Письмо римского папы Иннокентия IV золотоордынскому удельному правителю Сартаку

Вероятно, еще в 1253 г. в Рим было отправлено посольство сына хана Батыя — Сартака, возглавляемое его личным капелланом Иоанном, извещавшее папу о принятии им христианства. Послы Сартака на несколько месяцев были задержаны в Южной Италии по приказу противника папы, германского и сицилийского короля Конрада IV (1250-1254), сына германского императора Фридриха II(1220-1250). При этом у послов было отнято  все имущество, в том числе грамота, адресованная ханом папе. Продолжить свой путь в Рим послы смогли лишь после смерти Конрада IV(21 мая 1254 г.)1.

Письмо римского папы Иннокентия IV золотоордынскому удельному правителю Сартаку

Папа Иннокентий IV посылает доминиканцев и францисканцев к татарам. Миниатюра парижского списка «Исторического зерцала» (Speculum historiale) Винсента из Бове. Начало ХV в. Национальная библиотека Франции.

Иннокентий IV принял ханских послов в своей резиденции в Ананьи и 29 августа 1254 г. обратился к Сартаку с ответным посланием. Не жалея слов, папа горячо выражал свою радость по случаю крещения хана, безмерно восхваляя и превознося его за этот поступок: «Пусть рукоплещет тебе человечество и возрадуются все верующие во Христа… Преисполнены уста наши радостной хвалы Богу, и в душе чувствуем мы вместо обычной человеческой беспомощности невыразимую сладость радости вместе с ангелами…»
Из дальнейших слов письма следует, что папе были известны некоторые обстоятельства крещения Сартака, в частности, тот факт, что христианство он воспринял от несториан, учение которых Римская церковь не признавала. Отсюда упования понтифика на то, что Сартак в дальнейшем путем долгих и усердных трудов сможет глубже постичь подлинный смысл христианского учения и божьих заветов.
Вместе с тем Иннокентий IV очевидно получил от посла Сартака заверения насчет готовности его господина отказаться от догматов несторианства в пользу вероучения католической церкви. Это следует из слов понтифика, адресованных хану: «Утешайся, говорим, непрестанно и славь то, что, не взяв ничего из могилы умерших, которые не могли слышать голоса Евангелия Христова, ты доверился духовной жизни, пробуждаемой иррациональным всплеском мысли, благодаря чему сможешь быть причастным к святому воскрешению живых».
Иннокентий IV рассматривал Сартака как своего духовного сына и выражал уверенность, что хан отныне пребывает под духовной властью римского понтифика как наместника Иисуса Христа: «…мы берем тебя под власть Всемогущего Бога, наделяем тебя, как дражайшего сына, сокровищами отцовского и апостольского благословения, чтобы ты был Богом и нами благословен навеки, чтобы сейчас ты мог приумножить благодати духовные и мирские, а в будущей жизни удостоился награды вечного блаженства».
В заключение письма папа призывает хана сделать публичное объявление о принятии им христианства и способствовать дальнейшему распространению христианского вероучения среди своих подданных.
Факт прибытия к Иннокентию IV и переговоров с ним послов хана Сартака подтверждает биограф папы Николо да Кальви, известный также как Николай де Курбио, впоследствии ставший епископом Ассизским. В составленном вскоре после кончины понтифика его официальном жизнеописании Николо говорит о посольстве к папе «короля тартар» как о важнейшем событии всего понтификата, посвящая ему целую главу в жизнеописании Иннокентия.
Николо да Кальви сообщает, что в качестве ханского посла к папе прибыл «некий армянский клирик», который по пути следования в Рим «был задержан [королем] Конрадом в королевстве Апулии».
Далее в жизнеописании приводится рассказ посла об обстоятельствах крещения «короля тартар»: «Сын короля заболел тяжким недугом, и врачи вообще были бессильны, [и тогда король] призвал к себе [нашу] паству и других христиан, сказав, что, если их Бог не исцелит его сына, то они должны будут заплатить за это своим здоровьем и имуществом, если же, однако, [ребенок] выздоровеет, то [король] охотно сразу же сам обратится в их веру. Поэтому христиане объявили между собой трехдневный пост, и осенили больного крестным знамением, и призвали имя Христа, который внезапно обратил свое исцеляющее лицо к больному и избавил его от страданий; после этого [король] должен был принять крещение, а [за ним] и весь дом его, и вот уже более пятидесяти тысяч тартар. Этот армянин, посол короля, с почетом был принят верховным понтификом. На все время [пребывания] ему были предоставлены необходимые одежда и продовольствие. Ответное письмо от господина нашего папы он должен был доставить туда, откуда пришел, своему господину»2.
