Русь и Россия в исторических сочинениях 1730-1780-х годов

Русь и Россия в исторических сочинениях 1730-1780-х годов

Елена Погосян

 

 

 

Русь и Россия в исторических сочинениях 1730-1780-х годов

 

РОССИЯ / RUSSIA. Вып. 3 (11): Культурные практики в идеологической перспективе.

 

Россия, XVIII — начало XX века. М.: ОГИ, 1999, с. 7-19

 

 

 

                                                                                          «Что за страна варяги и гдегород Тмуторокань?»
                                                                                                                                    Св. Димитрий Ростовский
1

 

ШИРОКОЕ вовлечение наименования «Россия» в обиход официальнойкультуры приходится на конец XVII — начало XVIII в. Появление его исследователи относят ко времени Ивана Грозного 2, но еще в 1660 г. СемионПолоцкий употребляет «Русь» и «Россия» как синонимы в пределах одного панегирического стихотворения 3. Приблизительно в это же время в официальной литературе появляется и производное от «Россия» — «росс».«Термин „россы» в смысле „русские», — указывает Л. В. Крестова, — впервые употреблен К. Истоминым в „Стихах царевне Софье Алексеевне»(1682); „Буди блага мати Россов, яко чад духовно питати»» 4. В началеXVIII в. термин «Русь» встречается лишь изредка, например, у И. Т. Посошкова 5. В официальных документах петровской эпохи, у Феофана Прокоповича, Шафирова, Гавриила Бужинского, в панегирической продукцииСлавяно-Греко-Латинской Академии используется исключительно «Россия» и «россы». Такая ситуация сохраняется до конца XVIII в. «XVIII век, —пишет Ю. М. Лотман, — считал исконным и извечным термин „Россия» . Достаточно просмотреть публицистику и политическую поэзиюконца XVIII — начала XIX в., чтобы убедиться в том, что термин „Русскаяземля» входит в оборот только после появления „Слова о полку Игореве»»6.
——————————-
1 Шляпкин И. А. Св. Димитрий Ростовскийи его время (1651-1709). Спб„ 1891. С. 443.
2 Фасмер указывает, что слово «Россия»«происходит из языка патриаршей
канцелярии в Константинополе», впервыев русских источниках было употребленов Московской грамматике 1517г., «такжеУ Ивана Грозного» (Фасмер М.Этимологический словарь русского языка.М., 1971. Т. III (Муза — Сят). С. 505).
3 Семион Полоцкий. Избранные сочинения.М.-Л., 1953. С. 100-102.
4 Крестова Л. В. Отражение формированиярусской нации в русской литературе
и публицистике первой половины XVIII в. //Вопросы формирования русской народностии нации. М. -Л., 1958. С. 264.
5 Крестова. Указ. соч. С. 256.
6 Лотман Ю. М. «Слово о полку Игореве»и литературная традиция ХУШ-началаXIX в. //«Слово о полку Игореве» — памятник XII века. М.-Л., 1962. С. 3-4.

7

 

        Эта схема (постепенное замещение термина «Русь» «Россией» и возвращение к широкому использованию наименования «Русь» в начале XIX в.) подтверждается широким фактическим материалом 7, однако требует некоторыхуточнений частного характера. Во-первых, движение от употребления «Русь»и «русский» к «Россия» и «росс», даже в рамках наиболее зависимой от официальных документов и титулатуры панегирической латературе, не было линейным: термин «русский», в отличие от «Русь», то пропадает из употребления, то снова появляется. Так, «русский» наряду с «росс», «российский» мывстречаем, например, в панегириках 1730-х гг. — «Русское оружие» 8, в оде Ломоносова 1741 г. — «десять русских швед прогонит?» 9, у Сумарокова в оде1755 г. — «Покойтесь Русских стран соседы»10 и т. д.

 

        Во-вторых, этот процесс не был простым вытеснением одного названиядругим. Напротив, на протяжении всего XVIII в. идет активное осмыслениеэтих терминов, что отразилось как в прямой полемике по вопросу «о происхождении имени» «народа российского», так и в особенностях употребленияслов «Русь» и «Россия» в исторических сочинениях, посвященных событиям1Х-Х вв. Очевидно, что мы имеем здесь дело не столько с фактом историиязыка, сколько с фактом идеологии.

 

        Уже в 1730-х гг. сначала Байер, а за ним Татищев ставят вопрос о происхождении названий «Русь» и «Россия». И если для Байера эта проблема имеет чисто научный интерес (а его сочинение не получило широкого распространения), то в интерпретации Татищева она становится фактом официальнойкультуры. Особую роль в развитии официальной культуры «История Российская» Татищева приобретет после публикации в 1768-1784 гг., когда она станет доступна широкому читателю. Однако и до публикации «Историей» Татищева пользовались Ломоносов, Миллер, Шлецер, Щербатов и Эмин11.

 

         В «Истории Российской» Татищев уравнивает два термина, прямо декларируя: «Обсчее всех есть Русь, или Россиа»12. Однако в том, как он сам употребляет эти названия, заметна определенная тенденция. Так слова «Русь»и «русский» Татищев последовательно использует, если речь идет о прошлом.Он говорит о русских летописях (89), русской истории (81, 84, 89), русскойдревности (81) и т. д. В то же время, когда речь идет о современных Татищевусобытиях (например, об обстоятельствах его работы над «Историей Российской»), он всегда употребляет «Россия»: польза российская (88), ревностьк России (88), области России (89) и др. Уже сам характер идиоматикиопределение указывает на связь наименования «Россия» у Татищева с его эпохой. В нескольких случаях Татищев употребляет оба наименования как синонимы:русская (88) и российская (88) география; русский (89) и российский (88) язык.
————————-

 

7 Доводы сторонников раннего происхождения терминов «Россия» и «росс» и сосуществования их с наименованиями «Русь» и «русский» начиная с Х в. или даже ранее не носятнаучного характера (свод аргументациисторонников этой точки зрения см., например,в кн.: Мавродин В. В. Происхождениерусского народа. Л., 1978. С. 148-169).
8 Преизобилие императорской милости приблагословенном наступлении 1737-го года .СПб., 1737.
9 М В. Ломоносов. Избранные произведения.Л., 1986. С. 79.
10 Ежемесячные сочинения. 1755. Т. 12. С. 183.
11 Пештич С. Л. Русская историографияXVIII века. Л„ 1965. Ч. II. С. 152; Моисеева Г. Н.Древнерусская литература в художественномсознании и исторической мысли РоссииXVIII века. Л., 1980. С. 46.
12 Татищев В. Н. История Российская. М.-Л.,1962. Т. 1.С. 289 (далее ссылки на этоиздание в тексте с указанием в скобкахстраницы).

8

         В целом же, если следовать употреблению, для Татищева существует древняя Русь и современная Россия, то есть два названия государства принадлежатразным эпохам. Этот тезис Татищев формулирует прямо:

 

«Русь или Руссия есть древнейшее древний руссов город над устием Ловотиблиз Ильменя доднесь Старая Русь, или Руса, знаем; и понеже славяне пришед русами овладели и в них новый город в различие Старой Руси, или Старого Гордорика,Новый град Великий имяновали и тут обитать начали. После же в Степеннойкниге Макариевой сие, мню, для утверждения имя Россия выкинуто» (I, 286).

 

        «Русы», таким образом, древнее неславянское население территории, которойовладели славяне, от них государство получило свое название.

 

        С приходом славян, по Татищеву, начинается объединение «русов», сарматских 13 и «татарских» племен в государство, которое получает наименование «Русь», а подданные этого государства называются «русы». С призваниемваряжских князей (финских, по Татищеву) язык славян, который был наиболее распространен на Руси, оттесняется финским, но, славянка по происхождению, княгиня Ольга восстанавливает значение славянского языка.

 

        Название же «Россия» восходит к XVI в. Здесь Татищев оказывался переднеобходимостью объяснить отношение названия «Россия» к известной теориио роксоланах — древнем народе, к которому историки традиционно возводилирусов. Он писал:

 

         «Роксания или Роксолания також по подобию известного издревле в Сармации народа роксоланов нам присвоили и от того Россиа настоясчее хотят произвести. Но сие имянование от рассеяния, а не от роксоланов всем знаемо» (I, 287)

 

         Появление наименования «Россия» Татищев, таким образом, связываетс ростом территории государства («россеяние»), но его «утверждение» в качестве названия государства рассматривает как результат целенаправленнойдеятельности Макария.

 

«Начало же оного хотя весьма от древняго времени производят, но оно не прежде,как в конце царства Иоанна Грозного Макарием митрополитом возставлено. Прежде же, а неколико и по нем, как в титуле, гисториях и на деньгах всюдуРусь имяновано; и сам оный великий государь, как любочестен и к славе монархииприлежен ни был, в речах и грамотах всегда Руссия, а не Россия употреблял. Произвождение же его не потребно толковать, ибо всякому видно, что от разсеяния или пространстванарода» (I, 287-288).

 

 

 

         Чтобы «утвердить» название «Россия», Макарий обращается к специальным построениям: «Макарий же, хотя свое мнение за непоколебимо утвердить,оное производит от народа или князя Росса, у Езекия пророка, в гл. 38 и 39».Однако в «русской Библии», как показывает Татищев, «князь Росс» появляется вследствие ошибки переводчика. «Для сыскания знаменования имени сего, — пишет Татищев, — взял я пять разных на немецкой язык

13 Сарматы по Татищеву — финские племена.Так, он пишет: «Сарматского лексиконаДостать не мог, но из вокабол финскихи естляндских выбрав, лексикон сам сочинил» (91).
9

 

переводы в которых во всех Роска нет и вместо Мосох Месох и Месех положено.В еврейским же языке рос значит главу, или верховность. И тако видимо, чтооное слово переводчик славенской, приав за имя сусчественное, непереведенооставил» (I, 288). Таким образом, в основании идеологических построенийМакария лежит ошибка переводчика.

 

       «Утверждение» названия «Россия» было, по мнению Татищева, лишь частьюидеологической программы Макария. При этом Макарий не только следуетчужой ошибке, но и сам искажает факты: «от скудости знания и древности илиот лицемерства неколико недоказательных обстоятельств внес» (84) 14.

 

       В основе концепции Макария лежала легенда о происхождении Рюрика:«Макарий пополнил родословие от Цесаря Августа» (231).

 

«У нас же, — пишет Татищев, — ни в каких старых крониках сего, чтоб род Рюриковот прусов и от цесарей римских произошел, нет; а только известно то, что оную скаску, от цесаря Августа произшествие, перво Глинский, слыша оные баснив Литве, привнес, Герберштейн утвердил, а Макарий Митрополит первый в своейлетописи, власно как Астрахань Тмутораканию, без всякого от древних доказательства за истинну приняв, положил. Подлинное ж пришествие их являетсяиз Финляндии» (291)15.

 

        Эти идеи Татищева во многом определили его представления об историинаименования «Россия». Во-первых, происхождение термина «Россия» оказывается связано с кругом проблем, ведущих к «варяжскому вопросу» (вопросу происхождения Рюрика). Не случайно поэтому в полемике Ломоносовас Миллером речь будет идти и о «происхождении имени» «Россия»; при этомЛомоносов будет повторять построения Макария, а Миллер — Татищева. Во-вторых, концепция Макария имеет здесь польские (поляков и литовцев Татищев объединяет) корни и, как мы увидим далее, поляки, по мнению Татищева,преднамеренно создают «баснословную» историю России. Макарий же «прельстяся польскими баснями» (371) и «неразсмотря польских гнилых доводов, заистинну принял» (307)16.
—————————-
14 Татищев обвиняет Макария также в пристрастном редактировании «Степеннойкниги», куда митрополит внес поправкиотносительно приоритета духовных властейперед светскими: «Например, где в протчихнаписано: посла князь или повеле князь митрополиту или епископу, тут он написал: и моликнязь отца своего митрополита или епископа»(125); «Во время царя Ивана Васильевича,Степенную книгу по приказу Макариймитрополит сочинивши, неимоверное написало древней россиян грубости» (223) и др.
15 К этим рассуждениям Татищев в своей«Истории» возвращается неоднократно (307,371 и др.).
16 Склонность к баснословиям у поляков,в изображении Татищева, сочетаетсяс полным пренебрежением к достойнымсочинениям по истории. Так, указывая, чтотруды Стрыйковского частично погибли,Татищев добавляет: «Разве не осталось лив Вильне в библиотеке св. Троицы, гдедовольно древностей находится, да нетсчаниеполяков к наукам оное в землю зарывает, ибоне токмо новых сочинений, но сей печатнойСтрыковского Гистории, почитай, сыскать  уже неможно; токмо голанцы, леность полякзасчисчая, сию и другие на польскомнапечатали» (312-313).

10

 

 

 

       Деятельность «неприятелей наших, яко польских и других», которыми вымышлены «басни и сусчие лжи, к поношению наших предков» (81), Татищевсвязывает с желанием присвоить себе наименование «Руссия».

 

«Имя Московиа весьма недавно от поляк произнесенное, и от других за неведением было принято. Причина тому, — пишет Татищев, — есть злость и зависть поляков. Когда Руссиа от татар разорена и в безсилие приведена была, литва из лесов вышед сами князи руские, а по соединении с Польшею королями рускими писаться стали . И хотя то свое насилие утвердить, а славу рускую и честьгосударей умалить, великим князем руским надлежасчей от древности титул датьне хотели, равняя их с удельными князи, по Москве граду престольному московскими имяновали, чего мы никогда не принимали» (289 17). Но поскольку силой поляки титула удержать не могли, то они «употребили лестное коварсто ко прельсчению» — «стали в гисториях выводить, якобы сие имя, от Мосоха сына Афетовапроизшедшее, есть старее, нежели от Росса, у Езекия»18 (289).

 

        Однако в этом вопросе полякам «прельстить» Макария не удалось — он остановился на названии «Россия».

 

         В академических спорах 1749-1750 гг., которые известны как полемика поваряжскому вопросу, центральной темой стала национальная принадлежностьРюрика и пришедших с ним варягов: Ломоносов считал их славянами, Миллер — скандинавами, впоследствии их отождествляли с пруссами и немцами.Для Татищева сама постановка этого вопроса представлялась ошибочной 19.

 

«От единого Ноя и его сынов произошли, — пишет Татищев в «Истории», рассуждая о происхождении народов, — убо все равны. Но чтоб можно сказать кто от которого сына пошел, оное весьма сумнительно, ибо чрез так много 1000 лет народыпреходя мешались, иногда пленниками и покоренными себе размножались, иногдапленением и обладанием от других язык свой переменить и оставить понужденыбыли все сарматы и татара обладанные и от других народов издавнав Русь пришедшие, язык и веру перемени, по языку, ныне употребляемому, славянами или русскими из древности быть себя верят» (313). В соответствии с этим,и задача историка, как пишет Татищев, выяснить, «какой народ в том пределе обитал, как далеко границы в какое время распростирались, кто владетели были, когдаи каким случаем к России приобсчено» (89).

 

        Вся история России, таким образом, видится Татищеву как объединениеразличных по происхождению племен, а русский для него — потомок руссов(этническая принадлежность которых неизвестна), сарматов-финнов, славян,татар и других народов.

 

        В 1758 г. Ломоносов закончил работу над первым томом «Древней Российской истории» (она была опубликована в 1766 г., через год после его смерти).Для обозначения Древнерусского государства и его населения Ломоносов использует в ней исключительно термины «Россия» и «россы» или «славенороссы»20. Такое употребление прямо связано с представлениями Ломоносова о «происхождении народа российского», которые наиболееподробно Ломоносов изложил в процессе полемики с Миллером.
——————————

 

17 К этой же теме Татищев еще раз возврщается в «Истории» (312).
18 Росс, в свою очередь, оказывается одним избратьев — первых славянских князей:«Гогеций сложил басню, яко бы из Кроации два князя славенскне Чех и Лех с родысвоими, пришед около 500 лет по Христе,поселились . Но Длугош и Меховий не довольствуясь тем, есче третиаго брата иливнука Русса прибавили и от него имя Русипроизводят. Иные же четвертым братомПрусом умножили» (286-287).
19 Хотя Миллер в полемике с Ломоносовымпытался опереться на авторитет Татищеваи, не называя имени (Татищев в письмек Шумахеру специально просил проследить,чтобы его имя не упоминалось в полемике),ссылался на него как на сторонника«сарматской» теории.
20 Исключение составляет несколько употреблений слова «русский» в полемике Ломоносовас Миллером в 1749-1750 гг. Так, он использует «русский» вслед за древними авторами,которые говорили именно о «русах» (например,комментируя названия днепровских порогов,которые Константин Багрянородный дает на«славенском» и «русском» языках). Крометого, он говорит о русских, противопоставляяих германцам и французам и еще в несколькиханалогичных случаях. Но в целом уже в полемике 1749-1750 г. Ломоносов в подавляющембольшинстве случает использует «россияне»и всегда — «Россия».

11

        Ломоносов полагал, что никакого древнего народа «русь», завоеванноговпоследствии славянами (как считал Татищев) или родственного варягам (какполагал Миллер), не существовало: «старинный город, Старая Руса издревленазываемый, довольно показывает что прежде Рюрика жил тут народруссы или россы, или по-гречески роксоланы»21. Ломоносов говорит здесьименно о различных названиях славянского народа:

 

«Слово росс переменилось на русс или русь Сие имя иностранные писателиIX в. и позже услышав от поляков, стали россов называть руссами. И сами россы называли себя тем именем долгое время оттого, что столица была сперва в полянех,славенском народе, то есть в Киеве, и великие князи российские нередко польскихпринцесс в супружестве имели»22.

 

        Наименование «руссы» (и, соответственно, Русь), по Ломоносову, возниклов результате ошибки историков, принявших искаженное польским произношением слово за правильное. В свою очередь наименование «роксоланы» возникло из «россы» («россияне») в результате искажения греческими авторами.

 

         Что же касается термина «Россия», то Ломоносов считал его исконными отвергал его происхождение от «разсеяния»; более того, он видел в такойэтимологии оскорбление национального чувства. Начиная свою «Историю»,он писал: «Народ российский по толь многих разделениях, утесненияхи нестроениях не токмо не расточился, но и на высочайший степень величества, могущества и славы достигнул»23.

 

         Образование государства представляется Ломоносову, как «соединение разных племен под самодержавством первых князей варяжских»24. Но Ломоносов говорит о «соединении разных племен российских»: в отличие от Татищева, он имеет в виду только славянские племена. Рост же «славянского владения»происходит преимущественно как вытеснение других народов. Уже в древнейший период славяне вытесняют скифов: «Народ славенский был весьма храбрый, который преодолел мужественных скифов и с пространных селенийвыгнал»25. Впоследствии «многие области, которые в самодержавство первыхкнязей российских чудским народом обитаемы были, после славянами наполнились». Основная часть чудских племен «уклонилась далее к северу и востоку».Но даже признавая, что часть чуди «соединилась» со славянами, он подчеркивает, что «остатки чудской породы по словесным преданиям от словенскогопоколения отличаются», хотя они и забыли «употребление своего языка»26.Ломоносов не только выделяет чудь как отдельную «породу», но настойчиво отказывается признать какую-либо роль этого народа в формировании российской государственности. Так, на предположение Миллера о том, что этноним«русский» происходит от чудского слова, обозначающего варягов-скандинавов, Ломоносов отвечал, что «едва можно чуднее чтопредставить, как то, что господин Миллер думает, якобы чухонцы варягам и славянам имя дали»27.
———————————-

 

21 Ломоносов. Поли. собр. соч.: В 11 т. М.-Л.,1952. Т. VI. С. 27 (далее — Ломоносов).
22 Ломоносов. С. 26.
23 Ломоносов. С. 169.
24 Ломоносов. С. 169.
25 Ломоносов. С. 21.
26 Ломоносов. С. 173. Также изолированно, несмешиваясь с русским населением, живут, поЛомоносову, на территории России пермяки:«Пермяки слышат всегда божню служоу наславенском языке уже весьма из давних лети везде имеют внутрь и вокруг своей землироссийские городы, однако свой языки доныне сохранили» (Там же).

 

27 Ломоносов. С. 22.
12

      Славянами, в представлении Ломоносова, являются и варяги. «Варягии Рурик с родом своим пришедшие в Новгород, были колена словенского, говорили языком славенским, происходили от древних роксолан или россови были отнюд не из Скандинавии»28. Варяги-русь, до того, как были призваныновгородцами, жили по реке Неман, об этом, по Ломоносову, свидетельствуеттот факт, что река «Немень к устью своему слывет Руса» (Ломоносов, видимо, полагал, что варяги-русь сначала жили в Киеве, где из-за соседства с поляками их исконное наименование было изменено, потом на Немане и уже оттуда перешли в Новгород). По реке Русе, как считает Ломоносов, варяги-русьжили в соседстве с пруссами (порусами — «жили по руссах или после руссов»).Пруссы были славянами, говорили «языком славенским» (как вся древняя«Курландия»29 и «Голстиния») и, как и варяги-русь, поклонялись Перуну 30.

 

         Таким образом, Ломоносов настаивает на употреблении древнейшего наименования — «Россия», когда речь идет о событиях 1Х-Х вв. Он называетжителей России не испорченными польским или греческим произношением«русь» или «роксоланы», а исконным, с его точки зрения, «россы» или «славенороссы». При этом в основе концепции происхождения государства Ломоносова лежит представление о том, что исконное население древней «России»было славянским. Более того, сама возможность происхождения «россов» из«разных племен» кажется Ломоносову унижением национального достоинства и он считает необходимостью специально подчеркнуть, что «в составлениироссийского народа преимущество славян весьма явствует». «Рассуждаяо разных племенах, составивших Россию, никто не может почесть ей в унижение»31 — поскольку роль этих «разных племен» была совсем небольшой.

 

        В 1750-1760-е гг. в русской культуре, таким образом, существовали двапротивоположных мнения по вопросу о происхождении и исконности наименований «Русь» и «Россия», за которыми стояла проблема поли- или моноэтнического происхождения русского народа и государства. Представляли этимнения две одинаково авторитетные фигуры. Оба толкования нашли своихсторонников и получили разнообразные интерпретации.
———————-
28 Ломоносов. С. 53.
29 Ломоносов полагал, что «курландцы» —«суть остатки от варягов-руси».
30 В этой связи С. Л. Пештич указывал: «Представление Ломоносова о славянстве пруссовобладало не столько научной обоснованностью, сколько проистекало из политическойситуации времени Семилетней войны, когдаВосточная Пруссия входила в состав Российской империи. Русский историк, подобно Вольтеру, рассматривая историю как политику, опрокинутую в прошлое, искал в историиподтверждение прав России на завоеваннуютерриторию. Советская историческаянаука не признает, как известно, славянствапруссов. Однако И. В. Сталин на Тегеранскойконференции 1943 г., говоря о необходимостидля СССР иметь незамерзающие порты наберегах Балтийского моря, счел необходимымдобавить: «Тем более, что исторически — этоисконные славянские земли»(см. :Тегеранскаяконференция руководителей трех великихдержав //Международная жизнь. 1961. № 8.С. 158)» (Пештич. С. 208).
31 Ломоносов. Указ. Соч. С. 174.

13

 

       Сторонником Ломоносова (или, скорее, противником Байера и Татищева)был В. К. Тредиаковский. Интересующей нас проблематике посвящено его сочинение, уже заглавие которого указывает на зависимость автора отломоносовской концепции: «Три рассуждения о трех главнейших древностях российских, а имянно: I О первенстве словенского языка перед тевтоническим.II О первоначалии россов. III О варягах русских словенского звания, родаи языка» (это сочинение Тредиаковского было опубликовано в 1773 г., послесмерти автора). Тредиаковский пошел значительно дальше Ломоносова: онпричисляет к славянам не только прибалтийские племена, но и скифов, рассматривает славянский язык как самый древний из всех европейских языков,из него он производит наименования практически всех европейских народов(вплоть до «этруски» из «хитрушки»). Соответственно, никакой разницы между «россами» и «русью» он не видит, но предпочитает «исконное» наименование, восходящее к имени библейского князя Росса.

 

        Следует за Ломоносовым и князь Щербатов в своей «Истории Российскойот древнейших времен», издание которой началось в 1770 г. Он употребляетздесь исключительно наименования «Россия» и «россиане». Так, Щербатовпишет о «первых обладателях России», российских летописцах, «Россиипрежде крещения», российских князьях, о Киеве — «столице Российской»,«российском воинстве»32. Единственное исключение он допускает в отношении «русского языка»33 (кроме того он, как и Ломоносов, использует «руссы»,когда говорит об истории этого наименования). Предпочтение термина «Россия» соответствует и пониманию Щербатовым «этногенеза» россиян.

 

        Щербатов отказывается «по знаменованию имен изыскивать, какие былиязыки народов, следственно и самым ныне пребывающим нациям начало,от какого либо старобытнаго народа приписывать»34. Он считает, что упоминания «руси» у древних авторов часто относится к народам, не имеющим отношения к древнему населению России («имя Руссов сим народам не приличествовало»), также, как последние «разумеемы были» под самыми различнымиименами.35

 

        Однако Щербатов совершенно уверен, во-первых, что говорить нужно не обэтнически разных народах, населявших территорию современной ему России,а о различных наименованиях одного народа; во-вторых, что эти племена были славянами. Так, развивая идею Ломоносова о том, что народы, даже потеряв свой язык, сохраняют этническую «обособленность» в преданиях, он указывает, что «Скифы и Славены, первые обладатели России песнями,изустными сложениями память знатных дел сохраняли из чего оставшееся весьма малое повествование о Волхве, князе Новгородском, нам истинну сию доказует»36. Общие предания, таким образом, указывают на общность происхождения этих племен. Болтин, оппонент Щербатова, в перечнезаблуждений последнего указывает на то, что «Сарматы, Скифы и Славяне»у него оказываются «соплеменны», «о чем в предисловии и во Введении намногих местах утверждается»37.
——————————
32 Щербатов М. История Российская отдревнейших времен: В 7 т. СПб., 1770. Т. I.С. II, V, IX, XIII, 197, 199, 387, 388 и др.
33 Щербатов. Указ. Соч. С. IV, V и др.
34 Щербатов. Указ. Соч. С. III.
35 Щербатов. Указ. Соч. С. Ш-У.
36 Щербатов. Указ. Соч. С. II.
37 Ответ генерал майора Болтина на письмокнязя Щербатова, сочинителя Российскойистории. СПб., [17] 89. С. 10.

14

 

 

 

        «Соплеменные» скифы, сарматы и славяне, по Щербатову, говорили на одном языке — славянском. «В начале Х веку», — пишет он, — «в России, то есть у Россиян, Славенский язык был в совершенном употреблении» и он «всегдасходен был с Российским»38.

 

       Таким образом, Щербатов, который считал Ломоносова своим оппонентомв такой же степени, как и Татищева39, в вопросе этнического характера древне-русского государства и регулярном употреблении наименования «Россия»следовал Ломоносову.

 

        В отличие от Ломоносова и Тредиаковского, Щербатов считал, что Рюрики варяги были немцами и пришли из Лифляндии40. Но наряду с этим, он полагал, как язвительно излагал его позицию Болтин, что «Кий, Щек и Хорев былиПерсияне или Арапы, что Гунны построили Киев» и «говорили языком Татарским»41. Болтин не случайно собирает эти разрозненные у Щербатовазамечания в один раздел своего критического разбора. За ними стояло центральное для Щербатова-историка представление о невосприимчивости Россиик многообразным «экзотическим» внешним импульсам. Особенностью же развития России, напротив, была, по Щербатову, ее способность к внезапным и независимым от внешних влияний переменам. Так, в «Предисловии» к своей «Истории» он писал: «Россия не так, как другие страны, которыя по степеням изгрубейшаго невежества выходили; но можно сказать, что вдруг сделала одиншаг из самой грубости гораздо к великому просвещению»42. Точно так же,говоря о «повреждении нравов в России», Щербатов удивляется «в коль краткоевремя» это произошло — и не связывает «повреждения нравов» с иностраннымвлиянием; ему же принадлежит известная характеристика развития России «исполинскими шагами»43. Эта концепция не была сформулирована Щербатовымокончательно и требует особого рассмотрения. Однако здесь для нас важен тотфакт, что, признавая варяжских князей немцами, Щербатов стремился показатьименно непроницаемость для внешних влияний национального быта и независимость от них национальной истории.

 

        Взгляды Г. Ф. Миллера, благодаря непреходящей актуальности «варяжского вопроса», были предметом анализа неоднократно. С. Л. Пештич впервые использовал неопубликованный «Журнал» дискуссии 1749-1750 гг., составленный Миллером. Это позволило ему дать наиболее полную характеристикупозиций обеих сторон, участвовавших в дискуссии.

 

        Миллер полагал, как указывает Пештич, опираясь на материалы «Журнала»,«что славяне — народ пришлый, а „чухонцы» — народ „тутошний»». «Русь» —«чухонское» слово, которое было названием варягов. «Первые варяги, — поМиллеру, — были отчасти датчане, отчасти норвежцы и редко из шведов, но все,однако были готского происхождения». С их приходом распространилось и название «Русь». «Что касается наиболее уязвимого места норманской теории —почему варяжский язык не стал господствующим, уступив место славянскому,пишет Пештич, — то Миллер объяснял, что славянский язык преодолел варяжский потому, что „славяне варяг числом превосходили»»44.
————————
38 Щербатов. Указ. Соч. С. IV-V.
39 Он писал: «Елико мне возможно было,я удалялся охулять предшествующих мнероссийской истории писателей, покойнаготайнаго Советника Василья НикитичаТатищева и господина Ломоносова. Если жемне и случалось от их мнений где ни естьладиться, то в сем я последовал вольности республики наук» (Щербатов. С. XIV).
40 Щербатов. Указ. соч. С. 105 и 185.
41 Болтин. Указ. соч. С. 10.
42 Щербатов. Указ. соч. С. II.
43 Щербатов М.М..О повреждении нравов в  России. М., 1906. С. 5.
44 Пештич. С. 225, 227.

15

 

      То есть в целом Миллер развивает теорию полиэтнического происхождения «народа российского» — из «чухонцев», варягов-руси и наиболее многочисленной группы — славян. Однако по своим структурным характеристикамтип его исторических построений гораздо ближе к Ломоносову, чем к Татищеву. При всех оговорках, он настойчиво возвращается к идее ключевой исторической роли именно одной этнической группы (к которой он, как и Ломоносов,относит понятие «мы» — современные россияне)Если для Ломоносова этобыли славяне, то для Миллера такой группой являются варяги45.

 

      Так. например, одно из самых серьезных обвинений, высказанных Ломоносовым в процессе дискуссии, состояло в том, что «частые над россиянами победы скандинавов», описанные Миллером, «всей России перед другими государствами предосудительны, а российским слушателям досадны и весьманесносны»46. Для Ломоносова «россияне», которых побеждают скандинавы,конечно же, славяне. Отвечая на критику, Миллер пытался объяснить, чтов рассказах о народе, который был побежден варягами «речь идет не о нынешних русских, но об обитателях России, которые населяли эту землю до прихода русских и были покорены русскими, или варягами»47. То есть в рассказахо поражениях речь идет не о «русских» (и Миллер их «русскими» не называл),а о славянах. «Русские» же — предки «нынешних русских» — варяги, и потому, как пишет Миллер, «славные факты, рассказываемые о варягах, предках великого князя Рюрика относятся как к нам, так и к скандинавам,от которых произошли эти варяги»48. Тредиаковский по этому поводу писал:«Что за повсюдное Байерово тщание, приставшее от него к некоторым егож языка здесь академикам, чтоб нам быть или шведами, или норвежцами, илидатчанами, или германцами, или готами, только б не быть россианами, собственно так называемыми ныне»49.

 

        Как и Ломоносов, Миллер использует наименования «русь» и «россы» каксинонимы, с той лишь разницей, что связывает их с варягами-скандинавами,а не с варягами-славянами. Правда, следует иметь в виду, что Миллер писалпо-немецки, и мы имеем дело с переводами, когда говорим о предпочтении того или иного термина. И тем не менее, можно говорить о том, что Миллер, который просматривал переводы своих работ и часто высказывал недовольствоими, равнодушно относился к непоследовательности использования наименований. При этом, как и у Ломоносова, термина «Русь» для названия государства у него не существует, и «росс» доминируют, когда речь идет о древнем населении «России».
————————
45 Подробное об этом см.: Погосян Е. «Поприсяжной моей должности, как прямому  сыну отечества надлежит…» (Ломоносов  в полемике с Миллером). В печати.

 

46 Ломоносов. С. 80.

 

47 Ломоносов. С 77

 

48 Ломоносов. С. 76

 

49 Тредиаковский В. К. Сочинения. СПб., 1849.Т. 3. С. 333.

 

16

 

         В отличие от Миллера, императрица Екатерина II была последовательнойсторонницей Татищева. «Записки касательно Росийской истории» Екатерины II,которые печатались в «Собеседнике любителей российского слова» начинаяс 1783 г., в большой степени являются пересказом «Истории» Татищева, на чтовпервые обратил внимание уже первый их комментатор А. Н. Пыпин. Екатерина часто излагает события или очень близко к тексту Татищева, или прямопереносит татищевский текст в «Записки»50. При этом императрица, в соотвествии со своими взглядами и задачами, лишь несколько корректирует концепцию Татищева, упрощает и рационализирует ее.

 

«Имя Русь или Руссия хотя с начала малой части народа принадлежало, но потом разумом, мужеством и храбростию того же народа повсюду распространилось, — почти дословно следуя за Татищевым, указывает императрица. — Пределедин от Финландии к востоку до гор поясных, и от Белаго моря к югу до Двиныи Полоцкой области: и тако вся Карелия, вся Лапландия, Русь Великая и Поморьес нынешнею Пермию, имяновалась Русь до пришествия Славян»51.

 

         Славяне пришли на Русь, как считает Екатерина (н здесь она уже следуетсвоим собственным построениям), ранее 480 г. До этого они «на востоке, юге,западе и севере обладали толикими областьми, что в Европе едва осталась лиземлица, до которой не касались»52. С приходом на Русь славян получает распостранение славянский язык. «Славяне задолго до Рождества Христова письмо имели, — здесь Екатерина вновь корректирует построения Татищева. —Разпространением и умножением Славянского языка доказывается разпространение Славянскаго народа. До времян Рюрика почти вся Россия уже Славянским языком говорила»53.

 

        Призывает варяжских («урманских», то есть норманских, по мнению Екатерины, но состоящих в родстве со славянским князем Гостомыслом) князейсоюз племен «Славян, Руси и Чуди»54. В «Историческом представлении изжизни Рюрика» Екатрина, следуя «Повести временных лет», дополняет этотсписок: «Славян, Русси, Чуди, Веси, Мери, Кривич и Дрягович». Рост государства Екатерина представляет себе именно как «соединение» народов.«Руссы, — пишет она, — со Славянами смешався, за един народ почитаются. Славяне-Русь чрез признание Варяжских Князей, со Варягами соединились»55. Способность Славяно-Русского государства «соединяться» с другимиплеменами, расширяя свои пределы, Екатерина П проецировала на современную ей Россию и, видимо не без гордости, писала о варягах: «Славяне-Русьприобрели в сем соединении искусных мореходцев и предприимчивыхи умных Князей и вождей»56.

 

         В «Историческом представлении из жизни Рюрика» конфликт Вадимас Рюриком57 прямо связан с попыткой славян противопоставить себя другимплеменам. Вадим здесь обращается к «Старейшинам от славян», напоминаяим, что славяне привыкли повиноваться «единокровным» — славянским князьям.
—————————
50 Нужно иметь в виду, что в намеренияимператрицы входило именно составлениекраткого руководства по истории, которое онанамеревалась «собрать» из уже имеющихсятрудов; в тексте своей истории она прямоназывает себя «собиратель сих записок»(Сочинения императрицы Екатерины II: В 11 т. Спб., 1901. Т. VIII, c. 6)
51 Екатерина Ц. Т. 8. С. 13.
52 Екатерина II, Т. 8. С. 13.
53 Екатерина П. Т. 8. С. 12.
54 Екатерина П. Т. 8. С. 10.
55 Екатерина П. Т. 8. С. 15.
56 Екатерина II. Т. 8. С. 21.
57 Мы сейчас оставляем в стороне всюпроблематику права на власть и престолонаследия, которую Екатерина связывалав своей драме с этим сюжетом.

17

 

Он подчеркивает, что славяне — именно завоеватели («Славяне, пришедс Дона, Руссами овладели»). На этом основании Вадим считает, что толькоон — славянский князь — должен занять место Гостомысла. Однако мудрыестарейшины считают, что все племена в одинаковой мере влияют на будущее«Руссии»: «Не наше одно согласие на то нужно, окроме нас есть Руссыи Чудь.. . И Веси и Мери… И Кривичи и Дряговичи». После отказастарейшин, Вадим обращается к ним с гневной речью: «Подите отсель, соединитесь с прочим народом»58. Но именно в «соединении» разных племен Екатерина видит будущее «Руссии».

 

        Еще подробнее взгляды Екатерины были изложены И. Болтиным в егокритических разборах «Истории» князя Щербатова 59. При этом Болтин излагает именно екатерининскую версию концепции Татищева, конкретизируя(и тем самым иногда утрируя) положения, высказанные императрицей в «Записках» и исторических драмах.

 

         Болтин полагает, что «пространство нынешния России» до прихода славяннаселяли сарматы (вслед за Татищевым сарматами он называет финские племена). Среди этих племен было племя «Руссов», которые «язык имели сходной» с другими сарматскими народами60. Этот язык «в Новегороде и в Киевев начале Российския Монархии был в употреблении»61. Часть руссов современем «смешалась» с варягами «по чему и стали называть ихВарягоруссами, в отличие от тех Варягов и Руссов, которые были не смешаны»и «языкрусский с варяжским сделался сходен»62. Славяне, завоевав руссов, «заставили их по нужде говорить своим языком», но положение, по Болтину,вновь меняется с призванием Рюрика и его братьев: «руской язык сделался преимущественным в княжестве Новгородском, потому что Рурик, будучи сам от Рускаго рода, более Руских и Варяг уважал»63. «От самого того времени вся страна сия называться стала Русью»64.

 

          Вслед за Екатериной, Болтин рассматривает выступление Вадима против Рюрика именно как выступление «недоброжелательствующих» славян и, следуя Татищеву, относит конец «унижения» славян ко времени правления Ольги65.

 

        Болтин, таким образом, концепцию полиэтнического происхождения «русской народности» дополняет еще и представлением о сосуществовании по крайней мере двух языков на Руси: «оба сии языки долгое время были в общем употреблении и Руссы и Славяне оба разумели, как и до ныне в Олонце всеРусские умеют говорить по Корельски и все Корелы по Руски»66. «Усиление» же славянского языка и «уничтожение» русского Болтин связывает с крещением Руси, когда на язык славян были переведены «церковные книги». Язык Нестора Болтин считает «испорченным Славянским»: испорченным от смешенияс «русским» («сарматским») языком.
—————————

 

58 Сочинения императрицы Екатерины II.Спб., 1901. Т. II. С. 224, 225-226.
59 На тот факт, что Болтин писал не простопод влиянием концепции Екатерины II, а приее участии и, фактически, по ее заказу, исследователи указывали неоднократно. Так,например, Т. В. Артемьева пишет: «Хотя«История» Щербатова была далека до завершения. нежелательные трактовкисобытии привели к определенным «профилактическим» мерам со стороны Екатерины II. Довольно часто Екатерина «писала в зашищение» сама, порой поручалакому-нибудь из своего окружения. Такпоявились «Примечания сочиненныегенерал-майором Иваном Болтиным»»(Артемьева Т. В. Русская историософияXVIII века. СПб., 1996. С. 42-43).
60 Болтин. Указ. Соч. С. 70, 78.
61 Болтин. Указ. Соч. С. 80.
62 Болтин. Указ. Соч. С. 82.
63 Болтин. Указ. Соч. С. 83-84.
64 Болтин. Указ. Соч. С. 84.
65 Болтин. Указ. Соч. С. 84.
66 Болтин. Указ. Соч. С. 86.

18

         Болтин, таким образом, стремится показать, что ни «русский язык», ни племена «руси», ни наименование государства «Русь» исконно не имели никакого отношения к современному ему понятию «русский». И, вслед за Татищевым, он формулирует полиэтническую теорию происхождения народов.

 

       Новые народы и новые языки, указывает Болтин, происходят «от смешения» и в этом история славян и руссов не является исключением. «Славяне совокупившиеся с Руссами, Чудью, Кривичами и другими Сарматскими племенами во един сонм, во едино тело, чрез несколько веков составили из себяновый народ, от обоих нечто заимствующий, но ничего общего ни с тем, нис другим не имеющий; внешние токмо знаки русость волосов и белизнакожи»67.

 

      Таким образом, можно определенно говорить о том, что выбор терминологии в исторических сочинениях XVIII в. не был случайным. Большинство историков (Ломоносов, Миллер, Тредиаковский, Щербатов; к ним можно добавить Эмина, Чеботарева, Елагина) используют, говоря об эпохе Рюрика,наименования «Россия» и «росс». Для них древний и современный им «народроссийский» (независимо от того, признаются предки славянами или, каку Миллера, варягами) — это один и тот же народ.

 

          Термин «Русь» как наименование государства встречается в историческихсочинениях значительно реже (у Татищева, Екатерины II и Болтина). Оно всегда производно от названия неславянского народа «русь». Это ведет историкак представлению о том, что «современные россияне» — потомки самых разно-образных народов. Использование термина «Русь» парадоксальным образомоказывается, как мы видели, знаком концепции, в рамках которой «русский»(народ или даже язык) исконно не является русским.

———————

67Болтин. Указ. соч. С. 91.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб