Семиотика и семантика древнерусских створчатых браслетов.

Семиотика и семантика древнерусских створчатых браслетов.

Многозначность древнерусской одежды представляет собой широкое исследовательское поле, в котором особенно интересен металлический убор (комплекс разнообразных предметов, в том числе украшений), связанный с отдельными этапами развития древнерусской истории. Через определенные семиотические знаки, какими, по мнению автора, являются тип изделия, способы декорирования предмета, материал из которого он выполнен, частота встречаемости с другими украшениями, удается выявить специфические функции металлического убора. Так, для второй половины XI — первой половины XIII вв. исследователи выделяют металлический убор из серебра с гравировкой на черневом фоне. Он включал витые и плетеные гривны, церемониальные цепи из серебряных колодочек, ожерелья из подвесок, медальонов и серебряных бус, очелья из аграфов, колты и серьги, перстни-печатки, витые и створчатые браслеты-наручи (Бочаров 1984: 143—147; Мовчан и др. 2002: 16—18; Седова 1981: 116—121; Уткин 1970: 31—32).

Предметный состав женского парадного убора Х!—ХШ вв. в настоящее время хорошо известен исследователям. Споры о том, каким образом закреплялись или на каких местах располагались такие предметы как колты, колодочки, церемониальные цепи, скобочки и аграфы не прекращаются и поныне. Среди названных предметов и створчатые браслеты-наручи, которые женщины носили на запястьях рук, как бы охватывая ими сверху длинные, сильно присборенные рукава одежды. В случае, когда рукава были спущены (освобождены от браслетов), они, по-видимому, намного превосходили длину руки. Такая одежда с длинными рукавами зафиксирована на одном из створчатых браслетов (Рябцева 2005: рис. 133: 5). Вероятно, подобные одежды носили ритуальный характер, что подтверждает момент, запечатленный на миниатюре Радзивилловской летописи, где изображены танцы во время русалий.

В ХV—ХVІІ в. рубахи с длинными рукавами, по свидетельству иностранцев, посещавших Россию, были хорошо известны: «Они носят рубашки, со всех сторон затканные золотом, рукава их, сложенные в складки с удивительным искусством, часто превышают длиною 8—10 локтей (до 4 м); сборки рукавов, продолжающиеся сцепленными складками до конца руки, украшаются изящными и дорогими запястьями» (Корб 1906: 220). Возможно, в то время запястьями служили не металлические, а накладные тканые браслеты-наручи, известные по коллекциям ГИМ (Москва), РЭМ (Санкт-Петербург) и других музеев России.

Судя по этнографическим материалам, обрядовые рубахи с длинными рукавами (долгорукавки) были распространены на Русском Севере, в Центральной и местами Южной России (ХVШ—ХIХ вв.). В русской деревне они служили праздничной (ритуальной) одеждой, которую невесты надевали на девичник, при исполнении свадебных причитаний (Маслова 1956: 600—618; Соснина, Шангина 1998: 73—74). Существовало несколько способов ношения рубах-долгорукавок: рукава собирали в мелкие горизонтальные складки, закрепляя их у запястья узкими браслетами из ткани, либо прорезали на рукаве (горизонтально) отверстие для кисти при том, что сам рукав спускался вниз. Во время танцев и свадебных причитаний невеста распускала рукава долгорукавки во всю длину, «всплескивала» руками, плакала, пела печальные песни. Об обычае плясать «спустя рукава» свидетельствует и фольклорная традиция о царевне-лягушке, из которой следует, что длинный рукав
мог служить и своеобразным женским карманом, и орудием колдовства.

Таким образом, несомненно, ритуальный характер одежд с длинными рукавами позволяет предположить и особенное назначение створчатых браслетов-наручей, применявшихся при их ношении и являвшихся определенным семиотическим знаком происходивших действ.

Анализ изображений на створчатых браслетах ХII—ХIII в., происходящих из Киева, Владимира, Чернигова, Рязани и Новгорода, дает возможность не только фиксировать отдельно стоящие фигуры, орнаментальные композиции, но и позволяет трактовать смысловое содержание жанровых сцен (в том числе, возможно, и ритуальные обрядовые действия), говорить об их семантическом значении (Бочаров 1984: 143—147; Брайчевская 1988: 185—192; Даркевич, Монгайт 1967: 215, 217, 221).

Особый ряд составляют браслеты с изображением людей и фантастических животных. Расшифровка этих сцен принадлежит Б.А. Рыбакову, объяснявшему избранную тематику применением браслетов на свадьбах или других празднествах (Рыбаков 1965: 72—73). Так, анализируя рисунки на киевском браслете, где в арочках помещены фигуры птицы, зайца и женщины с распущенными волосами, исследователь пришел к выводу о том, что они символичны и имеют отношение к свадебному обряду (Рыбаков 1981: 436-437). Сюжет на браслете из Тверского клада Б.А. Рыбаков (Рыбаков 1967: 112—126), а вслед за ним В.М. Василенко и М.Г. Рабинович (Василенко 1977: 303—304; Рабинович 1986: 52, 57—58, 60) трактуют как свадебные игрища или русалии. По нашему же представлению, эти изображения могут быть расшифрованы по иному, для чего подробно рассмотрим створчатый браслет из Тверского клада XII в., найденного в 1906 г. (Тверской клад 1915: табл. II: 2). Этот браслет давно привлекает внимание исследователей (Рыбаков 1951: 432; Рыбаков 1965: 72—73; Вагнер 1964: 115). Он состоял из двух (кованых) серебряных пластин, скрепленных шарнирами, и был украшен гравированными изображениями, расположенными в два яруса (рис. 1). Каждая створка наруча разделена на три части накладными арочками. На одной створке (левой) вверху изображены три человеческие фигуры, на другой (правой) — завиток растительного характера, фантастическое существо и зверь с процветшим хвостом. В нижних частях створок, во втором ярусе, соответственно выгравированы три растительные и три плетеные композиции.
Семиотика и семантика древнерусских створчатых браслетов.
В центре левой створки (с изображениями людей) помещен мужчина в рубахе и штанах, лицо его повернуто в профиль, ноги широко расставлены, правая рука с вытянутым указательным пальцем поднесена ко лбу, а левая опущена вниз. Человек, изображенный справа от него, сидит, положив одну руку на колени и держа в другой руке кубок. Человек, выгравированный слева, с сосудом в левой руке стоит, а правой рукой касается фантастического существа, имеющего собачью (волчью) голову, две лапы, «птичьи» крылья и «рыбьего» типа хвост. Обе фигуры (возможно, женские), стоящие по бокам в длинных одеждах, обращены лицами к друг к другу.

В центре правой створки изображено существо с головой и руками человека, но со звериным туловищем. При этом лицо и туловище существа повернуто в профиль, торс — анфас; левая рука с поднятым указательным пальцем поднесена ко лбу, а правая прижата к груди. Справа от него, под арочкой, выгравирован зверь с процветшим хвостом, слева — растение (возможно древо жизни).

Б.А. Рыбаков считает, что на этом браслете изображено жертвоприношение языческому богу Симарглу-Переплуту (Рыбаков 1967: 112). Так исследователь называет фантастическое существо с головой собаки, крыльями птицы и длинным хвостом, рассматривая его в качестве покровителя семян, растений и корней. Г.К. Вагнер представляет этого персонажа как символа мудрости (Вагнер 1964: 115).
Семиотика и семантика древнерусских створчатых браслетов.
Обратимся к трактовке Б.А. Рыбаковым остальных изображений. Исследователь рассматривает только левую створку наруча, не учитывая целостности композиции. Думается, что браслет, состоящий их двух створок, представляет собой единое целое не только как предмет, но и как смысловая композиция.

Так, например, можно заметить, что жесты фигур, помещенных в центре обеих створок, одинаковы — это рука, поднесенная ко лбу. Сходные по композиции, эти изображения разнятся лишь тем, что на одной створке изображен человек, а на другой — человеко-зверь. Б.А. Рыбаков характеризует это кентаврообразное существо следующим образом: «…у кентавра нет конских признаков: лапы у него мягкие, без копыт, с когтями, хвост ближе к львиному, чем конскому» (Рыбаков 1967: 111). Хотелось бы отметить, что на Руси такое кентаврообразное существо имело свое название — Китоврас (Вагнер 1964: 115). Наличие подобного персонажа наталкивает на мысль о сюжете, для выяснения которого следует обратиться к литературным источникам. Наибольшей известностью пользуется широко рас­пространенное в «восточном и западном мире» сказание о «Соломоне и демоне»: в Иудее этот демон — Асмодей, в Западной Европе — Морольф и Мерлин в Древней Руси — Китоврас (Веселовский 1872: 8).

На Руси существовало два сюжета, связанных с именем Китовраса:
1. об увозе Китоврасом жены Соломона;
2. о том, как Китоврас, обитающий в пустыне, был пойман Соломоном.

Второй сюжет имеет два варианта и, на наш взгляд, может быть прямо отнесен к изображениям на створках браслета Тверского клада. В повести о Соломоне под названием «Притча царя Соломона о цари Китоврасе» говорится: «Обычай же той имея царь во дни царствует над людьми, а в нощи обращается зверем Китоврасом и царствует над зверьми…» (Пыпин 1854—1855: 283).

О чудесном существе, исполненном мудрости и провидения, говорится и в другой повести о Китоврасе, из которой следует, что умный Китоврас был обманут людьми, подосланными Соломоном, которые наполнили вином и медом кладези, откуда обычно Китоврас пил воду. Когда же Китоврас выпил содержимое и опьянел, они заковали его сонного в оковы и доставили к Соломону, которому он был нужен, чтобы посоветовать, как тесать камни без помощи железа для постройки храма (Буслаев 1861: 715).

Вернемся к изображениям на тверском браслете, где на одной створке выгравирован человек с поднятой ко лбу рукой, а на другой — Китоврас, в той же позе. Отметим, что на левой створке даны изображения только людей, как бы подтверждающие слова о царстве днем над людьми, а на правой створке изображен Китоврас, ночью царствующий над растениями и животными. Важно отметить, что обе фигурки расположены в центре створок, как бы подтверждая композиционно смысловой подтекст сюжета. Об этом же свидетельствуют одинаковые орнаментальные композиции, помещенные во втором ярусе, под центральными фигурами. Думается, что совпадение смыслового и геометрического центра композиции также говорит в пользу нашего предположения.

По мнению Б.А. Рыбакова, главным персонажем изображений на браслете является фантастическое существо (бог Симаргл-Переплут), помещенное в углу левой створки и не выделенное ни размером, ни положением. С нашей точки зрения, этот персонаж, по-видимому, может восприниматься лишь как атрибут того человека, рядом с которым он находится, а вся композиция обращена к центру, т.е. к Китоврасу.

Вместе с тем, несмотря на соответствие в основном текста письменных источников с рисунками на створчатом браслете, имеются и существенные различия. Так, например, по-разному трактуется момент опьянения. По сюжету повести, Китоврас опьянел, напившись меда и вина из кладезей, которые наполнили люди Соломона, а на браслете изображены фигуры (люди) с кубками в руках, при этом трудно утверждать, пьют ли они сами из них или подносят напиток кому-либо другому.

Думается, что сюжетная композиция на Тверском браслете имеет не только иллюстративный, но и символический характер, отражающий основной смысл произведения.

Поэтому изображения людей, подносящих кубки, следует рассматривать не как простую иллюстрацию, а как попытку обобщить целую серию определенных действий, направленных на достижение поставленной цели (поймать Китовраса), обозначив это соответствующими символическими знаками (в том числе, фигуры с различными атрибутами: кубки и пр.). Кроме того, необходимо учитывать, что в нашем исследовании мы обращались к сравнительно позднему литературному источнику XV в., в то время как появление сюжета о Китоврасе на Руси восходит к более раннему периоду (Пыпин 1854—1855: 283), а, следовательно, возможны уточнения в деталях сюжета.

Таким образом, створчатый браслет из Тверского клада можно рассматривать как семиотический предмет, маркировавший ритуальную древнерусскую одежду, а изображения на нем трактовать как семантическую композицию, отвечающую легенде о Китоврасе, известной по восточнославянским спискам Толковой палеи и различного рода сборникам ХV—ХVI вв.

Список литературы в эл. копии статьи.

Калашникова Н.М. — Семиотика и семантика древнерусских створчатых браслетов. Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. СПБ, 2006 г..pdf, Стр. 206-209 // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. Материалы Международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Гали Фёдоровны Корзухиной. Санкт-Петербург, 10–16 апреля 2006 г.

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб