На канале День.ТВ dentv.ru Борис Юлин об обвинениях в историческом ревизионизме в адрес России и требованиях Чехии и Словакии от России объяснений по фильму «Варшавский договор». Пока существовал Варшавский договор, в Европе были невозможны войны.
«16 августа многие чехословацкие газеты словно по мановению некоей волшебной палочки буквально взбесились. Они стали во всё более жёсткой форме требовать от руководства дальнейшей либерализации, тон статей становился всё более вызывающим и антикоммунистическим. Можно сказать, что 16 августа явилось своеобразным «рубиконом» — советскому руководству стало полностью ясно, что руководство ЧССР совсем утратило контроль над ситуацией и возможна смена правительства.
«Правда» тут же призвала команду Дубчека «навести элементарный порядок» и не позволять эксцессы в прессе, обеспечить выполнение того, что было зафиксировано в братиславском коммюнике. Тщетно.
18 августа в такой ситуации советским руководством было принято решение о проведении операции «Дунай» — вводе войск в Чехословакию. Собравший в тот день весь руководящий состав Вооружённых сил СССР маршал Гречко сказал следующее: «Я только что вернулся с заседания Политбюро. Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведёт к третьей мировой войне».
Руководство западных стран с самого начала рассматривало чехословацкие события как фактор не странового уровня, а уровня мировой социалистической системы в целом, как средство её (и прежде всего СССР) прямого или косвенного ослабления. Для значительной части западной верхушки власть Дубчека-Свободы, несмотря на все их реформы и «социализм с человеческим лицом», не была вполне приемлемой, поскольку была недостаточно антисоветской и антикоммунистической, а ЧССР оставалась в соцлагере. Не демократические реформы и не «человеческое лицо» интересовали Запад, а антисоветская, антикоммунистическая и антируская направленность политики ЧССР, возможный выход из ОВД и т.д. Политика определённых кругов на Западе по отношению к ЧССР строилась на расчёте если не обязательной, то весьма вероятной смены правительства на более прозападное — с ним-то и собирались работать с целью дальнейшего расшатывания соцлагеря; ЧССР в этом плане отводилась роль первой доминошной косточки, падение которой должно было завалить весь ряд.» (Андрей Фурсов)