В 1252 г. слухи о крещении Сартака стали распространяться в Святой земле среди участников Седьмого крестового похода. В ответ предводителем крестоносцев французским королем Людовиком IXСвятым (1226-1270) ко двору Сартака был отправлен Гильом (Вильгельм) де Рубрук (ум. ок. 1293), монах-францисканец, родом из французской Фландрии, сопровождавший короля во время похода. Через Крым и Приазовье Рубрук и его спутники добрались до низовьев Волги, были приняты Сартаком, затем Батыем, а после отправились к великому хану Менгу (1251-1259)3.
Рубрук был разочарован результатами визита к Сартаку. Ханский придворный по имени Койяк (Caiac, Coiat, Coiac) сказал ему на прощанье: «Не говорите, что наш господин — христианин, он не христианин, а моал (монгол. — А. М.)». Такое объяснение Рубрук отнес насчет непомерной гордыни монголов: «Они превознеслись до такой великой гордости, что хотя, может быть, сколько-нибудь веруют во Христа, однако не желают именоваться христианами, желая свое название, т. е. моал, превознести выше всякого имени»4.
Тем не менее, Рубрук отмечает многочисленные следы почитания Христа в ближайшем окружении Сартака и интерес к христианству со стороны самого хана. Христианами оказались многие высокопоставленные придворные во главе с упомянутым Койяком, считавшимся «одним из старших при дворе»5. Последний даже испросил у Рубрука благословения для себя и для Сартака. Исполняя эту просьбу, Рубрук и его спутники вошли в шатер к хану с пением «Salve, Regina» (Радуйся, царица). Во время приема Сартаку были поднесены Псалтирь и Библия, и он сам спросил, есть ли в этой Библии Евангелие6.
При дворе хана Рубрук также встретил армянских священников-несториан, один из которых отнял у него священные книги и одежды. Неприязненное отношение к несторианам пронизывает все дальнейшее повествование. В итоге францисканский миссионер прямо обвинил их в намеренном распространении преувеличенных слухов о христианстве монголов, в корыстном стремлении выдать желаемое за действительное7.
Скептическое отношение Рубрука к христианству Сартака контрастирует со свидетельствами армянских, сирийских и персидских авторов ХIIIв. Виднейший историк средневековой Армении Киракос Гандзакеци (1200-1271), побывавший в монгольском плену и хорошо знавший политическую обстановку в Улусе Джучи, посвящает Сартаку специальную главу в своей «Истории Армении», где сообщает, что этот хан был воспитан кормилицей-христианкой; «вступив в возраст, он уверовал во Христа и был крещен сирийцами, которые вырастили его». Согласно Гандзакеци, в своей политике по отношению к христианам и христианской церкви Сартак опирался на поддержку отца, хана Батыя: «Он (Сартак. — А. М.) во многом облегчил положение церкви и христиан и с согласия отца своего издал приказ об освобождении [от податей] священников и церкви, разослал его во все концы, угрожая смертью тем, кто взыщет подати с церкви или духовенства… С этого времени, осмелев, стали являться к нему вардапеты, епископы и иереи. Он любезно принимал всех и исполнял все их просьбы. Сам он жил в постоянном страхе божьем и благочестии — возил с собой в шатре алтарь, всегда исполняя священные обряды»8.
Современник Киракоса Вардан Аревелци сообщает, что смерть Сартака «была великим горем для христиан, ибо он был совершенным христианином и часто являлся виновником спасения многих, обращая в христианскую веру из своих и из чужих»9.
Христианское вероисповедание Сартака подтверждает сирийский церковный деятель, писатель и ученый-энциклопедист Абу-л-Фарадж ибн Гарун, известный также как Григорий Иоанн Бар-Эбрей (1226-1286). По его сведениям, Сартак не только принял христианство и покровительствовал церкви, но даже, «как говорят, был посвящен в диаконы»10.
Сведения армянских и сирийских христианских писателей об обращении Сартака можно было бы поставить под сомнение ввиду их, так сказать, конфессиональной заинтересованности. Однако о переходе Сартака в христианскую веру сообщают и некоторые мусульманские авторы.
О том, что Сартак «был приверженцем христианской веры», говорит в своей «Истории завоевателя мира» Ала-ад-дин Ата-мелик Джувейни (1226-1283), назначенный монголами правителем Багдада, Ирака и Хузистана11. Другой персидский автор середины ХIIIв. Абу Омар ал-Джузджани сообщает, что Сартак, обратившись в христианство, показал себя как правитель, «чрезвычайно жестоко и несправедливо обращавшийся с мусульманами»12.
Как справедливо отмечает П. Джексон, мусульманские писатели середины ХIIIв. не имели никаких причин для того, чтобы выдумывать подобные факты13. Опираясь на сведения Рубрука и другие свидетельства, большинство исследователей склоняются к выводу, что Сартак действительно принял христианство несторианского толка14.
Несторианство было распространено среди некоторых монгольских племен начиная с VIIв.15 В первой половине ХIIIв. вследствие веротерпимости Чингисхана и его потомков христиане приобрели значительное влияние при дворе великого хана. В этот период у чингизидов стало правилом брать в жены христианских принцесс из подчиненного монголами племенного союза кереитов16.
