Русская крестьянская община, которую мы потеряли…

Русская крестьянская община, которую мы потеряли…

Община была самым огромным национальным достоянием русского человека в течение многих веков. Основы её существования определены самим духом народа, складом русского ума. «Определённая склонность русского крестьянина к особенной, не встречающейся более ни у какого другого культурного народа форме и роду союза, – подчёркивал исследователь народной жизни М. Слобожанин, – побуждает признать за ним значение одного из устоев народной жизни».

Понятие «мир» для крестьянина отражало всю глубину его духовно-нравственного сознания, олицетворяя не просто арифметическое соединение крестьян, а нечто большее – соборное соединение, имевшее характер высшего закона.

В конце XIX – начале XX вв. в правительственных и научных кругах русского общества было распространено мнение о том, что крестьянская община является пережитком. Видные политические деятели, учёные-аграрии, писатели С.Ю. Витте, П.А. Столыпин, П.Н. Милюков, А.П. Чехов и другие настаивали на разрушении общины и введении частной собственности на землю. В работе «Национальный вопрос» В.С. Соловьёв отмечал, что «общинное землевладение само по себе, как показывает статистика, совсем не благоприятствует успехам сельского хозяйства». По наблюдениям А.Н. Энгельгардта, среди сельских жителей (общины) очень редки замечательные хозяева, те, по его мнению, люди, которые способны любоваться своей работой. По убеждению того же В.С. Соловьёва, община, «подрезая крылья энергичным и предприимчивым людям, насаждая убогое равенство, коллективное землеиспользование, затруднявшее частное отчуждение земель, избавляла всех слабых и беспечных крестьян от немедленного разорения и кабалы».

Действительно, есть основания говорить, что землеустройство в России было далеко от совершенства, но приписывать общинному владению то, что есть общее явление и объясняется общим законом, нельзя. Не только в России, но и во всём мире крестьянство – среда самая косная, самая привязанная к преданиям и заведённому порядку, однако общинное землевладение никогда не мешало укорениться в умах крестьян понятию о праве собственности и объёме этого права. Крестьяне очень отчётливо и сознательно различали личную поземельную собственность и общинное землевладение. Как писал К.Д. Кавелин, «если общинное владение и ослабляло в крестьянах сознание права личной собственности, то крепостное право, которое они выносили на своих плечах в течение столетий, не могло не внедрить в них совершенно отчётливого понятия о том, что такое собственность и чем она отличается от общинного владения».

В глазах русского крестьянина наилучшей была та форма поземельной собственности, при которой интересы народного благосостояния превыше всего и каждый земледелец является и землевладельцем. Частная собственность далека от этих условий. При ней земля распределяется так, что большинство сельского населения или вовсе исключается из участия в поземельном владении, или получает на свою долю ничтожные, гомеопатические клочки, владельцы которых не обеспечены их возделыванием необходимым для существования. Поэтому общинное владение, обеспечивавшее каждому земледельцу обладание землёй, гораздо лучше частной собственности укрепляло национальное благосостояние.

Суть общины состояла прежде всего в совместном владении землёй и периодическом её переделе между членами сельского общества. Любой общинник имел право на свою, причём равную со всеми, долю земли и всех её богатств, которыми владеет «мир». Гарантом тому была фундаментальная ценность общины – справедливость, понимаемая как изначальное равенство притязаний людей (мужчин) на землю. То, что в народе этот принцип был не просто абстракцией, но реально действующим императивом, подтверждается примерами по переделу земли. В частности, уравнительный передел земли был бы невозможен в одном из уездов России, если бы его не поддержали 42% крестьян, которым он был невыгоден и вёл к уменьшению надела.

Однако общинное владение вовсе не требовало полной уравнительности наделов; оно только давало право домохозяевам требовать уравнительности с другими в отводе им земли. Русская община выступала как основная предпосылка существования любого человека из данной общности и определяла на протяжении столетий социальную этику народа. Как справедливо отмечал А.Н. Энгельгардт, «деревня и общинное владение спасает многих малоспособных к хозяйству от окончательного разорения».

Для стариков, неспособных работать, вдов, инвалидов делались послабления при выплате повинностей, либо они их вообще не платили. Одна из высших ценностей общины – человек, понимаемый и как биологическое существо, жизнь которого нужна миру для продолжения самого существования общины, и как субъект деятельности, «труженик», чьи усилия облегчают общее бремя, накладываемое извне (помещиком или государством). Поэтому сложилась своеобразная этика выживания, которая присуща всем традиционным обществам на этапе, когда человек нуждается в поддержке. Характерная особенность русской общины – система «помочей», посредством которых выполнялись работы, необходимые как для всего общества (строительство мирских мельниц, церквей, домов для священников, заготовки дров для школ, церквей, нетрудоспособных), так и для отдельного хозяина (срочный этап работ, распашка полей односельчан, у которых пала лошадь или мужчина в рекрутах, строились дома погорельцам).

В своей повседневной деятельности крестьянские общины решали и вопросы, связанные с охраной здоровья общинников. Например, большое значение в Поволжском регионе имела проблема обеспечения сёл и деревень качественной питьевой водой. Крестьянские общины принимали активное участие в совместном строительстве гидротехнических сооружений, в частности мостов.

В крестьянском обществе знали друг о друге всё. Община осуществляла строжайший социальный контроль, цензуру нравственности, поощряя тех своих членов, которые выделялись трудовыми успехами, нравственными качествами, и, напротив, осуждала нерадивых, пьяниц, нарушителей норм поведения.

Одним из вопросов, наиболее часто разрешаемым общиной, был вопрос об опеке над осиротевшими детьми, больными крестьянами, расточителями и т.д. После реформы 1861 г. опека сельской общиной стала осуществляться на более определённой правовой основе, закреплённой в ст. 78. Общего положения18, различных циркулярах и распоряжениях местных властей. Кроме того, в период с 1872 по 1910 гг. было принято 35 указов и решений Сената по вопросам опеки среди крестьян. Деятельность органов крестьянского самоуправления в вопросах опеки находилась под постоянным контролем крестьянских начальников и земства.

Осуществляя опекунские функции, община стремилась сократить рост обездоленных в деревне. Тем не менее полностью призреть всех нуждающихся сельские общества, без серьёзной государственной поддержки, были не в состоянии.

Будучи элементом традиционного общества, крестьянский социум отличался известной автономностью, которая позволяла ему поддерживать относительную независимость от исторической и социальной среды. Представители других социальных групп в крестьянской среде воспринимались недоверчиво, подозрительно или с насмешкой. Государственная власть воспринималась крестьянином как природный катаклизм, грозный, но редкий, к которому можно было приспособиться.

Центром притяжения русского крестьянина была община: та земля, на которой он работал и жил, церковь, где крестился, школа, где учился, его семья и все остальные односельчане. Выше взор крестьянина поднимался крайне редко. В этом просто не было духовной потребности. Мир, общество вмещали в себя для него всё: исправник олицетворял Царя-батюшку, который в свою очередь символизировал отеческую власть. Церковь представляла духовный авторитет, сельский учитель – знание, и, что, пожалуй, самое главное, существовал механизм здорового общественного мнения, которое освобождало крестьянский мир от нежелательных элементов и сохраняло душевное равновесие крестьянина. Жизнь миром, коллективом, по обычному праву – таковы черты русского крестьянского быта, определяющие характер и идеалы русской культуры.

По мнению некоторых авторов, жизнь крестьян в условиях общинного хозяйства делала их ленивыми, недобросовестными. Неразвитость индивидуальных начал, отсутствие у русских крестьян свободного почина приводили к характерной якобы для всего русского национального характера «нерыночности». Действительно, сама по себе деревня не даёт импульса к образованию рыночной экономики и правового государства. Такая экономика, основываясь на свободном предпринимательстве, зарождалась впервые в городе с его ремёслами, торговлей и культурой и лишь затем распространялась на деревню, существенно преобразуя её.

По мнению великого русского учёного Д.И. Менделеева, общинные крестьянские хозяйства могли представить незаменимые выгоды при коренных улучшениях нашего крестьянского хозяйства, потому что при нем могут вводиться улучшения на сравнительно больших площадях, тогда как на малых сделать этого невозможно без коренного улучшения, вроде травосеяния, разведения корнеплодов, глубокой вспашки.

В силу природных особенностей России труд русских людей носил неравномерный характер; как писал В.О. Ключевский, русский человек знал, «что природа отпускает ему мало удобного времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет ещё укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляет великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое время и в пору убраться с поля, а затем оставаться без земледельческого занятия осень и зиму. Так великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и споро». Конечно, всё это рождало способность к тяжелому упорному труду, самостоятельность, энергичность и инициативу.

Крупнейший русский историк С.М. Соловьев в своём основном труде «История России с древнейших времён» отмечал дух предприимчивости, активности, умение концентрировать жизненные силы в борьбе с нелегкими условиями существования, проявляемые нашими предками на ранних этапах истории, что свидетельствует о способности древних россиян искусно выполнять собственными руками многие виды работ, необходимые для хозяйства. Русский человек, отмечал историк Д.И. Иловайский, представлял замечательный образец «характера деятельного, расчётливого, домовитого, способного к неуклонному преследованию своей цели, к жёсткому или мягкому образу действия смотря по обстоятельствам…».

По мнению видного общественного деятеля, одного из авторитетнейших исследователей крестьянства XIX в. К.Д. Кавелина, «мысль, что в мнимом отсутствии почина нашего крестьянина виновато общинное землевладение, просто забавна и доказывает наивное незнание самых простых вещей. Всем и каждому известно, что из всего крестьянства России самые предприимчивые великорусские крестьяне. Они во всей Империи и на ее окраинах являются мелкими торгашами, ремесленниками, содержателями постоялых дворов и трактиров и мелкими банкирами, полевыми, огородниками, возчиками, конкурируя с жидами даже в местах их постоянного жительства. А именно у великорусских крестьян и существует почти исключительно общинное землевладение. Все прочие крестьяне, уступающие им в промышленной предприимчивости, не выдерживающие с ними в этом отношении никакого сравнения, владеют землёй на участковом праве».

Следовательно, в общине не могли быть не признаны и узаконены такие слишком важные показатели социальной значимости, как Богатство, Дело, Собственность, Мастерство. Только все эти ценностные принципы окружала атмосфера почитания идеалов добра, правды, устойчивости и преобладания духовно-нравственных мотивов жизненного поведения и труда.

Зажиточные крестьяне в деревне были всегда. Как правило, они пользовались уважением односельчан. Так, например, по свидетельству корреспондента В.Н. Тенишева, при встрече, здороваясь, первым снимал шапку бедный крестьянин, в то время как более «справный», зажиточный лишь приподнимал её. При этом в крестьянском обществе всегда осуждалась жадность, скупость. Богатые снисходительно относились к беднякам, если, конечно, бедность их проистекала не от безделья, неумения и нежелания работать.

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб