Скрипка занимает особенное место не только в оркестре, но и в искусстве многих жанров – в том числе литературе и в живописи. Только она, обладательница особенного голоса, бывает волшебной, инфернальной, связанной с потусторонними силами. Дьявол и скрипка, скрипка и дьявол – такое сочетание появляется в литературе и изобразительном искусстве из века в век.
Дьявольская трель
Существует несколько легенд, связанных с любовью черта к скрипке.
Одна из главных – история, произошедшая в 1713 году. Главный скрипач-виртуоз того времени, итальянец Джузеппе Тартини, заснул. Проснувшись, он рассказывал увиденный сон: будто бы во сне к нему явился дьявол, и музыкант продал ему душу. Тартини дал черту скрипку, чтобы послушать, как тот играет – и тот исполнил такую потрясающую мелодию, что итальянец почувствовал себя заколдованным. Когда Тартини проснулся, он помчался записать услышанную музыку, но – по собственному признанию, она была в сотню раз хуже исполненной дьяволом вариации. Соната соль минор, тогда сочиненная (или записанная) Тартини сохранилась до наших дней. Ее так и называют – «Дьявольская соната» или «Дьявольская трель», и она пользуется большой любовью у скрипачей, желающих продемонстрировать свое мастерство.
Черный пиар Паганини
О том, что великий скрипач продал душу дьяволу ради своего мастерства, часто говорили те, кому в 1-й половине XIX века услышать игру Паганини, который гастролировал по всей Европе. Высокий, бледный, худой, с развивающимися черными волосами и длинными пальцами, он производил впечатление и сам по себе, вне сцены. Когда же Паганини оказывался на сцене и брал в руки свою «гварнери», публика оказывалась будто под гипнозом, так экспрессивна была его игра. А если ему хотелось, то зрители начинали от его игры рыдать, впадая в настоящие истерические припадки, женщины падали в обмороки, и т.д.
Карикатура на Паганини
Паганини любил театральность – она была одной из составляющих его успеха. Ходили слухи, что он продал дьяволу свою душу ради мастерства, более того – еще и душу своей матери. Утверждали, что струны его скрипки были сделаны не из кишок животных, а из тел влюбленных в него несчастных женщин, причем изготовлены они были по всем правилам черной магии. На сцену он выходил в темных очках, мол, потому что на самом деле уже умер, и если бы он не прятал глаза, то все бы увидели, что они горят адским пламенем. Гетевский «Фауст» пользовался тогда чрезвычайной популярностью, и весьма повлиял на восприятие скрипача.
Карикатуристы той эпохи изображали Паганини отбрасывающим тень с рогами и копытами, играющем на ведьмовском шабаше, в полете, заставляющим плясать скелеты – или просто посреди обычных зрителей, поклоняющихся ему в гипнозе. Когда Паганини умер, не успев причаститься, отсутствие данного таинства плюс эти слухи привели к тому, что католическая церковь отказала ему в погребении в освященной земле. Потребовалось пять лет и папская апелляция для перезахоронения.
Карикатура на Паганини
Гумилев, Блаватская и все-все-все
Подсознательно (а может, сознательно) Тартини и Паганини использовали для роста своей популярности легенды о связи скрипки и дьявола, которые ходили издавна. Уже в XVI веке – вскоре после появления скрипки классической формы, появилось стихотворение про дьявола со скрипкой (приписывается Памфилусу Гегенбаху). В XVI-XVII веках мы находим многочисленные гравюры и картины, в которых скрипку держит скелет – персонификация Смерти, то есть воплощение дьявола. В эпоху романтизма этот образ приобрел особенную популярность: например, в «Фаусте», написанном Николаем Ленау (1836) на скрипке превосходно играет Мефистофель. В 1849 году на музыку Цезаря Пуни в Парижской опере был поставлен балет-пантомима «Un Violon du Diable» на стандартный уже сюжет про скрипача, получившего волшебный инструмент от черта. Список произведений огромен – упомянем, в частности, еще оперу «История солдата» Стравинского (1918) на сюжет сказки из сборника Афанасьева про солдата, дьявола и скрипку.
Образом инфернальной скрипки был заворожен Гумилев. Помимо уже упомянутого стихотворения 1907 года про «милого мальчика», на следующий год он пишет прозой «Скрипку Страдивариуса». К главному герою, старому скрипачу, там является дьявол, со словами: «Сегодня ты совершенно случайно напал на ту мелодию, которую я сочинил в ночь, когда гунны лишили невинности полторы тысячи девственниц, спрятанных в стенах франконского монастыря. Это — удачная вещь. Если хочешь, я сыграю тебе ее, оконченную». После этого маэстро сходит с ума и разбивает свою «страдивари», страдая из-за того, что он не в силах повторить наигранную ему мелодию. К теме волшебного музыкального инструмента, который умеет превращать людей в волков, Гумилев вернется в пьесе «Гондла», однако поскольку ему вздумалось посвятить работу истории викингов, то скрипку пришлось заменить на лютню (по мнению поэта, в средневековой Исландии их было больше).
Образ был популярен среди литераторов рубежа эпох. Даже мадам Блаватская написала рассказ «Ожившая скрипка» – про молодого скрипача, который в 1828 году решил заняться черной магией, чтобы превзойти Паганини. В ХХ веке скрипка уже не так важна, однако в самом главном жанре столетия – кинематографа мы снова встречаем ее в руках демонических фигур, например, у Призрака оперы.
Исток волшебства
Ученые пытаются объяснить, почему скрипка заняла такое особенное место в культуре. В-первую очередь этому, конечно, способствовало ее особенное звучание, которое выделяет ее из других музыкальных инструментов. Другая важная причина в том, что классическая скрипка, появившаяся в XVI веке, первые века «работала» лишь в качестве народного инструмента для танцев. Церковная музыка была обычно чистым вокалом (хоровым), либо создавалась с помощью величественных органов и т.п. И именно Церковь не одобряла народную музыку. Скрипка же, которую легко можно было принести на луг, чтобы плясать вокруг костра, на зимний карнавал, на масленичные безумства – действительно казалась «орудием дьявола», склоняющим крестьян ко всяким непотребствам, например, к танцам в обнимку с девушками. Не забываем, что звучание скрипки отличается особенной чувственностью…
А танец – это ведь грех. Картины и гравюры на тему Пляски смерти (сцен, где персонификации Смерти танцевали в обнимку с глупыми грешниками) были крайне популярны, и скелеты в них не только отплясывали, но и музицировали. Этот сюжет в искусстве появился в XIV веке, а два века спустя, практически сразу после своего рождения, скрипка попадает в «Плясках смерти» в руки живого скелета (например, на гравюре Гольбейна Младшего 1520-х годов). Скрипачи – которые в первые века были бродягами, а не высокооплачиваемыми маэстро во фраках, воспринимались как фигуры подозрительные и опасные. Например, в 1711 году Джонатан Свифт, объясняя, почему он счел одного человека действительно виновным в изнасиловании, сказал: «ведь он скрипач и, следовательно, негодяй». Ныне же все эти истории про дьявола и скрипку поблекли, покрылись романтичным флером. А американцы снимают фильмы и пишут песни про то, как дьяволу свою душу ради мастерства продают гитаристы – времена навеки изменились.