Главной покровительницей христиан в Монгольской империи стала Сорхахтани-беки (Соркуктани-беги) (ум. 1252), племянница верховного правителя кереитов Тогрила (Ван-хана), выданная Чингисханом за его младшего сына Толуя и ставшая матерью ханов Менгу, Хубилая, претендента на престол Ариг-Буги и ильхана Хулагу17.
Сорхахтани поддерживала тесные отношения с ханом Золотой Орды Батыем в его противостоянии с великим ханом Гуюком (1246-1248). Весной 1248 г., когда Гуюк выступил с большим войском на запад под предлогом поиска более полезного для своего здоровья климата, Сорхахтани, заподозрив его в намерении напасть на Батыя, тайно предупредила об этом последнего18. Батый незамедлительно принял меры и выступил навстречу Гуюку с многочисленным эскортом, больше напоминавшим армию, и во время этого похода получил известие о скоропостижной смерти своего противника19. Батыя и Сорхахтани, видимо, не без оснований подозревали в причастности к отравлению великого хана20.
После смерти Гуюка к Батыю по совету Сорхахтани отправился ее старший сын Менгу. В результате переговоров Батый, к тому времени являвшийся самым старшим представителем династии чингизидов, отказался от престола великого хана в пользу Менгу21. Батый и Сорхахтани сообща боролись за отстранение от власти в империи угедеидов и чагатаидов. Они добивались созыва общемонгольского курултая, на котором перевес голосов получил Менгу22. В этой борьбе активное участие принимал Сартак. Вместе с другими представителями Улуса Джучи он был отправлен отцом в Монголию с тремя туменами войска. В итоге Менгу стал новым великим ханом, а его противники были повержены23.
Еще одна кереитская принцесса-несторианка Докуз-хатун (ум. 1265) стала женой ильхана Хулагу. Она «постоянно поддерживала христиан, и эти люди в ее пору стали могущественными, — сообщает Рашид ад-Дин. — Хулагу-хан уважал ее волю и оказывал тем людям покровительство и благоволение до того, что во всех владениях построил церкви, а при ставке Докуз-хатун постоянно разбивал [походную] церковь и [в ней] били в било»24. После захвата в 1258 г. Багдада, когда монголы уничтожили десятки тысяч его жителей, по ходатайству Докуз были спасены находившиеся в городе христиане. По просьбе Докуз Хулагу даже запретил грабить имущество христиан, а несторианскому патриарху подарил дворец халифа25.
В глазах европейских дипломатов и миссионеров монгольские ханши Сорхахтани-беки и Докуз-хатун превратились в дочерей легендарного царя-пресвитера Иоанна, образ которого стал ассоциироваться с правителем кереитов Тогрилом (Ван-ханом)26.
Христианами были жена монгольского наместника Кавказа и Персии нойона Джурмагуна (Чармагуна) Элтина-хатун и ее братья Садек-ага и Горгоз27. По сообщению Григора Акнерци, Элтина ранее была женой самого Чингисхана, который в знак особого расположения уступил ее Джурмагуну28. После того, как около 1242 г. Джурмагуна разбил паралич, Элтина некоторое время правила вместо него29.
Несмотря на общую антипатию к монголам, Киракос Гандзакеци отмечает, что «вовсе не все воины татарские были врагами креста и церкви, наоборот, [многие] весьма почитали их, подносили подарки, поскольку не питали к ним ни ненависти, ни отвращения». В доказательство историк приводит такой случай. Один из монгольских военачальников Анагурак-ноин приказал вычистить и освятить церковь у могилы святого апостола Фаддея, рядом с которой был основан монастырь. Анагурак «проложил дорогу во все стороны, чтобы богомольцы могли без страха проходить через его стан, строго-настрого приказал не беспокоить и не притеснять никого из тех, кто пожелает приходить сюда [на богомолье], и сам охотно склонялся к ним. Многие из татар приходили туда и крестили сыновей и дочерей своих…»30
Есть сведения о том, что не только Сартак, но и его отец Батый питал склонность к христианству и даже сам мог быть христианином, хотя избегал открыто признавать это. Персидский автор Вассаф, современник Рашид ад-Дина, с неудовольствием сообщает, что Батый «был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу, но [у него] не было наклонности и расположениями к одному из религиозных вероисповеданий и учений, и он был чужд нетерпимости и хвастовства»31. По отзыву Джувейни, Батый «был царем, не склоняющимся ни к какой вере или религии: он признавал только веру в Бога и не был слепо предан какой-либо секте или учению»32.
Слухи о расположенности монголов к христианству распространялись не только на христианском Востоке. Со времен Пятого крестового похода они стали усиленно распространяться на Западе и достигли апостольского престола. Эти слухи ширились вместе с легендой о царе-пресвитере Иоанне, на чьей дочери женился один из монгольских правителей, после чего монголы сами начали исповедовать Христа33.
Мнимое христианство монголов породило надежду, что в лице этих грозных кочевников европейские крестоносцы могут получить союзника в деле освобождения Святой земли от мусульман. Желательность такого союза стала особенно очевидной после того, как 15 июля 1244 г. пал Иерусалим, захваченный и разрушенный остатками войск разбитого монголами хорезмшаха Джелал ад-Дина Манкбурны, призванными султаном Египта ас-Салихом Айюбом. Утрата Иерусалима поставила католический Запад перед необходимостью нового крестового похода в Святую землю34.
Ввиду этого Лионским церковным собором, созванным Иннокентием IV в июне — июле 1245 г. по поводу монгольской опасности для Европы, было принято весьма половинчатое решение. В декрете «О тартарах» признавалось, что последние представляют угрозу для всего христианского мира, однако в отношении борьбы с ними собор предписывал лишь предупредительные меры: «Поэтому, по решению святого собора мы советуем, просим, приказываем и искренне повелеваем всем вам, насколько возможно, внимательно следить за маршрутом и путями, с помощью которых этот народ (татары. — А. М.) может войти в ваши земли, возводя рвы, стены и другие укрепления, чтобы держать их (татар. — А. М.) в страхе и чтобы их поход к вам не был легким. Сведения об их прибытии должны быть предварительно предоставлены Апостольскому престолу. Тем самым, мы сможем направить помощь всем верным нам, а вы сможете получить защиту от набегов этого народа». От лица собора папа призывал делать денежные взносы «пропорционально всеми христианскими странами», обещая взамен «отправлять подобные письма всем христианам, через земли которых этот народ (татары. — А. М.) может совершить свой набег»35.
Главную ставку в отношениях с монголами папская курия сделала на установление прямых дипломатических контактов и проведение миссионерской деятельности. С этой целью в марте 1245 г., т. е. еще до открытия Лионского собора, Иннокентий IV отправил на Восток четырех эмиссаров: доминиканцев Андре из Лонжюмо и Асцелина, а также францисканцев Лоренцо Португальского и Джованни дель Плано Карпини. Путь последнего лежал через русские земли, где он должен был заодно обсудить вопрос о воссоединении церквей36.
К столь решительным действиям Иннокентия IV, вероятно, побуждали также упорные слухи о том, что его главный противник в Европе германский император Фридрих II уже ведет какие-то переговоры с монголами. По свидетельству цистерцианского хрониста Альбрика (ум. ок. 1252) из монастыря Трех источников, еще накануне монгольского вторжения в Европу, летом 1237 г. император получил письмо от некоего «короля тартар» с требованием покорности. В ответ Фридрих с иронией отвечал, что, будучи хорошим знатоком птиц, он готов стать его сокольничим37.
По-видимому, германский император имел и другие контакты с монголами и даже заключил с ними какое-то тайное соглашение. Сведения об этом, ходившие по всей Европе и даже достигшие Англии, сильно беспокоили папу, о чем под 1241 г. сообщает в своей Великой хронике Матвей Парижский38. После низложения Фридриха Лионским собором опасность его альянса с татарами еще более возросла. Под 1247 г. тот же автор сообщает, что «многие благоразумные мужи» всерьез опасались, как бы «огорченный и чрезмерно разгневанный император не отрекся от истинной веры, либо не призвал часом на помощь татар из Руси, или султана Вавилонии, с которым жил в дружбе»39.
Пик дипломатической активности римской курии в отношениях с монголами приходится на 1253-1254 гг., чему, несомненно, способствовали проникшие на Запад сведения об обращении хана Сартака.
В ответ на сведения, полученные от короля Людовика IX о распространении христианства среди татар, 20 февраля 1253 г. Иннокентий IV издал буллу «AthletaChristiprecipuus», в которой предоставил своему легату на Востоке Одо из Шатору право посвящать в епископы некоторых братьев доминиканцев и францисканцев, ранее отправленных к татарам для миссионерской деятельности. Папа также разрешал снять церковные ограничения на количество браков и отказаться от соблюдения постов до тех пор, пока новообращенные не утвердятся должным образом в вере40.
Кроме того, Иннокентий IV несколько раз непосредственно обращался к отправленным на Восток миссионерам. 23 июля 1253 г. датируются две буллы папы «Cumhoraundecima» (В одиннадцатом часу), адресованные монахам орденов францисканцев и доминиканцев, «отправившимся в земли сарацин язычников, греков, куманов, венгров Великой Венгрии, к христианам, захваченным татарами или другим неверным народом Востока», с призывом проповедовать слово Божие «в тех землях, где еще нет водительства Апостольского престола»41.
В середине — второй половине ХIIIв. подобные послания неоднократно рассылались папами в связи с отправкой на Восток очередной группы католических миссионеров, выполнявших также различные дипломатические поручения Рима42. Название булл «Cumhoraundecima» восходит к евангельской притче: миссионеры в них сравнивались с работниками, приглашенными хозяином для возделывания виноградника (Богом для Церкви) позже всех, в одиннадцатом часу, и получившими вознаграждение сполна, наравне с другими43.
Миссионеры, отправленные Иннокентием IV на Восток в 1253-1254 гг., поддерживали связь с Апостольским престолом. Об этом свидетельствуют буллы от 16 и 26 февраля 1254 г. В первой папа призывает турецкого султана к принятию истинной веры и рекомендует ему доминиканцев, высланных проповедовать слово Божие в турецких и иных землях44. Во второй пишет к архиепископам, епископам и аббатам Грузии, чтобы они оказывали всяческую помощь братьям, отправившимся к татарам, и если будет нужно, препроводили их к месту назначения45.
Факт отправки к монголам нескольких папских посольств подтверждает Гильом де Рубрук. Одного из посланцев, доминиканца Бернарда из Каталонии, зимой 1254-1255 гг. Рубрук встретил в Нахичевани на обратном пути из Монголии. К тому времени Бернард уже «научился несколько по-татарски и ехал с одним братом из Венгрии в Таврис к Аргону, желая добиться проезда к Сартаку»46. Продолжив свой путь далее, в армянском городе Айни в день Сретения (2 февраля 1255 г.) Рубрук повстречал еще пятерых доминиканцев, имевших при себе папские грамоты к ханам Сартаку, Менгу и Бури47.
Непосредственным результатом дипломатических усилий Рима, предпринятых в 1253-1254 гг., стало ответное посольство Сартака, направленное к папе Иннокентию IV и приведенное ниже послание папы к золотоордынскому хану.
Послание папы Иннокентия IV (1243-1254) к сыну и наследнику хана Батыя (1239-1255), будущему правителю Золотой Орды Сартаку (1255-1256), именуемое в ватиканских регестах «Gratiasetlaudes», составлено в Ананьи и датировано 29 августа 1254 г.48
Текст буллы сохранился в копии начала ХVII в. в 23-м томе папских регестов Секретного архива Ватикана (ArchivioSegretoVaticano. Reg. Vat., Vol. XXIII, Fol. 209v-210r = Exlitterissecretisreg. Vat. ep. 10., Gen. 2, Nr. 7). Впервые документ опубликован Одорико Райнальди в 1648 г. в 14-ом томе «Продолжения церковной истории Цезаря Барония» (Raynaldus, O. Annalesecclesiasticiab anno MCXCVIII)49.
Перевод полного текста документа выполнен по новейшему критическому изданию: Lupprian, K.-E. DieBeziehungenderPаpstezuislamischenundmongolischenHerrschernim 13. JahrhundertanhandihresBriefwechsels. – Città delVaticano, 1981. – Nr. 39. – S. 209-212.
 
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Lupprian, K.-E. Die Beziehungen der Pаpste zu islamischen und mongolischen Herrschern im 13. Jahrhundert anhandihres Briefwechsels. Cittàdel Vaticano, 1981. Nr. 39. – S. 60-61.
2. Vita Innocentii Papae IV. Scripta a Fratre Nicolao de Curbio Ordinis Minorum, postmodum Episcopo Asisinarensi [Ex StephanoBaluzio] // Rerum Italicarum Scriptores / Ed. by L. A. Muratori. – Mediolani, 1723. Vol. III. – Parte 1. – P. 592μ-592ν. Новейшее издание источника см.: NiccolodiCalvi. Vita Innocentii IV // Melloni, A. Innocenzo IV: la concezione e l’esperienza della cristianità come regimen unius personae. – Genoa, 1990. – Appendice. – P. 288-289.
3. ПодробноомиссииРубрукасм: The Mission of Friar William of Rubruck: His Journey to the Court of the Great Khan Mongke, 1253-1255 / Transl. by Jackson, P., Morgan, D. – London, 1990.
4. Ibid. – P. 205 (XVI. 5). Русский перевод см.: Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны / Пер. А. И. Малеина. – М., 1957. – С. 114-115.
5. Гильом де Рубрук. Указ. соч. – С. 111.
6. Там же. – С. 113-114.
7. Там же. – С. 114-116.
8. Гандзакеци К. История Армении / Пер., предисл. и комм. Л. А. Ханларян. – М., 1976. – С. 219.
9. Всеобщая история Вардана Великого / Пер. Н. О. Эмина. – М., 1861. – С. 183.
10. The Chronography of Gregory Abu’l Faraj, The Son of Aaron, The Hebrew Physician Commonly Known as Bar Hebraeus Being the First Part of His Political History of the World / Transl. by Budge, E. A .W. – London, 1932. – Vol. I. – P. 398.
11. Juvaynī, ‘Alā at-Dīn ‘Atā Malik. Genghis Khan. The History of the World-Conqueror / Transl. from text of M. M. Qazvini bу J. А. Boyle, introduction and bibIiography bуО. О. Morgan. – Manchester, 1997. – P. 268; русскийпереводсм.: Чингисхан. История завоевателя мира, записанная Ала-ад-дином Ата-меликом Джувейни / Пер. с перс. Дж. Э. Бойла. Предислов. и библиограф. Д. О. Мориса. Пер. с англ. на рус. Е. Е. Харитоновой. – М., 2004. – С. 96.
12. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. – М.-Л., 1941. – Т. II: Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном и обработанные А. А. Ромаскевичем и С. Л. Волиным. – С. 18.
13. Jackson, P. The Mongols and the West, 1221-1410. – London-New York, 2005. – Р. 100.
14. Spuler, B. Die Goldene Horde. DieMongoleninRussland, 1223-1502. – Wiessbaden, 1965. – S. 211 f; Армянские источники о монголах: извлечения из рукописей ХIIIIVвв. / Пер., предисл. и прим. А. Г. Галстяна. – М., 1962. – С. 110, прим. 35 (здесь же приведена литература вопроса); Lupprian, K.-E. DieBeziehungenderPаpste… – S. 61.
15. Foltz, R. Religions of the Silk Road: Рremodern Рatterns of Globalization. – New York, 2010. P. 90-150.
16. Weatherford, J. Genghis Khan and the Making of the Modern World. – New York, 2004. – P. 28 sq.
17. Li, T. Sorkaktani Beki: A prominent Nestorian woman at the Mongol Court // Jingjiao: the Church of the East in China and Central Asia / Ed. by Malek, R. and Hofrichter, P. – Sankt Augustin, 2006.
18. Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Пер. с перс. Ю. П. Верховского, примеч. Ю. П. Верховского и Б. И. Панкратова, ред. И. П. Петрушевского. – М.-Л., 1960. – Т. II. – С. 121.
19. Juvaynī, ‘Alā at-Dīn ‘Atā Malik. GenghisKhan. The History… – Р. 262.
20. Marshall, R. Storm from the East: From Genghis Khan to Khubilai Khan. – Berkeley-Los Angeles, 1993. – P. 160; Lane, G. Daily life in the Mongol Еmpire. – Westport, 2006. – P. 241.
21. Рашид ад-Дин. Указ. соч. – С. 129-130.
22. Juvaynī, ‘Alā at-Dīn ‘Atā Malik. Genghis Khan. The History… – P. 265-266.
23. РашидадДин. Указ. соч. – C. 80; см. также: Juvaynī, ‘Alāat-Dīn ‘Atā Malik. Genghis Khan. The History… – P.
24. Рашид адДин. Указ. соч. – С. 18.
25. ГандзакециК. Указ. соч. – С. 230, см. также: Grousset, R. L’Empire des steppes. – Paris, 1939. – P. 430.
26. Jackson, P. The Mongols and the West… – P. 175.
27. Гандзакеци К. Указ. соч. – С. 182.
28. История монголов инока Магакии. ХIIIв. / Пер. и объясн. К. П. Патканова. – СПб., 1871. – С. 11.
29. Jackson, P. Čormāgūn // Encyclopædia Iranica / Ed. by Yarshater, E. – London-New York, 1997. – Vol. VI. – Fasc. 3. – Р. 274; May, T. Chormaqan Noyan: The First Mongol Military Governor in the Middle East. 1996. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://faculty.northgeorgia.edu/TMMay/Chormaqan_thesis.pdf.
30. Гандзакеци К. Указ. соч. – С. 193.
31. Сборник материалов, относящихся… – Т. II. – С. 84. В. В. Бартольд считал, что в этом сообщении смешались образы Батыя и Сартака (см.: Бартольд В. В. Батый (из «Энциклопедии ислама») // Бартольд В. В. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. – М., 2002. – С. 499).
32. Juvaynī, ‘Alā at-Dīn ‘Atā Malik. Genghis Khan. The History… – Р. 267.
33. Beckingham, Ch. Prester John, the Mongols and the Ten Lost Tribes. – Aldershot, 1996; Baum, W. Die Verwandlungen des Mythos vom Reich des Priesterkоnigs Johannes. – Klagenfurt, 1999.
34. Purcell, M. Papal Crusading Policy. The Chief Instruments of Papal Crusading Policy and Crusade to the Holy Land from the Final Loss of Jerusalem to the Fall of Acre, 1244-1291. – Leiden, 1975. – P. 88-92; Jackson, P. The Crusade Against the Mongols (1241) // Journal of Ecclesiastical History. – 1991. – № 42. – P. 1-18.
35. First Council of Lyons (1245). On the Tartars // Decrees of the Ecumenical Councils. Vol. I (Nicaea I — Lateran V) / Ed. by N. P. Tanner. – Washington, 1990. – P. 581. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.piar.hu/councils/ecum13.htm#On%20the%20Tartars.
36. Klopprogge, A. Ursprung und Auspragung des abendlandischen Mongolenbildes im 13. Jahrhundert: еin Versuch zur Ideengeschichte des Mittelalters. – Wiesbaden, 1993. – S. 195-198.
37. Chronica Alberici monachi Trium fontium / Ed. P. Scheffer-Boichorst // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores. – Hannoverae, 1874. – Vol. XXIII. – P. 943.
38. Matthaei Parisiensis, Monachi S. Albani. Сhronica Мajora / Ed. by Luard, H. R. – Vol. IV. – London, 1876. – P. 119; Ex Chronicis Maioribus Mathei Parisiensis / Ed. by Pailiet, R., Liebermann, F. // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores. – Hanniverae, 1888. – Vol. XXVIII. – P. 213, 292.
39. Matthaei Parisiensis, Monachi S. Albani. Сhronica Мajora… – Vol. IV. – P. 635; Strakosch-Grassmann, G. Der Einfall der Mongolen in Mitteleuropa in den Jahren 1241 und 1242. – Innsbruck, 1893. – S. 115 f.
40. Regesta Pontificum Romanorum inde ab anno post Christum natum  MCXCVIII ad MCCCIV/ Ed. byPotthast, A. – Berolini, 1875. – Vol. II.P. 1225. – № 14886. Полный текст документа см.: BullariumOrdinisFratrumPraedicatorum / Ed. by Ripoll, T.-B. A. – Romae, 1729. – Vol. I. – P. 226. – № 291; BullariumFranciscanumRomanorumPontificumConstitutiones, EpistolasacDiplomataContinens / Ed. bySbaralea, J. H. – Romae, 1759. – Vol. I. – P. 651. – Nr. 468.
41. Regesta Pontificum Romanorum… – Vol. II. – P. 1240. – № 15065-15066.
42. Richard, J. La papaité et les missions d’orient au moyen âge (XIIIe-XVe siècles). – Rome, 1977. – P. 139; Münkler, M. Erfahrung des Fremden: Die Beschreibung Ostasiens in den Augenzeugenberichten des 13. und 14. Jahrhunderts. – Berlin, 2000. – S. 71-72.
43. Jotischky, A. The Mendicants as missionaries and travellers in the Near East in the thirteenth and fourteenth centuries // Eastward Bound: Travel and Travellers, 1050-1550 / Ed. by Allen, R. – Manchester, 2004. – P. 88-106.
44. Les registres d’Innocent IV (1243-1254) / Publ. par Berger, E. – Paris, 1897. – Vol. III. – № 7780.
45. Ibid. – № 7781.
46. Гильом де Рубрук. Указ. соч. – С. 189-190.
47. Там же. – С. 191.
48. RegestaPontificumRomanorumVol. II. – № 15501. – P. 1274; LesregistresdInnocentIV… – Vol. III. – № 8315.
49. Библиографиюпубликацийдокументасм.: Thomson, W. R. Checklist of papal letters relating to the order of St. Francis: Innocent III — Alexander IV // Archivum Franciscanum Historicum. – Rome, 1971. – Vol. 64. – № 1805.
 
Письмо римского папы Иннокентия IV золотоордынскому правителю Сартаку
Письмо римского папы Иннокентия IV золотоордынскому удельному правителю Сартаку

Письмо римского папы Иннокентия IV «к королю и народу татар». Архивная копия начала ХVII в. Секретный архив Ватикана. Регесты Иннокентия IV.

 
 

 Саттаху, светлейшему королю тартар.

Благодарим и восхваляем Бога Отца, Творца всего сущего, видимого и невидимого, и Сына Его единородного и единосущного Ему Господа Иисуса Христа, искупителя и спасителя людей. Мы испытываем глубокую радость в нашем сердце от того, что почитаемый уже во всем мире Бог Отец вдохнул дыхание жизни и в твое сердце, явив тебе свет своего сияния, и что ты в зеркале веры, через которое человеческий глаз получает свет к познанию невидимой для ума славы, воспринял луч наивысшей истины. Благодаря этому ты можешь с настоящей и полной уверенностью быть допущен к божественной науке, [чтобы] воспользоваться желанным даром бессмертия и вечной жизни. Нет ничего удивительного в том, что ради твоего просвещения были обращены к свету истинного познания [также] пребывавшие во тьме невежества другие люди, не знавшие Бога Живого. Пусть рукоплещет тебе человечество и возрадуются все верующие во Христа, поскольку нет никаких сомнений в том, что царствие небесное примет людей сверх всякой меры, и не мало [твое] обращение и обращение твоего народа будет способствовать радости ангелов, которым, как и людям, Господь Иисус Христос, их царь, воплотившись в человека, сказал, что от примирения кающихся на небесах родится великая радость. Поэтому [ты] к нам присылаешь возлюбленного сына Иоанна пресвитера, твоего капеллана, [чтобы он] нас известил, что вместе с некоторыми из твоего народа, преодолев заблуждения неверия, [ты] избавился от прежнего человека-язычника в святой купели христианского крещения и через веру и признание Господа Иисуса Христа, Сына Божиего, облекся в нового человека, созданного Богом в праведности и искренности, навсегда обновленный к счастью вечной и бесконечной [жизни]. Преисполнены уста наши радостной хвалы Богу, и в душе чувствуем мы вместо обычной человеческой беспомощности невыразимую сладость радости вместе с ангелами, поскольку в Божественной книге жизни читается вписанное имя твое, а свобода и слава сынов царских заслуживают того, чтобы [им] быть наследниками Бога и сонаследниками Христа, Сына Его.
Итак, утешайся, дражайший сын, и не уставай поминать усердными похвалами Божию милость, которая так много милосердия и доброты оказала тебе, что избрала тебя для своего света и достойного восхищения вдохновения, и что ты из-за давней ошибки ослепления не остался прозябать в вечной темноте духовной смерти. Утешайся, говорим, непрестанно и славь то, что, не взяв ничего из могилы умерших, которые не могли слышать голоса Евангелия Христова, ты доверился духовной жизни, пробуждаемой иррациональным всплеском мысли, благодаря чему сможешь быть причастным к святому воскрешению живых. Нас, хотя и недостойных, после Святого Петра, князя апостолов, принявших высшую апостольскую власть в наше время, Господь Иисус тем самым решил поставить своим наместником над людьми. [Поскольку] на нас, как и на того же князя апостолов, возложена власть над землей и в небесах, и над всем, что с ними связано, равно как и развязано, мы берем тебя под власть Всемогущего Бога, наделяем тебя, как дражайшего сына, сокровищами отцовского и апостольского благословения, чтобы ты был Богом и нами благословен навеки, чтобы сейчас ты мог приумножить благодати духовные и мирские, а в будущей жизни удостоился награды вечного блаженства.

 

Исходя из этого, мы молим за тебя Господа, пусть он также поможет тебе воспринять таинства христианской веры для получения обильной и заслуженной благодати, что, несомненно, способствовало бы полному прощению всех твоих грехов и таким образом сделало бы для тебя открытым доступ в вечное царство, благодаря чему ты бы смог войти в него и получить спасение. И поскольку мы испытываем к тебе то чувство любви, которое питает отец к своему сыну, то в действительности оно тем больше, чем сильнее и чувственнее духовная любовь отца, которой связаны мы с тобой для Бога, [больше] чем та природная [любовь], которой кто-либо во временной жизни любит детей, от себя рожденных. Поэтому, мой самый любимый сын, я уповаю на то, что ты, достойный господин, в вере, надежде и любви Творца и Спасителя нашего, который покрыл тебя благодатью своей, проявил милосердие, избрал для славы, сможешь путем долгого и усердного постижения основ его прозреть учение и заветы его. Мы желаем, чтобы ты старательно это постигал и занимался этим каждый день, и в них изучал дороги и пути Бога, чтобы таким образом научиться тому, как стать угодным Богу и приобщиться к власти Бога, как выпадает на долю тех, кто смог вырваться из слабости смертной природы.
Воистину, поскольку, как учит через откровение Божие апостол Господень Павел, «сердцем принятая вера ведет к праведности, а исповедание ее устами — к спасению», нужно, достопочтенный князь, чтобы принятие веры Христовой ты постарался представить ясным публичным признанием и распространял [ее] доводами благочестивой деятельности. Так пусть же последует примеру твоей христианской науки множество разумных созданий, о которых ты говоришь. Поскольку наш Спаситель, который дал всем людям возможность стать сынами Божьими через веру во имя Его, не хочет никого потерять, то пусть все, кто был наделен и награжден таким типом усыновления через слово Евангелия, благодаря твоей опеке получат безопасность и свободу; пусть обеспеченное таким способом обращение большого множества людей принесет тебе самые высокие и обильные награды.
Конечно, длительная задержка по уважительным причинам вышеупомянутого твоего капеллана должна быть оправдана королевской милостью, потому что слишком долго он искал нас, как говорит, по вине некоторых людей злой воли, [служителей] покойного Конрада, сына покойного Фридриха, некогда римского императора, содержавших его под стражей в королевстве Сицилии. Только после смерти этого Конрада он был выпущен на свободу, чтобы продолжить путь, потеряв, однако, свои вещи и письмо, которые вез с собой.
Дано в Ананьи в четвертые календы сентября двенадцатого года [понтификата] [29.VIII.1254].
Вступительную статью
и перевод подготовил
Александр Майоров,
доктор исторических наук

(Санкт-Петербург)

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб