Шебанин Г.А.
Основной целью данной работы является попытка локализации изменяющейся западной границы Рязанского княжества в процессе исторического развития Северо-восточной и Юго-восточной Руси в ХII-ХVI вв. Как показывает опыт исследований, для достижения поставленной цели недостаточно локализовать крайние западные города и места, упоминаемые в письменных источниках как «рязанские». Возникает ряд вопросов, связанных с ролью Рязанского княжества в системе взаимоотношений как внутри русских княжеств в XII — начале XVI в., так и с Золотой Ордой в ХIII-ХV вв., с генеалогией рязанских князей, с внутренней и внешней политикой Рязани и ее удельных княжений. Решения некоторых частностей этих вопросов является дополнительными задачами работы.
История изучения Рязанского княжества, его исторической географии, начинается с XVIII — начала XX в. Практически во всех трудах историков, посвящавших свои работы истории Древнерусского государства, истории формирования Русского единого государства, встречаются вопросы и отдельные разработки, связанные с Рязанским княжеством и его исторической географией (Татищев, 1963; 1964; Карамзин, 1993; Соловьев, 1988; Любавский, 1909; 1929; Пресняков, 1998). Особое место среди этих трудов занимает работа Д.И. Иловайского, непосредственно посвященная истории и исторической географии Рязанской земли1 и заложившая основы изучения этого региона (Иловайский, 1990).
Вехой в истории изучения Рязанского княжества XII — 1-й трети XIII в. являются работы А.Н. Насонова и А.Л. Монгайта, авторы которых, рассмотрев все известные им источники, смогли, во многом верно, ответить на вопросы формирования территории Рязанского княжества, его границ, локализации летописных городов и мест Рязанской земли, ее политической и экономической истории (Насонов, 2002; Монгайт, 1961).
Важным моментом в изучении истории Рязанского княжества XIV — начала XVI в., во многом, связанном с его исторической географией (особенно западной части) является процесс присоединения рязанской территории к землям Великого Московского княжества. Кроме вышеперечисленных общих трудов по истории России, этот процесс рассматривался в работах Л.В. Черепнина, В.А. Кучкина и А.А. Горского (Черепнин, 1960; Кучкин, 1984; 2003; Горский, 2000; 2004).
Рассмотрение исторической географии Рязанского княжества невозможно без локализации рязанских городов и мест, упоминаемых в письменных источниках. В историографическом обзоре, посвященном этому вопросу, кроме вышеуказанных исследований Д.И. Иловайского, А.Н. Насонова и А.Л. Монгайта, необходимо отметить труды В.Н. Дебольского, М.Н. Тихомирова (Дебольский, 1901; Тихомиров, 1979) и ряд современных работ (Гриценко, 1997; Гриценко, На¬умов, 2004; Наумов, 1997; Клянин, 1997; 2000; Темушев, 2004; Шебанин 2001; 2002; Иванов, Шебанин, 2004; Шебанин, Шеков, 2004).
Кроме того, с учетом поставленной в данной работе цели рассмотрения западных пределов Рязанского княжества, важными для ее решения являются работы, посвященные (в том числе) исторической географии: Черниговского княжества (Зайцев, 1975) и его политических, наследников (Kuczynski, 1936; Шеков, 1998); Московской земли (Юшко, 1991; Темушев, 20022); Коломенских волостей (Мазуров, 2001); Елецкой земли (Тропин, 1999); Золотой Орды (Егоров, 1985; 1997).
Одним из важных вопросов исторической географии Рязанского княжества является нанесение на карту его границ. Эта работа для домонгольского периода была проведена в работах А.Н. Насонова и А.Л. Монгайта (Насонов, 2002. С. 186; Монгайт, 1961. Рис. 46). Для XIV — начала XVI в. — в работах В.А. Кучки-на и А.А. Горского (Кучкин, 1984; Горский, 2004. С.188). Большой интерес представляют карты, опубликованные в журнале «Родина», которые были подготовлены по материалам В.Н. Темушева:
— «Русские земли в годы правления Дмитрия Донского» (Родина. 2003. № 12. С. 8);
— «Рост Московского княжества в конце XIII — начале XVI в.» (Родина. 2003. № 12. С. 61).
В этом кратком историографическом обзоре приведен основной перечень исследований, посвященных (хотя бы своей частью) решению поставленных в данной работе задач. Краткость обзора (несмотря на широту задач) связана с относительно небольшим количеством исследований, посвященных Рязанской земле. В свою очередь, это объясняется крайней ограниченностью письменных источников, освещающих историю Рязанского княжества.
Одна группа источников по истории Рязанской земли — летописные известия -была подробно проанализирована А.Г. Кузьминым. Исследователь тщательно выбрал эти известия, привел историографический обзор их изучения, определил их достоверность (Кузьмин, 1965)3.
Другая группа источников представлена актовым материалом — духовными и договорными грамотами московских и литовских князей с рязанскими князьями, жалованной грамотой рязанского великого князя Олега Ивановича Ольгову монастырю, которая датируется А.Ю. Дворниченко 1355-1356 гг. (Дворниченко, 1996).
Из дошедших до наших дней духовных и договорных грамот4 к рассматривае¬мой теме относятся:
— вторая духовная грамота Ивана Калиты — 1339 г. (Кучкин, 1989);
— первая духовная грамота Ивана Ивановича (Красного) — весна-лето 1359 г. (Кучкин, 2004. С. 242);
— вторая духовная грамота Ивана Ивановича (Красного) — октябрь — первая декада ноября 1359 г. (Кучкин, 2004. С. 242);
— договор великого князя московского Дмитрия Ивановича с великим князем рязанским Олегом Ивановичем — 1381 г. (Зимин, 1958. С. 286-287; Греков, 1975. С. 144-145);
— договор великого князя московского Василия Дмитриевича с великим князем рязанским Федором Ольговичем — 1402 г. (Черепнин, 1948. С. 80);
— договор великого князя рязанского Ивана Федоровича с великим князем литовским Витовтом — 1427 или 1428 г. (Зимин, 1958. С. 294-295; Шебанин, Шеков, 2004. С. 150);
— договор великого князя московского Юрия Дмитриевича с великим князем рязанским Иваном Федоровичем — 1434 г. (Черепнин, 1948. С. 114);
— договор великого князя московского Василия Васильевича с великим князем рязанским Иваном Федоровичем — 1447 г. (Черепнин, 1948. С. 149);
— договор великого князя московского Ивана Васильевича с великим князем рязанским Иваном Васильевичем — 1483 г. (Черепнин, 1948. С. 191, 200);
— договор великого князя рязанского Ивана Васильевича с рязанским князем Федором Васильевичем — 1496 г. (Черепнин, 1948. С. 208-209);
— духовная грамота Ивана III — конец 1503 г. (Каштанов, 1967. С. 198-202).
Рязанское княжество как самостоятельное политическое образование появилось только в середине XII в. Д.И. Иловайский относил его выделение ко времени после смерти кн. Ярослава Святославовича в 1129 г. (Иловайский, 1990. С. 22-24). А.Л. Монгайт также относил выделение Рязанской, Муромской и Пронской земель из Черниговского княжества к 1129 г., но отметил, что Муром оставался стольным городом до середины XII в., так как еще в 1145 г. князь Ростислав Ярославович, после смерти своего брата Святослава, перешел в Муром, посадив в Рязани своего младшего сына Глеба (Монгайт, 1961. С. 336). По мнению А.Г. Кузьмина, в 1146 г. Ростислав «сел» в Рязани, так как переход на главный княжеский стол в Муроме уже не сулил никаких преимуществ (Кузьмин, 1965. С. 81-82). А.Л. Монгайт считал, что старший княжеский стол был перенесен в Рязань лишь после смерти князя Владимира Святославовича в 1162 г. (Монгайт, 1961. С. 347). Таким образом, Рязанское княжество выделилось из Черниговского княжества, сначала как удельное в составе Муромо-Рязанского в 1129 г., и только к середине XII в. стало самостоятельным. В.А. Кучкин отмечал, что вопрос о границах приобретает особую важность с того времени, когда князья становятся государями своих владений, что приводит к неизбежным столкновениям между ними (Кучкин, 1969. С. 77). В связи с этим необходимо отметить, что первоначальные границы Рязанского княжества должны были сложиться к середине XII в. Начало их формирования относится ко времени выделения Муромо-Рязанского княжества из Черниговского (очевидно, что западные границы Рязанского княжества были такими и для Муромо-Рязанского).
Скорее всего, выделение Муромо-Рязанского княжества из состава Черниговского не могло произойти гладко, без появления ряда спорных территорий, за обладание которыми впоследствии эти князья (и их преемники) могли конфликтовать. Несмотря на то что сплошной территории, соединяющей ядро Черниговской земли с формирующимся ядром муромо-рязанской земли не было (Насонов, 2004. С. 178-179; Зайцев, 1975. С. 109), спор мог возникнуть позднее, при освоении этой территории, либо (учитывая общих предков) при возникающих вопросах о наследовании некоторых волостей как «отчин». Учитывая географический фактор, эти территории должны были располагаться в бассейне верхнего Дона и средней Оки. Отголоски этих конфликтов мы можем заметить в так называемых «вставках» Никоновской летописи и в договорных грамотах московских и рязанских князей.
Таким образом, вопрос о западной границе Рязанского княжества XII — начала XIII в. является вопросом рязанско-черниговского порубежья. На левобережье Оки эти границы исследователи наносили на карты, основываясь на сообщениях Ипатьевской летописи о принадлежности черниговским князьям Колотеска (Полное собрание русских летописей (далее ПСРЛ). Т. 2. 1962. Стб. 338), Лопастенской волости (ПСРЛ. Т. 2. 1962. Стб. 602), спорности территории Свирилеска (ПСРЛ. Т. 2. 1962. Стб. 602) и сообщения Никоновской летописи об основании Ростиславля рязанским князем в 1153 г. (ПСРЛ, 1862. С. 197)5. На правобережье р. Оки и в верховьях Дона эта граница проходила между Колотеском и Ростиславлем, пересекала Осетр и проходила между городами Пронском и Дедославлем, вдоль верховьев Дона до устья р. Сосны (Насонов, 2002. С. 186, 190-191; Монгайт, 1961. С. 144, рис. 46; Зайцев, 1975. С. 102-103, рис. 2).
С этой линией границы, в целом, можно согласиться как с основой для историко-географических исследований. Однако трудно представить, чтобы на всем протяжении XII — начала XIII в. граница оставалась стабильной. Высказанное выше мнение о возможности конфликтов по поводу порубежных территорий, подтверждается некоторыми фактами.
События 1176 г. показали, что притязания Рязанского княжества на черниговские земли началась еще в XII в. Кроме того, из духовных грамот московских князей Ивана Калиты, Ивана Красного и московско-рязанской договорной грамоты 1381 г., известно, что в начале XIV в., кроме коломенских, от Рязани к Московскому княжеству отошли «Лопастенские» волости, находившиеся в бассейне р. Лопастня, и «иные рязанские места», которые локализуются в бассейне р. Протвы (Романов, 1940. С. 216-218; Темушев, 2002. С. 11). Таким образом, рязанские князья смогли до начала XIV в. присоединить к своим владениям значительные территории на левобережье Оки.
Д.И. Иловайский считал, что переход этих земель к рязанскому княжеству произошел во 2-й половине XIII в. (Иловайский, 1990. С. 96). А. А. Горский связывает эти события с усилением мощи хана Ногая в 90-х годах XIII в. (Горский, 1996. С. 81).
Этому противоречит текст жалованной грамоты рязанского великого князя Олега Ивановича Ольгову монастырю (Греков, 1955. С. 15-16). Часть ее посвящена подтверждению земельных пожалований рязанских князей начала XIII в. В грамоте упоминаются рязанские погосты, четыре из которых на момент составления грамоты входили в состав Московского княжества (см. подробнее: Романов, 1940. С. 216-218; Л.В. Черепнин, 1951. С. 125-129; Дворниченко, 1996; Горский, 2000. С. 71-72). Следовательно, в домонгольское время на левобережье Оки у Рязанского княжества существовали владения кроме
«коломенских»6, на что и указал в своей жалованной грамоте великий рязанский князь Олег Иванович.
В бассейне р. Оки, на территории черниговской волости «Вятичи» в середине XII — 1-й половине XIII в. происходил процесс формирования княжеских волостей — личных владений князей черниговского дома — «жизней» (Зайцев, 1975. С. 98- 113; Шеков, 1993. С. 28-30; 1998. С. 10-11). Нельзя отрицать возможность наличия (или перспективы наследования) таких владений (даже чересполосных) у князя Ярослава Святославовича, наследники которого — рязанские князья — могли вступать в борьбу против черниговских князей за обладание ими. Скорее всего, так и произошло в 1176 г. Свирилеск в этом году был возвращен черниговским князьям, но, судя по документам XIV в., позже вернулся в состав рязанских владений. Какие-то разногласия между рязанскими Ярославовичами и черниговскими Ольговичами возникли в 1194 г., когда князь Святослав Черниговский собрался походом на рязанских князей, и только вмешательство владимиро-суздальского князя Всеволода, в зависимости от которого Рязанское княжество тогда находилось, отвратило эту угрозу (Монгайт, 1961. С. 352). Д.И. Иловайский, не без основания, полагал, что этот поход черниговские князья могли затевать в связи с захватом рязанскими князьями некоторых волостей (Иловайский, 1990. С. 48). Через четыре года в 1198 г., согласно сообщению В.Н. Татищева, произошло отделение рязанской епархии от черниговской (Татищев. 1964. С. 168). А.Г. Кузьмин, приводя убедительную аргументацию, считает, что это сообщение не может вызывать сомнения в своей подлинности (Кузьмин, 1965. С. 128-129). А.Л. Монгайт считал для Рязани это событие актом политического отделения от Чернигова (Монгайт, 1961. С. 353).
Характерно, что, судя по археологическим данным, именно, на рубеже XII-XIII вв., в период окончательного отделения Рязанского княжества от Черниговского, началось освоение древнерусским населением региона верхнего Дона (Гоняный, 2003. С. 8-9, 12-13). К этому же времени возникают Семилукское городище, которое, по мнению его исследователей, определяло южные пределы Рязанской земли (Пряхин, Цыбин, 1996. С. 43), и Чур-Михайловское городище, которое интерпретируется как летописный город Чур-Михайлов, основанный пронским князем Кир-Михаилом в начале XIII в. (Шватченко, 1990). Интересно, что и в верховьях Прони поселения в середине XII в. также отсутствовали, появляясь к концу XII в. (Заидов, 1996). Кроме того, анализ антропологического материала погребений региона верхнего Дона позволяет сделать вывод, что основной миграционный поток его заселения был направлен с территории Рязанской земли (Заидов, 2000. С. 140-142). К рубежу ХII-ХIII в. относится период второго миграционного потока заселения бассейна нижнего течения р. Сосны, который, по мнению исследователя Елецкой земли Н.А. Тропина, был связан с попыткой Рязанского княжества закрепиться в этом регионе (Тропин, 1999. С. 60).
Хозяйственное освоение прежде незаселенного бассейна верхнего Дона стало возможно, в том числе, и в связи с успешной борьбой рязанских князей и их сюзеренов — князей владимиро-суздальских против половцев (Зайцев, 1988. С. 47). Целенаправленное изучение истории взаимоотношений Рязанского княжества и половецких кочевых объединений в XII — начале XIII в. показало, что некоторый перевес в военной активности был на стороне половцев лишь в 80-90-е годы XII в. В целом, рязанским князьям удалось нейтрализовать отрицательное воздействие «половецкого фактора» на формирование южной границы своего княжества и демографическую ситуацию в регионе (Цыбин, 1999. С. 133-134).
Таким образом, на рубеже ХII-ХIII вв. Рязанское княжество окончательно обособилось от территории Черниговского княжества. Пользуясь поддержкой Владимиро-Суздальского княжества, рязанские князья присоединили к своим коломенским владениям на средней Оке и «иные рязанские земли» в бассейне р. Протвы, и, возможно, «лопастенские волости». Также, на рубеже ХII-ХШ вв., рязанское население начинало осваивать незаселенные пограничные пространства бассейна верхнего Дона7.
К концу 1-й трети XIII в. проблема границ между Рязанским и Черниговским княжествами окончательно не могла быть решена. Противоречия в вопросе принадлежности земель в бассейне средней Оки и верхнего Дона должны были сохраняться. Процесс установления границ был прерван монгольским нашествием.
Прежде чем перейти к вопросу о рязанских границах 2-й половины XIII — начала XVI в. необходимо рассмотреть некоторые проблемы истории Рязанской земли — о существовании удельных владений на территории Рязанского княжества, о взаимоотношениях Рязани и Орды, о порядке и механизме перехода титула «великий рязанский князь», о времени и обстоятельствах перехода Коломны к Московскому княжеству.
После разделения Муромо-Рязанского княжества в Муроме стала княжить линия Святославичей, а в Рязани — Ростиславичей. История этих княжеств разделилась и пошла, хотя во многом параллельными, но отдельными дорогами. Ростиславичи получили в коллективную собственность территорию складывающегося Рязанского княжества. Они и их наследники могли считать ее своей «отчиной». Согласно нормам Любеческого съезда, это коллективное владение могло делиться на уделы. Что и произошло на территории Рязанского княжества в последней четверти XII в.
Очевидно, что в это время выделился Пронский удел. А.Г. Кузьмин считает упоминание о «пронских князьях» Никоновской летописи в 1131 г. недостоверным. По его мнению, обособление «пронских» от «рязанских» князей произошло в 80-х годах XII в. и было невозможно до смерти Глеба Ростиславовича (около 1178 г.) (Кузьмин, 1965. С. 76). Во всяком случае, при описании военных столкновений Владимиро-Суздальского и Рязанского княжеств 80-х годах XII в. упоминается деление рязанских волостей
«старейшинству» и упомянуты пронские князья (Монгайт, 1961. С. 350-351; Кузьмин, 1965.С. 114-118).
Вероятно, после смерти князя Глеба Ростиславовича выделился и Коломенский удел. Автор монографического исследования о средневековой Коломне А.Б. Мазуров, подробно проанализировав летописные известия о 1180 г., пришел к мнению о возможности этого события. По его мнению, Коломной с 1178 г владел князь Владимир Глебович и именно у него хотел отобрать эту волость старший рязанский князь Роман Глебович (Мазуров, 2001. С. 37-41). После смерти Владимира Глебовича волость перешла к его сыновьям (Мазуров, 2001. С. 42-46).
Возможно, на рубеже ХII-ХШ вв. в Рязанском княжестве выделился и Переяславльский удел, которым владели Игоревичи (Кузьмин, 1985. С. 123-125, 140-141, 150-151).
После трагедии в Исадах 20 июля 1217 г. (ПСРЛ, Т. 18. С. 49) рязанским князем стал Ингварь Игоревич. По мнению А.Л. Монгайта, в 1217 г. была сделана попытка объединения Рязанской земли путем истребления удельных князей (Монгайт, 1961. С.355). Она сорвалась. Князья Глеб и Константин были изгнаны из Рязани. Однако благодаря этой попытке, выживший по случайности Ингварь Игоревич стал единовластным князем Рязанской земли. В его правление уделов не существовало, так как все остальные рязанские князья были либо убиты, либо бежали и умерли в изгнанье.
После смерти Ингваря Игоревича рязанским князем стал Юрий Ингварович, а его брат Роман получил Коломенский удел, который, по всей видимости, обособился от Рязани (Кузьмин, 1965. С. 160; Мазуров, 2001. С. 47-54).
События 1237 г. для Рязанского княжества стали поистине катастрофическими. Кроме физического уничтожения или разорения городов, подрыва экономики, княжество потеряло всех своих князей, а тем самым и самостоятельность. А.Г. Кузьмин убедительно показал легендарность упоминания в «Повести о разорении Рязани Батыем» возвращающихся после нашествия в Рязань и Пронск князей Ингваря и Кир Михаила (Кузьмин, 1965. С. 175-176). А.Б Мазуров предполагает, что упоминаемый в той же «Повести…» Глеб Коломенский мог жить и владеть Коломенским уездом после событий 1237/38 г., но подчеркивает, что это гипотеза, которая не может быть подтверждена заслуживающими доверия летописными текстами (Мазуров, 2001. С. 55). Между тем, А.Г. Кузьмин считает, что «Повесть…» содержит много данных, отражающих легенды и взгляды уже конца XV — начала XVI в. и доверять ей можно только в части, восходящей к «Сказанию о разорении Рязани Батыем», к которому он относит рассказы в составе летописей о разорении Рязани (Кузьмин, 1965. С. 160-179).
Таким образом, в результате нашествия 1237/38 г. Рязанское княжество потеряло не только свою самостоятельность, но и всех князей рязанской линии, которые могли бы владеть княжеством. Уцелел единственный князь — Олег Ингваревич, однако он находился в плену. А.Г. Кузьмин, рассмотрев летописные упоминания об Олеге, считает, что можно доверять позднему родословицу, сообщающему о пребывании Олега в плену в течение 14 лет (Куьмин, 1965. С. 185-186). Кто управлял Рязанским княжеством все это время? Видимо, оно также находилось «в плену» Батыя и управлялось монгольской администрацией. Такое положение могло сохраняться до 1252 г., когда Олег был отпущен в свою землю (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 450). В 1258 г. он скончался (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 451).
Очевидно, что князь Олег был отпущен из плена на определенных условиях, в числе которых могли быть требования по ограничению территориальных владений. Спорные рязанско-черниговские и рязанско-владимиро-суздальские земли могли оказаться под юрисдикцией монголов. Именно таким образом, посреди земель русских княжеств могли образоваться «татарские земли», «тульское баскачество» московско-рязанских договорных грамот (ДДГ. № 10. С. 29) и появиться определенные права монголов на коломенские, лопастенские и «отменные места рязанские», которые нашли свое отражение в духовных грамотах московских князей Ивана Даниловича и Ивана Ивановича (ДДГ. № 1, 4. С. 8, 15). Несомненно, верно замечание А.Б. Мазурова о неубедительности гипотезы В.Л. Егорова об отнесении Коломны к «отчине» коломенского посла, упоминаемого в докончании 1390 г. между великим князем Василием Дмитриевичем и Владимиром Андреевичем. Слова об «отчине» обращены к Владимиру Андреевичу, но важно, что наряду с владимирским послом, приехавшим из Орды после смерти великого князя Дмитрия Ивановича (очевидно, с ярлыком на Владимирское княжение), существовал и особый коломенский посол, который от лица хана Золотой Орды мог распоряжаться Коломной (по крайней мере, подтверждать право на ее владение) (Егоров, 1985. С. 41; Мазуров, 2001. С. 375).
В годы правления Олега Ингваревича в истории Рязанского княжества произошли важнейшие события. В 1257 г. татарские численники провели «исчисление народу в России», с уходом которых в Рязанской земле, наряду с другими были сформированы особые баскаческие отряды (см. подробнее: Насонов, 2002. С. 223-227). По мнению А.Н. Насонова во 2-й половине XIII в. на Северо-Востоке Руси наряду с великим князем, появились «великие баскаки», основной обязанностью которых была служба внутренней «охраны» (Насонов, 2002. С. 230-231). После смерти князя Олега Ингваревича Рязанским княжеством правил его сын — Роман. К сожалению, о его правлении летописных известий не сохранилось, за исключением одного: в 1270 г., по сообщению многих русских летописей, князь Роман был убит в Орде8. К этому сообщению добавляется одно интересное свидетельство В.Н. Татищева, проливающее свет на взаимоотношения баскаков с князьями: Роман был оклеветан рязанским баскаком. А.Г. Кузьмин не доверяет этому известию (Кузьмин, 1965. С. 191-192), хотя в обязанности баскака вполне могли входить функции надзора за «благонадежностью» князя.
Ко времени правления Олега Ингваровича и Романа Олеговича относится начало наименования рязанских князей «великими», как они и называются в договорах ХIV-ХV вв. (Кузьмин, 1965. С. 195). Это вполне объяснимо. Если в XI -1-й половине XII в. титул «великий князь» использовался, всего лишь, как величальный (Свердлов; 2003. С. 149-152), то во 2-й половине XIII — XIV в. он приобретает политико-правовое значение. Великим князем Владимирским мог стать любой наследник владимирских князей, получивший ярлык на великое княжение. Вместе со своими личными владениями он начинал распоряжаться особой территорией Владимирского княжения, в которую, как правило, входили «вымороченные» земли. Вместе с потерей ярлыка князь лишался и полномочий на великокняжеской территории (Насонов, 2002. С. 290). Подобная же ситуация должна была существовать и на территории Рязанского княжества, не входившего в феодальную систему великого Владимирского княжения. Оно представляло собой обособленное феодальное владение, управляемое Ордой через своего «великого князя»9. Следовательно, Рязанское княжество имело отдельную (параллельную с Владимирским княжением) структуру взаимоотношений со складывающемся монгольским государством.
Такая постановка вопроса проливает свет на взаимоотношения рязанских князей в конце XIII — 1-й половине XIV в. Становятся понятными неясные А.Г. Кузьмину моменты, почему старший Ярослав Романович оказывается
«пронским», почему в Росписи князьям Рязанским «великим» назван Федор Романович, почему рязанский князь Иван при освещении событий 1320 г. назван Ростиславльским (Кузьмин, 1965. С. 196,198).
В 1299 г. умер Ярослав Романович, после смерти которого, разгорелся спор за великокняжеский стол (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 461). Титул «великого князя» переходил от одного князя к другому, и все они становились «рязанскими» независимо от своих личных владений («отчин») — Пронска (князь Ярослав Романович), Переяславля (князь Константин Романович) или Ростиславля (князь Иван Ярославович).
В спор 1299 г. между младшим братом Ярослава — Константином и его племянниками — Ярославичами (на стороне последних) вмешался московский князь Даниил, который пленил Константина (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 461-462). Эти события не раз привлекали внимание историков10. Именно с ними связывается переход «коломенских» и «лопастенских» волостей к Москве (Борисов, 1999. С. 74-77; Горский, 2000. С. 28-29; 2002. С. 122-126; Мазуров, 2002. С. 98-99).
Данный подход к проблеме, при отсутствии прямых указаний источников, однобок. По своей сути он исключает (или принижает) роль Золотой Орды в отношениях между русскими княжествами, что вряд ли было возможно для рассматриваемого времени. Возвращаясь к мысли о том, что спорные рязанско-черниговские и рязанско-владимиро-суздальские земли могли оказаться под юрисдикцией монголов уже в середине XIII в., механизм перехода этих волостей мог быть иным.
В 80-90-х годах XIII в. в Орде воцарилось двоевластие. Князья Северо-восточной Руси разделились на две враждебные политические группировки. Ростовские князья во главе с Андреем Городецким ориентировались на Волжскую Орду. Переяславльский (Дмитрий Александрович), тверской (Михаил Александрович) и московский (Даниил Александрович) князья поддерживали Ногая. В 1291 г. Ногай умертвил Телебугу-хана и посадил на царство Тохту (Насонов, 2002. С. 269- 273). А.А. Горский считает, что в этом году Ногай наделял своих вассалов владениями сторонников Телебуги. Именно так Углич перешел к владениям переяславского князя Дмитрия Александровича, а Можайск — к владениям московскоко князя Даниила Александровича (Горский, 2000. С. 20). В 1294-1297 гг. Даниил становится главой проногаевской группировки, но, после княжеского съезда зимой 1296-1297 гг. во Владимире признает себя вассалом хана Тохты, благодаря чему, Тохта оставляет приобретенные ранее земли Даниилу (Горский, 2000. С. 27-28). Кроме того, по мнению А.Н. Насонова, которое поддержал А.А. Горский, переяславльский, московский и тверской князья, будучи вассалами Ногая, получили право на самостоятельный сбор дани, которое, видимо, подтвердил Тохта (Насонов, 2002. С. 276; Горский, 2000. С. 28). Съезд князей 1304 г. признал все приобретения московских князей. Орда, заинтересованная в это время в усилении Москвы и ослаблении Твери поддержала это решение (Насонов, 2002. С. 299).
В летописных известиях 1300-1306 гг. отсутствуют упоминания о переходе Коломны к Москве. В связи с этим, присоединение коломенских волостей к Московскому княжеству в начале XIV в. можно считать гипотезой. По мнению А.Е. Преснякова, «все Рязанское дело связано с вмешательством Москвы в рязанские смуты» (Пресняков, 1998. С. 97,358, примеч. 37-38).
Учитывая вышесказанное, можно отметить, что коломенские и лопастенские
«места» могли перейти в пользование московскому князю Даниилу Александровичу уже в 1291 г. Зимой 1296-1297 г. и в 1304 г. эта передача была подтверждена. Права на переданные земли оставались за Ордой. Московский князь мог ими управлять и собирать на их территории дань, то есть с юридической точки зрения — пользоваться этой территорией. Распоряжаться этими землями Даниил и его наследники могли при условии, если не «имуть искати» Коломны и лопастенских мест из Орды, что и отразилось в духовных московских князей Ивана Калиты и Ивана Ивановича Красного (ДДГ, 1950. № 1. С. 7, 9; № 4а. С. 14-15). В случае потери этих мест наследники должны были поделиться «беспенными» землями, то есть, по мнению В.А. Кучкина, землями, на которые не распространялись бы чужие притязания (Кучкин, 2004. С. 238).
Таким образом, Коломна и лопастенские места относились к землям, на право пользования которыми распространялись чужие притязания. Мнение А.Б. Мазурова, что это были притязания рязанского князя, которые мог поддержать хан Орды, выступающий высшей инстанцией в спорах о недавно приобретенных землях, достаточно обосновано (Мазуров, 2001. С. 373-374). Однако важно, что волостей «станут искать» «татарове», «Орда». Из этого следует, что решение о передаче «волостии» принимает хан Орды, а претензии рязанских князей вторичны. Следовательно, право собственности на эти волости сохранялось за Ордой, которая и распорядилась этим правом, передав их Москве. Рязанские князья, осознавая возможность (при поддержке Орды) возврата этих земель, на протяжении почти всего XIV в. безрезультативно пыталась их вернуть.
После перехода к Москве «Коломна со всеми коломенскими волостьми» стала княжеским доменом, родовой собственностью наследников Калиты (Мазуров, 2001. С. 106-107). Эта территория стала неделимым достоянием, которое переходило к владельцу титула «московский князь»11. Независимо от завещания, указанные земли могли быть отобраны по решению хана Орды, или перейти к князю, занявшему московский «стол». Так произошло после смерти князя Симеона Гордого, когда его брат Иван Иванович (очевидно, не захватил как считает А.Б. Мазуров), а, наиболее вероятно, получил в управление коломенские и лопастенские волости, в качестве московского князя (Мазуров, 2001. С. 107). При великом князе Дмитрии Ивановиче появилась важнейшая новация «княжого права» московского княжеского дома — теперь владение Коломной делало ее обладателя великим князем Владимирским и наоборот (Мазуров, 2001. С. 109). Однако и при сыне Дмитрия Ивановича — Василии золотоордынские ханы подтверждали права московских князей не только на великое Владимирское княжение, но и на не входившие в его территорию коломенские земли. По крайней мере, только так можно объяснить присутствие отдельного от владимирского коломенского посла, о котором было указано выше, в год вокняжения Василия I.
Итак, после трагедии 1237-1238 гг. и 14-летнего пленения единственного оставшегося в живых претендента на рязанский «стол» рязанские князья потеряли право владения спорными территориями Окско-Донского водораздела, которые отошли к Орде. Эти земли превратились в упоминаемые в актовых материалах XIV-XV вв. «татарские земли» и «тульское баскачество». Также рязанские князя потеряли право владения коломенским уделом и лопастенскими волостями (такими же спорными рязанско-черниговскими и рязанско-владимиро-суздальскими территориями). Право владения этими территориями перешло к Орде. Очевидно, это право золотоордынские ханы осуществляли в виде передачи в управление указанных территорий русским князьям. Возможно, рязанские князья могли управлять этими волостями до конца ХIII в., но потом право управления было передано московским князьям. Номинальный переход права владения рассматриваемыми волостями к Москве мог произойти при отказе от этих земель единственных законных претендентов — рязанских князей. Этот факт был закреплен в московско-рязанском договоре 1381 г., а юридически оформлен при сложении великим князем Иваном III с себя вассальных обязанностей по отношению к хану Большой Орды.
Возможно, после перехода Коломны к Москве, на западных окраинах Рязанского княжества возник новый удел — Ростиславльский (Коваль, 2004. С. 13-14). Во всяком случае, в Новгородской первой летописи младшего извода называется князь Иван Ростиславльский (НПЛ, 1950. С. 338, 457). Большинство историков считают, что он был сыном пронского князя Ярослава Романовича, который с 1294 г. по 1299 г. занимал великокняжеский Рязанский стол (Коваль, 2004. С. 14). В 1327 г., будучи уже князем рязанским, он был убит в Орде, по мнению А.Г. Кузьмина — в связи с известными событиями в Твери (Кузьмин, 1965. С. 198).
Таким образом, мы видим, что в Рязанском княжестве в начале XIV в. существовали Переяславский, Пронский и, очевидно, выделившийся из последнего Ростиславльский удел. Великим князем рязанским мог стать любой удельный князь рязанского дома, в то числе и ростиславльский, получивший ярлык на «великое рязанское княжение». Так же как и в великом Владимирском княжении ярлык мог передаваться одному из представителей местной княжеской династии, а неугодный князь при этом уничтожался.
Яркое подтверждение укзанной мысли — противостояние князей Пронского и Переяславского уделов в 1339-1344 гг. Летописные известия об этих событиях подробно проанализированы А.Г. Кузьминым (Кузьмин, 1965. С. 201-203). По его мнению, убийство рязанским (переяславским. — Г.Ш.) князем Иваном Ивановичем Коротополом своего двоюродного брата пронского князя Александра Михайловича, направлявшегося в Орду с «выходом», было одним из событий борьбы за рост политического значения нового рязанского центра — Переяславля (Кузьмин, 1965. С. 201). По мнению Л.В. Черепнина, в этом событии проявилось желание рязанского князя сосредоточить в своих руках сношения с ханами Золотой Орды (Черепнин, 1960. С. 532). Но, князь Иван Коротопол в момент убийства пронского князя вместе с ордынским послом Товлубием шел во главе ордынского войска на Смоленск, и, очевидно, обладал какими-то правами, позволившими ему совершить убийство. По всей видимости, это были права великого рязанского князя, полученные Иваном вместе с войском в Орде. Получив эти права, Коротопол мог убить провинившегося чем-то перед Ордой князя Александра Михайловича. Пронский князь, по всей видимости, бывший перед этим великим рязанским князем, ехал с «выходом» в Орду бороться за сохранение себе великокняжеского титула. Но князь Иван Коротопол опередил его.
В 1342 г. эта ситуация повторилась с точностью до наоборот (Кузьмин, 1965. С. 202-203). Из Орды вместе с послом Киндяком пришел князь Ярослав Александрович Пронский. Переяславль был осажден. Коротопол бежал, и в следующем году его убили «на Рязани». Произошла очередная смена великого князя рязанского. В ряде летописей отмечено, что князь Ярослав Александрович «сел в Ростиславле», но в 1344 г., по сообщению все тех же летописей, он умирает уже как князь пронский. Эти же летописи в 1350 г. отметили смерть брата Ярослава — Василия Александровича (Кузьмин, 1965. С. 203).
Таким образом, ситуация в великом Рязанском княжении подобна ситуации в великом Владимирском княжении — шла борьба за титул великого князя: во Владимирском княжении между князьями Твери и Москвы, в Рязанском — между князьями Пронска и Переяславля. В 1344 г. князья пронской линии победили. Линия переяславльских князей прервалась. Однако, очевидно, что произошел новый раздел уделов. Во всяком случае, Олег Иванович, сын, судя по его жалованной грамоте Ольгову монастырю, Ивана Александровича12 владеет Переяславлем и в 1371 г. борется с пронским князем Владимиром Дмитриевичем13. В результате этой борьбы, согласно Никоновской летописи, Владимир стал рязанским князем, но вскоре Олег «согна его с рязанского княжения» (ПСРЛ. Т. 11. 1897. С. 17). Характерно, что в событиях 1371 г. приведших к битве при Скорнищеве, в которой рязанский князь Олег Иванович потерпел поражение, активно участвует московский князь Дмитрий Иванович, который, по всей видимости, вмешивается в усобицу между рязанскими князьями Олегом и Владимиром на стороне последнего (Кузьмин, 1965. С. 213). Московский князь желал посадить на рязанский «стол» своего союзника, по вполне понятным политическим причинам, в том числе учитывая и вопрос о коломенских, лопастенских и «иных рязанских мест».
Последняя смута в Рязанском княжестве была отмечена летописными источниками в 1408 г., когда пронский князь Иван Владимирович, очевидно получив ярлык на великое княжение Рязанское, с ордынским войском разбил князя Федора Ольговича. А.Г. Кузьмин, разбирая летописные известия об этом событии, признал их достоверность и считает их (за исключением сообщения Тверского сборника) записанными на рязанской стороне (Кузьмин, 1965. С. 250-253).
Таким образом, мы видим, что, Рязанскому княжеству за все время своего существования, несмотря на неоднократное деление на уделы, удавалось, за исключением потери Коломенского удела, сохранить свою целостность. Этому способствовали внутренние усобицы (события 1217, 1299-1306, 1339-1344 гг.) и внешние факторы (нашествие 1337-1338 гг.). В связи с этим границы Рязанского княжества 2-й половины XIII — 1-й половины XVI в. можно рассматривать как границы единого политического образования.
Потеряв коломенские, лопастенские и «иные рязанские места»14 на левобережье Оки, Рязанское княжество сохранило свои правобережные владения15. Границы этих владений позволяют определить московско-рязанские и литовско-рязанские договоры конца XIV — XV в.
Первый по хронологии из дошедших до нас документов этого круга — докончание великого князя московского Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата князя серпуховского Владимира Андреевича с великим князем рязанским Олегом Ивановичем. Документ впервые был опубликован в 1775 г. в «Древней Российской Вивлиофике», неоднократно публиковался в изданиях XIX — первых десятилетий XX в. Наиболее известное издание грамоты было осуществлено Л.В. Черепниным в 1950 г. в «Духовных и договорных грамотах великих и удельных князей ХIV-XVI вв.» (ДДГ, 1950. № 10. С. 29, 30). Л.В. Черепнин указал, что это — список конца XV в., и на основании косвенных данных датировал несохранившийся оригинал 1382 г. Позднее датировка соглашения была уточнена А.А. Зиминым и И.Б. Грековым — 1381 г. (Зимин, 1958. С. 286-287; Греков, 1975. С. 144-145). Последнее издание грамоты со всеми ее палеографическими особенностями было сделано В.А. Кучкиным в монографии «Договорные грамоты московских князей XIV в.:внешнеполитические договоры». В главе, посвященной этому договору он, подробно рассматривает историографию его изучения, палеографические особенности и проводит исторический анализ самого договора (Кучкин, 2003. С. 223-269). В.А. Кучкин присоединяется к мнению А.А. Зимина и И.Б. Грекова о датировке документа 1381 г. и вслед за многими другими историками отмечает неравноправность договора (Кучкин, 2003. С. 244-245, 268).
Прежде всего, Олег Иванович Рязанский, по отношению к московскому великому князю Дмитрию Ивановичу признается «братом молодшим», но продолжает именоваться «великим рязанским князем», что, по мнению В.А. Кучкина, говорит об определении положения князя, прежде всего не титулом, а степенью «родства» с договаривающимся с ним правителем (Кучкин, 2003. С. 249-250). В связи с этим, хочется отметить, что в этом договоре как нельзя лучше отражается политическая ситуация того времени, сложившаяся после победы на Дону 1380 г. и до нашествия Тохтамыша 1382 г.. Была выстроена иерархическая система внутри русских княжеств, во главе с московским князем, но сохранилась система взаимоотношений с их общим сюзереном — ханом Золотой Ордой. Именно поэтому Олег Иванович по отношению к Орде является великим рязанским князем, а для московского князя Дмитрия Ивановича (также по отношению к Орде являвшегося великим владимирским князем) — «братом молодшим».
Во-вторых, московское княжество, после почти восьмидесятилетней борьбы с рязанским княжеством, добилось от него признания бывших рязанских владений за Окой «отчиной» московского князя. Таким образом, Рязанское княжество документально подтвердило свой отказ от коломенских, лопастненских и «иных рязанских мест». Граница между княжествами прошла по Оке (Мазуров, 2001. С. 101-102).
За Рязанским княжеством, в его западной части, остались правобережные владения16. Границы этих владений можно очертить на основании московско-рязанских договоров 1381, 1402, 1434, 1447, 1483 гг., рязанско-литовского договора 1428 г., договора великого князя рязанского Ивана Васильевича с князем Федором Васильевичем 1496 г. и известного обзора «А се имена всем градом рускым, далним и ближним» (НПЛ. 1950. С. 476)17.
В последнем, начиная с Перевитеска18, перечисляются «рязанские города», расположенные в его западной части. К ним относятся: Шипино, Ростиславль, Венев, Тешилов, Крилатеск, Неринеск, Кулатеск, Рославль Польский, Свинеск, Новгородок на Осетре, Бобруеск, Дубечин, на Плаве Микитин, Ломихвост, в верх Дону Дубок, Корнике, Урюпейск. Для решения задач данного исследования важна локализация некоторых из них.
Ростиславль локализуется на правом берегу Оки на территории Озерского района Московской области в 3 км от с. Сосновка. В Веневском районе Тульской области, на правом берегу р. Осетр недалеко от устья р. Веневка, близ д. Гурьево — Венев (Клянин, 2000. С. 118-119). Тешилов — в Серпуховском районе Московской области, на правом берегу Оки, при впадении в нее ручья Хохли (Тихомиров, 1979. С. 120-121; Куза, 1996. С. 135). Кулатеск, он же, по мнению М.Н. Тихомирова — Колотеск локализуется в Московской области, на правом берегу Оки, близ с. Колтово, на мысу левого берега р. Мутенки (Тихомиров, 1979. С. 123; Куза, 1996. С. 136). Корнике локализуются в Веневском районе Тульской области, на правом берегу р. Шат, при впадении в нее р. Корничка (Клянин, 1997. С. 145). Остальные города локализуются с большей или меньшей долей вероятности. Неринеск — близ Каширы у озера Неринское (Тихомиров, 1979. С. 121— 122). Рославль Польский — на р. Вашане севернее Тулы, у с. Лаптево (Тихомиров, 1979. С. 122). Свинеск — к югу от Серпухова, или (что, по всей видимости, ближе к правде) в Веневском районе Тульской области близ с. Аннино, у речки Свинес-ки (Тихомиров, 1979. С. 122). Новгородок на Осетре — на правом берегу Оки, близ устья р. Осетр (Тихомиров, 1979. С. 119-120; Куза, 1996. С. 137). Бобруеск — в Киреевском районе Тульской области, на правом берегу нижнего течения р. Шат, при впадении в него речки Бобровки, у с. Новое Село (Шебанин, в печати). На Плаве Микитин должен располагаться в бассейне р. Плава (Тихомиров, 1979. С. 123). Шипино, Крылатеск, Ломихвост, Урюпейск, Дубечин не локализованы.
Важным моментом для исторической географии западной части Рязанского княжества является локализация пунктов, упомянутых в договорных грамотах конца XIV — XV в. Бывших Тарусских владений: уезда Мстиславля, Жадене городища, Жадемля, Дубка, Броднича с месты. Спорных московско-рязанских мест: Тулы, которую при царице Таидуле «баскаки ведали», и Берестея. Спорных рязанско-литовских мест: та же Тула, Берестеи, Ретань с Паши, Дорожень, Заколотен Гордеевский. Владений рязанского княжества московско-рязанского договора 1483 г.: «Романцево с уездом», которое в договоре великого князя рязанского Ивана Васильевича с князем Федором Васильевичем 1496 г. упоминается как «Романцево». «Татарских мест», отнятых Олегом Ивановичем Рязанским.
Уезд Мстиславль локализуется в верховьев рек Беспуты и Вашаны, правых притоков р. Оки на месте стана Мстиславль Тульского уезда XVI в. (Дебольский, 1912. С. 162). Жадемль и, возможно, Жадене городище локализуются в бассейне р. Плавицы — левого притока в верхнем течении р. Плавы (Иванов, Шебанин, 2004. С. 69-70). В.А. Кучкин, рассматривая полный перечень упомянутых мест («почен Лопастна, уезд Мстиславль, Жадене городище, Жадемль, Дубок, Броднич с месты»), учитывая локализацию В.Н. Дебольским «уезда Мстиславля» в верховьях рек Беспуты и Вашаны, переводя слово «почен» как «начиная», пришел к выводу, что эти места располагались дисперсно, и искать их нужно к югу и западу от впадения р. Лопастны в Оку (Кучкин, 2003. С. 254-256). Таким образом, следуя логике перечисления, и учитывая, что между «уездом Мстиславль» и «Жадемлем» располагались земельные владения, оставшиеся за тарусскими князьями, на территории которых в XV в. сформировалось удельное Волконское княжество (Шеков, 1998. С. 15-17, карта), «Дубок, Броднич с месты» можно искать южнее, юго-западнее или юго-восточнее р. Плавы.
Местонахождение пунктов московско-рязанских договоров 1381, 1402, 1434, 1447, 1483 гг. и рязанско-литовского договора конца 20-х годов XV в., судя по анализу археологических и письменных источников (проведенному в отдельном исследовании), не должно выходить за рамки бассейна среднего течения р. Упы (Шебанин, 2002. С. 212).
Два пункта уже локализованы в этом регионе. Тула ХIV-ХV вв. локализуется исследователями в бассейне среднего течения р. Тулицы (правый приток р. Упа) (Гриценко, 1997. С. 12-16; Наумов, 1997. С. 30-33; Гриценко, Наумов, 2003. С. 8-9). Ретань, по всей видимости, находилась на р. Ретинка — правом притоке нижнего течения р. Соловы — левого притока р. Упы, на территории современного Щекинского района Тульской области (Иванов, Шебанин, 2004. С. 71).
«Романцево» московско-рязанского договора 1483 г. и рязанского договора 1496 г. локализуется, с большой долей вероятности, на правобережье верховьев Дона, в бассейнах рек Люторичь и Сукромна, к западу от пос. Епифань Кимовского района Тульской области. Южные границы уезда, упоминаемого с «Романцево» не пересекали р. Непрядву (Шебанин, 2001. С. 164-166; Гоняный, Шебанин, 2005)19.
Вопрос локализации «татарских земель» более сложен. Если учитывать, что земли в районе сражения 1380 г. принадлежали Орде (Хорошкевич, 1980 с.106), а к 1483 г. земли севернее р. Красивой Мечи (ее левобережный бассейн) принадлежали рязанскому княжеству (поскольку у нее сохранились владения «за Доном»; «Мечей» она с Москвой ведает «вопче»; а «Елеч и елецкие места» принадлежат Москве), можно говорить, что именно эти земли правобережья Дона северней Красивой Мечи были «отняты» у татар Рязанью (см. подробнее: Шебанин, 2001. С. 164). Кроме того, к «татарским землям», скорее всего, относилась и территория левобережья верхнего и среднего течения р. Упы (Иванов, Шебанин, 2004. С. 74; Шебанин, Шеков, 2004. С. 152-153). Возможно, что и Елецкое княжество возникло в последней четверти XIV в. на «татарских землях» в итоге экспансии Литовского княжества на русские и ордынские территории, которые стали «татарскими», в итоге территориального спора между Рязанским и Черниговским княжеством. Таким образом, к «татарским землям» относилась территория, прорезавшего леса «степного языка», вытянутого по линии север-юг, по условной линии которого В.Л. Егоров и провел границу Золотой Орды (Егоров, 1985. С. 41-43. Карта 1, 2). К «татарским землям», отнятым Рязанью, по всей видимости, относились земли в междуречье рек Непрядвы и Красивой Мечи, земли водораздела Мечи, Упы и Зуши, а также — левобережный бассейн верхнего и среднего течения р. Упы.
Прежде чем перейти к вопросу о хронологии политической принадлежности вышеперечисленных территорий и мест, необходимо обратится к вопросу о политической принадлежности Тулы 2-й половины XIV — XVI в. В.А. Кучкин отметил, что список московско-рязанского договора 1381 г., который, по его убедительному мнению, был сделан в 1503 г., содержит множество ошибок (Кучкин, 2003. С. 226-227). А.В. Шеков, проведя анализ текста этой грамоты, сделал предположение, что в опубликованном списке грамоты, в фрагменте, касающимся Тулы, была допущена ошибка — замена предлога «то» в оригинале на предлог «и» в списке. По его мнению, окончание цитированной фразы вполне могло быть следующим: «в то ся кн(я)зю великому Олгу не вступати, то кн(я)зю великому Дмитрию» (Шебанин, Шеков, 2004. С. 146-147). К подобному выводу пришел и А.А. Горский (Горский, 2004. С. 164-165). Таким образом, по московско-рязанскому соглашению 1381 г. Тула, скорее всего, принадлежала великому князю Дмитрию Ивановичу. По крайней мере, такую возможность нельзя исключать.Когда эта территория вошла в состав московских владений?
Точно датировать переход территории Тулы к Московскому княжеству достаточно сложно. В 60-70 годах XIV в. (во время так называемой «великой замятии») власть в Орде принадлежала узурпатору — «цари» реальной властью не обладали. На Руси это прекрасно осознавали, что соответственно и отражалось во взаимоотношениях с Ордой, русские князья могли позволить себе не соблюдать вассальных отношений с ее правителем (Горский, 2000. С. 89). Таким образом, время периода «замятии», особенно конца 60 — начала 70-х годов XIV в., было наиболее благоприятным для перехода «места Тулы» к Москве. Указание в тексте договора 1381 г. на Таидулу, по мнению В.Л. Егорова, свидетельствовало об ослаблении власти золотородынских чиновников над Тулой после убийства ханши в 1361 г. (Егоров, 1985. С. 42). В 60-70-х годах XIV в., скорее всего, к московским и рязанским князьям отошли отнятые у Орды «татарские места». Именно эти события (кроме приостановки сбора дани в Орду в 1371-1374 гг. (Горский, 2000. С. 86, 89) могли послужить одним из поводов для резко участившихся набегов ордынских войск, начиная с 1373 г.
Однако переход к московскому княжеству Тулы и отдельно оговоренных в грамоте «татарских земель» к московскому и рязанскому княжествам, мог произойти во время похода князя Дмитрия Ивановича на Дон в августе-сентябре 1380 г. Но в таком случае возникает вопрос, как московский великий князь Дмитрий Иванович позволил великому князю рязанскому Олегу Ивановичу; оказавшемуся осенью 1380 г. в невыгодной политической ситуации, «отнять» «татарские земли»? Вероятно, эти земли (если не Тула, то, по крайней мере «татарские») были «отняты» ранее сентября 1380 г. А в договоре 1381 г. победившая Мамая Московское княжество могло диктовать свои условия Рязанскому княжеству, также претендовавшему на «татарские земли» в данном регионе: Тула в границах «баскачества» вероятно оставалась московской. Недовольство великого князя рязанского Олега Ивановича разделом территорий по договору 1381 г., очевидно привело к ожесточенной борьбе Москвы с Рязанью в 1382-1385 гг. (Кузьмин, 1965. С. 224-225, 230-231).
В 1402 г. великий князь московский Василий Дмитриевич обязался уже не вступать в «Тулци» (ДДГ, 1950. № 19. С. 54). Когда Московское княжество отказалась от претензий на эти места? Скорее всего, в 1385 г. (Кузьмин, 1965. С. 232-233; Мазуров, 2001. С. 104-105; Шебанин, Шеков, 2004. С.148; Горский, 2004. С. 165-166).
С 20-х годов XV в. по 1432 г. территория Тулы принадлежала великому княжеству Литовскому. В 1434 г. она снова принадлежала Рязанскому княжеству, а в конце 50-х — начале 60-х годов XV в., согласно договору 1483 г. перешла, к Москве (Шебанин, Шеков, 2004. С. 149-153).
Но в тексте договора 1483 г. ни «Тула», ни другие спорные земли:
«Берестеи», «Дорожен», «Ретань с Паши», «Заколотен Гордеевьскои» не упоминаются, хотя они были расположены западнее или юго-западнее земель, отошедших к Москве. Характерно, что эти места и в дальнейшем не упоминались в договорных грамотах. Это было связано не столько с потерей политической независимости Рязанским княжеством, сколько с политическим статусом территории бассейна средней Упы. В духовной грамоте великого князя Ивана III 1503 г. упоминаются практически все земли вокруг Тулы, исключая ее (ДДГ, 1950. № 89. С. 354-355). Более того, в духовной грамоте царя Ивана IV эта ситуация повторяется (ДДГ, 1950. № 104. С. 435; 32. С. 20). Тула и прилегающие к ней ближайшие земли не были упомянуты. Судя по всему, юридически эти земли оставалась территорией, которую «баскаци ведали».
Косвенно это подтверждает ярлык официального наследника Золотой Орды — крымского хана Менгли-Гирей, который, наряду с другими землями, передавал Тулу (ок. 1506-1507 гг.) королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду I (АОИЗР. № 6. С. 5; Kuczynski, 1936. 8. 78). Еще одним подтверждением этой мысли является сообщение С. Герберштейна о том, что еще при Василии III Тула имела своего государя (Герберштейн, 1988. С. 143). Скорее всего, правительство Василия III, учитывая особый статус этой территории, могло здесь «посадить» «своего государя». Этот «государь» мог существовать до окончательного укрепления Москвы в этом регионе — строительства в 1514-1520 гг. на берегу р. Упы каменной крепости. Хотя, в сообщении Герберштейна нельзя отрицать возможности отголосков владения Тулой татарами «при царице Таидуле».
Таким образом, регион среднего течения р. Упы во 2-й половине XIV — XV в. обладал особенным политическим статусом. Хотя территория номинально переходила из рук в руки претендовавшим на нее Великим княжествам Московскому, Литовскому и Рязанскому, судя по вcему, юридически она оставалась территорией, принадлежавшей Орде и ее наследникам (Шебанин, Шеков, 2004. С. 152-153).
Итак, о западных территориях, принадлежащих во 2-й половине XIV — начале XVI в. Рязанскому княжеству, можно сказать следующее. В 60 — начале 70-х годов XIV в. земли в междуречье Непрядвы и Красивой Мечи, на водоразделе рек Мечи, Упы и Зуши, а также левобережный бассейн верхнего и среднего течения р. Упы («татарские земли») номинально отошли к рязанским князьям20.
В 1381 г. рязанский князь документально отказался от западных левобережных заокских владений. Район Тулы, скорее всего, был признан великим князем рязанским Олегом Ивановичем за московским великим князем Дмитрием Ивановичем. За рязанским великим князем было признано право «отчины» на правобережье Оки. От Оки граница начиналась западнее Тешилова. В эту территорию входят земли напротив устья р. Лопасни, с городищем у д. Макаровки, которая рядом историков отождествляется с Лопасней XII в. Другие историки локализуют этот город — в верховьях реки Лопасни21. В.А. Кучкин указал, что слово «почен» начала перечисления бывших тарусских владений — «почен Лопастна», следует читать, как начиная с Лопастны. Таким образом, по его мнению, Лопастна это не город, а устье р. Лопасни — точка отсчета, определяющее географическое положение нижеупомянутых мест (Кучкин, 2003. С. 254, 255). В любом случае, важно, что эта точка отсчета (земли на правом берегу Оки, напротив устья р. Лопасни — городище у д. Макаровки), судя по тексту грамоты, относятся к территории Рязанского княжества. Далее вниз по Оке, на ее правом берегу располагались также рязанские владения: Колотеск (Кулатеск), Ростиславль и Перевицк с округами22. Южнее граница Рязанского княжества огибала бассейн р. Тулицы («тульское баскачество») — правого притока р. Упа и шла к устью р. Шат (Бобровическ) — также правого притока р. Упа. Она включала в себя верховья рек Беспуты и Вашаны (уезд Мстиславль), а также бассейн р. Осетр (Венев) и верховья р. Дон, на правобережье, до устья р. Непрядвы (Корнике, Романцево с уездом). Также к Рязанскому княжеству официально отошли земли в районе верхнего течения р. Плавы (Жадомль и Жадене городище), где, очевидно, и возникает рязанский Никитин на Плаве, упоминаемый в списке «городов русских». Кроме того, как уже отмечалось выше, великий рязанский князь Олег Иванович «отнимает» земли междуречья Непрядвы и Красивой Мечи, водораздела Мечи, Упы и Зуши, а также левобережный бассейн верхнего и среднего течения р. Упы.
Со 2-й половины 90-х годов XIV в. — по начало 30-х годов XV в. в регионе бас¬сейна верхней Оки усилилось влияние Литовского княжества. Когда зимой 1395-1396 гг. отрядами великого князя литовского Витовта была разорена Рязанская земля, великий князь рязанский Олег Иванович, очевидно, утратил свою власть над районом бассейна средней Упы (ПСРЛ. Т. 25. С. 227). Монетные клады, найденные в правобережной части бассейна средней Упы, сокрытие которых, кстати, и датируется серединой 90-х годов XIV в., подтверждают это. В регионе известно четыре таких клада, найденных в XIX — начале XX в. Монетный состав этих кладов позволяет сделать вывод, что они выходят за пределы складывающейся в конце XIV — начале XV в. рязанской «нумизматической провинции», которая отличалась от соседних регионов и по составу, и по весу обращающихся монет (Шеков, Шебанин, 2004. С. 149). Это говорит об отсутствии экономического и, следовательно, нестабильности политического влияния Рязанского княжества в рассматриваемом регионе.
Однако серьезные потери, понесенные великим князем Витовтом при разгроме его войска на реке Ворскле в 1399 г., очевидно, не позволили закрепиться ему в регионе окско-донского водораздела, и как уже отмечалось выше, по московско-рязанскому договору 1402 г. часть земель бассейна Упы — район
«Тулци и Берестея» был признан за рязанским князем (ДДГ, 1950. № 19. С. 54).
Судя по кладу, найденному на левобережье Упы, несколько южнее современного г. Тулы, который был сокрыт в начале 20-х годов XV в., эта территория, как и в середине 90-х годов XIV в., выходила за пределы рязанской
«нумизматической провинции». Практически тот же состав монет (монеты Золотой Орды чеканки 780-807 гг., а также монеты-подражания и монета московского вел. кн. Василия Дмитриевича) содержался и в кладе, обнаруженном у с. Лавы в черте г. Ельца. (Гончаров, 1999. С. 133-137; Шеков, Шебанин, 2004. С. 150). Как видно, «нумизматические провинции» появляются в результате существования различных курсов серебра в монете наряду с границами феодальных владений и государств (Федоров-Давыдов, 1981. С. 8). Характерно, что более высокие по весу монеты Рязанского княжества могли выходить за пределы территории своего государства (где они обрезались), но не наоборот (Волков, 2004. С. 354-356). Следовательно, данные регионы к началу XV в. не входили в пределы границ Рязанского княжества.
Владения Литвы в бассейне среднего течения р. Упы были закреплены рязанско-литовским договором конца 20-х годов XV в. (Шебанин, Шеков, 2004. С. 149-150). Эти земли принадлежали Великому княжеству Литовскому вплоть до 1432 г. Это следует из списка городов и земель, принадлежавших великому князю литовскому Свидригайло, который хранился в архиве Тевтонского Ордена и был датирован С. Кучиньским 1432 г. (Kuczynski,1936. S.42). В числе других мест указаны: «Тula Сastrum, Rereste, Dorczen, Rethun» (Коцебу, 1835. С. 130; Kuczynski, 1936. S. 42). Таким образом, в списке городов и земель, принадлежавших великому литовскому князю, перечислены (за исключением Заколотеня Гордеевского) почти все места, отошедшие к Литве по рязанско-литовскому договору конца 20-х годов XV в.: крепость Тула, Берестье, Дорожень, Ретань (Петрунь, 1928. С. 165-166).
В ситуации феодальных войн второй трети XV в. в Московском и Литовском княжествах великий князь рязанский смог вернуть эти земли себе. Во всяком случае, по московско-рязанскому договору 1434 г. за великим князем рязанским Иваном Федоровичем были признаны «Тула и Берестеи» (ДДГ, 1950. №33. С. 84). Этот же пункт договора был подтвержден московско-рязанским договором 1447 г. (ДДГ, 1950. №47. С. 143). «Татарские места», отнятые великим князем рязанским Олегом Ивановичем, по обоим договорам оставались за Рязанским княжеством.
Согласно договору 1483 г. между великим князем московским Иваном Васильевичем и великим князем рязанским Иваном Васильевичем, Рязанское княжество по купле, совершенной еще великим князем Василием Темным, утратила земли «за Окою, Тешилов, и Венев, и Растовець» (ДДГ, 1950. № 76. С. 285). Граница между княжествами прошла от р. Оки, от устья р. Смедовы до впадения в нее р. Песоченки, далее вверх по р. Песоченке до р. Осетра к устью р. Кудесны, потом вверх по р. Кудесне к верховьям рек Табол и далее вниз по Таболам к их устью (ДДГ, 1950. № 76. С. 285). Купля была совершена, по мнению В.П. Загоровского, в 1461-1462 гг. (Загоровский, 1991. С. 27), а, по мнению А.В. Лаврентьева, между 1456-1462 гг. (Лаврентьев, 1999. С. 56-57).
Таким образом, в начале 60-х годов XV в. процесс усиления Московского княжества привел к потере (по «купле») Рязанским княжеством владений за Окой, территорий в бассейне р. Осетр и части левобережья верховий Дона. Однако, судя по договору рязанских князей 1496 г., правобережье верхнего Дона оставалось во владении великого рязанского князя Ивана Васильевича, который умер в 1500 г., оставив свои владения сыну Ивану. Его брат — князь Федор Васильевич умер в 1503 г., завещав свои земли московскому князю (Иловайский, 1990. С. 149). Таким образом, земли правобережья верхнего Дона, которые должны были достаться в наследство Ивану Ивановичу, скорее всего, продолжали принадлежать, сильно уменьшившемуся рязанскому княжеству23, вплоть до его присоединения к Москве в начале 20-х годов XVI в. (Иловайский, 1990. С. 156-160, Кузьмин, 1965. С. 269-270). Также за Рязанью, видимо, оставались и «татарские земли», упомянутые за ней в московско-рязанском договоре 1483 г.
В заключение, хотелось бы отметить значимость присоединения к формирующемуся Московскому государству территории бывшего великого княжества Рязанского. Кроме огромных территорий на юге государства к великим московским князьям перешел и титул великих князей рязанских. Следовательно, Московское государство могло теперь претендовать на территории, являвшиеся «отчиной» рязанских князей и вступать в споры по поводу земель, на которые рязанские князья ранее претендовали.
Работа по подготовке духовной грамоты Ивана III 1503 г., очевидно, привела к пересмотру взаимоотношений Москвы с Рязанским княжеством. Не случайно, в конце 90-х годов XV в. — начале XVI в. были переписаны московско-рязанские договорные грамоты (Кучкин, 2003. С. 224-226). Таким образом, переход территории Рязанского княжества к Московскому государству в полном объеме начал готовиться еще с начала XVI в.
После вхождения Рязанского княжества в состав Московского государства — в 20-х годах XVI в. началась работа по составлению Никоновского свода, происходившая, по мнению Б.М. Клосса между 1526-1530 гг. (Клосс, 1980. С. 51). Исследователи, касающиеся изучения этой летописи отмечают, что ее составитель проявил большой интерес к истории Рязанского княжества, но тем не менее, отстаивал интересы Москвы. Достаточно много в тексте летописи «рязанских прибавлений», касающихся принадлежности территорий, прилегающих к Рязанскому княжеству. Появление этих «прибавлений» как раз и объясняется временем и обстоятельствами составления Никоновского свода. Земли к западу от территории Рязанского княжества в конце XV — начале XVI в. стали предметом спора между Московским и Литовским государствами. Составитель Никоновской летописи, обосновывая принадлежность спорных земель Рязанскому княжеству, доказывал их принадлежность Московскому государству (Клосс, 1980. С. 101-102).
ПРИМЕЧАНИЯ
2 Автор выражает признательность Виктору Николаевичу Темушеву за возможность ознакомления с его диссертационной работой.
3 Анализ летописных известий не входит в задачи данного исследования, потому в работе используются выводы А.Г. Кузьмина.
4 Текст грамот в работе используется по изданию Л.В. Черепнина (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей ХIV-ХVI вв. М.-Л., 1950).
5 Вопрос о границах этого порубежья достаточно полно освящен в исторической литературе (Насонов, 2002. С.61-62,186,190-191; Кучкин 1969. С.77-79; Зайцев, 1975. С. 102; Юшко, 1991. С. 107-113; Мазуров, 2001. С.36-37,56-58; Темушев, 2004. С. 53).
6 Недоверие к «легендарной» части грамоты в области цифры населения и числа бояр, присутствовавших при оформлении документа, не позволяет так же уверенно сомневаться в самом существовании «давныи грамоты» данной «прадедами» великого князя Олега. Даже если такого документа не существовало, и князь Олег «придумал» его, чтобы, по мысли Л.В. Черепнина, предъявить счет Московскому княжеству, то он все равно должен был бы придерживаться в своей предполагаемой лжи исторических фактов — принадлежности части левобережных территорий бассейна Оки (кроме «коломенских волостей») рязанскому княжеству еще в начале XIII в. (Романов, 1940. С. 212-219; Черепнин, 1951. С. 128).
7 Очевидно, что миграционные потоки рязанского и черниговского населения на территории бассейна верхнего Дона (особенно его правобережья) могли пересекаться, что, видимо, иbпроизошло в бассейне р. Сосны. В этом случае могли вновь возникать споры о принадлеж¬ности осваиваемых территорий к тому или иному политическому объединению.
8 Подробно сюжет о гибели Романа в Орде по летописным источникам рассмотрел А.Г. Кузьмин (Кузьмин. 1965. С. 189-192).
9 Характерно, что города Владимир, Рязань (Старая) в это время потеряли свое прежнее значение. Они оставались номинальными центрами великих княжений, здесь сидели баскаки. Но фактическими, а, следовательно, и экономически более развитыми становились столицы удельных княжений, князья которых носили титул «великий князь». В связи с этим обращает на себя внимание находка на территории Старой Рязани каменной пластинки с арабской надписью с именем хана. По мнению А.В. Чернецова, эта находка показывает, что Рязань в глазах ордынцев представляла собой важный в военно-политическом отношении пункт (Чернецов, 2000. С. 87).
10 Подробный историографический обзор приведен в работе А.Б. Мазурова (Мазуров, 2001. С. 93-98).
11 Возможно, именно поэтому, здесь располагались владения только княжеского дома.
12 В литературе существует мнение, что отцом Олега был Василий Александрович (Иван — возможное его имя при крещении), который назван в Симеоновской и Никоновской летописях «великим» (Кузьмин, 1965. С. 203-204). Однако, как мы видим, «великий рязанский князь» не обязательно должен был владеть Переяславлем. Василий Александрович мог, после смерти своего брата Ярослава Александровича «сидеть» в Пронске. Тогда в Переяславле мог «сидеть», известный нам только по жалованной грамоте Ольгову монастырю, брат Ярослава и Василия — отец Олега — Иван Александрович.
13 А.Г. Кузьмин высказал мнение, что Владимир Дмитриевич, муж дочки Олега, был сыном Дмитрия Черниговского. Это мнение основано на том, что если бы Владимир был сыном Ярослава, то его брак с дочерью двоюродного брата был бы незаконным (Кузьмин, 1965. С. 214-215). Однако, судя по отчеству, Владимир Дмитриевич мог быть внуком одного из пронских князей, и тогда брак между Владимиром и дочерью Олега — троюродными братом и сестрой, имевшими одного общего прадеда, был бы возможен.
14 Судя по всему, переход этих земель произошел при московском князе Семене Ивановиче в 1344 г. Они были обменены на осколки тарусских владений, перешедших к Москве (упоминаемых в московско-рязанской грамоте 1381 г.) (Горский, 2004. С. 126-130).
15 Часть коломенских волостей, как показали исследования А.Б. Мазурова, располагалась на правом берегу Оки (Мазуров, 2001. С. 75-78).
16 Таким образом, к ней вернулись утерянные ранее две коломенские волости, которые локализуются на правом берегу Оки: Горетова и Горки (Мазуров, 2001. С. 75-79).
17 Как известно, точная датировка этого документа затруднительна, но в целом он датируется исследователями в пределах последней четверти XIV в. (Янин, 1989. С.61-67).
18 Перевицк, известный по летописям как город с 1385-1389 гг., локализуется на правом берегу Оки к юго — востоку от Коломны, на Перевицком городище близ села Белоомут (Тихомиров, 1979. С. 120; Мазуров, 2001. С. 77,78).
19 Население покинуло эти места на рубеже ХIV-ХV вв., но «Романцево» в договоре 1496 г. и упоминается среди бортных и рыбных угодий, следовательно, мест необжитых (ДДГ. № 84. С. 335, 339). Как видно, название этого района сохранилось с более раннего времени. Его заселение и непрерывное развитие происходило с рубежа ХII-ХIII вв. по рубеж ХIV-ХV вв. (Гоняный, Шебанин, 2005). Учитывая это, можно говорить о принадлежности этой территории (упоминаемой отдельно от «татарских земель») Рязанскому княжеству на всем протяжении указанного промежутка времени. А зная, что «Романцево с уездом» входило в удел рязанского князя Ивана Васильевича — и до конца существования Рязанского княжества — 20-х годов XVI в.
20 Возможно, это стало одной из основных причин (вместе с невыплатой дани) ордынских набегов на Рязанские земли в 70-х годах XIV в. (Кучкин, 1980. С. 94).
21 Подробную историографию этого вопроса с анализом аргументации каждой из сторон приводит в своей работе В.Н. Темушев (Темушев, 2004. С. 44-46).
22 Как указывалось выше, к Рязанскому княжеству таким образом, вернулись утерянные ранее две коломенские волости на правом берегу Оки: Горетова и Горки (Мазуров, 2001. С. 75-79).
23 Судя по договору великого князя рязанского Ивана Васильевича с рязанским князем Федором Васильевичем — 1496 г. к Москве после 1503 г. отошли земли вокруг Перевицка, Рязани «Старой», часть мещерских волостей, часть территории мордвы, а также часть бортных и рыбных угодий в верхнем Воронеже и на Дону. Из западных владений, в составе Рязанского княжества остались Ростиславль и Романцево.
ЛИТЕРАТУРА
Волков И.В. Особенности денежного обращения на московско-рязанском пограничье в последней четверти XIV — начале XV в. // Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. М., 2004.
Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988.
Гончаров Е.Ю. Клад из с. Лавы // Елецкая земля в ХII-ХV вв. Елец, 1999.
Гоняный М.М. Древнерусские археологические памятники конца XII — 3-й четверти XIV в. рай¬она Куликова поля. Автореф. дис… канд. ист. наук. М., 2003.
Гоняный М.М., Шебанин ГЛ. «Романцево с уездом» // Сборник трудов ГИМ. 2005 (в печати).
Горский А.Л. Политическая борьба на Руси в конце XIII в. и отношения с Ордой // Отечественная история. 1996. № 3.
Горский А.Л. Москва и Орда. М., 2000.
Горский А.Л. Московские «примыслы» конца XIII — XV в. // Средневековая Русь. М., 2004. Вып. 5.
Греков Б.Д. Феодальная деревня Московского государства. Сборник документов. М.-Л., 1935.
Греков И.В. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже ХIV-XV вв.). М., 1975.
Гриценко В.П. К вопросу о местонахождении летописной Тулы // Тула историческая: прошлое и настоящее. Тула, 1997.
Гриценко В.П., Наумов А.Н. Древняя Тула. Проблемы локализации и история // Тульский краеведческий альманах. Тула, 2003. Вып. 1.
Дворниченко А.Ю. О жалованной грамоте Олега Ивановича Ольгову монастырю // Средневековая и новая Россия. СПб., 1996.
Деболъский В.Н. Духовные и договорные грамоты князей ХIV-ХV вв. как историко-географический источник // Записки Русского Археологического общества. Новая серия. СПб., 1912. Т. XII.
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей ХIV-ХVI вв. М.-Л., 1950.
Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в ХIII-ХIV вв. М., 1985.
Егоров В.Л. О времени возникновения Тулы // Тула историческая: прошлое и настоящее. Тула, 1997.
Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в. Воронеж, 1991.
Заидов О.М. Отчет об археологических исследованиях в Новомосковском районе Тульской области в 1996 г. // Архив ИА РАН. 1996. Р-1. № 20522.
Заидов О.М. К вопросу о заселении района Куликова поля в ХП-ХШ вв. // Куликово поле: вопросы историко-культурного наследия. Тула, 2000.
Зайцев А.К. Черниговское княжество // Древнерусские княжества Х-ХШ вв. М., 1975.
Зайцев А.К. К исторической географии южного пограничья Рязанского княжества в XII-XIV вв. // Археология Рязанской земли. Рязань, 1988.
Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV-XV вв. // Проблемы источниковедения. М., 1958. Вып. VI.
Иванов Н. В., Шебанин ГА. Политическая принадлежность бассейнов рек Плавы и Соловы во 2-й половине XIV — XV в. // Верхнее Подонье: Природа. История. Археология. Тула, 2004.
Т. 2. Иловайский Д.М. История Рязанского княжества. Рязань, 1990.
Карамзин Н.М. История государства Российского // Соч. В 12-ти т. М., 1993. Каштанов С.М. Социально-политическая история России конца XV — первой половины XVI в.М., 1967.
Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII веков. М., 1980. Клянин Р.В. Корнике — город Рязанского княжества // Труды VI международного конгресса славянской археологии. Т. 2. Славянский средневековый город. М., 1997.
Клянин Р.В. Венев (историко-археологический очерк) // Труды Музея истории города Москвы. Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Ч. 3. М., 2000. Вып. 10.
Коваль В.Ю. История Ростиславля Рязанского (по письменным источникам) // Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. М., 2004.
Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский. СПб., 1835.
Куза А.В. Древнерусские городища Х-ХIII вв.: свод археологических памятников. М., 1996.
Кузьмин А.Г Рязанское летописание. М., 1965.
Кучкин В.А. Ростово-Суздальская земля в X — первой трети ХIII в. (центры и границы) // История СССР. 1969. № 2.
Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва: сборник статей. М., 1980.
Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в Х-ХIV вв. М., 1984.
Кучкин В.А. Сколько сохранилось духовных грамот Ивана Калиты // Источниковедение отечественной истории. М., 1989.
Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV в.: внешнеполитическте договоры. М., 2003.
Кучкин В.А. Духовные грамоты великого московского князя Ивана Ивановича Красного // Средневековая Русь. М., 2004. Вып. 5.
Лаврентьев А.В. К истории Верхнего Дона в ХIV-ХVI вв. // Изучение историко-культурного и природного наследия Куликова поля. Москва-Тула, 1999.
Любавский М.К. Историческая география России в связи с ее колонизацией. М., 1909.
Любавский М.К. Образование основной территории великорусской народности. Л., 1929.
Мазуров А.Б. Средневековая Коломна в XIV — первой трети XVI в. М., 2003.
Монгайт А.Л. Рязанская земля. М., 1961.
Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства (историко-географическое исследование). Монголы и Русь (история татарской политики на Руси). СПб., 2002.
Наумов А.Н. О двух подходах к вопросу местоположения древней Тулы // Тула историческая: прошлое и настоящее. Тула, 1997.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изволов. М.-Л., 1950.
Петрунъ Феdiр. Схilня межа великого князiвства литовського в 30-х роках XV сторiчча // Ювiлейний збiрник на пошану академика Михаила Сергиевича Грушевського з нагоди шiстьдесятоi piчницi життя та сорокових роковин науковоi дiяльности. Киiв, 1928.
Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Очерки по истории ХIII-ХV столетий. М., 1998.
Пряхин А.Д., Цыбин М.В. Древнее Семилукское городище // На Юго-Востоке Древней Руси. Историко-археологические исследования. Сб. научных трудов. Воронеж, 1996.
Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Вып 1-3. 2-е изд. Л., 1926-1928. Т. 1 (Фототипич. воспроизведение — М., 1962; М., 1997).
ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. (Фототипич. воспроизведение — М., 1962; М., 1998).
ПСРЛ. СПб., 1885. Т. 10. (Фототипич. воспроизведение — М., 1965: М., 2000).
ПСРЛ. СПб., 1897. Т. И. (Фототипич. воспроизведение — М., 1965: М., 2000).
ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18.
ПСРЛ. М.-Л., 1949. Т. 25.
Родина. 2003. № 11.
Родина. 2003. № 12.
Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. Князь и княжеская власть на Руси VI — первой трети ХIII в. СПб., 2003.
Соловьев СМ. История России с древнейших времен // Соч. В 18-ти кн. М., 1988.
Татищев В.Н. История Российская. М.-Л., 1963. Т. 2; 1964. Т. 3
Темушев В.Н. Территория и границы Московского княжества в конце XIII — первой половине XIV в. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Минск, 2002.
Темушев В.Н. Борьба за Лопастну между Москвой и Рязанью // Верхнее Подонье: Природа. История. Археология. Тула, 2004. Т. 2.
Тихомиров М.Н. Русское летописание. М., 1979.
Тропин Н.А. Елецкая земля в ХII-ХV вв. Елец, 1999.
Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси. М., 1981.
Хорошкевич А.Л. О месте Куликовской битвы // История СССР. 1980. № 4.
Цыбин М.В. Половцы и Рязанская земля // Археология восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1999. Вып. 13.
Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. М.-Л., 1948. Ч. 1.
Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. М.-Л., 1951. Ч. 2.
Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в ХIV-ХV вв. М., 1960.
Чернецов А.В. Старая Рязань и монголо-татарское нашествие // Русь в XIII веке: континуитет или разрыв традиций? Тезисы докладов. М., 2000.
Шватченко О.А. Местонахождение пограничного города-крепости Чур-Михайлова и памятники Куликовского цикла // Куликово поле. Материалы и исследования. М., 1990.
Шебанин Г.Л. О владениях рязанских князей на правобережье верхнего Дона в конце XIV — начале XVI в. // Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси. Тула, 2001.
Шебанин Г.Л. К вопросу о локализации Дороженя // Н.И. Троицкий и современные исследования историко-культурного наследия Центральной России. Тула, 2002. Т. I.
Шебанин Г.Л., Шеков А.В. О политической принадлежности Тулы во 2-й половине ХIV-XV в. // Битва на Воже — предтеча возрождения средневековой Руси. Рязань, 2004.
Шебанин Г.Л. Древнерусское городище в нижнем течении р. Шат (в печати).
Шеков А.В. Верховские княжества (Краткий очерк политической истории. XIII-середина XVI в.). Тула, 1993.
Шеков А.В. Верховские княжества (2-я половина ХIII — середина XVI в.) Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1998.
Юшко А.Л. Московская земля IХ-ХIV веков. М., 1991.
Янин В.Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII-XV веков. М., 1998.
Kuczyhski S.M. Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rzadami Litwy. Warszawa, 1936.
Ист.: «Великое княжество Рязанское: историко-археологические исследования и материалы/ М.: Памятники исторической мысли, 2005г. – стр 458-480.
Пуб.: Программа Отделения историко-филологических наук РАН «История, языки и литературы славянских народов в мировом социокультурном контексте», напр.1 «Историческая роль славян в судьбах Европы в средневековье и раннее Новое время»; Институт археологии РАН.
