Быт Яицких козаков 18 века в записях ПЕТРА ПАЛЛАСА.

Быт Яицких козаков 18 века в записях ПЕТРА ПАЛЛАСА.

Яицкой козачей городок, 22 версты.

1769, ИЮЛЯ 27 ЧИСЛА.

Яицкой городок есть главное место Яицких козаков, и стоит (по учиненным г. порутчиком Ейлером в мою бытность наблюдениям) под 51?, 10’ и 46’’ северной широты при Старице, то есть где прежде Яик имел свое течение, и при том несколько выше устья реки Чагана, текущей подле города в Яик. Здешняя страна во круг высока и нарочито ровна, выключая только западную по причине буераков и холмов неровную сторону, которые у козаков частые отроги называются, и переднюю часть оных составляет удаляющийся к западу степный горный хребет. Город построен весьма правильно на подобие полумесяца, а особливо к вышепомянутой Старице. От Яика до Чагана во круг укреплен неправильным бруствером с фашинником, так же рвом, и на валу поставлены пушки: но с речной стороны нет никакого укрепления, по тому что высокие берега Старицы, Яика и Чагана довольно защищают. Число деревянных по старинному Российскому обыкновению построенных, однако хороших домов простирается до трех тысячь: напротив того улицы непорядочно и очень тесно построены. Главная улица или перспектива от Оренбургской стороны начинающаяся и до реки Чагана чрез весь город [412] простирающаяся хотя очень крива и неправильна, однако широка и украшена наилучшим строением. В сей главной улице находится хорошая каменная церковь и рынок, на котором продают всякие съестные припасы и мелочныя вещи: а еще далее к изрядной каменной главной церкви находится множество лавок под домами, в коих иностранные купцы продают много хороших товаров. По том начинается в сей же улице Татарская слобода, в которой живут Татара и имеют деревянную выбеленную мечеть. В главной улице находится еще третья деревянная церковь, и кроме сей есть в городе две деревянныя мало украшенныя часовни и в которыя козаки редко ходят, по тому что они будучи староверцы по большой части молятся дома, да и по знатным праздникам во время литургии в церковь не входят, но обыкновенно сидят, или стоят на коленах около церкви. Может быть такое их суеверие тому причиною, что те каменныя церкви, которыя после бывшаго за 20 лет большаго пожара начаты строить, еще и ныне не совершены.

1769, ИЮЛЯ 28 ЧИСЛА.

В протчем город весьма многолюден. Кроме великаго числа иностранных там находящихся купцов, которые держат при себе множество прикащиков и работников, считается одних козаков до 15 тысячь душ, в числе коих ныне находилось четыре тысячи и [413] два ста человек отборнаго и в службу записаннаго войска купно с посланными к армии на Яицкой линии служащими козаками. Но в вышепомянутом числе, то есть 15 тысячах, находится много некрещеных Татар, Калмыков и так называемых Кизилбашов, которые произошли от Трухменцов и Персиян, и по большой части содержат дынные огороды. Все из оных народов крестившиеся вообще называются Балдыри. Из тех Калмыков, которые ушли из своей орды, уже многие обратились в Християнскую веру.

1769, ИЮЛЯ 29 ЧИСЛА.

Как Яицкие козаки поселились в пустой стране, то и не можно точно ограничить пределы их земле. На левой Киргизцами обитаемой стране Яика, не могут они больше присвоить себе, как только лощину для сенных покосов. На западной стороне причисляют они к своей земле степь от Яицкаго городка до Каспискаго моря, и кочующие на сей стороне реки Ордынские Калмыки никогда в том с ними не спорят. Но козакам ничто так не нужно как самая река с рыбными ловлями, которою они и владеют совершенно.

1769, ИЮЛЯ 30 ЧИСЛА.

Главным начальником Яицких козаков почитается живущий в Яицком городе войсковой атаман, который подсуден государственной военной коллегии, и никакого определеннаго чина не имеет. Под ним состоят 20 старшин, из коих знатнейшие, а именно [414] войсковые старшины присудствуют в тамошней канцелярии. Ныне находилось только десять старшин. К их военной канцелярии еще принадлежат: войсковой дьяк или прокурор, войсковой писарь или секретарь, переводчик, писцы и канцелярские служители. Атаману определены два есаула или адьютанта. Нижные чины суть сотники и десятники; и по их уставу не должно выбирать того в старшины, который прежде не был десятником, сотником и войсковым есаулом, и не служил в городе: ибо находящиеся на линии такие же чиновные считаются гораздо ниже служащих в городе. Все принадлежащие к канцелярии особы, кроме определеннаго им малаго жалованья, имеют еще доходы. Но никто из некрещеных козаков не может произойти в оные высоте чины, и никогда больше не бывает, как сотник, да и то очень редко случается.

Власть сего установленнаго правления вообще очень ограничена, и Яицкой народ так же, как у Донских козаков, имеет первой голос во всех важных делах. Ничего решить не можно без собрания народа, которое у них круг называется. Естьли надлежит сделать важное определение, или полученные из вышняго суда указы объявить народу, то благовестят в колокол у соборной церкви, и чрез то дают знак к собранно. Обыкновенное к тому время назначено пред полуднем в [415] изход десятаго часа: но в чрезвычайных случаях может быть собрание и во всякое другое время. По такой повестке собираются из всего города состоящие в службе козаки к малому канцелярскому подле главной церкви находящемуся каменному строению, и не наблюдая порядка, становятся во круг нарочно огороженнаго четвероугольнаго места. Естьли довольно собралось народу, и есаулы донесут о том атаману сидящиму в канцелярии со старшинами, то выходит он с булавою, у которой голова серебреная и вызолочена, на покрытое крыльцо вместе со старшинами. По том выходят оба есаула на огороженное место, кладут свои шапки и жезлы на землю, и прочитав обыкновенную молитву, кланяются сперва атаману и старшинам, а по том каждой на свою сторону около стоящему народу, который взаимно им кланяется. После того взяв жезлы и шапки, и подошед к атаману кладут свои шапки пред его ногами, а жезлы держат в руках. Получа от атамана приказ выходят опять к народу, и повторив несколько раз следующия слова: Помолчите атаманы молодцы и все великое войско Яицкое, объявляют громким голосом народу то дело, в котором советовать должно, собирают народное мнение, я доносят оное атаману, который опять чрез есаулов объявляет либо потребное и противное их мнению [416] представление, или утвержденное согласием определение. На приятное представление обыкновенно кричат: согласны ваше высокородие, а на противное не согласны, и при том ропщут, напоминая о вольности своих предков. Полученный из государственной военной коллегии указ читает писарь стоя между есаулами, и народ слушает оной сняв шапки; о чем есаулы так же наперед уведомляют.

1769, АВГУСТА С 1 ПО 12 ЧИСЛО.

О первом приходе старинных Яицких козаков в здешную страну и о первых произшествиях здесь расказывать почтется за излишное, по тому что в Оренбургской топографии подробно описано; однако я несколько объявлю о нынешнем их состоянии. Яицкие козаки как в правлении их дел, так и в житии совершенно вольны. Молодые люди почти всегда препровождают дни в забавах, и многие козаки вдались в праздность и пьянство. Женский пол так же любит увеселение, и кажется, что имеет склонность к щегольству и к любви. Убранство их разнится от простаго Российскаго только в пестрых и красных рубахах, которыя они любят, и еще есть разность в богато вышитых чепцах, которые от чела торчат прямо в верьх; но верхушка у них круглая и плоская. Мущины носят обыкновенное козацкое, или Польское платье. Ныне между ими есть уже люди знающие и хороших нравов; да и вообще находится при [417] Яике добронравный и чистоту наблюдающий народ, а все оное произошло от довольнаго достатка и частаго обхождения с иностранными купцами. Прежде сего были они несколько грубы, и по большой части имели обыкновение Запорожских козаков, как на пример: заимодавец мог должника, привязав к левой руке веревку, водить и бить до тех пор, пока он соберет мирским подаянием потребное на платеж долгу число денег, или выкупят его приятели. При том еще наблюдалось примечания достойное обстоятельство, что естьли заимодавец сделает ошибку, и привяжет должника за правую руку, которою обыкновенно крестятся; то заимодавец делается чрез то виноватым, и не может уже требовать долгу. Прежде было еще такое обыкновение, что естьли кто не захочет больше держат своей жены, то выводит на площадь, и продает.

Во все большие церковные праздники и торжественные дни народ обыкновенно собирается по окончании Божией службы к канцелярии, где для подчивания его бывает выставлено несколько ведр вина, и на древесной коре положен хлеб и рыба. В канцелярии снимают зерцало со стола долой, и ставят всякие крепкие напитки, вяленую рыбу, пресную и паесную икру и хлебе, по том атаман и старшины пьют при пушечной пальбе за [418] высочайшия здравая, так же за здоровье главных начальников и всего козацкаго войска.

Ко многим увеселениям подает молодому народу повод сватание и бракосочетание, о чем для многих особливых обстоятельств упомянуть надлежит. К сговоренной невесте со дня достойных смеху оговоров до самой свадьбы собираются ея подруги каждой вечер, поют песни, пляшут и играют с молодцами. В сие время, которое иногда продолжается до 20 недель, жених почти может обходиться с невестою так, как муж с женою. В девишник должен он принести невесте в подарок платье и весь женской убор; напротив того невеста дарит ему шапку, сапоги, рубаху и штаны. После венчания едет невеста от церкви на телеге, а позади ея сидит мать и сваха, которая на всех пальцах должна иметь кольца, и обе со сторон прикрывают невесту полотенцом, дабы зрители лица ея не видали. Пред телегою идет жених с отцом и дружкою; позади телеги многие едут на лошадях верьхом, и один из них держит полосатую плахту, какую Черкаские жены обыкновенно носят вместо юбки, на длинном шесте, так как знамя; и оная плахта тем достойнее примечания, что здешния женщины оной не носят. В протчем приятели препровождают день бракосочетания в питье, пляске и пении, и при том еще по большой [419] части на улице. Очень часто пляшут по татарски, и в сей пляске молодые люди делают переменныя движения с удивительным проворством и крепостию членов: ибо они с малых лет привыкают ко всяким трудным упражнениям, и употребляя огнестрельное оружие и копье, искусно стреляют из луков.

Выше мною упомянуто, что по большой части Яицкие козаки стоят на проведенной вдоль Яика линии, по которой построены малыя крепости и учреждены форпосты. Кроме находящихся в Гурьеве ста человек козаков принимают еще ежегодно тысячу охотников, которые в день праздника Богоявления Господня посылаются на смену стоявшим год в крепостцах козакам. Ныне очень много козаков поселилось в малых крепостях и при некоторых форпостах, где они служат безсменно, держут много всякаго скота, и получая несколько больше обыкновеннаго Яицким козакам определеннаго жалованья и провианта, предпочитают оное доставаемой с великим трудом прибыли от рыбной ловли, к которой они уже не имеют права. Так же посылаются на форпосты такие люди, которые либо для получения чина, или не имея счастия в рыбной ловле, вступают в службу на год и более с определенным жалованием. Во время каждаго новаго набора принимают охотников в публичном собрании, в котором, смотря [420] по обстоятельствам, договариваются с ними о жалованье, и для сбору потребной на то суммы делают разкладку по оставшимся козакам. Такой же набор бывает, когда требуется команда к армии. При том же к назначенному на линию войску выбирают потребных предводителей, а именно атамана пребывающего в Кулагине, козацкаго полковника, под атаманом состоящего, так же есаулов и сотников, в ведомстве коих находятся как хорунжий, так десятники и протчие на форпостах стоящие козаки.

Теперь следует объявить о промыслах Яицких козаков. Между ими находятся самые нужные ремесленики, как на пример сапожники, кузнецы, плотники и протчие мастеровые люди; и не могут терпеть, чтобы пришлые ремесленики между ими селились домами. Всякими товарами, коих там не делают, изобильно снабдевают город приезжающие для рыбнаго торгу купцы. Некоторые из козацких жен, а особливо Татарки делают из некрашенной верблюжьей шерсти весьма крепкой камлот разной доброты, и простой продают очень дешево: но есть столь изрядные и чистые камлоты, что они ни мало не уступают Бриссельскому в доброте; да и были бы еще превосходнее, естьли бы не имели порока Российскаго полотна, то есть ежели бы ткали большие и широкие куски. Камлот называют они [421] по татарски армак, и кажется, что такое название произошло от Киргизцов: ибо их жены ткут такой же, но не очень чистой камлот. Как в здешних странах верблюжья шерсть совершенно хороша и весьма дешева ([Пуд самой худой верблюжьей шерсти продается по 60 копеек, а самой хорошей по 2 рубля и свыше.]); то желать должно, чтобы люди поощрены были к приготовлению онаго товара в большем количестве, и ткали бы камлот широкими и большими кусками ибо на сей товар везде много купцов сыщется. При реке Яике можно бы держат множество верблюдов для их шерсти; и такой верблюжей завод был бы Яицким козакам весьма прибыточен. Ныне хотя и держат верблюдов, но очень мало, по причине худой продажи Азиатским караванам. В протчем здешния колючими и солеными травами оброслыя степи доставляют приятной корм верблюдам.

Содержание протчаго скота ныне почитается у козаков за превозходной промысл: но Россияне по большой части держат только рогатой скот и лошадей. В сей теплой стране скот родится хорош, и ростом велик, а особливо лошади ни мало не уступают Российским в бодрости, силе и пригожестве. При том же они привыкли летом, и по нужде зимою сами промышлять себе корм на пастбищах, и только тогда дают им сено и [422] хорошей корм, когда их берут домой для употребления в тяжелую работу при рыбной ловле. Здесь никогда не подковывают лошадей, и по тому от сухой земли делаются у них хорошия и твердыя копыта. Для скотоводства имеют многие козаки в отдаленных местах травистой степи скотные дворы, или но их названию хуторы. Степные Татара, содержащие множество баранов, кочуют в войлошных кибитках: напротив того Россияне в тех местах, куда они ночью скот гоняют, имеют землянки (баски) из плетней, которыя снаружи обмазаны глиною или грязью. От реки Яика гоняют много скота на Волгу и далее так же отпускают множество сала и кож в те места, в коих есть кожевные и мыльные заводы; как на пример в Казань, Ярославль, Арзамас и в другие города.

Сверьх того еще здешние козаки ходят на звериной промысел, и бьют кабанов, волков, бобров, степных лисиц и корсаков. На такой промысел ходят они по большой части по наступлении зимы для того, что след зверей на снегу легко усмотреть можно; при том же в оное время не бывает знатной рыбной ловли.

Главный промысел и упражнение Яицких козаков состоит в рыбной ловле, которая нигде в России столь хорошо не разпоряжена и законами не ограничена, как в здешнем [423] месте. В реке Яике бывает лов только четыре раза в году, и три лова можно почесть главными. Перьвый и самый важный лов в году бывает в Генваре месяце: ибо тогда таскают рыбу баграми, и по тому называется багрение. Второй или севрюжей лов (вешняя плавня) бывает в Мае месяце, и продолжается до Июня. По том третей и не столь важной лов (осенния плавня) случается в Октябре месяце, и ловят рыбу сетьми. На последок в начале Декабря ловят рыбу сетьми подо льдом в других реках и степных озерах, а не в Яике; и сие можно назвать четвертым ловом, который ни мало не важен, по тому что тогда ловят только мелкую рыбу про домашней обиход.

Сперьва должно изъявить, что как от правительства совершенно были уступлены рыбныя ловли в Яик одним Яицким козакам за установленной с бывшаго в Гурьеве учуга, или закола, умеренной платеж; то помянутый закол со всем уничтожен, и напротив того при верьхнем конце Яицкаго городка перепружена вся река заколом, так что хотя рыба свободно входит в Яик из Каспискаго моря, но выше Яицкаго городка итти не может.

По том надлежит упомянуть о рыбе в Яике, и сие может служит руководством к сочинению известия о рыбной ловле. В реке [424] Яик обыкновенно водятся осетры, белуги, шипы, (особливой род осетров, которые по своей гладкости и острому носу так названы) севрюги, стерляди, сомы, сазаны и белая рыбица, а из малых и простых рыб суть щуки, судаки, бершики, лещи, голавли, чехонь и множество мелкой рыбы, которой и в Волге не меньше находится. Напротив того здесь совсем нет ходящей в Волге стадами железницы и малых осетров, костерами называемых. Так же весьма редко попадается в Яике красная рыба, которая на Волге и Каме реке под сим именем довольно известна; но здесь оное название значит совсем иное; ибо под оным разумеют всех больших и дорогих осетров; напротив того всякую простую и мелкую рыбу называют общим именем Белая рыба.

Из ходящих стадами рыб, сперьва идет в верьх Яика белая рыбица в Феврале месяце. Тогда очень много ея ловят подо льдом большими удами, на которыя насаживают кусочки изрезанной рыбы. Хотя она весною и осенью попадает в сети, однако очень редко. В Марте, Апреле и Майе идут осетры разнаго рода из Каспискаго моря. Сперьва входят в Яик белуги; по том осетры и стерляди, а в исходе Апреля севрюги гораздо в большем количестве, нежели белуги. Все сии рыбы ходят стадами, а особливо севрюг бывает в [425] Яике такое несказанное множество, что при Гурьеве ясно видеть можно в воде тму оных. Все козаки уверяют, что прежде сего при Яицком городке сделались от сильнаго напора рыбы проломы в проведенном чрез реку учуге или заколе, и принуждены были поставить на берег пушки для прогнания рыбы пальбою. Сказывают, да и верить тому можно, что всякая рыба идет в верьх реки для метания икры, и что осетры в Апреле месяце, когда ростет трава, трутся на каменистых местах, и таким образом икру выпускают; а севрюги делают то с половины Маия почти до половины Июня. Однако никогда не видно ни в Яике, ниже в Волге осетровых детенышей: напротив того ловят множество малых и чрезмерно нежных стерледей узкими сетьми. В протчем козаки в том уверены, что осетры и белуги бывают в реке во всю зиму, а севрюги еще летом уходят назад в море. По тому у козаков сделано такое узаконение, что во время бываемаго в Mайе севрюжьяго лова должны они белуг и осетров в сеть попавшихся опять бросать в воду: ибо как оную рыбу зимою ловить и мерзлую развозить можно, то надлежит по высокой цене продавать, и от того ожидать большей прибыли. Сие узаконение столь строго у них наблюдают, что естьли кто оное преступит, то непременно того наказывают [426] на теле, и лишают всей наловленной рыбы ([В помянутом узаконении точно поставлены сии слова: бить и грабить.]).

Осетров и белуг таскают баграми или по тамошнему названию багрят в Феврале месяце. Сии рыбы осенью, как то сказывают, становятся рядами в глубоких местах реки, где они во всю зиму спокойно пребывают. Но как в Яике глубокия места от пересыпания песку и наноснаго ила очень часто, да и почти ежегодно переменяются во время бываемаго весною наводнения; то и не можно знать, где зимою рыба больше стоять будет. По чему многие козаки еще осенью, когда лед начинает становиться, примечают за рыбою, и сказывают, что в тех местах, где рыба хочет стать, в то время играет и часто выбрасывается из воды. Напротив того другие ходят туда, как скоро река льдом покроется, ложатся ничком на гладкия и еще снегом непокрытыя места, завешивают голову полотенцом, и так могут видеть стоящую на дне рыбу. Такия места они замечают, и стараются во время ловли больше наловить. Естьли осенью будет в Яике большая вода, то рыба становится на ровных и мелких местах, а в противном тому случае ищет глубины, и обыкновенно бывает больше рыбы в самых глубоких местах. [427]

Как скоро настало время багрения, а именно 3 или 4 числа Генваря, то бывает всеобщее собрание народа с обыкновенными обрядами. Спрашивают во круг, возвратились ли по большой части отъехавшие за делами козаки, наведываются о тех примечанных местах, в коих находится больше рыбы, и на последок назначивают день, в которой должно начать рыбу ловить. Как при сем, так и во время протчих ловов выбирают для наблюдения порядка одного атамана, и придают к нему несколько старшин, а простые козаки собираются артелями по пяти человек и больше. Каждый козак к рыболовному времени приготовляет все потребное. Главное дело состоит, чтобы хорошие были багры, и багровища разной длины, на которые насаживают крючья. Багор должен быть очень остер, и для того наваривают укладом. Они согнуты на подобие полукруга, так что конец с тою широкою частию, которая прикреплена к багровищу посредством наложенной кожи и тонкой веревочки, находится почти паралельно. Обыкновенный короткий багор, соромной называемый ([Сорма называют козаки ровное дно в реке, и как короткими баграми ловят только в неглубокой реке; то оные и называют сормовые.]), бывает длиною от трех до пяти сажен, и состоит кроме железнаго крюка и гладкаго кола навяз[428] называемаго, на которой крюк насаживают еще из длиннаго шеста, который у них багровище называется. По том делают багры от 7 до 10 сажен, и называют яровыми: ибо такими баграми багрят в тех местах, где есть яр или высокий крытый берег, и следовательно большая глубина. К помянутым двум шестам сего багра привязывают еще третей середыш или подчалок называемой, отчасти для того, что трудно найти столь длинные шесты, а отчасти и для того, что посредством таких составных шестов можно скорее приметить рыбу на крюку. Для багрения в самых глубоких местах, где требуется шест длиною от 12 до 15 сажен, привязывают еще третей длинной шест или багровище, а к навязу, то есть к колу, на которой крюк насажен, привешивают железную гирю до пяти фунтов тяжелиною, дабы опущенной багор тем меньше водою относило. Все сии шесты должны быть из хорошаго сухаго еловаго, из северных стран привозимаго или другаго прямаго дерева, и остружены гладко. Концы у шестов скашивают, вместе связывают крепкими веревочками, поливают водою и замараживают, так что в связанном месте ни мало не гнутся. При том еще наблюдают, чтобы все связанные концы шестов точно были в прямой линии с острым концом крюка, а в противном тому случае рыбу ловить не можно. Кроме [429] длинных багров должен каждой козак иметь при себе еще подбагренник, то есть короткой крепкой багор и не долее полуторы сажени, которым вытаскивают рыбу на лед; сверьх того пешню для прорубания, и лопату для выбрасывания льду из пролуби.

Смешно бы показалось, естьли бы я начал подробно описывать все мелочи обыкновеннаго при рыбной ловле и почти с матроским схожаго одеяния и другия неважныя обстоятельства: и так лучше начну описывать самую рыбную ловлю. Пред наступлением назначеннаго к лову дня раздают по полудни всем действительно в службу записанным козакам ерлыки за канцелярскою печатью: однако из того числа выключаются служащие на линии из жалованья козаки. Отставный или еще незаписанный в службу козак может от другаго, который сам ловить не хочет, купить к тому право на годовое время, и взять себе помянутой ерлык. Никто не получает больше одного ерлыка, кроме только канцелярских членов, а имянно войсковому атаману по силе прав даются четыре, знатнейшим старшинам по три, а всем протчим и войсковому дьяку по два ерлыка: сверх того еще женам старшин и главным канцелярским служителям по одному, а писарям двум один ерлык, и на последок каждому из здешних духовных по одному же ерлыку, которые все могут свои [430] ерлыки продавать, и по тому отставные или еще малолетные козаки к тому права неимеющие, вместо оных рыбу ловить.

В тот день, в которой должно начать ловить рыбу, собираются все имеющие ерлыки козаки в запряженных санях и совсем снарядом, еще до возхода солнца, на обыкновенное месте пред городом, и становятся рядами по порядку, как кто приехал, прежде или после. Выбранный к сем рыбной ловле атаман там их осматривает, всякой ли козак имеет при себе ружье, чтобы в случае нападения Киргизцов можно было дать отпор. По том два войсковые есаула увещевают собравшейся народ к наблюдению порядка, и как скоро настанет день, то из города дают знак двумя пушечными выстрелами; после чего каждой скачет во всю конскую прыть в назначенную к рыбной ловле страну, чтобы занять выгоднейшее место, которое наперед приметил. Однако никто не смеет пролубь рубить прежде, пока все по своим местам не станут, и тогда уже атаман дает к тому знак ружейным выстрелом.

Но прежде надлежит объявить, что реку разделяют на две части, из коих одна определяется для вешняго и осенняго лова, а другая для одного только багрения. Последняя часть начинается у самаго города, и [431] простирается до Антоновскаго форпоста; а оттуда до самого моря оставляется часть реки для лову сетьми. От Яицкаго городка до помянутаго форпоста считается по самому пути 218 верст, а по всем излучинам и кривизнам Яика сие разстояние составишь до четырех сот верст, и для того еще разделено на многия части. С самаго начала ловят только один день, дабы скудные козаки могли на вырученныя деньги закупить корму для лошадей и другия нужныя вещи. Как река у самаго города очень мелка, то первая рыбная ловля начинается за девять верст от онаго в перевозном урочище и самая ловля по тому называется перевозное багрение. Спустя пять и шесть дней после того начинается большой лов, коловертное багрение называемый, и обыкновенно продолжается девять дней. Сей лов бывает за 55 верст от города при местечке Орешном, и обыкновенно на девять дней лову делают девять же рубежей, для означения, до котораго места должна рыбная ловля каждой день простираться. В первой день ловят на 30 верст от Орешнаго до другаго места, которое малая изголовь малаго Коловертнаго называется; второй рубеж от сего простирается около 50 верст до форпоста Кашахарова; третий при высоком береге медвежей красной яр называемом, от Кашахарова только 20 верст; четвертой рубеж при речке Соленой, которая течет в Яик [432] с киргиской стороны, и отстоит в 20 же верстах; пятый прошед 30 верст при форпосте Мергенева; шестой находится при нижнем устье Кошияка, за 50 верст от Мергенева; седьмой бывает при малой крепости Сахарной в 40 верстах; осьмой при форпосте Каленом 30 верст; девятой при форпост Антоновом, который от прежняго, считая по кривизнам Яика, отстоит в 50 же верстах, так как и все здесь означенные рубежи. Напоследок бывает еще третей лов только для домашняго обихода, и продолжается один день и больше, когда много рыбы. Такая ловля произходит за 48 верст от города при Богдановом урочище, и называется плавное багрение: тем и кончится сия славная Яицкая зимняя ловля. При каждом рубеже должны все козаки до разсвета собираться в тот день, в которой будет произходить ловля, и ожидать сигнала от атамана: после чего все, так как и в первой день, стараются по возможности друг друга предупредить.

и опытами проходят ловлею все назначенное на один [433] день и много верст занимающее пространство. Где мелкия места, там употребляют козаки короткие багры, и обыкновенно в каждой руке держат по багру, и при том еще таким образом, чтобы острый конец стоял против воды, для того, что встревоженная рыба из мелких мест идет в низ для приискания глубокаго места. Багры опускают на самое дно, и отделяют от оного только вершка на 3; ибо идущия по дну большия рыбы попавшись на острой конец багра, гнетут к низу. Как скоро козак сие приметит, то тащит к себе, и вздымает пойманную рыбу, пока подбагренником достать и на лед вытащить может. В самых глубоких местах, где длинные багры употреблять должно, держит козак только один багор по причине его тягости. В таких местах обыкновенно делают длинныя пролуби для того, что как рыба стоит спокойно, то оборотив острой конец багра по воде водят оной с верьху к низу, и по том вытаскивают к верьхней части пролуби. Но как водят баграми по всем сторонам во круг, то часто случается, что два козака вдруг изловят одну рыбу, и тогда по их обыкновению делят оную по полам. Так же должен и тот, который будучи не в силах вытащить большую рыбу на лед, призывает ближняго товарища на помощь, разделить с ним изловленную рыбу. Во время сей [434] удивительной ловли не редко имеет козак счастье вытащишь в один день десять больших рыб, а иногда и больше: напротив того другой стоит целой день и больше, не видав ни одной рыбы, и по тому иногда во весь месяц не изловит на столько, сколько он должен дать подати на вооружение, и заплатить имеющиеся на нем долги. Каждый козак при своем отъезде обыкновенно обещает церкви первую рыбу или больше, естьли ему будет в ловле счастие. При ловле рыбы баграми имеют они такое суеверие, что естьли кому попадется лягушка на багор, что действительно иногда случается ([В реке Яик находятся превеликия лягушки, о коих ниже упомянуто будет.]); тот во всю зиму ни одной рыбы изловить не может, хотя он и будет переменять багры и места. Удивления достойно, что сии изкусные в рыбной ловле люди могут не токмо слышать на багре лягушку, но и всякую мелкую рыбу; однако иногда вытаскивают лягушку вместо хорошей рыбы.

Второй большой лов бывает севрюжей весною. Как скоро находящиеся в Гурьеве козаки пришлют в Майе месяце известие, что сия рыба вошла в устье Яика; ибо они должны то наблюдать, тогда все приготовляются к лову. Порядок при том наблюдают такой же, как при зимней ловле. Выбирают так же атамана, которому каждый имеющий право [435] к рыбной ловле козак должен повиноваться. Сей лов начинается от форпоста Антонова и простирается до Гурьева, которое разстояние так же разделено на девять рубежей. При каждом рубеже обыкновенно протягивают чрез реку Веревку по приказу атамана, дабы никто не мог чрез предел переступить. В каждом верьхнем отделенном урочище продолжается лов с неделю, а в нижних к Гурьеву займищах только по три дни, по тому что севрюга тогда уже начинает возвращаться в море. Последний рубеж обыкновенно бывает при Сарачине, от котораго ловля простирается до самаго моря и в один день кончится. Ночью дают рыбе время опять взходить в выловленное место реки, по том все козаки собираются до взхода солнца к рубежу, и ожидают там атаманскаго сигнала к продолжению рыбной ловли в низе реки: при чем каждый старается быть передним до забрасывания сетей. Козаки сидят порознь в лодках, будары называемых, сами гребут и сетьми управляют. Такия лодки обыкновенно делают из стволов чернаго и белаго топольнаго дерева по тому что при Яике едва можно сыскать другое дерево надлежащей толщины. К смолению оных употребляют ту каменную чистую смолу, которую находят в Уфинской провинции в высоком береге малой с Симом в белую текущей речки Инзера, и с другими материями [436] привозят из верьхней страны. Употребляемыя при сей ловле сети длиною бывают от 20 до 30 сажен, и состоят из двух решь, из коих одна уже, и на два аршина длиннее, так что в воде делает излучину, и перед собою имеет переднюю из тонких веревочек сплетенную решу, в которой клетки шириною почти на полторы пядени. Один конец такой двойной сети привязан к плывущему по воде чурбану, а другой конец держит сидящий в лодке козак посредством двух к верьхнему краю реши привязанных веревок; а на нижнем краю привязаны камни для того, чтобы оной волочился по дну, и не скоро бы несло сеть водою. Козак забросив сеть поперег реки плывет на лодке без гребли, и наблюдает, чтобы сеть нашла наизкось. Идущие против воды севрюги не находят в передней редкой сети ни малейшаго препятствия; но естьли они увидев другую частую сеть, хотят итти назад, то передняя сеть одерживает их за плавныя перья и шероховатой хребет. Козак может по веревкам, которыя держит в руках, чувствовать, когда много рыбы в сеть набралось. В таком случае он рыбу выняв, опять сеть забрасывает. От великаго движения безчисленных одна за другой плывущих сетей и лодок делается вода столь мутна, что идущая в верьх рыба не может сети видеть, и по тому больше в [437] оную попадает. Сказывают, что от крику и стуку ловящих козаков уходит рыба в низ, и при нижнем рубеж собирается оной такое множество, что естьли передние козаки хотя мало переступив за рубеж бросят сети, то едва бывают в силах вытащить оныя из воды для множества попавшейся рыбы.

По окончании сей ловли принимаются козаки за другие промыслы, ездят для торгу, или для покупки хлеба на Волгу и Самару, и осенью убирают хлеб с полей. Как скоро все оное изправят, то в изход Сентября или в начале Октября месяца начинается осенья в нижней стране Яика рыбная ловля большими редкими сетьми, ериги называемыми, и дозволяется ловить всякую большую и малую рыбу. Но и во время сей ловли не чрезвычайно много бывает сазанов, сомов и другой мелкой рыбы. Порядок при том наблюдают такой же, как при прежних ловлях. По всякое утро собираются для ожидания сигнала, стараются друг друга упредить, чтобы закинуть сеть в наилучшем месте, и каждой вечер кончится лов при назначенном рубеже. Спустя несколько недель после того, бывает ловля подо льдом в других реках, о чем уже выше упомянуто: но сия ловля не почитается важною, и ловят только простую рыбу, а по большой части так называемую чехонь ([Сyрrinus сultrаtus.]). При [438] сем еще упомянуть надлежит, что по окончании осенней ловли, многие козаки на возвратном пути обыкновенно ловят рыбу в озерах и степных речках.

Теперь следует описать обыкновенное употребление и приготовление рыбы, икры и других ея частей. Наипаче во время багорной и севрюжей ловли приезжают к Яику купцы из дальных стран России. Наловленных зимою осетров и белуг козаки продают не вынимая из них потроха по договорной цене, а купцы приготовя рыбу и икру, уклав в возы и заморозив развозят по городам. Цена рыбы не по всякой год бывает одинакая, и прежде сего покупали рыбу гораздо дешевле. Ныне обыкновенно продают десять хороших осетров по 30, 40 и по 45 рублей, а больших, хотя в них и нет икры, по шести, а иногда и по семи рублей один. Белужина продается на вес почти вполы дешевле осетрины; но целая белуга в разсуждении превозходной ея величины превозходит и ценою осетра. Самыя большия белуги, коих ловят в Яике, бывают весом до 25 пуд, а иногда и больше. Икры вынимают до пяти пуд, которая по причине слизи почитается за самую худую, и продают пуд не дороже полутора рубля. Осетры длиною около сажени, и самые большие обыкновенно бывают с молоками или самцы весом до пяти пуд. В протчем случаются превеликие [439] с икрою, и не редко вынимают из них икры по пуду, которая почитается за самую лучшую, и продают пуд оной по два рубля и дороже. Лет за восемь начали в Яике показываться как осетры, так и севрюги, которые снаружи ни величиною, ниже видом не разнятся от обыкновенных, но имеют в себе белую икру, хотя и в меньшем количестве, но вкусом гораздо превозходнее простой, и для того обыкновенно посылается ко двору. Естьли то правда, что разсказывают, то еще больше удивления достойно, а именно: за несколько лет нашли в старой белуге большую часть окаменелой икры: напротив того весьма редко попадается так называемый белужей камень в изловленных в Яике рыбах сего рода

Всякую свежую икру чистят следующим образом: пропускают сквозь частую сетку или сквозь решето, придавливая слегка руками: и как в сей полуденной стране после новаго года часто случается теплая погода, от которой пресная икра может изпортиться, то обыкновенно примешивают в оную несколько соли. Естьли зимою солят икру, то кладут близь фунта соли на каждой пуд икры, а во время осенней ловли до полтора фунта соли. В протчем примечено, что чем ниже в Яике ловится рыба, тем слизоватее и хуже икра в ней бывает; напротив того чем выше заходит рыба в реку, тем лучше икра из ней вынимается. [440]

Как севрюжей лов произходит в жаркое время года, то сию рыбу разрубают, вынимают позвонки, и мясо надрезав полосами, солят крепко. По том отчасти вялят, а отчасти невяленую возят на Волгу, и там грузят в суда. Таким же образом солят сазаны и другую худую рыбу, или несоленую вялят и развозят. Но сожаления достойно, что ни мало не стараются, отчасти солить осетрину в бочках, или приправлять уксусом и перцом, от чего можно бы гораздо больше прибыли получить: напротив того ныне от худаго соления много рыбы портится, или по крайней мере делается она нездоровою и вкусу противною пищею.

Севрюжья икра мало уступает осетровой в доброте; да и на Волге, где севрюгу умеют сберегать живую до зимы, мешают с осетровою икрою, но при Яике не можно инако соблюсти как соленую, и по тому она продается гораздо дешевле, а наипаче уменьшает цену чрезвычайное множество сей рыбы. Соленую икру приготовляют трояким образом. Самая простая называется паюсная. Очищают икру от больших жилок, кладут до двух фунтов соли в пуд икры, и разстилают на цыновках для сушеная на солнце, по том давят ногами, и продают пуд по 80 копеек.

Хорошая икра называется зернистая, но не всякому вкусом приятна, по тому что она [441] бывает очень солона. Очищенную икру солят в долгих корытах, кладут от осьми до десяти фунтов соли на пуд икры, мешают лопатами, и по том кладут в решета, или в частыя сетки, чтобы вышла из ней жижа, и сделалась бы гуще; после чего валят в бочки и угнетают. Пуд зернистой икры продается по рублю, и обыкновенно почитается она постною пищею простаго народа.

Самая чистая и лучшая по виду из целых зерен состоящая, и не так скоро порче подверженная икра называется мешешная по ея приготовлению а именно: сперьва разводят крепкой росол, и берут длинные узкие из толстаго холста или хреща сшитые мешки, которые наполняют свежею икрою до половины, а по том наливают сполна росолом. Как скоро икра просолеет, то сии повышенные между обыкновенными поперешными шестами мешки выжимают сильно руками; после чего дают висеть икре в мешках еще 10 или 12 часов, чтобы она несколько проветрела, и напоследок валят в бочки и угнетают. Такая икра продается дороже, и по крайней мере пуд по рублю с четвертью.

Так же собирают, а наипаче из севрюг спинныя жилы, которыя сушат, называют везигою, и употребляют в пищу. Такую жилу в свежей рыбе у шеи подрезывают, вырывают и сушат на воздухе. Сушеную вяжут [442] по 25 в пучек, и продают тысячу от трех до четырех рублей. Как почти весь осетровой и севрюжей потрох почитают за годной на пищу, то и желудок, которой здесь Татарским словом тамак называют, никогда не бросают, но едят охотно.

Драгоценная часть, которую из осетров и севрюг собирая продают, называется плавной пузырь. Скупающее всякую рыбу купцы обыкновенно продают назад оной пузырь козакам, которые делают из него рыбей клей следующим образом: выняв пузырь из рыбы моют, и выворачивают; так что наружная кожица будет внутри, а белая, светлая, клейкая внутренния кожа снаружи; и так вялят на воздухе, чрез что клейкая кожица легко отстает от другой. Содрав оную завертывают в мокрую тряпицу; по том навертывают один пузырь на другой и сгибают на подобие змеи или сердца между тремя вколоченными в доску спицами: и как они в таком положении несколько просохнут, то вешают на нитке в тени, дабы они совершенно засохли. Таким образом приготовленный рыбей клей продается по разной цене, а именно севрюжей, который за самой лучшей почитается, покупают иногда по сороку рублей пуд; осетровой от 20 до 30; а белужей, который хуже всех от 12 до 15 и 18 рублей. Здесь делают так же клей из сомовых пузырей, [443] который хотя и бел, однако для худой его доброты продается пуд не с большим по пяти рублей.

Соль при Яицких рыбных ловлях есть толь нужная вещь, что неотменно должно о ней упомянуть. Яицкие козаки имеют вольность сами оною запасаться, и кроме домашняго разхода употребляют ежегодно много тысячь пуд на соление развозимой по России рыбы и икры. Степи вдоль Яика сим добром от натуры столь богато снабдены, что тамошние жители никогда не будут в том иметь недостатка. Знатнейшия места, откуда Яицкие козаки берут готовую поваренную соль, суть два озера, в Киргиской степи находящияся, из коих одно называется Грязное, а другое Индерское, да еще два озерка в Калмыцкой степи по ту сторону реки Усы лежащия, и по тому Усенские соли называются. О сих и о большом Индерском озере будет ниже упомянуто пространнее: а о первом озере, о котором впредь не будет случая говорить, объявлю я то, что я от достоверных людей слышал. Ибо опасность от Киргизцов и другия обстоятельства удержали меня осмотреть сие озеро, при том же оно и не очень важно.

Грязное озеро находится от Яицкаго городка в южновозточной стороне больше 250 верст в Киргизской степи, а от Яика прямо в возточную сторону больше ста верст. [444] Как сие озеро гораздо ближе других, и козаки собравшись до несколько сот человек и вооружась ходили туда только летом, и привозили соль в город на домашнее употребление. Но не по всякой год и не во всякое время года, а только в жаркое и сухое лето садилась в сем озере соль толстым черепом, и в последние года садилось в нем очень мало соли, так что для сей неизвестности, и для труднаго собирания тамошней соли ныне туда не ездят: но берут соль на употребление вовремя вешней рыбной ловли из Индерскаго соленаго озера и как то при всех форпостах в нижней стране Яике лежит запасная соль отчасти в ямах, а отчасти в бочках, которыя покрыты рогожами и обмазаны глиною.

Но козаки сказывают, что Грязное озеро по их изчислению имеет в окружности большего верст. Оно находится в голой и ровной степи, которая состоит из желтой с песком смешанной глины. С сей стороны не видно ни речек, ни ключей, которые бы в озеро текли, или из него выходили. Дно в озере, которое кажется везде очень мелко, состоит из синяго мягкаго ила, который во время сильнаго ветра смешивается с водою. Самые толстые соляные черепы, кои в Июле и Августе месяце обыкновенно находили, были толщиною в палец. Козаки ходили в воду и с великим трудом собирая оной череп [445] руками, клали в привезенныя с собою колоды или лодки, которыя длинною веревкою привязывают к своим лошадям для вытаскивания на берег; ибо для глубокой и вязкой тины не можно привезти лошадей на самой берег. Прежде сего козаки для добывания денег в меженнее время, то есть когда рыбнаго лову не бывает, брали соль из сего озера, возили на лошадях чрез степь в Самару, и там отдавали в казенные магазины по десяти копеек пуд: но после оное отставлено.

В северную сторону от сего озера находится еще другое, но не очень соленое, и козаки называют его морцо, то есть малое море. Сие озеро лежит выше Чаганскаго форпоста в восточной стороне, и по прямой дороге считается до него 80 верст. Сказывают, что сие озеро несколько меньше Грязнаго, и никогда в нем много соли не садится.

У Яицких козаков не видно хлебопашества. Отчасти не имеют они к тому времени, а отчасти говорят и при том еще справедливо, что соленая и худая тамошняя земля не способна к хлебопашеству. Однако при нижнем Яике есть такая земля, на которой хотя и не родится обыкновенной хлеб по причине великих жаров и засухи, но можно бы в пользу тамошних жителей сеять Турецкую пшеницу, Бухарское пшено ([Holcus saccharatus.]), а на многих [446] низких местах ниже Кулагина и сарачинское пшено. Наипаче можно сеять Бухарское пшено, по тому что у Азиатских народов почти в таких же жарких странах и на такой же земле родится оно очень хорошо, и Бухарцы кроме сего не имеют никакого другаго хлеба, и называется оно по Бухарски джугари: при том же высокие и толстые стволы Бухарскаго пшена можно в безлесных странах вместо дров употреблять. Сие пшено, с одной ветьвистой былинки котораго, снимается до двух фунтов, ростет хорошо не токмо в Астрахани, но я видел и в саду при Самаре; да и в самом деле лежащия при Яике места к произращению онаго весьма способны. Я уже выше упомянул, что при Яике можно сеять превосходныя красильныя травы и табак: но здешние козаки может быть не захотят разводить табак, по тому что они по некоторому предразсуждению за мерскую траву почитают.

Кроме самых нужных поваренных растений не имеют они больше ничего, как только множество арбузов и дынь, да и то по большой части сеют так называемые Кизилбаши. Около Яицкаго городка находится по крайней мере 50 больших арбузных бахчами называемых огородов; и как у них несказанное множество арбузов, то почти за ничто оные отдают. Хотя здешние арбузы несколько меньше Астраханских, но вкусом ни мало не [447] хуже. Такие Арбузные огороды обносят простым забором от скотины, и разделяют на длинныя полосы, между которыми по Азиатскому обыкновению проводишь воду по выкопанным и глиною обмазанным бороздам для орошения. По тому огороды всегда заводят при текущей или стоящей воде и на берегу строят черпальную машину, чигирь называемую. Она состоит из обитаго досками колеса, с которым слепая лошадь кругом ходит, и которое задевает за зубчатое колесо вала. К сему приставлено водяное колесо с рядом одна к другой привязанных бадей. Как дыни ранее созревают, то и садят семена на особливых грядах, коих уже не поливают по снятии плодов. В то время, когда плоды зреют, должно быть сторожу для отгоняния ворон и сорок, которыя нигде так не алчны и не смелы, как в Киргизской степи. При арбузных огородах находится множество тарбаганов, которые при Яике известны под именем земляных тушканчиков ([Mus jасulus.]); и сии зверки в ночное время забавляются наилучшими зрелыми плодами.

В протчем Яицкой городок для открытаго и высокого положения есть место здоровое, и кроме произходящих от худаго жития и нечистоты болезней, мало знают там других скорбей. Народ ростом велик и силен, да и в женском поле не много находится [448] малорослых. Но при Яике начала показываться особливая и малоизвестная проказа, от которой могут произойти худыя следствия, естьли не будет употреблена предосторожность. Сия болезнь есть та же самая, которая в Астрахани под именем Кримской болезни известна, по тому, что во время военных походов принесена из Кримской земли. Яицкие козаки говорят, что она пристала к ним от бывшей в Персидском походе команды из Астрахани, и называют черною немочью, по тому что сперьва начинает лицо синеть. Я видел многих в высочайшем степени одержимых оною болезнию. Но обыкновенно продолжается четыре и пять лет, пока сия болезнь совершенно усилится, и сказывают, что чрез семь лет человек от того умирает. Не все ходящие за больными, а по крайней мере в первые годы оною не заражаются. Однако в Яицком городе видел я семью в которой сперьва старший, по том чрез три года младший, а еще чрез год и мать их заразилась; однако жены больных, вместе с ними жившие, не имели еще в то время заразы. Сия болезнь наипаче оказывается в мочных людях средних лет. Первой и другой год зараженные почти не чувствуют слабости в теле или боли. Они лицом сини как удавленики, выходят багровыя большая боли непричиняющия пятна или плоские чирьи отчасти на [449] наружной стороне в згибе руки, а отчасти на боках, на коленках и на лице, которое кажется в лишаях. У некоторых бывает лицо в первые года чисто, и пятна на згибах хотя не скоро, однако по времени умножаются: так же иногда с начала показывается некоторый род лихоманки. Но по прошествии двух лет у всех начинается сильной лом в членах и в згибах: у больнаго уменьшается как охота к еде, так и сила, так же он худеет и чувствует внутреннюю слабость. Проказа выступает скорее и разпространяется по всему телу, членам и лицу, и при том уже непростыми багровыми пятнами, но плоскими чешуйчатыми чирьями, которые по малу прорываются; от чего делается провал, и не так скоро заживает, как обыкновенная проказа. Естьли провал подсохнет, то бывает свербеж, и тогда уже кожа под корою нарочито поджила. Но естьли больной сколупит такую кору, то сделается ядовитая, разширяющаяся и до кости прогнивающая болячка, от чего по большой части бывают изрыты пальцы, да и целые члены отгнивают. Ноги обыкновенно покрыты проказою; и по времени не остается ни единаго целаго места на всем теле, кроме ладоней и пальцов, так же опричь згиба у руки, подмышек, ягодиц и подколенок. В сих местах и при высочайшем степени болезни всегда бывает чистая кожа, да и на [450] голове никогда проказа не выступает. Но которые уже страждут пятой или шестой год оною болезнию, у тех бывают чирьи в ноздрях, в роту, да и в самом горле, и уповательно тогда умирают сею болезнию, естьли чирьи разпространяются до внутренних нежных частей. Между тем сия злая болезнь, выключая только последнее время, изнуряет тело, и силы изтощевает меньше, нежели как думать надлежало. Боль обыкновенно сносна, и человек изпражняется по надлежащему. Не примечено, чтобы больные так, как при других родах проказы, чувствовали чрезвычайною охоту к роскоши, но паче у них по малу пропадает совершенно. Так же не примечено, чтобы головные волосы лезли, кроме безпрестанно зудящих ресниц и тех мест, на коих бывают болячки. Сказывают, что в Кримской Татарии изцеляются от сей болезни взваром там и при Яике ростущей кислой травы ([Anabasis aphylla.]). Но здесь сие растение употребляли без пользы. Я сомневаюсь, чтобы ртуть имела хорошее действие от сей болезни. Страждущему оною козаку в Оренбурге давали ртуть, и тем произвели течение слюны, при чем и много крови вышло, а после тою начал он оправляться. Но как он опять стал употреблять прежнюю пищу и жить невоздержано, то проказа опять появилась вдвое сильнее. Может [451] быть гораздо полезнее употреблять снаружи меркуриальное мытье, а внутрь принимать антимониальное лекарство. Но такие опыты должно делать врачам пребывающим долгое, время в тех местах, в коих ныне сия болезнь показывается.

При окончании сообщеннаго здесь описания Яицкаго городка должно еще упомянуть о находящихся там гадах, как то о тараканах, сверчках и больших странствующих крысах ([Le Surmulot Buffon hift. natur. vol. 17. tab. 27.]). Нигде я столь много не видал сверчков, как здесь; а причиною тому отчасти теплая и сухая страна, а отчасти тамошнее обыкновение, что за неимением моху обыкновенно мшат пазы у строения мелким сеном, в котором сверчки охотно водятся. Козакам довольно известно, что за три года совсем не было крыс при Яике, коих очень много в северных странах России и Сибири. Но во время чрезмерной засухи летом прибежало в вечеру безчисленное множество таких крыс к городу со стороны Самарской степи, и многие жители видели, что они шли в город отчасти в Кузнецкия ворота, а отчасти чрез вал. С того времени претерпевают здесь безпокойство от оных крыс, по тому наипаче, что они по недостатку корму в степях, и летом бывают в городе. При том еще сие примечания достойно, что сии столь вредные гости [452] не разпространились за большую улицу чрез весь город лежащую, но водятся только на возточной стороне оной улицы, о чем я заподлинно уверен.

Выше уже упомянуто, что из Самары послал я наперед некоторых из моих подчиненных прямо чрез степь в Яицкой городок. Из сообщеннаго мне о сей езде известия объявлю я здесь только достойное примечания, по тому наипаче, что сия изрядная страна весьма удобна к населению и к заведению земледелия, и что чрез оную лежит главная дорога ходящих в Яицкой городок купеческих караванов.

ПЕТР СИМОН ПАЛЛАС

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РАЗНЫМ МЕСТАМ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Ссылка на первоисточник
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Исторический дискуссионный клуб