмет моей науки довольно строг, хотя и не общепринят; предмет мой – разнообразие».
Части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9. 10, 11
http://historicaldis.ru/blog/43751870477/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43777695122/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43435799368/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43935970850/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43881420722/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43029049695/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43114324530/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43907720842/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43880859843/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43898966763/Vyikrutasyi-gumilyo…
http://historicaldis.ru/blog/43485468816/Vyikrutasyi-gumilyo…
Сергей Беляков. Гумилев сын Гумилева. Биография Льва Гумилева. Издательство благодарит за предоставленные материалы Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, Санкт-Петербург.Сергей Беляков – историк и литературовед, специалист по биографии и научному наследию Льва Николаевича Гумилева.
http://www.rulit.me/books/gumilev-syn-gumileva-read-354837-1…
http://bookscafe.net/read/belyakov_sergey-gumilev_syn_gumile…
http://modernlib.ru/books/sergey_belyakov/gumilev_sin_gumile…
http://www.e-reading.by/book.php?book=1024403
http://mirror6.ru.indbooks.in/?page_id=90673
http://booksonline.com.ua/view.php?book=122643
Добро пожаловать, если имеется желание ознакомиться с полным текстом книги, отрывки которой оказалось возможным разместить здесь, благодаря любезности хозяина сайта “Исторический дискуссионный клуб”. В книге много и биографических подробностей, и более широких представлений о природе этногенеза. Отдавая должное Гумилёву, как основоположнику теории этногенеза, надо признать, полной ясности в ней нет. Однако существует же астрофизика с нулевыми шансами на полную ясность. Там в основном видят, с огромными затратами посещают планеты и так получают инопланетное вещество. А в остальном считают и предполагают. Вот материя разлетается, должно быть ускорение, не иначе от большого взрыва в точке с чудовищной плотностью. Весёлое дело, а откуда плотность в точке вне времени и пространства..Вот и с гумилёвским пассионарным толчком примерно так.
Мы шли дорогой русской славы,
Мы шли грозой чужой земле,
И лик истерзанной Варшавы,
Мелькнув, исчез в январской мгле.
А впереди цвели пожары,
Дрожала чуждая земля,
Узнали тяжесть русской кары
Ее леса, ее поля.
Но мы навеки будем правы
Пред вами, прежние века.
Опять дорогой русской славы
Прошли славянские войска.
Мне понравилось о Гумилёве на войне. Тогда он был русским по существу, а не лишь по происхождению. В последствии, в своих евразийских измышлениях, он ни разу не обратит внимание на роль Святой Руси в спасении евразийского СССР в 1945 году. В этом советском “евразийстве”, однако, объективно выражались национальности. И тех, которых мало, не призывали на фронт, чтобы народ жил. И было так, что три русских народа составляли 85% от состава Русской Красной Армии и понесли соответствующие потери, но всё это оказалось сокрыто за победой “советского народа” позже, когда русских погрузили в абортарий и пьянство, а любимые Гумилёвым тюрки по его самым комплиментарным и расширенным подсчётам достигли четверти от населения СССР.
Вот такое было “евразийство”, хотя так не называлось, после которого в 1991 году Великая Русь оказалась разделённым народом. Впрочем, современный любитель “евразийства” Карен Шахназаров берёт ещё дальше и настырно втирает, что в Российской Империи нерусских было даже более половины, что неправда абсолютная. И азиатов было относительно меньше, а поляков нельзя и считать, они и к “евразийству” не пришей рукав, и за пределами СССР.
Русским от “евразийства” запрограммированы сперва моральное иго, а затем и политическое иго с бесконечным потоком прибывающих и принимаемых в гражданство среднеазиатов. Русских нет уже в самом уничижительном термине “евразийцы”. Обращены в ничто, не самостоятельная величина с собственным дорогим и славным именем, а “дырка от бублика”, нечто ублюдочное между Европой и Азией. В этом термине русские посланы на три буквы “евр”, симулировать чуждую и неприязненную Европу.
Азиатским же потребителям “евразийство” нужно только лишь, чтобы одурачивать и разрушать русских. Там, где нет такой надобности, нет и “евразийства”. Например, в Туркмении имеется учение “Рухнама”, по которому они наверняка самые правильные тюрки и называются как надо. Правильно и честно отвергают наотрез “прозрачные границы” с “безвизовым режимом” и подсовываемое врагами русских из РФ “двойное гражданство”. Да и слава богу, флаг в руки, если самобытные туркмены притом никого не стремятся поставить под собою в ряд.
Совсем иначе в эпицентре “евразийства”, где требуется облапошить, притеснить и вытеснить русских. Как раз в Казахстане в советские перестроечные годы и печатали огромные тиражи сочинений Гумилёва и заполоняли этой “евразийской пропагандой” РФ. Всё вышло вроде бы удачно, русских большей частью наладили в Россию, остальных сделали покорной диаспорой. Только по советскому праву русским полагалось совместное “казахское и русское государство”, но с помощью “евразийства” русских удалось обнести.
От казахского “евразийства” шарахнулись и в Кремле, когда Путину был задан вопрос про “евразийские перспективы”, тот довольно неучтиво отослал к Назарбаеву, который, мол, создаёт “Евразийский Союз”. И впрямь путинское “россиянство” с ролью русских в качестве “клея – момент” куда как предпочтительнее назарбаевского “евразийства”, которое является восточным вариантом “украинства”, только что отстаёт по амплитуде и фазе. Одинаковость этих “пассионарностей” ( страстей ) в максимальном разрушении Русского мира и России, как государства. Различие лишь в том, что “украинство” засчитывает татарский элемент в резкий минус, за который надо избавляться от “россиянства”, и тут надо обратить внимание на такого выродка, как украинский министр Климкин, а “евразийство” напротив, ставит татарский элемент и фактор в резкий плюс. Зато та и другая пассионарность в отрицании России с удовольствием превращает не угодных им русских в “финно – угров”.
Некоторые называют происходящее на бывшем юге – западе России с украинским «погоняловым» не иначе как “этногенезом”. В Кремле, вроде бы это понимают, и в том хвала Гумилёву, так как устроили вместо горячей войны ежедневное ристалище на телевидении далеко за рамками 282 статьи. И вот мы наблюдаем субъектов, которые и фамильно, и родословно, и самокритично именно, по старому если, “великорусского происхождения”. Однако эти люди объявляют себя “украинцами по самосознанию”. Откуда и почему же так? Вследствие территориального ущемления Великой Руси в “Советской Евразии” и подавления русского самосознания. А в пределах России таких мало? Был такой леволиберальный деятель – русофоб на “Эхо Москвы” со славной евразийской фамилией Черкизов, который объявил – “человек имеет право на предательство”. А на верность человек имеет право? О том и речь…
Тем и другим потворствует “леволиберальная страсть”, под контролем леволибералов Россия пребывает с 90 х годов и поныне в некоторой степени. В 1991 – 93 году леволибералы выиграли борьбу за тушку Ельцина и обманули русских, радевших за “возрождение России”. Исконное имя страны вернули патриоты, убедившие в том сформированный на свободных выборах депутатский корпус в ходе недолгой дискуссии. Однако русофобам нужно было не “возрождение русских”, а расхищение и уничтожение страны, за кульминацией переворота осенью 1993 года позиции леволибералов и толкнули страну в те реформы, которые мы пережили.
Весьма кстати под леволиберальное торжество пришлось и сочинение Гумилёва “От Руси до России”, широко изданное уже в РФ и затем навязанное для изучения в школьной программе. Книжке под стать называться бы “От каганов к Туркестану”, настолько там мало о русских, зато говорится глумливо и крайне ограниченно. Выдернуто, в основном событие Куликовской битвы, которую тогда ещё не пересмотрела “фоменковщина”. Гумилёв вообще игнорирует 15 – 17 века, на которые солидное источниковедение и присочинить ничего нельзя. Гумилёва совершенно не интересует, как возникло имя “Россия”. А имя страны – важнейший форм – фактор. Что имеется, то именуется. Вот назвали пространство “Украиной” и что теперь имеем. Правильно – “украинцев”. Гумилёв вообще отчуждает имя от русских, отдавая имя всем, кому хочется.
http://vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_2/
Куда ретивее Гумилёва оказались современные “украинствующие” и “евразийствующие”, с их уличением России от Романовых. А то были себе “татары”. Ну примкнувшие к Великой Руси беглые ордынцы ещё бы посмотреть, кто были, как бы не русские полукровки. Принявшие крещение татары так и остались “кряшенами”, а касимовские татары так и остались в исламе. И как то в этих построениях игнорируется стояние на реке Угре, 1480 год, которое археологически подтверждено лучше Куликовской битвы. Великий князь Иван III из Орды точно не приехал, а принял византийскую преемственность. Если уж мы “закосили под русских”, то ещё с Рюриковичами. В 1612 году после Смуты принялись поднимать русское самосознание, и начал это не подросток Михаил Романов, на чьей персоне настояли казаки на Земском Соборе, а его окружение. Был заведён, в частности, такой порядок подачи челобитных грамот. Государю (один из вариантов) всея Руси, Русии, Росии.
rusarchives.ru/smuta/01-001-venchanie-na-carstvo-fedora-ivanovicha.shtml
vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XIII/1260-1280/Zabyt_proizv_russ_pism/text.phtml
Русия и Росия — равноценно применяются до половины 17 века. В данных текстах даже записаны одним и тем же человеком.
В отличие от автора, то была моя вторая гумилёвская книжка, на которой знакомство с его творчеством и прекратилось. И это при изрядной tabula rasa так как в багаже почти ничего не было, но русофобский контекст почувствовал задолго до знакомства с тем же Чивилихиным в его “Памяти”. А тогда ничего не знал, например, о битве на Ворксле. 1399 год. Там Великая Литва шли с Тохтамышем против орд Едигея и Тимур – кутлука, восстановить Тохтамыша великим ханом. Битва была позорно проиграна, с теми же ошибками, что и за 180 лет до того русскими на Калке, да и здесь были в основном русские из ВКЛ. Что то и Тохтамыш с его тысячами верного войска не обучил, как биться со своими. И что же получается, по гумилёвски верного союзника Донского в ходе визита в “субъект федерации” Тохтамыш наказывает массовым убийством москвичей за заслуги в битве против противников Орды “узурпатора Мамая” и литвина Ягайлы. А сам потом пытается восстановить Золотую Орду с помощью Литвы.
Полемика по научному и сказительскому наследию Л.Н.Гумилёва предложена после знакомства с книгой С.Белякова. Дело в том, что в многочисленных пикировках с русофобами с восточного фронта (украинствующим евразийство интересно только как фактор крушения России в будущем для украинской выгоды и за нюансы они не вписываются), мною высказывались все аргументы, высказанные гумилёвским абсолютным прежде почитателем С.Беляковым. Добавил бы многое, например, о настоящем симбиозе с ойратами – калмыками на всём протяжении русского имперского государства, который Гумилёв проигнорировал. Мои пикировки всегда складывались в том же ключе, что показал здесь уважаемый Владимир Есипов. Евразийские оппоненты за несогласие с “гумилёвикой” всегда срывались к наглой русофобии с пожеланиями поскорее вымереть и убраться в пределы “золотого кольца”. Но “был один, который не стрелял”, (это к юбилею В.С.Высоцкого). Он был уверен, что является потомком того самого хана Ахмата. Насколько верно, у нас, мол, родословие помнят, а уж такое грех позабыть. Мы общались в высоком стиле на “Вы”, который всегда предпочитаю. Ему нравились все гумилёвские трактовки и схемы. Мне, конечно, приходилось оспаривать. Он обратил внимание, что во времена Мамая с авторитетом чингизидов уже не считались, и практически, видимо, восстали половцы, как и при Калке. И лучше бы Донскому быть союзником с Мамаем. Так что побивали тогда одни других русские и не условные, а будущие современные татары, что печально. Действительно, если власть чингизидов свергали сами степняки, то зачем теперь подлизывать высохшие сгустки крови за давно сгинувшим и неведомо где закопанным упырём, зачем это делать. Оставаясь при своих, мы приятельствовали, и хан Ахмат в шутку пригласил князя Гордея на соколиную охоту где нибудь в современной Ульяновской области.:) Он застал конфликт на Донбассе, и опасаясь реального разрыва, вопрошал, как быть. Отвечал, не надо увлекаться Гумилёвым, нужно прекратить преподавать раннюю историю в младших классах, и называть тот период исключительно ордынским, а не монголо – татарским. Для уважения нужна чистота, а уж дружба унизительной быть не может. А там как Бог даст. Теперь бы добавил, нужно добросовестно вспомнить трагедию Булгарии, первой жертвы батыева погрома. А потом он перестал появляться на русско – половецких прениях, при жалобах на здоровье, и возрасте, что выяснилось при посещении его страницы, видимо, его не стало.
Юсеф Сайфетдинов
http://mirtesen.ru/people/423534338
Посвящаю эти публикации Юсефу Сайфетдинову. Благодарю за внимание.
