Регулярно в комментариях мы слышим «а напишите-ка статью про Новочеркасский расстрел». В этом безусловно трагическом событии советской истории политические оппоненты левых привыкли видеть откровенное лицемерие властей СССР, считавших себя защитниками рабочего класса, но выступивших против него. Что же на самом деле произошло в те дни? И было ли право на бунт у советского человека? Этой непростой, но важной теме посвящена новая статья Эдуарда Хлынина.
ВВЕДЕНИЕ
Наверняка многие наши читатели не раз замечали, как в комментарии про любую новость про успешные забастовки или массовые демонстрации тут же набегают правые, и начинают как по методичке шпарить однотипные посты про «кровавый совок», где «сразу расстреляли бы, как в Новочеркасске». Понятно, что большую часть таких комментариев пишут недалёкие люди, в лучшем случае изучавшие историю по мемам в правых пабликах, в худшем – запомнившие пару-тройку штампов.
Занятно и то, что многие правые упоминают Новочеркасский расстрел, чтобы подчеркнуть, что советский народ был послушным и запуганным, не бастовал и не протестовал. Ну да, какие уж тут протесты, если кровавый режим тут же пулемёты выкатывает… Можно ли считать правдивыми такие утверждения? Давайте попробуем в этом всём разобраться. Для начала – в том, по каким причинам граждане СССР во времена «хрущёвской оттепели» вообще могли устраивать беспорядки.
«ГОРЯЧИЕ» ШЕСТИДЕСЯТЫЕ
Бунт 1962 года в Новочеркасске, приведший к известным событиям, без сомнения, очень известен и широко растиражирован. Действительно, если вырвать эти события из общего контекста той эпохи (как это делают либералы и националисты), очень легко представить их из ряда вон выходящим событием: доведенные до отчаяния рабочие в одном единственном городе вышли на улицы, и тут же были расстреляны войсками по приказу КПСС. Замечательная база для правых агиток! Но на самом деле, 60-е годы в СССР были вообще достаточно беспокойными. В первую очередь, разумеется – по экономическим причинам.
В конце 1950-х, начале 1960-х годов хрущевские реформы начали негативно сказываться на благосостоянии советских граждан. Децентрализация управления, ликвидация МТС, урезание личных подсобных хозяйств и «добровольно-обязательный» выкуп скота у колхозников, денежная реформа 1961 года – всё это больно ударило по большому количеству людей. Нездоровая любовь к кукурузе, в конечном счёте, обернулась нехваткой пшеницы и ржи во время неурожая 1962 года, когда Советскому Союзу пришлось закупать пшеницу в США. Люди буквально стали больше работать и меньше есть. При этом народ ещё хорошо помнил сталинские времена, когда цены на продукты регулярно, хоть и медленно, снижались, а не росли. Неудивительно, что с падением уровня жизни начало расти недовольство по отношению к политике, проводимой Хрущёвым. Ещё одним серьёзным фактором здесь можно считать резкий скачок роста преступности, случившийся по причине амнистии 1953 года и низкого уровня жизни. Вопреки убеждению многих современных школьников, подавляющее большинство людей, отбывавших наказание в лагерях «кровавого совка» составляли настоящие уголовники. Разумеется, очень многие из них продолжили заниматься привычным делом, как только вышли на свободу. Всё это не могло не привести к локальным социальным взрывам, которые и начали происходить в 60-е годы.
В 1960-м году были беспорядки в Одессе, в 1961-м было пять случаев значительных беспорядков в городах СССР: Беслан, Муром, Александров, Бийск, Краснодар. Во всех перечисленных случаях имели место избиения милиционеров, часто – погромы правительственных зданий. Во всех случаях беспорядки начинались с какого-нибудь довольно невинного бытового события – задержания пьяных солдат или хулиганов. Немного иначе было в Муроме, здесь протест начался со смерти нетрезвого рабочего, который неудачно попытался залезть в грузовик, упал и ударился головой. Проезжавшие милиционеры забрали его в отдел, где он и скончался (то ли от повреждений, полученных во время падения, то ли от избиения). Как бы там ни было, рабочие с завода, где он работал, обвинили в его гибели милицию. Похоронная процессия превратилась в беспорядки, которые привели к разгрому и дальнейшему поджогу здания ГОВД.
Надо сказать, что во время некоторых из вышеописанных бунтов, народ вёл себя более агрессивно, чем позднее в Новочеркасске. Тем не менее, во всех этих случаях оружие применялось очень локально, не по скоплениям людей, и, как правило, в виде предупредительного огня в воздух. А количество погибших во время разгона всех этих бунтов вместе взятых, не превышало десятка человек (включая погибших сотрудников правоохранительных органов). Почему же в Новочеркасске случилось иначе?
НОВОЧЕРКАССК
Конечно, эта тема просто невероятно избита и описана сотни раз, поэтому я обойдусь более-менее кратким описанием основных событий тех двух июньских дней. Беспорядки в Новочеркасске спровоцированы хрущевским повышением цен на мясомолочные продукты, произошедшим 1 июня 1962 года. Это в принципе неприятное событие было усугублено тем, что незадолго до того на заводе существенно повысили нормы выработки для рабочих. На следующий день после объявления о повышении цен рабочие НЭВЗ объявили забастовку, требуя повышение зарплаты. Директор завода Курочкин проявил себя не самым лучшим образом, заявив собравшимся рабочим что-то в духе «нет хлеба – ешьте пирожки с ливером». Собственно, неизвестно, что именно он сказал (так как в разных источниках встречаются аж четыре версии его слов), но можно с уверенностью говорить о том, что его слова не успокоили рабочих, а наоборот, ещё больше разгорячили. Забастовка стремительно переросла в беспорядки, сопровождаемые избиением людей, пытающихся успокоить толпу. Как и в бунтах 1960-1961 годов, важную роль здесь сыграли рабочие с уголовным прошлым. Если основная масса людей хотела просто донести до властей недовольство повышением цен и снижением зарплат, маргинальные элементы работали на радикализацию протеста, на «беспорядки ради беспорядков». Люди двинулись к железнодорожному полотну, где остановили поезд «Саратов-Ростов» и устроили импровизированный митинг.
К четырем часам вечера власти попробовали успокоить людей, собравшихся к тому моменту у заводоуправления. Перед ними выступил приехавший в городе первый секретарь ростовского обкома Басов, однако толпа освистала его, а когда попытался выступить директор НЭВЗ Курочкин, в него и вовсе полетели камни и бутылки. После чего люди начали штурм заводоуправления. Милиция и КГБ в это время не предпринимали никаких активных действий, кроме фотографирования толпы. Одного милиционера толпа вычислила и избила. Около шести вечера к заводоуправлению прибыли 200 милиционеров, и попытались разогнать собравшихся, но были избиты и изгнаны с площади. А уже в восемь вечера на место событий приехали войска на нескольких грузовиках и бронетранспортерах, но не с целью разгона толпы силой оружия, а чтобы эвакуировать начальство, заблокированное в заводоуправлении, что и было проделано.
Ночью на территорию завода вновь ввели войска, но это, в какой-то мере, произвело обратный эффект – вместо того, чтобы разойтись, толпа ещё больше обозлилась. Военные начали вытеснять протестующих с территории завода, не применяя оружие. Протестующие, с одной стороны не веря, что танки могут использовать против них, с другой – злясь из-за того, что их всё-таки ввели, оскорбляли солдат и офицеров и дрались с ними. Но, в конце-концов, их вытеснили с территории завода. Надо заметить, что к тому моменту многие из собравшихся успели напиться, и среди них были не только обычные рабочие, но и всякие антисоциальные личности. Последние присоединились к толпе не из каких-либо политических или экономических требований, а просто по принципу поддержки «любого кипеша».
К утру второго дня обстановка ещё больше накалилась. В течение ночи военные успели занять большинство важных зданий в городе, присутствовали они и на заводе. Рабочие, разумеется, отказались приступать к работе «под дулами автоматов», и вновь пошли на площадь к заводоуправлению НЭВЗ. К ним присоединились работники с других заводов – электродного, «Нефтемаша», и завода №17. Вновь был остановлен поезд, на этот раз «Шахты-Ростов», а также проезжавший мимо заводоуправления тепловоз. Стихийный митинг с антихрущёвскими речами быстро превратился в полноценную демонстрацию (с красными флагами и портретом Ленина), которая двинулась в центр города, к горкому КПСС под лозунгами «Мяса, масла, повышения зарплаты!». К шествию рабочих присоединялись группы других жителей города.
На тот момент в здании горкома КПСС находилась группа высокопоставленных членов партии, включая членов Президиума ЦК КПСС А.И. Микояна и Ф.Р. Козлова. Рабочие знали, что в город приехали представители Москвы, и, вероятно, шли к горкому именно для того, чтобы пообщаться с ними. Но, по мере приближения к цели, толпа протестующих становилась всё более агрессивной, чему способствовали вялые попытки военных не пропустить людей в центр города: мост через реку Тузлов был перегорожен несколькими танками и бронетранспортерами. Часть людей перешла реку вброд, часть – просто перелезла через танки, военные этому не препятствовали. Узнав о том, что толпа «прорвала» военное заграждение, большинство московских партийцев покинули город, переместившись в военный городок.
Перед толпой, уже вышедшей на площадь у горкома, выступил председатель горисполкома Замула, но его начали забрасывать камнями и палками: люди ожидали, что перед ними выступит сам Микоян. Толпа ворвалась в здание горкома, и начала крушить его и избивать партийных работников. Сразу же после захвата, протестующие начали выступать с балкона горкома, кто-то призвал освободить рабочих из отдела милиции – и на его штурм незамедлительно отправилась группа в 30-50 человек. Там произошла драка между военными и рабочими, в результате которой погиб один из протестующих (он вырвал автомат у одного из солдат, попытался им воспользоваться, но был застрелен). По другим данным в результате стрельбы погибло пять человек.
Тем временем, к горкому подошла группа солдат внутренних войск под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Олешко. Они оттеснили людей от разоренного здания, в котором уже никого не было, и выстроились перед ним шеренгой. Олешко выступил с балкона. Он потребовал от собравшихся людей разойтись. Практически сразу после этого и произошли события, известные как «Новочеркасский расстрел».
По официальной версии, на площади произошло повторение событий из отдела милиции: у одного из солдат отняли автомат, попытались начать стрельбу, а военные были вынуждены открыть огонь. Некоторые очевидцы сообщали немного другое – якобы, толпа начала напирать, солдаты сделали залп в воздух, люди сначала отхлынули, но потом кто-то закричал «не бойтесь, стреляют холостыми», и толпа рванула к солдатам. После чего и началась стрельба, сначала повторный залп в воздух – потом по людям, короткими очередями. Протестующие в панике покинули площадь, оставив на асфальте больше десятка погибших.
В общем, примерная картина событий выглядит так. Конечно, сложно понять, что там было на самом деле. Власть приняла довольно серьёзные меры по сокрытию самого факта этих событий от общественности, многие участники дали подписку о неразглашении, а большинство нынешних материалов на эту тему основаны на словах очевидцев, опрошенных через десятки лет после расстрела. До конца неясно даже, сколько именно людей погибло во время расстрела – встречаются цифры в 22, 23, 25 и 26 погибших. Раненых же явно было больше сотни (вместе с избитыми солдатами внутренних войск и милиционерами). Неясно и то, кто именно стрелял по людям – так, сами солдаты утверждали, что им было разрешено применять только холостые патроны. Были и единичные сообщения о людях в штатском, стреляющих по толпе из пистолетов (и даже пулемётов, с крыши горкома), но это, скорее всего, можно отнести к разряду слухов.
ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛО?
Итак, какие можно сделать выводы? Мы уже знаем, что серьёзные массовые беспорядки в СССР были нередки в 1960-е годы. Новочеркасск стал далеко не первым городом, где произошло что-то подобное. Случались в СССР протесты и позднее, например, в Слуцке в 1967 году, когда толпа не только избивала солдат внутренних войск, но и убила начальника КПЗ, подожгла суд, в результате чего погибла женщина-судья. Во время большинства этих беспорядков власти использовали войска для разгона толп. Но не было ни одного известного случая целенаправленного применения боевого оружия по скоплениям людей, кроме как в Новочеркасске (Александров, где обороняющиеся солдаты стреляли по людям, пытающимся взять штурмом тюрьму, всё-таки не в счёт).
Повизгивания правых в духе «коммунисты специально расстреляли народ» тоже звучат странновато, учитывая, что демонстрация не носила ярко-выраженного антикоммунистического характера – собравшиеся ругали именно Хрущёва и его экономическую политику. Вот, к примеру, текст одной из листовок протестующих:
«Сталина вы критиковали, сторонников частично в гроб загнали, остальных от руководства отстранили, но цены на все продукты и товары в апреле каждый раз снижать они не забывали. Хрущев из года в год в магазинах цены поднимает, заработок рабочим при этом он снижает, невольно возникает вопрос у нас, кто — враг народа был или есть. Какие же вы лгуны и лицемеры и власти жаждущие псы, народа угнетатели. К чему стремитесь вы? Сталин и сторонники его последовательно к коммунизму шли и всех вели, при этом не смотрели на проделки капитала и не указывали пальцем так, как вы лгуны»
На мой взгляд, сами беспорядки можно считать вполне закономерным явлением для того времени, а вот факт расстрела толпы был случайностью, произошедшей в результате цепи событий, помноженных на некомпетентность местного партийного руководства и военных. Партийные органы не смогли успокоить людей в самом начале забастовки, местная милиция и военные бездействовали на протяжении 1 июня, и несут ответственность за то, что ситуация, в конечном счёте, вышла из под контроля. Сам же момент с расстрелом толпы и вовсе вызывает массу вопросов. Нет никаких доказательств наличия какой-либо «санкции на стрельбу» у военных в Новочеркасске. Да и защищали они, в отличие от того же Александрова, не тюрьму с уголовниками, а пустое, уже разгромленное здание горкома партии. Свою роль сыграло и отношение советских людей к советской армии – никому в голову не могло прийти, что военные могут открыть огонь по народу. Возможно, и самим военным тоже, учитывая слова солдат о приказе применять холостые патроны.
СНИМАЕТ ЛИ ЭТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ С ВЛАСТЕЙ?
Нет, разумеется, не снимает. Во-первых, до такого состояния народ довела сама власть, с помощью «гениальных» реформ Хрущёва. Во-вторых, даже несмотря на случайный характер расстрела, власть вполне могла уже после трагедии действовать адекватно: найти и наказать виновных. Вместо этого был устроен спешный суд над участниками протестов, семеро зачинщиков были расстреляны, ещё под сотню человек получили серьёзные сроки (впрочем, после снятия Хрущёва уменьшенные). Действительные же виновники того, что ситуация накалилась и вышла из под контроля, расстались только со своими должностями (как, например, первый секретарь ростовского обкома КПСС Басов, директор НЭВЗ Курочкин и командующий СКВО генерал-полковник Плиев). Впрочем, если взглянуть более глобально, можно сказать что Новочеркасск косвенно привел к отставке Хрущёва в 1964, и приходу Брежнева с его более сбалансированной экономической политикой.
В-третьих, и это тоже очень важно, власти попытались скрыть эти события от народа. Даже тела погибших были вывезены из города и тайно захоронены в разных местах Ростовской области. Понятно, что последнее было сделано, частично, из практических соображений (чтобы похороны не переросли в повторные беспорядки). Но почему нельзя было провести серьезное расследование трагедии, осветить всё, что произошло и наказать не только зачинщиков беспорядков, но и виновных со стороны военных, милиции, партийных органов? Народ ведь не был «антисоветски» настроен, люди бы наверняка всё поняли. Но место того, чтобы всем вместе разобраться в причинах этих событий, партия, к тому моменту уже начавшая активно вырождаться и оторвавшаяся от народа, предпочла заниматься этим самостоятельно и тайно. А вся эта секретность, в конце концов, привела к появлению массы слухов, выдумок и мифов, использующихся либеральными пропагандистами до сих пор.
МИФОЛОГИЗАЦИЯ ТРАГЕДИИ
Пытаясь разобраться в том, что произошло в Новочеркасске, помимо официальной версии я пользовался ещё парой источников, в основном либерального или антисоветского эмоционального окраса – книгой «Новочеркасск: кровавый полдень» журналистки Татьяны Бочаровой, исследованием историка В. Козлова «Неизвестный СССР: противостояние народа и власти 1953-1985 гг». Плюс, несколькими статьями в изданиях вроде «Медузы» (с громкими названиями типа «Вторая Катынь»), где опрашивали очевидцев этих событий. И, что интересно – почему-то либералы практически не упоминают то, что о Новочеркасском расстреле писал не кто-нибудь, а сам Солженицын в своём «Архипелаге ГУЛАГ». Да как писал! Солженицын даже выдумал офицера, отказавшегося стрелять в толпу, и покончившего с собой перед строем. По фантазии автора, толпу расстреливали солдаты, состоящие из «нацменов, кавказцев», а стреляли они по детям и студентам, причём разрывными пулями! Ну и, разумеется, Александр Исаевич изменил бы сам себе, если бы не завысил количество погибших в четыре раза – по его версии, убитых было «70-80». Вероятно, что-то похожее говорили по поводу расстрела и на радиостанциях вроде «Голоса Америки» и «Свободы».
Уже много позже, в 90-е годы, Новочеркасский расстрел стал одним из мощных агитационных инструментов рвущихся к власти рыночников. В 1991 году в Новочеркасск, в рамках агитационной кампании Бориса Ельцина, приехал Анатолий Собчак, и вместе со своим помощником Путиным возложил цветы к недавно установленному мемориалу погибшим. В 1992 году военная прокуратура уже Российской Федерации возбудила уголовное дело против… Хрущёва, Микояна, Козлова и других высокопоставленных партийных деятелей КПСС, однако вскоре оно было прекращено (так как все фигуранты давно умерли). Вероятно, дело против мертвецов завели с одной единственной целью – лишний раз «напомнить о кровавых коммунистах». А в 2008 году, будучи президентом России, Владимир Путин возложил цветы к памятному знаку ещё раз, уже в одиночку.
Новочеркасский расстрел стал для российских либералов и охранителей примерно тем же, чем для украинских националистов «голодомор» – важной частью государствообразующего мифа. Нынешние либеральные СМИ, а вслед за ними и националисты всех мастей тоже продолжают напоминать о тех событиях, каждый год публикуя материалы о «рабочих, поднявших восстание против коммунизма, но убиенных кровавыми большевиками». Так, в статье на некогда популярном «Спутнике и Погроме» автор и вовсе попытался объяснить, что восстал Новочеркасск потому, что там было много свободолюбивых потомков казаков, а в качестве доказательства «кровавости коммуняк» использовал скриншоты из сериала «Однажды в Ростове» и фотографию погибших красноармейцев времен Великой Отечественной.
ИТОГИ
В общем, можно смело рекомендовать нашим правым побольше читать о тех событиях. Когда они пишут о «мирной демонстрации, намеренно расстрелянной военными по приказу коммунистов», это выглядит достаточно странно. Равно как и когда они пытаются «доказать», что в СССР народ не протестовал. Ещё как протестовал, нашим доморощенным нацикам с «Манежки» до простых советских граждан – как до Луны. Что, кстати, было заметно, например, и по первомайской демонстрации 1993 года.
Так же глупо выглядят и попытки правых выставить новочеркасские события «антикоммунистическим восстанием». Или использовать это в качестве доказательства того, что «при социализме бастующих расстреливают». По этой «логике» можно на примере Кровавого воскресенья 1905 года попытаться доказать, что «в Российской Империи расстреливали православных христиан». Ну а что, с хоругвями и иконами ведь шли.
Разумеется, расстрелы бастующих рабочих или демонстрантов не являются одним из характерных признаков социализма или коммунизма, как бы это не хотели доказать отечественные почитатели Ельцина и Пиночета. Новочеркасский расстрел, несомненно, был трагическим происшествием, случившимся по вине властей. Но далеко не нормой для Советского Союза тех лет, где, как мы уже знаем, хватало мощных протестов.
Забастовки также были в СССР вполне обычным делом – как правило, по обычным поводам, вроде низкой зарплаты, плохих условий труда и т.п. Вот, например, воспоминания рабочего о забастовках на Куйбышевском заводе им. Масленникова (на секундочку, режимного предприятия, производящего военную продукцию):
«Поводы были самые простые — условия труда, зарплата, скотина-мастер, не подвезли новые спецовки… Администрации — и заводской, и городской — все это было как нож острый. ЗИМ бастует, а мужики на других заводах смотрят и думают: «а мы чего сидим?» Поэтому начальство быстро уступало. Наш литейный цех всегда начинал первым»
Участвовал в забастовке и молодой Эдуард Лимонов, работавший в 1963 году на харьковском заводе «Серп и Молот»:
«Три дня мы бастовали, все 28 человек, сидели на работе. Только печи, конечно, варили, но металл выливали мимо. На четвертый день приехал не то второй, не то третий секретарь обкома, взобрался на кучу руды, в руках новые расчетные листы, и стал нас выкликать по одному. Сказал, что в бухгалтерии засели саботажники, так же как и в нормировочном отделе, но он лично элиту рабочего класса в обиду не даст, он нас защитил»
Да и на самом печально прославившемся заводе НЭВЗ, «уже имели место факты, когда некоторые рабочие кузово-сборочного цеха приходили на завод, но в течение трех дней не приступали к работе, требуя от дирекции улучшения условий труда», что следует из информации заместителя председателя КГБ о массовых беспорядках от 7 июня 1962 года. Так что, «отсутствие забастовок в Союзе» – это ещё один миф, который правые пытаются проталкивать, используя Новочеркасский расстрел.
Конструктивная критика социализма и СССР – пусть даже «справа», в любом случае полезна: она помогает с разных сторон взглянуть (или даже просто обратить внимание) на какие-то реальные промахи и ошибки, допущенные во время попытки построения социализма в Советском Союзе. Но в случае с Новочеркасском, к сожалению, всё совершенно не так. Отечественные правые, за редким исключением, не умеют в конструктивную критику, а их удел – наспех слепленные мемчики, или, в лучшем случае, агитки вроде газеты «Не дай Бог!» рассчитанные на определенную целевую аудиторию, которая никогда не полезет рыться в источниках.
